Как я встретил...

– Меня тут спрашивали, – сказал Финдекано, – чего это ты не заходишь. Не зовёшь гулять, к примеру. А я ведь даже и не знаю, что ответить. – Отстань. – Что, вот так и сказать? Они двое сидели у реки, в траве, и будто не было ничего – ни кораблей, ни крови чужой и собственной, ни разлуки, ни возвращения. Просто моргнули. Просто померещилось. Мало с кем текущий момент так ярко заслонял все остальные, и почему-то этот кто-то обожал эту тишину разрушать как бы невзначай. Ну вот зачем он начал вспоминать про отца? Сам Майтимо с того зловещего появления, с мига, когда почудилось, а затем осозналось отчётливо – в теле отца сейчас кто-то ещё, не тот, с кем они всё это время говорили, – так вот, сам Майтимо отца с тех пор не видел и не собирался. Это ведь не под стол уйти и даже не к матери льнуть весь день. Что-то очень большое и довольно страшное их миновало в тот день. Чуть-чуть бы – и задело. А Финьо теперь, значит, как ни в чём... – Ну, так что мне сказать одному там ребёнку, который по тебе соскучился? – Сам знаешь – никакой это не ребёнок. – Ты от отца, что ли, набрался? То бишь от моего. Это он любит всё зловеще предрекать, причём, знаешь, с каждым-то разом всё страшнее и страшнее. Ты, извини, так не сумеешь, даже если постараешься. – Финьо. Не смешно. Он когда у меня спросил – я ведь даже ответить не сумел. – Ну знаешь ли, перед ним много кто теряется. – Это было не как обычно. – Да уж понял я! Но посмотри, в итоге-то что вышло – сказал две мрачных фразы и уснул. Ни обо что не бился, никуда не убегал, в одинокий поход не отправлялся. Спал себе и спал. Он ведь просто не услышит ничего ненужного, а услышит – забудет, и вся недолга. Мы с Кано, знаешь ли, не возражали бы, чтобы ты в тот раз тоже засыпал бы, чуть что не так. Даже отец выдохнул, кстати. Бабушка успокоила. – Она у вас вообще идёт над пропастью. – Она по саду идёт, Нельо. И цветочки там сажает. Так тебя ждать на игре в мяч или не ждать? – Да сам же знаешь, что ждать. И Андаларэ передай.