Как я встретил...

– Это самый неугомонный ребенок, которого я когда-либо видел… – Ты преувеличиваешь. Они двое, Нолофинвэ и Арафинвэ, как на трибуне, сидели на склоне холма и наблюдали со стороны, помахивая время от времени – в направлении соседнего холма, где все и происходило. Сидел, вернее, только младший, а старший топтался рядом и уже намял в траве короткую тропку. – Нисколько, – ответил он. В подтверждение его слов с холма напротив донесся восторженный вопль. Финвэ и Андаларэ запускали там воздушного змея. Змей был экспериментальный – «новой улучшенной конструкции», какой-то из себя особенный, поэтому на запуск были торжественно приглашены и они двое, но Нолофинвэ торжественности момента не понял и от приглашения сперва отмахнулся. Потом пришлось извиняться… Посмотреть сначала со стороны им, впрочем, разрешили: велено было прийти потом и попробовать самим. Пока пробовал Финвэ – с системой поводков он уже совладал, и ярко раскрашенная под диковинную птицу полотняная конструкция вилась над его головой к вящему восторгу Андаларэ – тот носился вокруг, раскинув руки, и орал. – Нисколько, – повторил Нолофинвэ и все-таки сел, – он самый шумный, самый требовательный, самый… Да, неугомонный! Ты же видишь. – Он ребенок, – пожал плечами Арафинвэ, – хочет общения, задает вопросы. Пока еще относительно безобидные. – Пока!.. – Я бы забеспокоился, если бы он вел себя иначе. – Но дальше? Дальше-то… Хотя вот отца все это как будто не очень и не волнует – только посмотри на них. Финвэ действительно запуском змея явно был доволен, неустанным вокруг себя движением не беспокоился и смеялся едва ли не громче сына – тоже слышно было даже отсюда. – Давай, старший брат, начинайте заново делить отца. – Да не об этом я!.. – Нолофинвэ рывком поднялся ноги, прошелся туда-сюда. – Нет, я знаю, что ты сейчас скажешь: что мне теперь тоже охота отмахиваться от него, игнорировать, прогонять… Так ведь? Но неправда! Я бы просто во все это никогда не ввязывался. Просто позволил отцу разбираться самому: он считает, ему виднее, – прекрасно! И почему тогда это не так? Почему я вообще здесь? Вопль восторга со стороны стал вдруг стремительно нарастать и окончился оглушительным: «Лови меня!». Андаларэ, все также раскинув руки, взбежал к ним по склону и в последний момент бесстрашно подпрыгнул – в полной уверенности что его бросятся ловить. Конечно, так оно и произошло. – Наверное, вот поэтому. Нолофинвэ покосился на старшего младшего брата и медленно выдохнул, перехватил младшего младшего и аккуратно поставил на траву. – …ты так сломаешь себе что-нибудь… – Ваша очередь! – не дослушав, выпалил Андаларэ. – Видели? видели? видели?! Здорово ведь! Правда? – Очень здорово. Я очень хочу попробовать, – поднялся с травы Арафинвэ, – Аракано тоже, не сомневайся. – Я не сомневаюсь! Он просто иногда вид такой делает – что ему все равно. Папа тоже так сказал. – И что еще тебе папа сказал? – Что, – Андаларэ стал загибать пальцы, – птичку можно улучшить. Что он может помочь, но я хочу сам! Что Аракано обидеть не хотел, это случайно вышло. А я знаю! Но сегодня – Арьо мой любимый брат! Что можно будет не есть вечером капусту и суп! Что мы поедем скоро на море!.. – И что ты охрипнешь так, если не прекратишь вопить… – Аракано, – с легкой укоризной позвал Финвэ. Он с запозданием поднялся следом за сыном, закинув змея на плечо и на ходу наматывая на локоть леску. – Кто в очередь? – Давай я, – протянул руки Арафинвэ, – покажешь как? – Покажу! – и Андаларэ, сорвавшись с места, опять помчался, захлебываясь, позвал: – Побежа-а-а-ли!.. Финвэ, румяный и растрепанный, только что не светящийся весь, обернулся ему вслед, тихо рассмеялся. – Что? Сыновья молчали: Арафинвэ, тоже улыбаясь, смотрел на младшего брата, крутил в руках сложенные крылья змея; Нолофинвэ смотрел на отца. – Что? – погасив улыбку, повторил Финвэ. – Ничего. Мне просто кажется… – Не надо, – остановил Финвэ. Остановил спокойно, как кроме него едва ли кто умел: уверенно, без тени нарождающегося гнева, без затаенного раздражения или угрозы – так, словно одной лишь выставленной открытой рукой останавливал любые споры. Если это не помогало, он мог сказать снова – также спокойно и твердо, будто внутри себя превращаясь в стену. Можно было бы об нее и побиться, но такая попытка любому бы показалась заведомо глупой. Другое дело, что способность эта – и твердость, и уверенность – в некоторых случаях Финвэ как будто изменяла. – Пойдемте, – уловив момент, позвал Арафинвэ. Ухватил отца за плечо и потянул за собой, вниз по склону, – иначе на нас рассердятся, и я утрачу звание любимого брата дня. Не хотелось бы.