Оглянись назад, посмотри, что ты натворил, Ведь завтра будет поздно. Да, этот день ты пережил, Но следующая ночь — беззвёздна.
Они находились в гостиной Соу, ярко освещённой зимними солнечными лучами. В отличие от пугающей атмосферы снаружи, убранство внутри пестрило золотом, необычными орнаментами и настенной мозаикой. Это самое любимое здание Хиёри — еще давно он приобрел участок в этом тихом, удаленном от людей месте, однако приехал сюда первый раз за много лет, так ещё и не по своей прихоти. Вместе с Сарой он должен был появиться на мероприятии, организованном другом покойного отца. Соу Хиёри не последний человек среди высшего общества. Расположив к себе и моментально завоевав всеобщее внимание, молодой учёный — кем он и являлся — пользовался авторитетом среди таких же людей. Сегодня был день рождения одного из представителей элиты, вернее, его младшего сына. Именно поэтому Хиёри заранее позаботился о букете цветов, заказав его еще до дня торжества. Сара должна была сопровождать парня, как и всегда. Соу нанимал её не только для важных поручений, но и для сохранения имиджа, статуса. Мало кто знает, но с красивой девушкой шансы найти ключики к заветным дверям роскоши и богатства возрастают. — Скажи, ты знал? — Сара беспокойно смотрела прямо на напряженную спину Соу Хиёри, стоящего перед ней около окна. Ей было отчего-то неловко, она чувствовала вину за то, что не сообщила Соу о месте работы Шина, но кто знал, что всё так обернётся?! Тсукими абсолютно ничего не сказал. Он принял решение за один чёртов день, Сара просто не могла бы узнать всех подробностей и доложить об этом Хиёри. Парень усмехнулся, всё так же стоя спиной к Чидоин, а затем его губы скривились в странной улыбке. Он ничего не говорил, только аккуратно проводил длинными пальцами по стеблям роз в руках. — Знал о чём, Сара? — он, наконец, развернулся к девушке полностью. В зелёных глазах блеснул опасный огонь — Соу был зол. Всё шло не по его плану, он не должен был встретиться с Шином, только не в такой ситуации. — Знал ли я, что он будет работать доставщиком цветов? Нет. И в этом полностью твоя вина. Я полагался на тебя, у нас была другая задача, если ты помнишь. — Как, по-твоему, мне надо было узнать? Он закрылся из-за тебя. Я знаю, что произошло на самом деле, — Чидоин плюхнулась на черный диван, под стать её платью, аккуратно поправляя короткий подол. Она склонила голову набок, несколько устало наблюдая за Соу, ходящим туда-сюда. Напоминание о своих обязанностях нервировало её похлеще ожесточённых перестрелок, на которых ей когда-то удалось побывать. — Ты заслужил это отношение к себе. И то, что он сбежал — твоя вина. Чего ты вообще ожидал, похищая такого, как Шин? — Заткнись. Я, кажется, не спрашивал мнение такой, как ты, — какой «такой» Саре узнавать совершенно не хотелось. У неё вообще не было желания быть тут, но, пока Хиёри исправно платил, ей приходилось сидеть и делать вид. Она совершенно забыла, каково это — любить себя. Быть собой. Погружённая в светские сплетни с юношества — спасибо Соу — девушка перестала нуждаться в свободе. Она была словно птица в золотой клетке — прекрасная, но заключённая в невидимые оковы. Поддавшись однажды манипуляциям Хиёри, она не смогла ему противостоять. Зачем отказываться от выгоды, верно? Пока он предлагал весь мир — всё, что от неё требовалось, это выполнять простейшие задания или ходить на подобного рода мероприятия. Ей ничего не стоит сменить маску в нужный момент. Поддержка отношений с Шином — одно из поручений. Интересно то, что Чидоин видит свою полную противоположность в этом парне. Его тянет к настоящей любви, дружбе, полномерной жизни где-то на краю острова, где он будет окружён любящими людьми. Та грязь, что разводил Соу, ей не нравилась. Но как уже сказал Хиёри — её мнение в данном вопросе не учитывается. Поэтому Сара выступает лишь в качестве наблюдающего в их мутных взаимодействиях — ей не нужны подробности личной жизни, Чидоин достаточно лишь сухих фактов, и тогда она сможет сделать вывод. Мозги у неё работали как надо, это точно. — Что планируешь делать? — лениво поинтересовалась она, глядя на свой свежий маникюр. Сейчас она выглядела как та самая гламурная поп-звезда с обложек журналов. — Исходя из нашего плана… — Соу, до этого меривший шагами просторную комнату, на мгновение остановился. Громкий стук обуви эхом раздался по помещению. Затем, смерив хитрым взглядом сидящую напротив девушку, продолжил ходить. — Тебе нужно помочь ему с семьей. Я знаю, что там ситуация патовая, но, думаю, пушка в кармане сможет спасти в трудную минуту, если что, — без капли шутки произнес он. — А потом дело за мной. Я верну его. Верну его себе. Как и должно быть. — Как прикажешь помочь ему? Он мне уже не доверяет. И звонок вряд ли примет, — резонно начала Сара. — Так не звони ему. Просто узнай, когда он поедет, и едь за ним, — закатил глаза Соу. Девушка специально вела себя так, словно первый год занимается подобными вещами. Она что, пыталась вывести его из себя? Хиёри не станет распаляться на людей, которые его почти не интересуют. — Ты же можешь взять его силой. Зачем такие ухищрения? — Соу бросил пренебрежительный взгляд в её сторону. Неужели Чидоин не понимает? — Потому что так будет неинтересно, разве нет?! — Хиёри рассмеялся, будто это была самая смешная шутка, что он когда-либо слышал. — Он нужен мне в здравии и чистом сознании. Я не хочу, чтобы он потерял себя… Единственное, чего я хочу — это быть с ним. Шин просто пока не понимает, что бежит от неизбежного, — Соу прикрыл глаза, задумываясь о том, что только что сказал. Любил ли он Тсукими? Он был без ума от него, и ему не казалось странным ничего из тех действий, что он совершал по отношению к Шину. Всё это было лишь во благо. — Ты просто сумасшедший идиот, — небрежно бросила она, отмахиваясь. — И извращенец. Если ты скажешь, что когда-то сталкерил за ним, то я не удивлюсь… — Нет, — резко прервал парень, поправляя одной рукой красный шарф, с которым он не расставался, и пряча улыбку. — Я не сталкерил. Это Шин всячески пытался завоевать мое внимание. Выслеживал после занятий, шёл со мной вместе. Ты же помнишь, мы хорошо общались. — Мы? Это, видимо, вы хорошо общались, — Сара вскинула бровь, впиваясь ехидным взглядом в его глаза. Она намекала на то, что общение с Тсукими было её заданием, а не желанием. На секунду она замолкла, о чём-то думая, но спустя мгновение вытаращила глаза, приоткрыв рот — Сара догадалась. — Ты знаешь, он часто говорил о каком-то своём объекте воздыханий. Я не вдавалась в подробности, но, кажется, это было о тебе. А я ещё пыталась поддержать его, предлагала разные способы вас свести… М-да, зря я помогала этому парню. — Чидоин, ты на чьей стороне, чёрт тебя побери? — Я-то? На той, где много платят. Соу опустил её саркастичный комментарий, предупреждая: — Нам пора выходить. Машина уже приехала, — немного помедлив, он продолжил. — Цветы будут у меня.***
Прошло несколько недель, но по ощущениям — вечность. Шин потерял способность различать дни с того момента, как увидел Сару и Соу вместе. И он, честно, не понимал причину такой реакции со своей стороны. Интуиция подсказывала ему, что что-то было нечисто, но он не знал, что именно. Непонятная тревога поселилась в животе, мирно свернувшись клубочком. Обычно она дремала, лишь изредка пробуждаясь и посылая по всему телу своеобразные электрические разряды. Но жизнь продолжалась, и с каждым прожитым днем Тсукими крепчал, обрастал невидимой стальной бронёй. Уходя с головой в работу — он почти бежал туда рано утром и возвращался поздно ночью, — парень считал каждую заработанную монету. «Все это ради Канны. Только лишь для её счастья», — уверял он себя, и мгновенно находил силы для нового заказа. Эта рутина вскоре белым полотном покрыла личные проблемы юноши. Ему не на кого положиться, остался у себя лишь он сам. И если в любой другой период жизни он бы сдался, спрятался ото всех и убежал, то сейчас он с готовностью подставлял щеку для очередных ударов судьбы — думал о будущем. Шин абсолютно не был счастливчиком, и он это понимал. Удачное стечение обстоятельств? Он даже вспомнить не может, когда последний раз сталкивался с таким понятием. Однако… жизнь закалила его и сделала из него настоящего борца за собственное благополучие. Обрезанные крылья вновь отрастают — так же рождается новая надежда на счастье… И вот, наконец, нужная сумма была собрана. Это тот минимум денежных средств, который хватит лишь на оплату коммунальных услуг и еды, а также на билет в другой город. Шин впервые за столько времени по-настоящему улыбнулся, смотря на длинный бумажный прямоугольник с напечатанными цифрами и названием конечного места остановки — он справился. Самое сложное уже выполнено. Парень планировал вернуться домой не позднее завтрашнего обеда, но всё же перестраховался и попросил у знакомого с работы, чтобы он подержал Юту у себя. Благо, тот человек был кошатником, поэтому с радостью согласился. На следующий день уже с собранным рюкзаком он добрался до вокзала. Тсукими не брал слишком много вещей, но и одними лишь деньгами не ограничился — парень не знал, сколько времени придётся провести вне дома. Да и вообще в каких условиях. На самом деле всё, что ему нужно было сделать — это забрать Канну несмотря ни на что. Родители вряд ли станут препятствовать… Ну, у Шина всё ещё была надежда на это. — Уважаемые пассажиры! До отправления поезда номер 145 N-M остаётся три минуты. Просим пассажиров занять свои места, а провожающих выйти из вагонов… — громкий голос информатора на станции раздался под самым ухом Тсукими. Окружённый сотней людей, он ощущал себя немного не в своей тарелке. Все суетятся, бегают и кричат, никому нет дела до того, есть ли у тебя силы стоять на ногах. У выхода вагона навзрыд плакала пожилая женщина — видимо, провожала сына, который переезжает в другой город. Словно она понимала, нутром чувствовала, что больше никогда его не увидит. В нос ударил прожигающий внутренности дым поезда. На небе тоскливо собирались тучи, прижимаясь друг к другу в попытке стать единым целым. В конце концов у них получилось, и земли коснулась самая первая капля дождя, омывая грехи каждого, кто смотрел в этот момент наверх. Какие-то парни у станции едва успели добежать до конечного объявления информатора — розовощёкие и запыхавшиеся, они направились прямиком к своему вагону. — Что ж, пора и мне заходить, — приободрил себя Тсукими, заходя внутрь и параллельно поправляя спадающую шапку. Дойдя до своего вагона, он устроился на бордовом кожаном сидении, скорее похожем на своеобразную лежанку. Между двумя спальными местами находился столик. В двухместном купе едва ли хватало места на то, чтобы удобно сесть, не говоря уже о комфортном времяпрепровождении. Шин скинул рюкзак с плеча, снимая куртку и шапку — или внутри было действительно жарко, или чувство предвкушения чего-то, что кардинально поменяет его жизнь, мгновенно повышало температуру тела. Тсукими мельком взглянул на дорогу, как кто-то вдруг окликнул: — Добрый день… — это был мужчина средних лет с длинными волосами, собранными в небрежный хвост. Отдельные каштановые пряди падали прямо на его тёмно-синие глаза, но, казалось, человека это вовсе не смущало. Одет он был по-простому, но со вкусом — аккуратные брюки, застиранная клетчатая рубашка и чёрная шляпа. Шин настороженно разглядывал незнакомца: он успел забыть, что в одиночестве ему побыть не удастся, так как это двухместное купе, но мужчина, на удивление, не излучал негатив, напротив — от него веяло чем-то комфортным, почти домашним. Шин не удосужился спросить его имя, да и что бы это ему дало? Он лишь кивнул в знак приветствия, устало глядя в огромное окно. Пейзаж практически не менялся. Где бы Тсукими сейчас ни находился, начинающаяся зима везде успела оставить свой след: на деревьях, оторвав жёлтые, красные листья, на небе, превратив его из светло-голубого в глубокий синий, на земле… — Куда направляетесь? — прервал умиротворённую тишину молодой человек. Он с интересом смотрел на юношу напротив, слегка склонив голову. Шин дёрнул головой, выходя из транса: — К сестре, — кратко бросил Тсукими, краем глаза взглянув на мужчину. Распространяться абсолютно не хотелось, тем более, тема его семьи — не предмет достояния общественности. Он вообще старался не думать о том, что придётся встретиться с приёмными родителями. Что он будет делать? Как он заставит Канну уйти с ним и бросить их? Но это сейчас не главное. Всё, о чём Шин думал, — это благополучие сестры. Даже мысли о Соу и Саре уходят на дальний план. С ними он разберётся… или нет. Тсукими предпочитал не трогать то, что не хочет, чтобы его трогали. Он понимал, что Чидоин давно могла принять это решение. Но с какого момента… С какого момента она стала такой? Этого Шин не понимал. За эти дни чувства подтупились, а разум начал оценивать ситуацию более трезво. Да, она была его лучшей подругой. Думая об этом, Тсукими становилось больно. Однако он больше не может позволить никому ранить себя. Он не такой. Он не слабый. Почему окружение упорно игнорирует этот факт, стараясь выставить его на посмешище? — О, как чудно! — мужчина раскинул руки, беззаботно улыбаясь. Кажется, на его лице Шин смог разглядеть складки зарождающихся морщин. Сколько ему лет? Выглядит довольно зрело, чтобы вписать его в только что выпустившиеся студенты, но и не так старо, чтобы говорить о детях и любовницах. — А я еду к своей жене. Наконец-то дали отпуск… Он говорил это с неописуемой радостью на лице, словно только что выиграл миллион в лотерее. «Видимо, он очень любит свою жену», — подумал Шин, вовлекаясь в завязавшийся разговор. Темы медленно перетекали из одной в другую, и парень потерял счёт времени, по-настоящему наслаждаясь такой спокойной компанией другого человека. Впервые за столько времени он смог почувствовать… безмятежность. Словно всё было на своих местах, словно он знал этого мужчину всю жизнь. И Шин узнал о нём много нового, узнал, что его зовут Акио Хашимото, что он тяжело работал в другой стране без возможности уехать. Шин рассказывал при этом и о себе — атмосфера позволяла, да и ночь располагала к откровениям. Неся в себе бремя лжи и бесконечной усталости, люди забывают, что такое говорить по душам. Лишь в это время суток появляется самое сильное желание делиться правдой, внимательно слушать и тихо говорить. Говорить так, чтобы на следующее утро всё это казалось придуманным сном. И так уж вышло, что сегодняшнюю ночь Тсукими провёл с совершенно чужим для него человеком, исцеляя душу своеобразной исповедью. — Так все и началось, — зевая, протянул Акио, явно готовясь ко сну. На часах полпервого ночи. — Тсукими? Ты в порядке? — А? Да-да, не беспокойтесь, — Шин оттянул воротник водолазки, чувствуя жар в теле и голове. — Просто устал. Слишком насыщенный месяц получился. Я, пожалуй, лягу спать, хах. — Извини, что вмешиваюсь, но мне кажется, что у тебя жар, — мужчина обеспокоенно осмотрел тяжело дышащего парня. Его не знобило, но выглядел он явно потрёпанным. — У меня есть кое-какие лекарства с собой. Акио потянулся к сумке, чтобы достать, но его тут же окликнули: — Не стоит. Мне просто нужно немного поспать, — устало прошептал Тсукими, находясь между забытьём и реальностью. Вся эта житейская суета изрядно потрепала нервы, поэтому неудивительно, что Шин вымотался — его организм не выдерживал такого стресса. — Спокойной ночи? — Отдыхай, Тсукими… — последнее, что он услышал перед тем, как уснуть. «Утро, проведенное в поезде — ужасное утро!» — так подумал Шин, просыпаясь от холода. Мышцы затекли от неудобного положения во время сна, а голова гудела. Потянувшись, парень посмотрел в окно. Солнце ещё не поднялось, поэтому он предположил, что сейчас около шести утра. Через пару часов он окажется в своём родном городе и сможет встретиться с сестрой. Осталось совсем немного. Как ни странно, тревоги не было. Оставшееся время прошло в тишине. Акио долго не просыпался, а когда проснулся, поезд остановился. Шин вышел на своей станции, мысленно благодаря того незнакомца за бессмысленные ночные разговоры. Все навязчивые мысли остались там, в двухместном купе. Теперь пришло время двигаться дальше. Жар, что ощущал Тсукими перед сном, прошёл, как только он оказался на свежем воздухе. Конечно, это ведь самая обычная усталость, которая копится месяцами. Свежий, холодный воздух резал лицо и уши — здесь всегда было холоднее, чем в том месте, где Шин жил на данный момент. Перед ним бескрайняя дорога в никуда и нескончаемые реки самых разных домишек по краям. А ещё мёртвая тишина. Лишь изредка проезжали машины, создавая хоть какую-то видимость того, что здесь кто-то живёт. Шин доехал до своего старого дома автостопом, с ужасом отмечая, как всё изменилось. Несколько лет назад этот город был гораздо оживлённее. Он не знал, всему виной унылое время года или его собственное восприятие изменилось, но… больше ничего, кроме пронизывающего холода, он не чувствовал. Сюда не хотелось возвращаться. Вот и знакомый сад. Такой же опустевший и неухоженный, как тогда, когда он был здесь последний раз. Серый дом ничем не отличался от десятков других на этой улице, поэтому Тсукими едва узнал номер по табличке на деревянном заборе. Только он посмотрел на дверь, как в голову острым ножом вонзилось неприятное воспоминание — вот он, пару недель назад, стоит с букетом и тревожно поглядывает на вход. Шин тряхнул головой: у него появился другой план. Зачем ему стучаться в главных вход, когда он может позвонить Канне, и она просто сбежит через окно или, в конце концов, через заднюю дверь, ведущую в сад? Тсукими достал телефон, попытался его включить, но телефон просто выключился! Вероятно, он разряжен. По закону подлости в самый неподходящий момент рядом с ним раздались подозрительные шорохи — не то чтобы кому-то средь бела дня нужно было пробираться в сад и что-то тут искать, но… Звуки раздавались из-за угла. Аккуратно переступая через осколки битого стекла, Шин приближался к заднему входу дома, понимая, что шуршание доносится оттуда. — Ах! — только и успел воскликнуть Шин, как тут же оказался прижатым к кирпичной стене. Он не мог ничего сказать, потому что рот был зажат чьей-то рукой. В нос ударил знакомый запах сладкого парфюма. — Тише ты, — прошипела она ему в ухо, склонившись. Тсукими, до этого пытавшийся выбраться из цепкой хватки, заметно успокоился: из-за шума кто-то может выйти во двор. — Почему ты не заботишься о себе? Слышать этот вопрос от предательницы Шин совершенно не ожидал. — О чём ты? — Если бы тебя заметили, то ты вряд ли бы выбрался отсюда живым, — Сара имела в виду опасный район. Сюда даже полиция не заглядывает. Ходят слухи, что патрулирующие этот участок ночью живыми не возвращались. А Шин знал, что это правда, потому что сам жил здесь. — Что ты тут делаешь? И почему одна? — Шин на самом деле устал задавать вопросы, на которые всё равно не узнает ответа. Вернее даже если узнает, то не захочет разбираться с подробностями. Ему вообще сейчас не до Сары, не до причины её нахождения здесь… — Так нужно, — холодно ответила девушка на вопрос. — Думаю, больше не нужно наигранной дружбы между нами. Ты не глуп и сам давно понял. Просто признаваться себе не хотел, вот и всё. И снова Сара не похожа на себя. А что, если это и есть её истинная личность? Может, она всегда была такой? Шин не знал. Он больше не знал, чему верить, но ей верить точно не хотелось. Чидоин выглядела совсем иначе: на ней не было такого привычного мешковатого свитера, темных джинсов и небрежных локонов. На ней не было дорогого платья и высоченных каблуков. Чёрный пиджак и брюки наделяли девушку какой-то особенной аурой. Словно она была телохранителем на задании, как в фильмах. Но всё это было на самом деле. Шин закусил губу, борясь с желанием узнать, что вообще происходит. Сара, однако, молчать не намерена: — Я приехала помочь тебе с Канной, правда. — Мне не нужна ничья помощь. Твоя уж точно! — Тсукими сверкнул глазами, сжимая руки в кулаки. — Я не знаю, что ты тут забыла, но я сам могу справиться со своей семьёй. Сара закатила глаза, мысленно проклиная Хиёри. — Ты не понимаешь, насколько опасно твоё нахождение здесь. У людей, что тут живут, есть целый склад оружия, который они старательно прячут. Ты действительно хочешь идти напрямую? — Сара с мольбой в глазах смотрела на Шина, пытаясь передать ему хоть толику здравомыслия. Но Тсукими не слышал: в нём бушевали злость и адреналин. Он едва мог совладать с собой, чтобы не наброситься на эту злосчастную дверь, не выломать её и не забрать Канну. — Да послушай, наконец! — Сара развернула Шина к себе. — Неужели тебе не интересно, откуда я знаю про твою семью? — Чидоин решила брать хитростью. Она знала, что люди — весьма любопытные существа. Шин криво усмехнулся, заглядывая ей в глаза: — Соу рассказал, не так ли? — в его голосе послышались горькие нотки. — Нетрудно догадаться. Вот только поведай мне кое-что: неужели деньги тебе были дороже меня? Неужели за все эти годы ты не чувствовала ко мне ничего, кроме неприязни? — Тсукими сглотнул комок непрошенных слез. — Я не позволю больше издеваться над собой. Я устал, чертовски устал от вас всех. Сара лишь открывала рот, а затем закрывала его, как рыба. Ей нечего сказать на это. По договору Хиёри ей было запрещено испытывать любые настоящие дружеские чувства. Но сказать, что ей всегда было плевать на парня… она не могла. Язык не поворачивался. Сара посмотрела на Шина стальным взглядом. И Шин понял всё без слов. Понял, что ошибся в ней с самого начала, что в ней никогда не было ничего человеческого. Чем же она лучше Соу Хиёри? Они не заметили, как дверь главного входа распахнулась, и из неё кто-то выбежал. Пронзительный крик раздался на другой стороне дороги. Шин застыл и, обернувшись, увидел, как вслед за тем человеком выбежал ещё один, держа в руках кухонный нож. Душераздирающий крик принадлежал Канне Кизучи.