Дочь культа

      Он смотрел без подозрения, но с нескрываемым интересом, хотя лицо его было сокрыто фиолетовой тряпкой — глаза выдавали всё. У загадочного торговца было много всего на продажу, и на деревянном столе, бережно укрытом красной скатертью, оказалось разложенным оружие всех видов: от помповых дробовиков до компактных пистолетов. Последние интересовали меня больше всего, но обязательство стрелять пугало меня до дрожи. Всё ещё не укладывалось в голове местное мироустройство, правила, по которым предстояло жить и выживать. Отпечаталось клеймом в уме воспоминание о первом выстреле Леона в местного сектанта; то, как череп его треснул от вылетевшей насквозь пули, брызнула единожды густая плазма и жидкость, оставшаяся от повреждённого мозга. То, как застреленный продолжал рваться в бой, несмотря на смертельное ранение, и как я рванула в бегство, вынуждая спутника отправиться следом. Развалины вокруг и выбитые в скалах трещины скрывали тайны местных раскопок, приведших к пробуждению древнего паразита. Я не стала долго рассматривать товары, чувствуя неловкость и возникшее напряжение, словно что-то украла, и вывалила на заполненный стол свой покрытый изящной гравировкой нож.       — Сколько за него дадите? — спросила уверенно, топчась на входе в когда-то функционировавшую фабрику, в которой я боялась потерять Леона — мой шанс на спасение. Он был протагонистом разворачивавшейся истории, а им всегда везёт.       — Тебе нужны деньги или оружие дальнего боя? — Торговец прогудел хриплым голосом, и повязка на лице вяло пошевелилась, когда он задумчиво сомкнул под ней губы. — Я предлагаю обмен. — Положил на стол маленький компактный пистолет с коротким дулом и удобной рукоятью, чёрный как смоль. — Чернохвост. — Название оправдало внешний вид. — Патроны в подарок. На первый раз, — мужчина загадочно добавил, заметно подмигнув.       — Это… щедро. — Я замялась в сомнениях, уставившись на привлекательную пушку, блестевшую под лучами полуденного солнца. Прохладный воздух щекотал рану на ноге, пробираясь в продырявленную ткань.       — Отнюдь, — незнакомец отрезал уверенно. — В этой деревне ничего не достается легко. Поэтому, такой крепкий нож — на вес золота. В прямом смысле… Ха-ха! — Он захохотал мрачно, и мелкая дрожь пробила тело болезненно. Захотелось поскорее избавиться от странной компании, но не с пустыми руками.       — Ладно. — Я согласилась без жалости, ведь изысканный нож ничего для меня не значил, тем более что в ближнем бою я вряд ли бы им воспользовалась. Не хватит навыков и смелости. А хватит ли на то, чтобы выстрелить? Я не знала, хотя у меня был опыт на стрельбище: любительская стрельба не подготавливала к реальной схватке, но я по крайней мере умела нажимать на курок. — Меня устраивает.       — Чудесно! — Торговец, празднуя, хлопнул в ладоши, и во мне не было сомнений, — как бы я не надеялась, присматривать за двумя беспомощными девчонками Леон не сможет физически — мне придётся защищаться, так или иначе. Но обиднее всего было то, что память о последующих событиях лишь отнимала смелость, а не прибавляла. Впереди ждало так много, что больно было представлять, — а может всё обернётся иначе. Гадать можно было бесконечно, а я это не любила. Мне нужны были гарантии, которые новый мир предоставить не мог.       Небрежно бросив орудие на стол, я встрепенулась как испуганная птица, заслышав рядом пронзительный скрип просевших металлических дверей, а потом рефлекторно прижалась ближе к навесу торговца с надеждой, что он защитит если не меня, то свой драгоценный товар — точно. Он оказался рядом безмолвно, измождëнный тяжёлым странствием выживший; не бросил мне ни одного слова, зато бросил круглый камень на стол, такой красный, как жижа, стекавшая по телу сектантов после огнестрельных ранений, и свет танцевал на драгоценности, поддразнивая заинтересовавшегося покупателя.       — Это вместо ножа. — Парень миновал меня хмурым взглядом, уставившись на задумавшегося продавца. — Он нам ещё пригодится. — Потом перевёл взор на меня и в нём многозначительно выхватывалась уверенность, — всё равно почему-то стало тревожней, но я покорно кивнула, согласившись. На натруженных руках чертились полоски и брызги засохшей крови, а набухшие от напряжения вены пробивались сквозь их тонкую кожу, тянулись куда-то к шее, переливаясь синеватым оттенком, — паразит только начинал развиваться, и явные симптомы придётся наблюдать позже. На скатерти оказалась ещё одна драгоценность, необработанными углами чудаковато растянутая в непонятной колючей форме, бархатистый самоцвет, точно оказавшийся аметистом.       — Сгодится, чужак, — торговец довольно согласился, загребая нажитое руками в перчатках. Немедля я засунула нож обратно в набедренные ножны, а после лёгкий мелкий пистолет оказался в моей ладони. Пачку патронов я затолкала в глубокий карман куртки спешно, а потом снова уставилась на Леона, когда он засмотрелся на мою дырявую штанину, заправленную в ботинок, заметно нахмурившись. Отверстия после капкана на плотной ткани были почти незаметны, но от бывшего полицейского тяжело что-то скрыть, а я и не хотела, ведь неглубокие раны нуждались в немедленной обработке, и страх чем-то заразиться кусался навязчивой паранойей. — Этого хватит с лихвой. Но не подумайте, что я отдаю вам пушку задёшево — это всего лишь скидка для новых клиентов. — Он проговорил сквозь ухмылку, наверняка улыбнувшись под маской. Знал, что мы ещё встретимся.       — Это ещё не всё, — агент вдруг выпалил, отведя от меня беспокойный взор, и торговец замолчал, готовый выслушать. — Я нашёл на местном складе немного винтовочных патронов. Сколько выручу за них?       Я напряглась, вслушиваясь в настигшую тягучую тишину, разбавляемую хлопаньем боеприпасов в синей коробке с неразличимым рисунком, оказавшейся в чужой массивной руке. Разыгравшийся ветер буянил так, как не присуще Испании, вилял меж скалами, холмами и выбитыми в них взрывчаткой дырами, приносил обонянию лёгкую вуаль гари и железа. Винтовочные патроны нам ещё пригодятся, я знала — но почему промолчала? Вспомнила творившиеся в деревне ужасы: на их преодоление нужны не только патроны, но и гранаты, экипировка… Мысли застыли, как остановившаяся новостная дорожка, когда парень рядом нетерпеливо пошевелился, — тут же вернулась в реальность.       — Что ты хочешь купить, иностранец? — Торговец понял раньше меня, агент уже что-то присмотрел, уставившись на выставленные напоказ карманы мантии. — Тебе нужно что-то конкретное, я же вижу. — Мрачный незнакомец перевёл взгляд на меня, и в нём было столько всего, что не передать словами: хитрость, тревога, удовлетворённость. Луис был прав, говоря, что в безымянной деревушке никто никогда не бродит просто так, но не все тайны можно и нужно раскрывать, даже если они лежат на поверхности, опасно маня.       — Нужно что-то… лечащее. Антисептик какой или…       — Есть у меня болтушка на арклейских травах, — торговец перебил и выхватил из бездонного кармана мутную ёмкость без этикетки, в которой плескалось что-то жёлтое. Квадратный бутылëк с блестящей крышкой не внушал доверия. Пары по пищевой токсикологии научили меня, что нужно очень мало, чтоб отравиться, а пить жидкости с неизвестным химическим составом даже пытаться не стоит, если не ставишь на себе какой безумный эксперимент.       — Арклейские травы в Испании? — Агент неясно поëжился, и грязные предплечья заметно дрогнули, хотя беспокойство больше никак не пробивалось наружу. Серые с голубым отливом глаза не выдали ничего, кроме подозрения, но, наблюдая со стороны, я знала, было там внутри спрятано то самое бремя, камнем ложившееся на плечи и душу, именуемое горьким опытом, болезненным прошлым, которое он так и не отпустил.       — Удивительные растения… — Мужчина в плаще не обратил внимания на чужое негодование, ведь травмы клиентов его не сильно беспокоили, только физические, толкавшие покупать смеси с непонятным содержимым. Как они действовали, ещё предстояло выяснить, учитывая, что в реальности никаких Арклейских гор не было. Мне было любопытно, хотя от ботаники я всегда была далека. Леон вцепился пальцами в бутылочку, таким образом соглашаясь на обмен, когда я снова мысленно загрузла, не впервые осознавая, что уже восприняла окруживший мир слишком серьёзно. Но ведь это не сон и не галлюцинация — нет — всего лишь очередные домыслы, приносившие лишь страх и внутренние конфликты, болезненно вгрызавшиеся в сознание, как недавний капкан вгрызся в мою ногу. — Травы и лечат и калечат, но эта смесь универсальна. Антисептик, лекарство и настойка в одном флаконе. — Он снова заметно подмигнул, кидая на меня мимолётный взор.        — То есть это и пить можно? — я вклинилась в разговор, снова переводя на себя всё внимание. В ноге заметно стрельнуло, и я отшатнулась, отбирая у агента бутылку так бесцеремонно, словно мы были знакомы не пару часов. Торговец кивнул, и я открутила металлическую крышечку, вдыхая обжигающий аромат спирта. — И правда настойка. Но внутрь я бы её не вливала…       — Не беспокойтесь! — Продавец импульсивно воскликнул, едва хлопнув в ладоши. — Какой мне прок травить клиентов? Я хочу помочь.       — Спасибо. — Леон поблагодарил холодно, готовясь отойти от сбитого с досок ларька на мощëную дорожку, и я двинулась следом, нервно обгоняя агента, застывая посреди дороги, ведшей в узкое пространство меж скалами.       — Только выживите! — Хриплый голос догнал нас в прощальной просьбе. Агент вдумчиво промолчал, понимая, что даже такое обещание дать не мог. Перед ним была миссия всей его жизни, но он не спешил идти дальше, засмотревшись на запертые впереди ворота, покрытые ржавчиной и вившейся змеёй колючей проволокой поверх. Мудрëный замок на них предусматривал наличие особого ключа, и Кеннеди озадаченно хмыкнул, но не удивился, — загадки и трудности ступали за ним по пятам с самого Раккуна и почти всегда догоняли. Путь был лишь один, и, брякая оружием, прикреплённым к наплечной кобуре, он хотел двинуться вперёд немедля, но отчего-то замер на миг, заметив, что я зависла на расстоянии протянутой руки, уставившись на приобретённое оружие. Месиво из чувств плелось и вилось путавшимся клубком вместе с чувством дежавю, трубившем о чём-то нехорошем.       Тёплая рука легла на моё плечо без стеснения, но я отвлеклась не сразу, приводя разум и дыхание в порядок. Впереди виднелись очередные защитные сооружения, площадки для часовых, построенные прямо на развалинах, впиваясь в скалы, с которых сыпались камни, а чуть дальше — врата выше всех встреченных ранее, казавшиеся издалека входом в крепость, хотя являлись всего лишь одним из многих входов в деревню. Почему так много всего в голове превратилось в неразбериху, так много образов кануло в лету, а память о какой-то травмирующей выпрыгивавшими монстрами игре сохранилась так чётко, словно намеренно? — Этот вопрос не давал мне покоя больше многих, грозившихся остаться без ответа. Шумно выдохнув, я ещё заметнее привлекла внимание спутника, и внезапно поняла: сейчас главное не остаться одной.       — Как ты? — Он прозвучал очень тихо, и я наконец повернулась, стеснительно заглянув в бесцветные под прямыми лучами кристаллики. Они дрожали едва заметно, но в недрах ума развилось чёткое осознание того, что это был не формальный вопрос. Он правда хотел узнать ответ, — не вялый кивок или пожимание плечами. Ему было не плевать. И мне тоже.       — У тебя царапина на ключице. Кровит. — Я зацепилась за неё взглядом ненамеренно, ведь ранее, стоя вполоборота, он сжимал от напряжения мышцы, и повредившаяся водолазка комкалась, пряча пропущенный недавно удар. Он рассёк одежду тонко, но остро, как взмах мелкой кисточки — чёрное полотно.       — Это пустяк. — Парень ожидаемо отмахнулся. — Лучше скажи, что с твоей ногой.       — Хромаю, как подбитая собака. Капкан, — обронила коротко, вяло улыбнувшись, но уголки чужих губ даже не дрогнули. Серьёзный парень. Хотя сама понимала, таким не шутят. Не в подобных условиях.       — Покажи, — командный тон подействовал точно указание строгого отца, и я сгорбилась, одной рукой приподнимая штанину, пытаясь не уронить бутылëк с потенциальным лекарством, а другой всё ещё впиваясь цепкой хваткой в новый мощный пистолетик. В кармане меховой куртки тихо брякнули патроны, чуть не высыпавшись на гальку, когда меня передёрнуло от вида запëкшейся крови, лëгшей слоями подобно акриловой краске на возникших в ноге углублениях. «Бля»,— матернулась, сжав губы в тонкую полоску, словно не ожидала там что-то увидеть. Во сне, возможно, так бы и было, но здесь приходится выгребать все последствия своих действий без мысли, что всё чудесным образом переменится. — Надо обработать, срочно, — констатировал не менее грозно и глянул ещё более осуждающе, когда я открыла резко пахнувший бутылëк. Рискованно, но другого антисептика у нас не было. — Я же просил тебя спрятаться и ждать в доме. Зачем было так рисковать? Тебя могли убить — это вообще чудо, что ты раскрыла капкан. — Парень ещё гудел над ухом причитаниями, как назойливая пчела, трусившая крыльями над нежным цветочком, и не успел замолчать, когда я плеснула на ранение пару унций приобретённой болтушки. Дырочки в плоти заметно зашипели, выталкивая из переставшей кровить кожи частички грязи, и я сомкнула зубы бесшумно от настигшего на пару мгновений покалывания.       — И эту бодягу можно пить? — Спросила саркастически, пропуская шквал влетевших в ухо обвинений, но вопрос улетел в никуда.       — Я бы не стал. — Он ответил коротко через несколько секунд, и я уже опустила штанину, чувствуя, как в глубине ранок всё ещё шипела смесь из трав. Очень опрометчивое действие для тревожной особы вроде меня, но стресс толкает и не на такие жертвы во имя мнимого блага. Жидкость что-то делала, и микробам такая пенная вечеринка точно не пришла по нраву, поэтому я немного расслабилась, хотя понимала, за время моей перебежки к фабрике любая инфекция уже могла проскользнуть в кровь. Отмахнув назойливые догадки, я осмотрела Леона с ног до головы смелее прежнего. На наших гримасах отпечаталось взаимное непонимание, когда он выхватил у меня из рук немного убавившийся бутылëк и намочил обнажённые пальцы, прикладывая фаланги к багровому порезу. — Раз уж ты рискнула… это лучше, чем ничего.       — А мне кажется, ты просто ждал, когда я первая попробую эту хрень… Чтоб посмотреть, случится что-то или нет. — Кинула без злобы, и мелкая улыбка наконец сумела прикоснуться к лицу американца. Глупые фразы в глупом месте. — Тебя вырубили и похитили, — я вдруг начала о другом, отвечая на обвинения Леона, оставшиеся без ответа. — И ты думал, я останусь сидеть в шкафу, размышляя, выжил ты или нет? Чтоб меня там нашли эти поехавшие сектанты и…       — Эй, — бывший полицейский вскинул перед собой руки виновато, когда до него дошло, в чём он пытался обвинить меня минутой ранее. В страхе, непонимании и желании выжить. — Это моя ошибка. Я напоролся на здоровяка, — как я вообще не услышал его появления? Заговорился с каким-то странным типом в мешке, думал, там будет Эшли…       — Испанец в кожанке? — я перебила, хитро блеснув большими глазами. Пряди чёрных, как местное вороньë, волос лезли в глаза, и я с трудом рассматривала притягательные островатые черты породистого лица и прищуренные от беспокойства серые глаза собеседника. В его пронизывающем взгляде читалась печать грусти, — он был удручëн тем, во что превратилась его жизнь, и горем, копившимся в его теле комком, но этот взгляд вполне гармонировал с обстановкой, местом и причиной беспокойства, связанной с происходящим вокруг.       — Ты его видела? — Он напрягся заметней прежнего, и мышцы в его теле натянулись, точно гитарные струны. Можно было прикоснуться к ним и сравнить с твёрдым валуном — физическая подготовка парня была на высоте, в отличие от моей. И всё стало ещё хуже, когда я навязчиво похудела к лету в Испании, дабы влезть в крутой купальник, — мышцы сожглись от тупых голодовок, оставляя за собой мягкие ляжки и витиеватые растяжки на животе. Теперь это всё не так важно, — неуместные отголоски из размытого прошлого.       — Он мне помог, — я зависла, наблюдая за чужой реакцией исподтишка, — с капканом.       — Пока был на фабрике, запросил на него досье у штаба. — Леон намеренно пропустил мой ответ мимо ушей. Не доверял ему на подсознательном уровне. Снова эти тонкости работы, неминуемо ведшие к профдеформации. Служебная работа — она травмирует, создаёт условия для негативного влияния на личность, особенно, когда ты её не выбирал. Верил ли он мне? Я не спрашивала прямо, потому что боялась получить отрицательный ответ. — Нужно двигаться дальше. Тот испанец, Луис, проболтался, что девчонку куда-то перевели. Кажется, в церковь… — Замолчал, смотря куда-то вскользь, за моё плечо. Может, думал, брать меня с собой или нет. — Пользоваться этим умеешь? — Переключая внимание, он кивнул на «Чернохвост», в который я слишком крепко вцепилась мелкими пальцами. Я приняла вопрос агента за проверку, отрицательно покачав головой. И Леон выдохнул как-то грустно, как родитель в ответ нашкодничавшему ребёнку. — Снимай предохранитель, такой рычажок сверху. — Он ткнул в корпус оружия указательным пальцем, и я попыталась изобразить вдумчивое лицо — на учёбе всегда прокатывало, — зажимая курок. — Сперва перед тем, как кого-то пугать, проверь количество патронов.       Кеннеди вытащил магазин, грузом упавший в его широкую ладонь, взмахнул передо мной его кончиком так резко, что я лишь успела вырваться из невероятно полезных раздумий, и засунул обратно в чёрное оружие с характерным щелчком, окончательно вернувшим меня в реальность.       — Не висни. От этого может зависеть твоя жизнь. Или жизнь кого-то другого. — Командный тон вернулся, заставляя вспомнить, что учил меня агент США, подготовленный, бесстрашный и упëртый до жути. — Ставь руку на затвор и тяни на себя. — Снова скомандовал, начав управлять моей ладонью, и голова вмиг опустела. — Только смотри, не прищеми пальцы. — Парень пристально курировал мои действия, отчего на пару мгновений удавалось забывать об окружающем мире, тщательно переводя услышанное на неродном английском. — Теперь отпускай. Ты должна услышать щелчок. Это значит, что патрон в патроннике и ты сможешь стрелять. Только не надо палить в воздух при каждом шорохе. Патронов в обрез.       — Принято, мистер Кеннеди, — пролепетала нешутливо, обратив внимание на недоумевающее выражение лица агента. — Что-то захотелось отхлебнуть той смеси, — я отчеканила и уставилась на выглядывавшее из чужой набедренной сумки горлышко.       — Так, посерьëзней, Яра, — парень отрезал сосредоточенно, произнеся моё имя с американским акцентом, а потом спрятал бутылëк поглубже в карман. — Алкоголь притупляет реакцию. Это не игра. Пистолет ровно и ухо востро. Держись ближе и помни, что я рядом. Психами тут не поможешь.       — Так точно, — кинула парню в спину, когда тот двинулся вперёд по единственной проходимой тропе.       — Хватит.       Оживлённый мыслительный процесс поутих, отступая на второй план, давая полностью погрузиться в момент, полный тревоги и болезненной неопределённости. Переступая очередную преграду в виде деревянных обломков и камней, я ощутила прилив необычайной ясности, и разогретая рукоять пистолета в руке стала чувствоваться чётче, а дыхание выровнялось, позволяя расслышать нервное пыхтение Леона, следовавшего близко, но быстро, и я плелась за ним юрким хвостиком, топча почву короткими ногами. Как и обещал, он поглядывал то на меня, то пытался уловить угрозу в окружавшей обстановке, подпирал меня плечом, случайно, когда я уходила вбок, и иногда наши взгляды, мой — полный испуга, и его — полностью сосредоточенный, пересекались в секундном зрительном контакте, цепком и изучающем.       Она появилась на пути так нелепо, спрыгнув с мостика вверху, бабка в грязном платке — сморщенная и злобная, орущая что-то невнятное. При ней не было ничего, только побитые руки тянулись к Леону нещадно. Длинная порванная юбка немного сковывала движения, а милая цветочная кофточка напоминала о былых спокойных деньках. В груди защемило, когда первая пуля свистнула над ухом, пробуждая, — прямо в цель. Она отшатнулась и упала со звуком тяжеленного мешка, только в таком виде схожа с нормальным человеком. Когда-то они были обычными испанскими селянами, застрявшими в прошлом, но жившими настоящим. Выращивали скот, перебирали по утрам сено на сеновалах, размышляли о внешнем мире, встречали туристов, трудились на единственной фабрике; бабушки рассказывали внукам по ночам испанские сказки, пока деды рыбачили на местных прудах. А сейчас — все дети мертвы, а все старики и взрослые пытаются убить чужаков, пока их убивает культ. Горстка больных свалилась со смотровой площадки сверху, набежала, топча некогда живую бабку. Нет, они никогда не станут другими — это больше не они, а паразиты, впившиеся в их мозг, сожравшие личность и отнявшие жизнь.       Разноцветные одежды и однотипные, покрытые пятнами лица мельтешили на горизонте, и Леон отталкивал меня рукой бережно подальше от места боя, неустанно поражая цели, всхлипывавшие при точном попадании. Пули проскальзывали в грудные клетки, оставляли зияющие дыры в черепах и памяти. Ожидаемая перезарядка в реальной жизни занимала значительно больше времени, — один враг уставился на меня, впился хищным взглядом, как на еду. Старик в беретке, хлопчатой рубашке, — со спины можно было спутать со здоровым жителем — казался чище всех.       — За спину, — Леон дал указание, всё ещё возясь с патронами, истошно ругаясь. Врагов не прибавлялось, но когда старик ускорил шаг, сменяя его на бег — я осмелилась, удивляясь сама себе. Компактный пистолет в руке впервые показался тяжёлым как валун, когда я с трудом направила его в сторону существа. И только в тот момент я осознала, что передо мной отнюдь не выдуманный мир на экране, в котором всё всегда под контролем, есть пауза и оружие постоянно наготове. В реальности же ствол виляло в разные стороны из-за непрекращающейся дрожи, руки окоченели, я с трудом смогла нащупать спусковую скобу, и застыла, коснувшись крючка. «Я не смогу», — в голове предательски зажгло, а паника сменялась ступором. Прикусив губу до пробившей боли, я все же выстрелила, и пуля ловко вылетела из-за спины Леона, попадая в корпус сектанта. Недолго пошатываясь, его обездвиженное тело свалилось в обломки. Несмотря на неточное попадание, он больше не поднимался — может, прицелилась прямо в елозившего в груди паразита. Агент уже закончил с перезарядкой, и, оборачиваясь, не бросил ни слова, только довольно кивнул, точно строгий учитель, а потом, подбадривая, коснулся моего плеча, заметив, как единожды подкосились мои колени.       — Я теперь убийца? — Неуместный вопрос вырвался из пересохших губ вместе с силами. Весь всплеск адреналина и уверенности я потратила на первый в своей жизни выстрел по… кому-то.       — Эти… существа. Они уже давно не люди. У тебя не было выбора — у нас обоих его нет, если хотим выжить. Ты молодец, студентка. — Кеннеди показался таким беззаботным в попытке меня успокоить, что произнесённое им, стоя возле трупов, показалось насмешкой, и я смутилась, отводя глаза. В груди вертелась змея сомнений, хлестала хвостом по сердцу, порождая злобу. Я никогда не хотела ничего подобного, всегда сосредотачивалась на развитии знаний, а не силы. Сжав пальцы на переносице, я в очередной раз пошатнулась, и Леону с виду показалось, что я теряю сознание, поэтому натруженные руки вцепились в мои плечи крепко, удерживая в стоячем положении. От него пахло потом, мужским дезодорантом и сандаловыми духами, идеально сочетавшимися с переменчивым характером. — Мы справимся. Что бы ни ждало впереди. — Агент проговорил так близко, что я ощутила тёплое дыхание, мазнувшее чувствительную кожу. Недолго посмотрев мне в глаза, он отстранился, понимая, что нарушил личные границы.       — Знал бы ты, — я прошептала так, чтоб он не услышал, потому что могла навлечь на себя необоснованные подозрения, но мужчина отвлёкся, осматривая красные ворота, покрытые гарью и сколами. — Идём дальше, — сжав зубы, процедила с притворной смелостью, и агент довольно кивнул. Знал бы ты, что дальше — хуже. Просевший вход в деревню жалостно заскрипел, заревел эхом в просторной округе, и тропа вдали запестрила надеждой, сметавшей рациональные мысли, как старую пыль, виднелся какой-то просвет — но это всего лишь зажжённый факел очередного сектанта. Совсем недалеко угрюмо ждал особняк Мендеза, охраняемый его ручными садистами. В обойме восемь патронов, — восемь шансов выжить. А у Леона намного больше.