Как я встретил...

Все так постепенно и гладко шло, что Майтимо радовался и невольно увлекся. Поторопился. Не нарочно, получилось так – а еще не повезло немного. Дед потом, когда отмолчался и отошел, так и сказал ему: иногда просто не повезет. Майтимо предложил Андаларэ пройтись вместе и даже честно получил на то разрешение – у деда и у Индис. План был простой: побродить по Туне, поговорить обо всяком – аккуратно, как получалось у них теперь, а потом как бы невзначай вместе зайти к маме. Все. Маму заранее не предупреждал, чтобы она не придумала вдруг какую-нибудь отговорку и не ушла по делам в последний момент; не то, чтобы за ней такое водилось, но почему-то именно в этот раз Майтимо такой риск заподозрил. Заподозрил и потому ничего не сказал. На кухне дома у мамы сидели Кано и Амбаруссат. Оказалось, младшие шли специально, а вот Кано встретили по пути и прихватили с собой. Сидели теперь и болтали о всяком, о чем можно болтать на кухне днем, никуда не торопясь и ни о чем не заботясь. – Привет! – поздоровался Андаларэ немного застенчиво. Они все – все они – были, конечно, уже знакомы. Только встречались всегда во дворце у деда или на улице где-то, в городе, но точно не вот так, не у мамы дома, и ни разу – это обсуждали отдельно и тут даже Майтимо не настаивал – не ходили с ним туда, Домой. Так вот: хоть знакомы и были, но как-то получалось, что всех младших он немного стесняется. Майтимо и Кано – нет, но что Амбаруссат со своим, им самим непонятным отношением к происходящему, что средние – те колебались между упорным неловким молчанием и нарочитой, неудержанной говорливостью (Курво дошел до крайности – при мальчике почти только молчал, а потом разражался долгими, не перебить никак, эмоциональными тирадами) – все вместе они как-то огораживались, и получалось нехорошо. – Привет, – поздоровались Амбаруссат. Поздоровались в один голос и даже не обратили внимания. Когда-то давно, когда подросли, то стали этой своей хоровой манеры чуждаться. Совпав вдруг, начинали нарочно перекрикивать друг друга невпопад, ходить на головах и еще всяко сходить с ума или наоборот, друг друга копировали, обезьянничали, пока родители не решали, что все – довольно. Потом и это прошло. Став взрослыми, они уже совпадали редко. И вот же. – Здравствуйте, леди Нэрданель, – вежливо поздоровался Андаларэ и огляделся по сторонам. – Что делаете? – Здравствуй, Андаларэ. Разговариваем, пьем чай. Хочешь с нами? – Хочу… С Нэрданель – с мамой – Индис познакомила их давно. Они пришли как-то вместе, и потом тоже приходили просто так. Поговорить, посидеть. Ничего особенно интересного, но мальчик против таких визитов не возражал, хотя и не рвался. Мама тоже ничего особенного не говорила, зато застывала где-то внутри себя и смотрела будто сквозь. Вот как сейчас. Но в общем получаса не прошло – и младшие, и мама как-то отмерли и даже разговорились. Все также ни о чем. Амбарто продолжил прерванный рассказ, они что-то там уточняли, Андаларэ грыз печенье и то ли витал в облаках, то ли в пол-уха слушал… …На кухню с шумом, не прерывая уличного своего разговора, ввалились Турко и Морьо. Наверное, тут уже следовало насторожиться: потому что и Турко, и Морьо, без церемоний на ходу поздоровались, потянулись обняться, стали садиться и тут только разглядели всех – и осеклись. Получилась некрасивая пауза, и Андаларэ точно ощутил что-то такое, неловкое, причиной чего явно он и стал – не зря тоже застыл с печеньем на полукусе. – А-а-а… – первым протянул Турко, но лучше бы ничего не сказал, потому что, растянув вот так, закончил очень уж бодро и фальшиво: – ...а-а-Андаларэ! И Морьо толкнул его и сразу тихо шикнул, но поскольку Турко уже замолчал, получилось очень даже слышно. Нет, потом худо-бедно, через силу как будто, их разговор возобновился, но уже не так – с оглядкой, с нарочитым весельем, шумом и обменом взглядами. Надо было тогда же и уйти. Мама поймала взгляд Майтимо и ничего не сказала, только качнула слегка головой: они вместе посмотрели на Андаларэ – тот сидел, подобравшись, очень уж внимательно разглядывал поверхность своего чая и сильно болтал ногами под столом. Нет, точно: тогда и надо было уходить. Но пришел Курво. – Мама, ты тут, нет? Майтимо не у… Открыл дверь и застыл на пороге. И потом еще лучше – просто поздоровался и очень спокойно, очень ровно сел за стол, опять застыл. Тут уж и мама с собой не справилась: поднялась и отошла к столу, стала брать там тарелки, ставить их обратно и наливать воду из кувшина в чайник. – Замри! Она действительно замерла. Андаларэ поставил чай на стол, выпрямился вдруг. Добавил таким же непривычным – привычным? – требовательным тоном: – Стой так! Мама кувшин все-таки поставила, спросила спокойно: – Что такое? – Ты Нэрданель ведь? – Была ею. – Андаларэ, ты чего это, – позвал Турко, невпопад усмехнулся, – конечно… – Помолчи. Вот тут уже был не звоночек – уже набат. На этом коротком «помолчи», сказанном в очень неприятной всегда манере – голову к адресату реплики повернуть, дернуть ею даже, словно недовольно отмахиваясь, а взгляд – нет. Взгляд приклеился к маме, а та не сразу все-таки обернулась и выпрямилась – посмотрела в ответ. – Другая Нэрданель – тоже ты? Была же еще одна! Смотрел прямо и пристально, как будто обшаривал всю ее взглядом, а при этом поворачивал чуть голову и – Майтимо чувствовал это скорее – ловил что-то боковым зрением. Пытался, вернее. И ведь кухня эта в мамином доме была совсем другая. Мебель другая, вся расстановка, стены, и окна, и посуда – ничего из старого дома тут не нашлось бы, сколько ни ищи. И за столом они у себя садились раньше совсем иначе. Да вот же… – Наверное, нам пора. А, Андаларэ? – опомнился тут Майтимо, подвинул на столе свою кружку. – Пора мне тебя вернуть. – Ты теперь за меня решаешь? От этого очень спокойного вопроса и от прямого, в упор – с поворотом уже – взгляда Майтимо так и обмер. И, наверное, сидел бы дальше, пригвожденный, с глупо приоткрытым ртом. Получилось у Кано. Он поднялся неслышно и также неслышно наклонился, подхватил его под руки и аккуратно поставил на пол. Спала тогда какая-то пелена, как будто мигнуло что-то, и мальчик – мальчик, точно! – потер кулаком глаза, поморгал медленно, с усилием и огляделся теперь уже с некоторой растерянностью. – Я… Домой пойду, – выговорил тоже медленно и попятился к дверям, неуверенно посмотрел на всех и даже положил на стол печенье – оно у него в руке на удивление не раскрошилось. – Пойду. А вы за мной не ходите… И ушел. Подождав немного, за ним пошел тоже Кано, а они все остались сидеть на местах и Майтимо так застыл, что опомнился, только когда Морьо, не дозвавшись, тряхнул его за плечо. Дед потом не сразу смог рассказать: он пришел вот так, прошел молча мимо них всех, дошел до своей комнаты и там, как был, залез под одеяло. И уснул. И потом двое суток они с Индис сидели рядом, и деда иногда начинало колотить, а Нолофинвэ, на все это глядючи, говорил, что смотреть нет никакого смысла и нужно просто спокойно подождать; потому ходил из дома во дворец чуть ли ни каждый час. Да и остальные тоже… Но через двое суток Андаларэ проснулся и всеобщему вниманию очень удивился. А уже через час носился по дворцу, как ни в чем не бывало.