seconds to happiness

      Влюбиться в Джеймса Поттера было достаточно просто.       Любой дурак в состоянии справиться с этим.       Даже Регулус Блэк, хоть он никогда и не был дураком.       Любовь к Джеймсу была подобна первым лучам утреннего солнца. Ты выходишь им в навстречу с надеждой, что они обязательно тебя коснутся, и тогда ты ощутишь тепло. Приятное, а порой и жгучее тепло.       Именно таким был Джеймс. Он был чертовым солнцем.       Регулус же был подобен грому — злой и страшный, но совершенно не опасный. По крайней мере, он был таким, пока учился в Хогвартсе.       Все началось в тот день, а точнее — ту ночь, когда Сириус появился на пороге у Поттеров. Его промокшая насквозь одежда скрывала ужасы того дома, из которого он сбежал. Тело было покрыто множеством увечий, которые не так-то просто залечить даже магией. По крайней мере, не полностью.       С того самого дня Джеймс не переставал думать о Регулусе, младшем брате Сириуса, который по-прежнему находился в том доме, хотя вряд ли у здравомыслящего человека повернется язык назвать это местом домом. Скорее уж, это была тюрьма. Тюрьма для всех, кто не желал жить по законам хозяйки — Вальбурги Блэк.       Регулус все еще находился в её цепких лапах, наверняка совершенно не смыслящий, что же ему делать дальше.       А дальше был Джеймс.       Он подобно рыцарю на белом коне спас несчастного юношу, и прибыл на помощь как раз в тот момент, когда Блэк был на грани отчаяния. Он спас его, забрал из лап чудовища, что пленило его многие годы. Он сделал Регулуса своей ответственностью, хотя не должен был.       Не сказать, что они ладили раньше, а если точнее, то вообще никак не контактировали за исключением встреч на квиддичных матчах, в процессе которых их интересы весьма разнились. Но все это было неважно. Достаточно было лишь того, что в голове Поттера активно работал мозжечок, отвечающий за обостренное чувство справедливости. Большего было не надо. Самого факта о том, как Блэки обращались со своими сыновьями, оказалось достаточно для того, чтобы начать опекать Блэка-младшего.       Правда, по началу Джеймс не планировал с ним сближаться. Он всего лишь отслеживал его передвижения по карте мародеров и изредка наблюдал в Большом зале. Ему было важно знать, что с Регулусом все в порядке, что уход брата сильно не отразился на нем, но отчего-то ему не пришло в голову, что на расстоянии об этом узнать невозможно.       Единственный человек, который мог понять его в этой ситуации и дать совет, была Эванс. Она по натуре своей была весьма наблюдательна, поэтому почти сразу заметила особый интерес Поттера.       — Насколько я понимаю, он очень одинок, — сказала она, когда они вместе шли с ужина, специально немного отстав от остальных. Сириус вряд ли бы одобрил подобные темы, так что они предпочли скрыть от него этот разговор. — Думаю, ты сделаешь куда больше, если поговоришь с ним.       Лили всегда была необычайно добрым человеком и замечательным другом. Неудивительно, что её советом было подставить плечо поддержки. Само собой, Джеймс верил ей, хотя бы потому, что до безумия любил. Она, конечно же, это знала, но не давала никаких надежд. Её больше беспокоил друг детства, с которым её связывали то ли отношения, то ли жалкая пародия на них.       Разумеется, Поттер терпеть его не мог. Он всячески подначивал Нюниуса и издевался, лишь бы выставить его в дурном свете перед Эванс, но та включала поучающий тон и отчитывала, как профессор МакГонагалл. Несмотря на все это, она продолжала общаться с ними обоими.       — Как ты себе это представляешь? Это же Регулус… он же… — пытался отказаться Джеймс, но верное слово так и не смог подобрать, — Регулус это Регулус. Я не могу просто стать его другом, да и с чего бы?       — С того, что ты хочешь помочь ему, — парировала девушка, после чего Джеймс почувствовал себя обезоруженным. Ей так просто удавалось выигрывать в споре. Всегда. — У тебя большое сердце, Джеймс Поттер, — мягко заявила она, приложив ладонь к его груди, отчего пульс подскочил, что было довольно ощутимо, — и я не удивлена, что в нем нашлось место даже для такого человека, как Регулус Блэк. К тому же, обычно ты не промахиваешься в людях, так что я уверена, что тебе под силу будет откопать в нем что-то хорошее.       Так и случилось.       Джеймс видел все хорошее, что Блэк прятал под маской злобы и презрения. Его колкие выпады совершенно не ранили парня, а наоборот — еще больше подталкивали к тому, чтобы узнать его поближе. Регулус стал для Джеймса своего рода головоломкой, которую необходимо было разгадать. И совершенно неважно сколько уйдет на это времени.       Времени и вправду ушло много.       Юноша был неприступной крепостью, которую практически невозможно сломать, но и сам Поттер был чертовым бронепоездом, сносящим все на своем пути. Их тандем рано или поздно должен был принести свои плоды. Как бы Рег не противился, его тоску и одиночество мог приглушить только Джеймс.       — Ты больной, Поттер! — цедил он сквозь зубы каждый раз, когда парень позволял себе лишнее. К примеру, дотронуться до него или поднять неприятную тему, а таковых было много. Очень много. — Мне не нужна твоя забота, поддержка и что ты там еще собираешься мне дать. Не нуж-на! Ясно?       Джеймсу и вправду все было ясно. Ясно, что Регулус врал ему каждый божий день, проведенный вместе, просто потому, что боялся открыться. Он врал, что ему не нужны друзья, врал, что не скучает по Сириусу, врал, когда говорил о своей ненависти к Поттеру.       Врал. Врал. Врал.       Тогда он просто решил взять все в свои руки. Да, возможно, он не имел на это права, но, честно говоря, Джеймс Поттер много чего делал без разрешения, а еще часто не отдавал себе отчета в собственных действиях, так что каждый следующий его шаг по отношению к Регулусу был чисто интуитивный. По-другому он просто не мог или не хотел.       Когда братья Блэк, наконец, примирились, все начало понемногу налаживаться. Регулус перестал пускать яд каждый раз при виде Джеймса — все-таки это он поспособствовал их примирению. И это был только первый шаг по спасению темной души Блэка-младшего.       — Спасибо, что сделал это, — поблагодарил его юноша спустя несколько дней. Он неуверенно жался к стене астрономической башни, на которой Поттер частенько ловил его по ночам. Небо, усыпанное звездами, и легкая прохлада успокаивали его. — Знаю, это было ради меня, — неуверенно заключил он, нервно сжимая кулаки. Должно быть, откровения тоже считались слабостью, что в принципе неудивительно для такого чокнутого семейства.       Сириус тоже благодарил друга за столь неожиданный шаг. Для него было удивительным то, что Поттер несколько месяцев обрабатывал его брата в тайне, чтобы в конечном итоге помирить их. С того момента Регулус стал частью их дружной компании, правда, привыкал к этому долго, что тоже было ожидаемым.       Так шли месяцы, а связь Регулуса и Джеймса крепла с каждым днем. Медленно, но верно, юноша открывался ему, обнажал свои чувства, не боясь быть истерзанным за это. Джеймс нежно и трепетно залечивал его душевные раны, чтобы те никогда не открывались по новой, и Рег смог забыть о них насовсем. Он словно мастер швейного дела лотал его искалеченную душу, протыкая кожу иглой, дабы закрыть прорехи, тем самым причиняя новую боль, но та боль была поучающей. Она показывала, что стоит проработать все травмы, чтобы излечиться.       И Регулус следовал указаниям Джеймса. Джеймс был его доктором. Тем, кто выписывал лекарства от самых различных ран, и порой юноше казалось, что Поттер и вправду сможет вылечить его. Всего. Целиком.       — Ты лучшее, что случалось со мной, Джеймс Поттер, — признался он ему, когда пришло время возвращаться домой на лето. Ему было грустно, чертовски грустно от того, что он не увидит его целых три месяца, а еще страшно, потому что без Джеймса он вновь мог вернуться к тому, что окружало его до встречи с ним — холод, пустота и одиночество.       — И я никуда не денусь. Ты же знаешь? — мягко спросил парень, одарив Блэка доброй и заботливой улыбкой. Именно эта улыбка придавала Регу сил долгое время, а теперь ему предстояло с ней расстаться на целое лето. Чертовски ужасное и нежеланное лето.       Юноша потупил взгляд вниз, дабы не расчувствоваться на этом моменте, ведь он не был уверен, что Джеймс останется с ним навсегда. Он не был уверен, что вернется в новом учебном году тем же человеком, ведь только Джеймс Поттер удерживал его в состоянии спокойствия и эмоционального равновесия. Без него уже было просто не так. Без него дни и ночи казались неправильными. Без него становилось тяжело дышать.       — Сохатый, Сириус и Ремус уже на подходе, — крикнул из-за угла Питер, карауливший этих двоих, чтобы они смогли остаться незамеченными. Сириус по-прежнему многого не знал, как и Ремус. Он, конечно, был не менее наблюдательным, чем Эванс, но столь долгожданные отношения с Бродягой пока что удачно отвлекали его от всего насущного.       Кивнув головой, Джеймс вернулся к Регулусу, который уже смотрел прямо на него. В его глазах читалась печаль и неимоверная тоска, которую Поттер отлично понимал и разделял. Будь его воля — он бы забрал Рега домой, как и Сириуса, но они все еще оставались чертовыми детьми, которым не всегда было можно делать все, что вздумается. Ему было безумно жаль, что Рег не может поехать вмести с ними, вместе с Сириусом, который больше не обременен семейными обязательствами.       Разумеется, Регулус ему завидовал. Тут бы любой чувствовал тоже самое.       И как бы печально все не складывалось, Джеймс знал, что скоро они увидятся, будут вместе. Этой мысли было достаточно, чтобы выдержать целое лето без него. Без Регулуса Блэка. И все же, смотря на его огорченный вид, неуверенные движения и саму по себе неловкость, Поттер опасался, что юноша опустит руки, что вновь уйдет в себя и больше не позволит никому приблизиться к себе.       От этого сердце парня предательски сжималось. Он не мог оставить его одного, но что поделать… Единственное, что он мог дать ему, это надежду.       Времени было в обрез. Именно поэтому он резко потянул Блэка на себя, вовлекая того в мягкий, но достаточно уверенный поцелуй. Их губы сомкнулись воедино, чтобы потом отстраниться и сойтись вновь.       Руки Джеймса легли на впалые щеки юноши, так отчаянно вцепившегося в его рубашку. Большими пальцами он провел по скулам Регулуса, а затем запустил одну ладонь в копну темных, кудрявых волос. Его язык прошелся по нижней припухлой губе, а затем проник внутрь рта, сплетаясь с языком Блэка, так жадно стремившегося вкусить еще хоть немного любви и желания Джеймса Поттера. У него кружилась голова от этих ощущений, которые отныне и вовек — как бы громогласно это ни звучало — мог дарить только парень напротив.       Джеймс Поттер дал ему надежду.       Джеймс Поттер стал чертовой надеждой.

* * *

      Когда они вернулись в Хогвартс, все изменилось. Это было ожидаемо, по крайней мере, для Регулуса, лето которого выдалось совсем несладким. Он, конечно, тайно общался с братом по почте, получал письма и от Джеймса, но их старания оказались лишь малыми крупицами, которых, очевидно, было недостаточно, чтобы пережить три месяца на площади Гриммо.       Впервые юноша увидел Поттера в новом учебном году в компании Лили Эванс. И без того плохое настроение опустилось еще на пару уровней ниже. Рег знал, что чувствует Джеймс к этой девчонке. Знал и сильно ревновал, хоть и не имел на то права. Они друг другу ничего не обещали, ведь так? А поцелуй мог и вовсе ничего не значить. Возможно, это был неожиданный порыв, который Блэк растолковал неверно.       На самом деле, эта парочка не делала ничего запредельного, но при виде столь красивой и всеми желанной Лили Эванс, у Регулуса сводило между ребер от тревоги. Он знал, что рано или поздно эти двое сойдутся. Быть может, это произойдет прямо на его глазах, а может — уже произошло, что ничем не лучше первого варианта.       Весь следующий день Регулус избегал Джеймса так старательно, что даже сам был удивлен, ведь разве он не мечтал все лето о том, чтобы поскорее увидеть его? Он буквально засыпал и просыпался с мыслями о Джеймсе. Его ломало изнутри от одного только факта, что впереди еще куча дней, в течение которых он не услышит его мягкого голоса, не посмеется с его шутки и не сможет хотя бы по-дружески обнять.       Джеймс был для него спасением в моменты, когда мать гневно обвиняла сына в недостаточно хорошей успеваемости, в отсутствии интереса к делам семьи и в нежелании стать частью чего-то большего. Она не била его. Практически. Но словесные нападки были ничем не лучше. И Регулус терпел. Терпел, потому что рядом с ним, в его мыслях был Джеймс Поттер, произносящий раз за разом:       — И я никуда не денусь. Ты же знаешь?       Вечером следующего дня Регулус направлялся с ужина в библиотеку, чтобы взять что-нибудь для легкого чтения. Чужие руки резко схватили его за плечи и потянули в сторону неизвестного никому кабинета. В темноте не сразу можно было понять, кто похитил его, но у Регулуса были догадки.       — Ты же не думал, что сможешь прятаться от человека, который видит все твои передвижения на карте? — слабая насмешка резанула уши, но мягкий баритон буквально заставил сердце биться быстрее.       — Джеймс… — то ли расстроенно, то ли слишком расслаблено ответил Блэк, а затем его губы сами нашли губы парня. Он так скучал по нему, так много раз представлял, как сам подойдет к нему и нежно поцелует, но этот поцелуй нельзя было назвать нежным. Скорее жадным. Регулус вторгался в его рот языком с таким напором, что Джеймс даже не успел среагировать. Он лишь позволил Блэку-младшему взять контроль в свои руки без какого-либо сопротивления.       — Рег… — на выдохе прошептал Поттер, отчего у юноши еще больше закружилась голова. Он жадно хватал ртом воздух, чтобы прийти в себя и найти силы оторваться от столь желанных губ. — Эй, приве-е-ет, — продолжал Джеймс, перебирая иссиня-черные сбившиеся кудри Регулуса, — я скучал по тебе, знаешь?       И он правда скучал. Они оба. Теперь они вместе. Наконец-то.       — Скажи это еще раз, — потребовал Блэк, пока Поттер нежно гладил его волосы и водил кончиком носа по лебединой шее.       — Я скучал по тебе, Регулус Блэк.       Эти слова были подобны признанию в любви, ведь так оно и было. Джеймс любил Регулуса — настолько сильно, что не замечал серьезных изменений в его поведении. Он буквально боготворил юношу, которого когда-то считал злобным и надменным мальчишкой. На нем будто были надеты розовые очки, что мешали мыслить здраво. Замыленным взглядом Джеймс наблюдал за Регулусом и видел только хорошее. Он искренне верил, что Регулус хороший.       Все пошло прахом, когда Поттер узнал правду.       Его руки блуждали по телу юноши, что устроился у него на коленях, и ласкали каждый участок тела. Они не заходили дальше дозволенного — Регулус четко очертил границы, но Джеймс мог водить горячими ладонями по холодной спине, мог исследовать его шею и ключицу, мог целовать его торс, порой языком задевая твердые соски. От этого действия Блэк запрокидывал голову и закатывал глаза в удовольствии, но даже при таком раскладе — секс оставался чем-то неизведанным для них двоих.       — Не подумай, что я давлю на тебя, но, черт, Рег, я безумно тебя хочу, — прошептал Джеймс и издал напряженный стон, направив руку юноши к разгоряченному органу. Регулус понимающе кивнул, но не нашел, что сказать. Он просто не мог. Может, для этого было слишком рано, а может он и вовсе никогда не сможет по-настоящему хотеть этого.       Джеймс знал, насколько эта тема затруднительна для них обоих, поэтому решил переключить внимание Блэка на более приятные вещи.       — Все хорошо, малыш, не думай об этом, — ласково произнес он, впиваясь в его губы и прижимая хрупкое тело напротив максимально близко к себе. Ему удалось незаметно расстегнуть все пуговицы на рубашке Регулуса, которая, к слову, и сама готова была упасть с его плеч от столь горячей сцены, но когда Поттер потянул за рукав, юноша заметно напрягся и отпрянул. — В чем дело? Я не собираюсь заходить дальше, чем ты мне позволишь, — заверил его Джеймс, но в лице Регулуса уже читались неконтролируемые страх и агрессия.       Он скрывал это несколько месяцев лишь потому, что боялся признаться парню в собственной слабости, в том, что он не выдержал лето на Гриммо, не выдержал на расстоянии от него, Джеймса, и от Сириуса. Не выдержал, потому что семья заставила его пройти посвящение в Пожиратели смерти.       Страх заполонил глаза, и Регулус резко сполз с колен Поттера, который уже беспокойно изучал поведение любимого. Тот и вправду был напуган до чертиков, но разве Джеймс мог так напугать его? Разумеется, нет.       — Что не так, Регулус? Я сделал что-то не то? Был слишком напорист?       Юноша мотал головой из стороны в сторону, чтобы убедить парня в его непричастности к происходящему, но тот не отступал. Он жутко волновался за Регулуса, который уже не в первый раз вел себя странным образом. Стоило им дойти до снятия одежды, чему Блэк, казалось, не противился вовсе, как резко одни эмоции сменялись другими, более негативными, и он отстранялся.       — Чем я могу помочь тебе, Рег? — уже более твердо спросил Джеймс, притягивая его к себе за подбородок.       Регулус неуверенно приблизился к Поттеру, сжимая левое предплечье ладонью. В тот момент Джеймс впервые уделил этому достаточно внимания, чтобы понять, что происходит. Рубашка Блэка в считанные секунды была разорвана магией как раз в той области, где располагалась метка.       Да, именно тогда все пошло прахом, а ведь они были так близки…       Все месяцы, которые они провели вместе, учили их ладить друг с другом, понимать, учили доверию и искренности. Они прошли через все негативные эпизоды, чтобы в конечном итоге оказаться в данной точке.       В тот момент сердце Джеймса, наверно, и разбилось на тысячи осколков. Сам он думал, что это произошло намного позже, но нет, все началось именно тогда.

* * *

      Месяцы шли друг за другом, приближая всех учащихся к рождественским каникулам, и как бы Регулус не хотел возвращаться домой, он должен был. Джеймс предлагал ему остаться в замке, провести Рождество вместе. Черт возьми, он предлагал ему помощь, как и Сириус, и Питер, и Ремус, и даже Лили, которая в какой-то момент стала здороваться с ним в коридорах, а иногда и интересоваться, как у него дела.       Регулус ценил их заботу, но всегда ответ оставался одинаковым. Семья ждала его дома. Скорее всего, им стало не плевать на собственного сына, когда тот вступил в ряды Пожирателей. Для них это стало поводом для гордости, так что мать настаивала на приезде сына домой, чтобы вместе провести праздники. Ну разве не странно?       На самом деле, Регулус не верил ей вообще ни разу. Ну, то есть, он прекрасно понимал, что искренности в её речах нет, и все-таки поехал домой. Зачем? Просто потому, что больше не мог выносить этот тяжелый, пропитанный болью и сожалением взгляд Джеймса.       Он пытался, правда пытался не думать о Регулусе, что стал приспешником Волан-де-Морта, но Поттер ведь никогда не умел врать.       Их отношения стали более натянутыми и менее доверительными. Джеймс теперь думал, прежде чем сказать что-то о войне, которая настигла всю магическую Британию. Его глаза выражали отрешенность, а порой даже неприязнь, если речь заходила о метке и Пожирателях. Им все труднее было найти в их тайных встречах что-то хорошее, что-то радостное.       Поэтому Регулус и сбежал в родительский дом на праздники, чтобы не обременять Джеймса своим присутствием, чтобы дать ему хотя бы пару недель на передышку, ведь с момента, как он раскрыл тайну любимого, почти не знал покоя. Джеймс устал, как морально, так и физически. Он старался воспринимать Регулуса как отдельную самостоятельную единицу, которая с этим всем совершенно не связана, но моральные убеждения давали трещину каждый раз, когда он закрывал на все это глаза.       Еще одной проблемой был гнев юноши. Постепенно он становился более объемным, ощутимым и менее контролируемым. Регулус до последнего отказывался принимать тот факт, что метка как-то влияет на него. Он убеждал Джеймса, что тот всего лишь преувеличивает, и вообще вспышки гнева связаны с усталостью и загруженностью по учебе. На самом же деле — метка меняла его все эти месяцы.       От стеснительного и зажатого Регулуса, который чуть ли не таял в объятиях Джеймса Поттера, почти не осталось и следа. Грубость и черствость стали неотъемлемыми спутниками жизни, к которым Джеймс никак не мог привыкнуть. Его пугали все эти агрессивные приступы, но тем не менее, он стойко принимал все удары судьбы. Даже когда Регулус нервно сжимал предплечье, противясь темной магии Волан-де-Морта, даже когда он гнал его прочь и обвинял во всех смертных грехах, даже когда он неделями игнорировал его.       Даже тогда Джеймс был рядом.       После каникул все стало еще хуже. Будто семья Блэков за такой короткий срок сумела сильно повлиять на Блэка-младшего. Он стал практически неуправляемым. Все безобидные уловки, которые применял на нем Джеймс, лишь бы его парень пришел в себя и расслабился, больше не работали.       Регулус стал жалкой тенью самого себя.       Он любил Поттера, честно. Любил, как и раньше, но мог ли он назвать их счастливыми? Мог ли и дальше убеждать себя в том, что они прежние Джеймс и Регулус, все такие же юные и влюбленные. Нет, их уже нельзя было назвать юными.       Темная магия, пропитавшая его кожу и ломающая кости, сводила с ума. Регулус слепо шел за тем, кто заставлял его так страдать. Он еще не успел даже стать настоящим пожирателем, а Темный Лорд уже поймал его в свои сети. Он играл с его сознанием, заставлял молить о пощаде каждый гребаный раз, когда метку жгло адским пламенем. Так он поступал со всеми юными приспешниками, которые пока не могли участвовать в рейдах и открытых боевых сражениях. Волан-де-Морт подчинял их своей воле с помощью силы, и как бы Регулус ни боролся, метка пленила его, она была своего рода выключателем, который работал за счет удаленного управления.       Вместо мягкой улыбки на лице Блэка все чаще стал проявляться злобный оскал, а нежные и мягкие поцелуи с Поттером превратились в грубые и требовательные. Больше Регулус его не просил. Он приказывал. От этого по спине Джеймса каждый раз пробегал холодок. Будь это его Регулус, тот самый, в которого он когда-то влюбился, ему бы это даже понравилось. Он бы с удовольствием подчинялся Регулусу Блэку, желавшему властвовать, но сейчас это был другой человек, и приказы были другие.       В конце концов, это стало просто невыносимым для них обоих.       Джеймс больше не мог смотреть на то, во что превращается его любимый, а тот, в свою очередь, не мог выносить этого презренного взгляда, обращенного в его сторону каждый раз, стоило ему что-то сказать.       — Я не могу до тебя достучаться, Рег, — жалостливо произнес Поттер во время их очередной ссоры. Юноша стоял прямо напротив, нервно сжимая кулаки, разместившиеся вдоль идеально выглаженных брюк. — Что мне делать? Скажи мне! Прошу тебя.       Его мольбы лишь подстегивали Блэка еще больше. Он неимоверно злился на каждое сказанное Джеймсом слово. Внутри все рвало и метало, пока он сохранял маску спокойствия, что, очевидно, получалось довольно плохо, раз он принялся кричать.       — Тебе ничего не нужно делать! Достаточно просто смириться с тем, что я такой, ясно? Меня уже не изменишь, Джеймс. Как ты не поймешь?       — Да ты ведь даже не пытаешься измениться! — также гневно заявил парень, чем серьезно напугал юношу. Он никогда не позволял себе подобный тон. Крики Джеймса Поттера могли услышать только на поле для квиддича разве что. Теперь перед Регулусом тоже стоял другой человек. Человек, который ощущал себя сломленным. — Я долго мирился с этим. Долго, мать твою, мирился с тем, что ты — один из них. И я так больше не могу, Регулус. НЕ МОГУ! Понятно? — Джеймс еле держался, чтобы не пустить слезу, которая так и порывалась скатиться по его румяной щеке, но он справился. Демонстрировать Регулусу свои слезы точно не входило в его планы. Он слишком мужественен для этого, особенно сейчас, когда ни за что нельзя проявлять слабость.       — И чего ты хочешь от меня?       — Я хочу, чтобы ты хоть раз взял ответственность на себя, — все также злостно восклицал он, — чтобы решил эту проблему, как я решал раньше, чтобы ты помог мне с этим справиться, потому что я, черт возьми, не справляюсь. Я не справляюсь, Рег, не справ-ля-юсь!       В тот момент юноше было бы достаточно просто подойти и обнять своего парня, но даже этого он сделать не смог. Вместо этого его глаза, полные испуга, блуждали по обмякшей фигуре Поттера, который едва ли был способен ровно стоять на ногах. Его немного трясло, но Рег не стал его поддержкой. Не в этот раз.       — Меня это мучает, понимаешь? — не унимался Джеймс, экспрессивно размахивая руками, пока его любимый, подобно скале, держал маску безразличия. — Все, во что я верю, искажается каждый раз, когда я вижу тебя. Ты заставляешь идти меня против себя самого, против своих принципов, и знаешь, это мой выбор, да. Я не прошу благодарить меня за него или что-то в этом роде, но… но ты ведь… ты ведь мог бы поступить также, Рег! Ты мог пойти против всех ради меня. Почему ты не пытаешься? Ответь мне!       И без того разбитое сердце Джеймса было окончательно растоптано в тот вечер. Он впервые почувствовал себя ненужным. Впервые задумался о том, что все старания были напрасны. По сердцу будто провели наждачкой, а он лишь продолжал стоять и терпеть. Терпеть, пока его возлюбленный вонзал в него ядовитые кинжалы, от которых смерть должна быть медленной и мучительной.       — Я не вижу смысла в борьбе, Джеймс.

* * *

      Если и сравнивать отношения Джеймса и Регулуса, то только с прыжком со скалы.       Без подстраховки.       Это как будто попытка суицида, но не самая лучшая, ведь ты прыгаешь прямо с обрыва, заранее зная, что умрешь, но при этом выбираешь способ смерти, который включает в себя время на размышления, пока ты летишь прямиком вниз. И все же ты знаешь, что рано или поздно дойдешь до конца. Ты знаешь, что он неминуем.       Также и Джеймс с Регулусом — оба знали, что конец настанет, но не решались даже предположить, когда это произойдет. Они жили сегодняшним днем, не задумываясь о будущем, не вороша прошлое. Просто жили и были счастливы, пока сотворенная ими любовь приобретала вид карточного домика, что мог развалиться при легком дуновении ветра или неудачном движении. Любая мелочь могла разрушить его.       Любая мелочь могла разрушить то, что они так отчаянно строили.       Регулус ждал, что Джеймс больше не сможет смотреть на него и просто уйдет, а сам Джеймс ждал, что Регулус покинет его еще раньше, когда окончательно погрузится во тьму.       В итоге не выдержали они оба.       — Не надо так, — будто от безнадеги попросил Джеймс спустя несколько дней. Регулус сидел в самом конце библиотеки, ближе к окну, где не шастали люди и никто не обращал не него внимания, ну а в данном случае — на них.       — Как? — недоуменно спросил юноша, отвлекаясь от своей книги. Он вновь подавлял истинные эмоции, прятался за маской спокойствия и уверенности, а Джеймс был слишком расстроен, чтобы предположить, что вся эта холодность — лишь попытка защититься от предстоящей боли.       — Не надо думать, что я не люблю тебя таким, — поймав на себе любимый взгляд, он твердо произнес, чтобы Блэк даже не думал впредь сомневаться: — Это не так. Я люблю тебя всяким, Рег.       — И все же ты пришел попрощаться…       Дрожащая рука Поттера прошлась по взъерошенным волосам, лишь бы как-то отвлечься от происходящего. Его взгляд взметнулся к потолку, дабы спрятаться от пассивно нападающего Регулуса.       Джеймс Поттер всегда был храбрым молодым человеком, но в этой ситуации не мог набраться смелости, чтобы бросить того, без кого еще пару дней назад не представлял своей жизни. Теперь же он просто смирился с тем, что дальше они пойдут разными путями, что все их опасения, наконец, достигли своего апогея.       А им ведь всего-то нужно было чуть больше времени, чуть больше сил, чтобы справиться с этим, но совсем скоро Джеймс покидает школу, и целый год без Регулуса может означать только одно — Блэк не справится без него. Он встанет на путь, который Поттер ни за что и никогда не сможет принять.       — Любить тебя, несмотря на твои убеждения, это нормально, — ответил он, изо всех сил стараясь не касаться руки, лежащей в паре сантиметров от его собственной. — С этим я могу справиться, но это не одно и тоже, что и быть с тобой. Понимаешь?       Регулус коротко кивнул, не в силах подобрать нужных слов. Он мог бы спорить с Джеймсом о том, что нет никаких убеждений, которые мешали бы им быть вместе, но врать даже самому себе было противно. Он упорно игнорировал тот факт, что с пониманием относится к действиям Темного Лорда, что порой даже разделяет его цели. Одного этого хватило, чтобы поставить Поттера в неудобное положение. В положение, при котором он будет терзаться муками совести лишь оттого, что его возлюбленный на темной стороне.       Регулус не хотел отпускать его. Он мог бы пообещать, что отныне все будет по-другому, что он изменится, что будет бороться ради них, но эти слова вряд ли бы имели вес. Все давно стало ясным, как день. Юноша сделал свой выбор. Они оба сделали. Теперь оставалось только попрощаться, для чего, собственно, Поттер и пришел.       — Ты свободен, Джеймс, — вот так легко сказал он, будто для него эти слова и вовсе ничего не значили. И тот ему поверил. Моргнув пару раз, должно быть, от удивления, Джеймс встал со стула, чтобы поскорее скрыться из поля видимости Блэка, который так спокойно сейчас держался.       — Прощай, — с такой же легкостью произнес он, в последний раз взглянув на юношу.       Собрав в себе остатки сил по крупицам, он отвел глаза от столь прекрасного и притягательного Регулуса Блэка. Человека, которого он до безумия любил, но так ни разу и не услышал этого в ответ.       У Регулуса оставалась последняя возможность, чтобы сказать те самые слова, которые Поттер ждал очень долго, но даже когда его фигура скрылась за книжным стеллажом, юноша ничего не сделал. Его признание в любви так и осталось глубоко внутри, под сердцем.       Возможно, будь у него еще несколько секунд, он бы признался, что так сильно, ярко и безропотно любил только его.       Джеймса Поттера.