Выход Дракона

      – Слушаю.       – Босс, мы установили наблюдение. Но, похоже, дома никого нет.       – Как нет? – оторопел Луи. – Даника точно ходит в школу, они бы не стали уезжать до конца учебного года.       Утамаро хмыкнул:       – Возможно, жена поцапалась с мужем и сменила квартиру, забрав дочь.       – Это объяснило бы перепады настроения директора, но не то, зачем он пошел на черный рынок.       – Если только там не обитала причина ссоры... – заключил волк. Судя по посторонним шумам, он находился то ли на вокзале, то ли на станции метро.       – Ясно. Мы можем связаться с полицией и выяснить, удалось ли им сообщить о смерти?       – Да, Луи-сан. Такари бывший коп, у него найдутся связи, наверняка.       – Отлично. Потому что если пропали еще и они, ситуация может оказаться гораздо хуже, чем мы представляем.       – Босс?       Луи сделал паузу, подбирая слова:       – Я... не знаю, как объяснить, но, похоже, перед смертью Гон был в отчаянии. Таком отчаянии, что обычной семейной ссорой это не объяснить. А если подтвердятся мои худшие подозрения, это не решится даже полицейской операцией.       – Кажется, я понимаю. Вы думаете, их похитили?       – Да. Утамаро, достаньте любую возможную информацию по текущему местонахождению Трейси и Даники Гон. А я попробую зайти с другой стороны.       – Понял, босс. Позвоню, как удастся что-то накопать. Пожалуйста, если вы собрались в школу, не покидайте границ Черритона пока что, я уже выслал Мицуи себе на замену.       – Это кто?       – Белая ласка, вы ее видели в офисе.       – Белый волк, белая ласка... что за странные фиксации, – пробормотал олень. В динамике послышался смешок:       – Так вышло, Луи-сан. Простая случайность. Сейчас пришлю ее личный номер.       – Понял. Спасибо, Утамаро. До связи, – поблагодарил Луи и отключился. Открыл контакт-лист и набрал другой номер. Подождал несколько долгих гудков, затем с другого конца все же соизволили принять вызов.       – М-м-млуи…       – Привет. Спишь?       – Мгм.       – Ты где сейчас?       – ...На чердаке... домой не было сил ехать, я, кажется, совсем вымотался. И почти не спал вчера.       – Ясно. Слушай... ты вроде бы говорил, что забрал сломанный телефон директора.       – Да. Но не знаю, что с ним делать, он пробит пулей. Никуда не подключить, еще и это... гнездо зарядное вывернуло.       Луи покачал головой:       – А зачем брал тогда?       – Не знаю. Полиции он вряд ли нужен, думал, может... не знаю, – бессильно повторил Легоси. Олень проговорил:       – Я приеду через час с лишним. Есть одна мысль. Так что у тебя еще час, чтобы поспать.       – М... хорошо.       Судя по голосу, волк и так спал, каким-то чудом отвечая на звонки в бессознательном состоянии. Раздосадованно хмыкнув, олень отключил вызов и пошел к машине. После травмы он иногда пользовался маленьким двухместным "кусари", легким и мощным, с автоматической коробкой передач. В тех случаях, когда не ездил с охраной, разумеется. Обтекаемая машина темно-лилового, "ночного" цвета была, наверное, единственной крупной тратой, которую позволил себе богатый наследник – и то только потому, что охрана часто больше привлекала внимание, чем оберегала его. Да и сама мысль о том, чтобы постоянно ютиться между телами бодигардов, его не радовала.       Сейчас, правда, он ехал не от офисного здания Хорнс, а из небольшого пригородного района, от одного из их многочисленных предприятий, куда Луи забрался с внезапной анонимной проверкой. И остался доволен, хотя его маскировка – казуальная одежда и слегка измененная манера поведения – не сработала, оленя опознали спустя от силы минут пять. Возможно, он делал это, чтобы отвлечься, на носу все еще были предстоящие переговоры с попечительским советом Академии, но они наверняка согласятся. Должны согласиться.       Луи не хотел, чтобы школа, где он когда-то слыл местной звездой, кардинально менялась. Становилась безопаснее – возможно, однако не ценой сегрегации. Кажется, с прошлого года Гон успел нанять психолога, воспользовавшись фондами на развитие, но никто из их тесной компании еще не успел встретить данного специалиста. Кроме того, в случае преждевременного ухода директора, как успел выяснить олень, существовало несколько равноправных процедур.       Первая и наиболее часто использовавшаяся – нечто вроде закрытого голосования педагогического состава, в результате которого выбиралась кандидатура нового директора, и позже уже через префектуру новый глава школы утверждался всеми необходимыми процедурами. Вторая – перевод директора из менее престижных школ общего образования, где на местах добирали молодых специалистов по управлению. И третья – назначение чиновника, напрямую принадлежащего к структуре министерства образования. Ни на один из вариантов Луи – по крайней мере, легально – повлиять не мог, поэтому оставалось только ждать.       Машина резво забралась по небольшому подъему, который вел к школьным воротам. Напротив находилась небольшая парковка для персонала и родителей, иногда посещающих учеников, олень оставил "кусари" на месте, отмеченном специальным знаком, и вышел в моросящий дождь. Честно говоря, так называемая привилегия раздражала его, однако место было слишком удобно расположено, чтобы от него отказываться. На воротах уже стоял охранник – из новых, незнакомый. Луи вообще не помнил, чтобы в школе имелась охрана, но рослый койот обладал всеми признаками законного стража. Униформа, значок, даже кобура с тазером сбоку. Он стоял под каменной аркой ворот и хмуро смотрел то на дождь, то на приближающегося посетителя.       – Ваш пропуск, – буркнул койот. Луи развел руками:       – У меня его нет. Пока что.       – С понедельника пропуска будут обязательны для всех, уважаемый. Озаботьтесь оформлением и получением собственного, иначе со следующей недели вас просто перестанут допускать. Пока что хотя бы назовите должность. Или вы учитесь здесь?       – Уже нет. Я Луи, режиссер драмкружка. Много охраны теперь?       – Не положено разглашать.       – Да брось. Я же, считай, один из учителей.       – Не положено, – сухо повторил койот. – Даже учителям.       – Ясно. Что ж, имя ты свое хотя бы можешь сказать?       – Ригвард.       – Не местный? – усмехнулся Луи, заходя под арку. Койот пожал плечами:       – Отец с континента, откуда-то с запада. Проходите, пожалуйста.       – Ладно.       Луи не собирался навязываться, однако завести полезные знакомства никогда не мешало. Особенно теперь, когда было совершенно непонятно, как вывозить из школы Сису. Кажется, единственная лазейка Пины теперь была закрыта, собственно, как и разгуливание под дождем. Хотя последнее уже привлекло нежелательные взгляды, и теперь стоило хотя бы начинать думать о том, как легализовать ее присутствие в наземном мире.       Вообще, если задуматься, это стоило сделать, как только она здесь появилась. Луи мысленно проклял себя за глупость, однако чувство фрустрации слишком слабо задело его шрамированную жизненными невзгодами душу.       Потом.       В клубе царило безмолвие. Те, кто учились, все еще были на уроках, у Тсу и Эри в любом случае нет ключей, значит, оба животных сейчас наверху. Выводы Луи слегка пошатнул Легоси, который выглянул из-за угла с зубной щеткой, торчащей изо рта. Его глаза все еще были сонными, но уши стояли торчком, видимо, среагировал на звук двери. Он помахал рукой, Луи усмехнулся:       – Привет, друг. Решил обойтись без утреннего собачьего дыхания?       Легоси утвердительно качнул головой и продолжил натирать щеткой клыки. Зрелище не самое уникальное, однако Луи всегда завораживали волчьи зубы. Хотя Джуно и не стеснялась своих клыков, она сейчас вела себя не настолько легко и раскованно как раньше, скорее всего, из-за свалившегося груза ответственности. Возможно, стоило назначить главой танцевальной команды Эри – она хоть и не могла сравниться в уверенности, в уровне умений с Шиирой, однако значительно превосходила гепардшу в изобретательности.       Волк скрылся в ванной и завершил утренние процедуры, шерсть на морде повлажнела и взлохматилась, когда он вернулся, что еще больше насмешило оленя.       Однако на сей раз Луи сдержался. Только коротко кивнул:       – Пошли. Откуда у тебя вообще здесь щетка и зубная паста?       – Принес, когда стало ясно, что будем иногда оставаться здесь на дежурство, – смущенно ответил Легоси и направился к лестнице. Олень проворчал ему в спину:       – Высыпался бы почаще, раз такой предусмотрительный.       – Я... не очень хорошо просыпаюсь утром, ты же знаешь. А вчера и позавчера плохо спал – позавчера, в ту самую ночь, еще и смотрел за Биллом.       – До сих пор думаю, насколько у вас там странная компания собралась. Почему тебе вообще пришлось смотреть за Биллом?       – Чтобы этого не делал Мелон, – глухо проговорил Легоси. – Хотя он помог Биллу…       – Мелон? Кому-то помог? – саркастично спросил Луи, поднимаясь за ним. – Следующее, что ты мне скажешь – он поет в церковном хоре про святого Рекса?       – Билл так сказал.       – Что случилось с нашим тигром…       – Не с ним, – стоя перед люком наверх, Легоси неожиданно замешкался и остановился, повернув голову. Луи уставился в его обычно спокойные глаза, теперь затронутые тревогой. Волк медленно произнес:       – На Элс напали. Она в очень плохом состоянии, какая-то психическая травма. Билл... слетел с катушек, ввязался в несколько драк на черном рынке, получил серьезные раны. Но я не думаю, что он бы хотел слышать о том, что я тебе рассказал.       – Ясно... – сглотнул Луи, чувствуя, как поднимается темная злость – и легкий страх. – Бедная Элс... думаешь, эти случаи как-то связаны?       – Я думаю, что в начале недели в криминальный район попали два тигра, которые ничего о нем не знали и попытались вершить правосудие. Одному повезло остаться в живых, другому нет, – неожиданно жестко ответил Легоси, совсем непохожий на обычного себя. – Гоухин запретил нам... расследовать.       – И тем не менее, ты забрал телефон.       – Он бесполезен. И будет... напоминать. О том, чего не стоит делать. Идем наверх.Наверху их ждала Сису, тут же сбросившая наушники и прыгнувшая к оленю – по сравнению с другими, она опасалась обнимать его сразу:       – Луи! Привет! Классный... это свитер, да?       – Здравствуй, Сису. Я не всегда в костюме, как видишь. Как ты себя чувствуешь? Не простудилась после прогулки с Пиной? Потому что он, мне кажется, немного гнусавит, – придал голосу веселость олень. Драконица гордо ответила:       – Я не знаю, что такое "простудиться". Никогда в жизни ничем не болела, разве что живот очень редко... ну и... умерла разок…       – Давай не будем о смертях, – вздохнул Легоси, которому не так хорошо давалась актерская игра. Он подошел к ящику и взял с него небольшой сверток, который, однако, плохо помещался в карман. Слой за слоем развернув бумагу и полиэтилен, он открыл глазам печальное зрелище – дорогой смартфон, пробитый, как волк и говорил, пулей чуть ниже и левее центра, от отверстия по экрану расходились трещины, казалось, что устройство чудом держалось одним куском. На задней крышке были хорошо заметны следы крови, наполовину смытые царившим в ту ночь ливнем.       – Это что такое? – любопытствуя, просунула голову между их плечей Сису. Луи с тяжелой иронией ответил:       – Улика, похищенная с места убийства.       – Кто-то... умер? – тихо спросила она. Олень начисто забыл, что они так и не рассказали Сису. Он взялся за голову и тихо проговорил:       – Прости. Мы не хотели портить тебе настроение, но директор школы, Гон, погиб во вторник. Полиция занимается расследованием его смерти, но из этого... куска железа и пластика вряд ли можно что-то вытащить.       – О... мне очень жаль, Луи. И Легоси. Не нужно беспокоиться о моем настроении, вы всегда можете поделиться со мной чем угодно, мы переживем вместе и беду, и радости. Мы же друзья, – вздохнула Сису, опустив глаза. Затем, оживившись, спросила:       – А что это у вас в руках? Это телефон?       – Да. Он не похож на твой, но у тебя телефон только для экстренных случаев. Плюс Эри кое-что придумала... Легоси, кстати, тебя еще не посвящали?       – Я спал. А что такое?       – Сервалка из клуба вчера создала наш общий чат в Бистграме. В смысле, хранителей тайны Сису.       Легоси прижал уши:       – Бистграм... это мессенджер?       – О, нашелся хоть кто-то, кто будет ненавидеть это больше меня, – хмыкнул Луи. – У меня-то он для бизнеса установлен... но и тебе нужно скачать. Я отказываюсь страдать в одиночку.       Волк совсем потупился:       – Хорошо, Луи. Если ты хочешь.       – Там есть Хару, – попытался подбодрить его Луи, но, кажется, тщетно. Затем все же решился высказать то, что зудело в мыслях уже на протяжении часа с лишним:       – Знаешь... мы ведь не специалисты по электронике, так? Я знаю, что ты неплохо обращаешься с электричеством и проводами, Легоси, но более тонкие манипуляции вне области твоей компетенции. И моей, собственно, тоже.       – И что ты предлагаешь?       – Показать эти обломки Гадзмиру. Дикобраз же хакер доморощенный, вот пусть и отрабатывает репутацию. Включить он его вряд ли сможет, но, возможно, память телефона сохранилась... хотя бы частично.       – Луи, я не хотел бы читать личные сообщения директора.       – Даже если это поможет выйти на след тех ублюдков, что его убили? – рассердился Луи. Его друг не ответил, а только отвернул голову в сторону. Олень вздохнул, почесав затылок:       – Понятно. Слишком уважаешь Гоухина и не хочешь идти против его слова. Ладно, тогда давай телефон мне. Сам займусь.       – Одного я тебя больше не отпущу, – прижал телефон к груди Легоси, смотря на него исподлобья. Сису полюбопытствовала:       – Больше не отпущу? А что случилось в прошлый раз?       – В прошлый раз он перевернул черный рынок вверх дном!       – Смотрите, кто заговорил, – качнул рогами Луи в насмешливом жесте. Затем сел на ящик и вздохнул, опуская голову:       – Легоси... я понимаю тебя. И понимаю нежелание ввязываться в проблемы, чтобы не сделать больно Хару. Но, если мои догадки насчет директора Гона верны... под угрозой не только наша спокойная жизнь. Под угрозой вся школа. Да, мы можем отойти в сторону, я вернусь к конгломерату, ты – в лапшичную, либо мы остаемся. Но, если мы остаемся – мы выясняем, чем нам грозит убийство Гона и в случае нужды принимаем бой. Ты сможешь спокойно отступить, зная это?       Легоси зарычал. Тихо, еле слышно, но шерсть на его загривке привстала. Он делал это не в сторону оленя, его голова развернута в сторону маленького оконца в крыше, однако Луи все равно ощутил, как его травоядные инстинкты на секунду взметнулись в подобии паники. Сказал:       – Так я и думал.       – Я... приму бой, Луи. Если понадобится, – глухим и все еще рычащим голосом произнес Легоси, заворачивая покалеченный телефон и опуская его на ящик. Сису вклинилась:       – И я. Я не позволю, чтобы вашему дому угрожала опасность.       – Это... не совсем дом, но ты – исключено, – отрезал благородный олень. – Мы не можем позволить, чтобы опасность угрожала тебе. Патовая ситуация, которая автоматически исключает твое участие.       – Заставь меня, – прищурила глаза Сису, начиная сердиться. Олень издал раздраженный, полный досады стон, на секунду закрыв глаза ладонью, затем поднял голову на нее:       – В нашем мире нет стрелкового оружия, настолько же слабого, как арбалеты. Любая пуля может тебя убить, несмотря на размеры, а даже в пистолетах их много. Это я не упоминаю про автоматы, к примеру, или снайперские винтовки, которые умеют стрелять на километры.       – Я видела. В кино, – упрямо мотнула головой Сису. – Меня это не пугает.Легоси поддержал друга:       – Сису... пожалуйста, прислушайся к Луи. Мы не вправе обсуждать или осуждать детали твоего чудесного воскрешения, но здесь... здесь у нас нет магии! И даже у тебя ее нет.       – То есть, как только у меня появится магия, я смогу вам помочь?       – А если она никогда не вернется? – вопросом на вопрос ответил Луи. – Сису, не рискуй, пожалуйста. У нас нет даже врачей, которые понимают, как устроен твой организм. Мы не сможем тебя вылечить, если случится что-то страшное.       – Я... я просто не хочу, чтобы вы сражались и рисковали собой. Если можно как-то договориться, лучше договориться, – печально произнесла она. Олень неожиданно приподнялся, и, неловко пошатнувшись, обнял драконицу за шею. Сказал, заглушенный гривой:       – Сисудат, я обещаю тебе, что мы до последнего будем избегать драки и пролития крови. Если будет с кем драться. Для начала я намеревался выяснить, обоснованы ли мои подозрения, а вы начали ненужную драму…       – Это ведь клуб драмы, – послышался тихий голос волка сзади. Он попытался обнять обоих, не преуспел, и Сису в итоге заключила их в огромные, теплые, слабо пахнущие фиалками объятия.       – Очень смешно, – буркнул Луи. – У тебя есть номер Гадзмира? Хотя кого я спрашиваю... у Джуно, наверное, есть.       – Подождем. Сейчас еще полудня нет, уроки все еще продолжаются, – сказал Легоси, высвобождаясь. – Может, пока что позанимаемся с Сису?       – Я уже хорошо читаю, – смущенно заметила она.       – Ну... тогда время приступать к "Пигмалиону".       – Мы с Джуно его уже прочитали!       Луи приподнял бровь:       – Какие вы... быстрые.       – Может, что-нибудь... про драконов? – предложил Легоси, мягко, печально улыбаясь. Его сердце разрывалось между воодушевляющим присутствием Сису и мрачными событиями последних дней. Олень покачал головой:       – Я вообще никогда не увлекался таким. Отец не разрешал.       – Отец не разрешал тебе читать сказки?       – Сказки – иногда, в детском возрасте... но не фэнтези.       Сису, помедлив, осознала:       – Подожди... ты сказал, у вас есть что-то про драконов?       – У тебя ноутбук с интернетом, и ты до сих пор не искала?!       – Э-э-э... нет.       – И ни одного фильма не смотрела?       – Но у вас же... нет драконов, – сбивчиво возразила она, дернув хвостом в замешательстве. Луи хмыкнул:       – Это не мешает нам их придумывать. Не таких красивых и изящных, как ты, впрочем…       – Сердце дракона, – уверенно проговорил Легоси. Покосился на оленя: – Мы ведь просто обязаны начать с него, правда? С чего-то хорошего?       – Я... ни одного не смотрел, – в свою очередь, покосился куда-то в сторону тот.       – Твой отец был настолько строг?!       – Ты себе не представляешь. Так что до прихода Джуно у нас есть немного времени, чтобы ликвидировать мою культурную безграмотность, если можно так выразиться.              Трое зверей стояли на крыльце театрального клуба и обменивались короткими взглядами. А еще такими же фразами. Луи курил, стараясь сдувать дым в сторону, дикобраз с иглами на голове, окрашенными в ярко-желтый цвет, в черной куртке с шипами поверх школьного поло, сокрушенно разглядывал попавшее ему в руки устройство – вернее, то, что от него осталось.       – Что вы вообще находите в этом старом и дряхлом здании, Легоси-сан? – поинтересовался он. Волк пожал плечами:       – Наверное, это моя вторая квартира. Я все равно должен приглядывать за оборудованием клуба, так что иногда ночую здесь.       – Эти гады должны вам доплачивать, – хмыкнул Гадзмир и повернулся к Луи: – Луи-сан, здесь все отвратительно. Настолько плохо, насколько только может быть, говорю вам как зверь, который уже три лета подрабатывает ремонтником в дядином сервисном центре.       – Три?       – Ага, с четырнадцати.       – Вот откуда ты столько знаешь о компьютерах, – уважительно сказал Легоси, олень лишь кивнул:       – Мы знаем, что все плохо. Проблема не в том, что нам нужно восстановить его до работоспособного состояния, а в том, чтобы считать хоть какие-то данные.       – Это... директора? – помолчав, спросил дикобраз. Они переглянулись, Луи безмолвно кивнул.       – Смарт мертв. Послушайте, даже если бы он не был мертв, большая часть данных на нем зашифрована. Можно просто подключить его к компьютеру и попытаться почитать сообщения, но без пароля вы будете видеть только невменяемую кашу.       – Гадзмир, я это и так знал. Но, если вдруг сможешь вытащить хотя бы что-то…       – Единственная надежда – если они смонтировали чип памяти в виде стандартной карты. По идее, смарт дорогой, так что должна быть возможность апгрейда. Или если у него есть отдельный слот для карты вот здесь, возле аккумулятора, – постучал коротким когтем по полуразбитому корпусу дикобраз, качая головой. – Но и тогда их могло залить водой, это же явный утопленник.       – Утопленник?       – Так на сервисном жаргоне называются телефоны, которые роняли в воду.       – Этот... был под сильным дождем.       – Небольшая разница. Вам еще повезло, что он не взорвался от таких повреждений, лионные аккумуляторы такое могут выкинуть.       – Какие? – переспросил Легоси. Гадзмир махнул рукой:       – Забей. Литий-ионные, у них сокращение смешное.       Луи, гася сигарету о перила и отправляя ее в полет, задумчиво произнес:       – Вот поэтому нам нужен настоящий волшебник, чтобы это сделать.       – Зачем? – тут же спросил старшеклассник-неформал.       – Чтобы помочь полиции докопаться до правды. Смерть на черном рынке... не то, что сильно повышает общественную репутацию. Да и Гон никогда бы не пошел на такое сам. Что-то его заставило.       – Что-то очень нехорошее, – добавил Легоси. Гадзмир вздохнув, почесывая подбородок:       – Ладно, парни. Если вы меня не втягиваете ни в какой криминал – я ведь и так под угрозой вылета – то я могу забрать этот труп на выходные, попробовать извлечь память и почистить контактные площадки. Но, если она там не картой, а чипом, то потребуется донор... в случае, если сам чип не подпорчен водой.       – Я звонил тебе со своего номера, – кивнул Луи. – Если что, не стесняйся побеспокоить.       – Договорились, Луи-сан.       Дикобраз сошел с крыльца и пошел под дождем, запихнув сверток в карман и беззаботно насвистывая.       Луи развернулся, и, открывая дверь, услышал обеспокоенный голос волка:       – Он ведь понимает, что взлом чужих телефонов – на самом деле незаконно?       – Скорее всего. А вот твоей наивности я никогда не устану поражаться, впрочем, как и восхищаться ей.       Они снова нырнули за дверь клуба, но на этом пути оленя и волка разошлись – Легоси пошел наверх, а Луи решил проведать президентский кабинет, которым безраздельно владела Джуно. Волчица навела здесь свои порядки – в небольшом помещении все теперь было тщательно рассортировано, хотя на первый взгляд случайный посетитель вряд ли мог заметить взаимосвязь между отдельными предметами интерьера, но она имелась. По крайней мере, в голове Джуно.       Черный фикус беспрепятственно ютился рядом с картонными коробками, в которых складировали старые распечатки, старый потрепанный учебник с нечитаемым названием аккуратно подпирал шкафчик без ножки, на полке стояли несколько старых наград клуба и невесть откуда взявшийся волейбольный мяч, а посреди всего этого гордо восседала президент театрального клуба в хаосе разбросанных бумаг, канцелярских мелочей и маленького бронзового пресс-папье, которым никто и никогда на их памяти не пользовался. Джуно меланхолично листала сборник пьес Шоу, однако ее мысли пребывали далеко отсюда. Она не среагировала даже на открывшуюся дверь. Луи постучал в уже открытую дверь, наклонив голову набок:       – Можно?       – А... да, конечно, – очнулась Джуно от транса, тень улыбки скользнула по ее губам. – Вот, тоже пытаюсь что-то интересное придумать с ролью Элизы. Но не идет. Наверное, мои мозги просто не созданы для творческой импровизации.       – Не говори так.       Прихрамывая, что сейчас становилось заметно только если долго приглядываться, Луи зашел ей за спину и опустил ладони на плечи. Волчица вздохнула:       – Я... пытаюсь быть полезной. Вместо этого все, что связано с танцами, придумывает Эри, наши сцены ведет Пина, а я пытаюсь успеть везде и везде сажусь в лужу.       – Это я взвалил на тебя кучу всего, мне и отдуваться, – возразил олень. Он чувствовал, как зажато, напряжено ее тело, и начал медленно разминать плечи пальцами. Непрофессионально, как умел, и все же Джуно отозвалась благодарным, невнятным звуком:       – М-м-м…       – Мир становится немного светлее?       – Да... немного. Обними меня, – неожиданно попросила она. Улыбнувшись, он наклонился и обхватил ее сзади под руки, положив голову на плечо – благо, низкая спинка дешевого стула позволяла такое. Джуно благодарно потерлась щекой о его щеку и произнесла:       – Сису гениальна в своей простоте. Немного терапии обнимашками – и плохое настроение словно ветром сдувает.       – Кому как, – негромко ответил он. – Я, например, не очень тактильный.       – Ага. Старый добрый угрюмый Луи, с настороженностью относящийся ко всему миру. Мне казалось, ты закопал его труп где-то в школьном парке?       – Нам всем иногда нужно начать с чистого листа. Но не все звери понимают, что чистым листом придется стать им самим.       – Глубокомысленно. Рядом с тобой я чувствую себя тупицей иногда, – отстраненно сказала она. Луи фыркнул:       – У тебя средняя оценка на две десятых выше, чем у меня, когда я шел на Выдающегося.       Джуно едва заметным движением покачала головой, поглаживая пальцами его руки:       – А что толку? Гон мертв, школу на заседании образовательного комитета представлять некому…       – Джу... я бы сам воспользовался некоторыми связями, но у меня нет педагогического образования.       Она скосила глаза направо:       – Джу? Что-то новенькое.       – Я всегда был плох в дружеских сокращениях. Как и в любовных. Как и в дружбе или любви вообще.       – Нет, мне нравится. А мне как тебя называть тогда?       – Луи, – пожал плечами он. – Мне всегда казалось, что это достаточно кратко.       – Даже никаких прозвищ не было в младшей школе?       – Ну-у-у…       – Очередной секрет из твоего темного прошлого? – улыбнулась она и поцеловала его в уголок губ. Олень замялся:       – Я... обучался дома.       Джуно недоверчиво хихикнула:       – И у тебя были все эти... гувернанты, личные репетиторы, учитель игры на фортепиано?       Луи подавил смешок и спросил с гримасой на лице, наконец отпуская ее:       – Фортепиано?       – Ну, как у стереотипной богатой семьи. Фортепиано, рояль, клавесин. Может, даже целый орган!       – Рекс всемогущий... нет, орган – это для вампирских оперетт.       – Да ладно. Представь – огромные трубы, клавиши в четыре ряда, и маленькая фигурка оленя с гигантской тенью на стене, которая безумно отбивает мелодию, пафосно вскидывая руки вверх, ха-ха-ха! – заливисто рассмеялась она. Луи скрестил руки на груди и присел на край стола, Джуно тут же умиленно опустила подбородок на ладони, смотря на него с улыбкой до того приторной, что олень отвел глаза. Сказал, прокашливаясь:       – Ни за что. Кроме того, отец никогда не был заморочен на музыке. Как и я. Он считал, что занятия по экономике важнее…       – И как? Действительно пригодилось?       – Думаю, да. Я все же ощущаю интерес к бизнесу, иначе в первые месяцы после смерти Огумы конгломерат мог просто обанкротиться, – кивнул Луи. Она задумчиво произнесла:       – Вот как…       – Да. Наверное, мне нужно быть благодарным за такое обучение. Но почему-то я не чувствую этой благодарности.       – При жизни ты... его ненавидел.       Луи болезненно усмехнулся:       – Я чуть его не застрелил. Когда мне понадобилось подтверждение на заявление об уходе из Черритонской Академии.       Джуно ахнула:       – Ты угрожал отцу пистолетом?       – В тот момент для меня он был надсмотрщиком, тюремщиком, но никак не отцом, – вздохнул Луи. – Животным, которое растило себе наследника. И, тем не менее, перед смертью он смог извиниться... как сумел. Поэтому я не держу зла... но и близкими мы не стали.       – Мои родители не настолько целеустремленные, – как будто виновато улыбнулась она. – Обычные волки, отец бухгалтер, мать помощник в юридической фирме. Она очень добрая и смешливая, отец пытается казаться строгим, но я еще лет в двенадцать поняла, что и он редкостный раздолбай.       Олень издал негромкий смешок и сказал:       – Я бы хотел с ними познакомиться.       Джуно округлившимися глазами посмотрела на него снизу вверх, затем вскочила и чуть ли не рявкнула радостно:       – Ты серьезно?!       – Тише, тише, – поднял руки в защитном жесте Луи, смеясь, – я же не... о, проклятье, прозвучало очень банально. И с одним-единственным смыслом – мол, я хочу познакомиться с родителями своей девушки.       – А что ты имел ввиду? – приподняла одну бровь она.       – Скорее, узнать их поближе, понять, что они за животные. Возможно, увидеть, какими должны быть настоящие родители.       – Они – пара милых домоседов, – закатила глаза Джуно, – сразу даже и не поймешь, что хищники, обычно себя так ведут какие-нибудь сурки или хомяки. Но с родителями я тебя обязательно познакомлю.       – У них будет сердечный приступ. Может, не надо?       – Ну... Легоси бы подошел им больше, вот только я теперь не настроена на "идеальную пару серых волков", – и она показала ему язык. Луи хмыкнул:       – Меня это устраивает. О, кстати…       – Чего?       Он достал из кармана цветастую прямоугольную пачку с яркой надписью и протянул Джуно. Та облизнулась и выхватила лакомство из его рук, молниеносно коснувшись губ оленя своими вместо «спасибо», затем пожаловалась:       – Ты меня совсем разбалуешь этими мелочами. Где ты их вообще нашел? Я думала, "Рэбиз" с соленой карамелью вообще перестали производить.       – Нет, кое-где еще есть. Но этого недостаточно.       – То есть?       – Я... я чувствую, что делаю недостаточно. Мог бы успокаивать себя тем, что даю тебе время заниматься важными вещами, но ведь... – Луи ощутил, впервые за долгое время, что ему трудно говорить, затем все же вытеснил слова во внешний мир:       – ...ведь мы – это тоже важно. Наверное, важнее всего остального. Я почти ничего о тебе не знаю, кроме некоторых мелочей…       И оказался нос к носу с импульсивной волчицей. Она, несмотря на сверхбыстрый прыжок к нему, очень нежно и плавно поцеловала Луи, он ответил, обнимая Джуно за талию. Она тихо шепнула, смотря прямо в его глаза, большие, красивые и такие притягательные:       – Ты не представляешь, насколько мне нужно было услышать это... что ты хочешь знать?       Олень с усмешкой проговорил:       – Все. Но за раз я всего не запомню, поэтому придется складывать в голову кусочек за кусочком. Я восхищаюсь тобой, твоей целеустремленностью, желанием добиваться своего, умом, хищной красотой и силой... но о чем ты думаешь обычно? Чего хочешь, о чем мечтаешь?       – О... – тихо выдохнула она. Хвост бешено завилял, Джуно мысленно прикрикнула на него, однако это, разумеется, ни к чему не привело. Пальцы оленя чувствовали шевеление ее хвоста и медленно водили вдоль спины, отчего девушка просто млела в его руках. И даже позволяла себе немного сжать его когтями. – О чем... я мечтаю?       – Это в первую очередь. Если я как-то смогу помочь…       – Я... честно говоря, я вообще никому об этом не рассказывала.       Луи молча и проникновенно смотрел в ее глаза. Он редко – да что там, никогда в жизни не ощущал такого тепла в груди, сердце как будто не только прогоняли кровь через себя, но и обливалось ей снаружи. Однако чувство было неимоверно приятным и волнующим.       Джуно восприняла его легкое движение головы как просьбу продолжать и замялась еще сильнее, отвернувшись:       – Обещаешь, что не будешь смеяться?       – Буду. И не раз. С меня хватит того напыщенного болвана, которым я был в старшей школе. Но не над чужими мечтами. Особенно над твоими, – тепло, ободряюще сказал олень. Волчица сделала глубокий вдох и выпалила:       – Я хочу летать!       – Прости? Как птица?       – Нет, дурак... ну, то есть, если бы можно было, то и как птица, но я хочу стать пилотом. И водить что-то странное, вроде открытых старинных самолетов или гидроплана…       Олень удивленно посмотрел на нее. Сказал:       – Я и представить себе не мог…       – Честно говоря, в детстве я об этом не думала. Но потом, в старшей школе, поняла, что очень завидую птицам и, вообще, любым летающим животным, – неловко пожав плечами, сказала она. Луи с улыбкой ответил:       – Это чудесная мечта, Джу. Так ты хочешь поступить после школы в авиационное училище? Или для этого больше подойдут курсы в авиашколе?       – Я пока не знаю. Возможно, сначала колледж, потом курсы, за это время я успею скопить достаточно, подрабатывая на парт-тайме... а ты?       – Что я?       – Ты о чем-то мечтаешь? Я ведь тоже никогда не спрашивала, – виновато заметила Джуно, поглаживая его плечи. Усмехнувшись, он иронично сказал:       – Боюсь, я люблю строить воздушные замки.       – Что-то настолько несбыточное?       – Как сказать... я хочу безопасности для всех и каждого. Хочу, чтобы мы окончательно познали себя, чтобы научились лечить все, что нам вредит и предсказывать любые природные катастрофы. Чтобы приняли себя и свою сущность, будь то травоядное или плотоядное, разницы нет. Мы все одинаково нуждаемся в безопасности, и, будь то травоядное лобби официального правительства или нелегальные каналы переправки мяса – все это одинаково вредит обществу.       Джуно остекленевшими глазами посмотрела на него, затем тихо и пораженно сказала:       – Ого.       – Да, – смущенно почесав нос, заметил Луи. – Дурак и фантазер, да.       – Нет... я имею ввиду, это настолько не совпадает с тем Луи, которого видит публика... ты мечтаешь о всеобщей справедливости? О равенстве?       – Я хочу, чтобы каждый мог быть Пиной.       – Фу!       – Нет, не настолько Пиной, – рассмеялся он. – В смысле, иметь саму возможность восхищаться красотой – без страха, без осуждения со стороны общества. Познавать не только на уроках биологии, но и в обществе, насколько мы разные. Ты же знаешь… насколько мне нравятся хищники.       Серая волчица смутилась:       – Ну вот... теперь мои мечты кажутся мне такими... мелочными.       – Пф-ф!       – Эй! Хватит дуть мне в лицо!       – Все, все, прости... просто какой прок думать о всеобщем благе и ничего для этого не делать? Твои хотя бы выглядят реалистично.       – Но у тебя же есть Хорнс…       – Конгломерат только кажется непобедимым гигантом, – с досадой произнес он. – Но это деталь в гораздо большей машине, которая может влиять на ситуацию в мире лишь мизерно. А я – так вообще песчинка.       – Песчинка в очень милом свитере, – оттянула Джуно когтем вязаную горловину. – Тебе хорошо в обычной одежде.       – Мне идет шерсть, – надменно ответил он. – Особенно серая и волчья.       – Ах ты гад…       – Иди ко мне, – со смешком произнес Луи. Они прижались друг к другу в долгом поцелуе, ее взгляд понемногу затянулся чувственным маревом, а дыхание участилось. Затем момент удовольствия все же прервался, и она посмотрела на него. Слезы неожиданно выступили в уголке глаз Джуно – кажется, это были слезы радости, но и в то же время отголосок чего-то более давнего, не такого светлого. Она вполголоса произнесла:       – Тогда... после нашего последнего свидания в школе, год назад... после поцелуя я три ночи подряд ревела в подушку. И грызла ее от злости. Мне тогда казалось, что, будь я хоть немного настойчивее…       – Не думаю, что это помогло бы, – покачал головой Луи. – Нам нужно было пройти именно такой путь, чтобы встретиться здесь. Но отсюда…       – ...отсюда мы пойдем вместе.       – Да. Ловить свои звезды.       – Мне подойдет и школьная звезда на пенсии, – хихикнула Джуно, он поджал губы:       – Эй, над калеками можно шутить только другим калекам!       – Ну-у-у... у тебя нет ноги, у меня сердца. Все честно.       – Неправда. Сердца нет у меня, – не согласился олень, на что девушка просто взяла его ладонь и прижала под грудью, ощущение, как через тонкую ткань и шерсть оно часто и страстно бьется, заставило Луи сглотнуть подступивший ком в горле. Она тихо сказала:       – Есть. Я отдам тебе свое.       Моргнув несколько раз, сбивая подступившую к глазам влагу и запечатывая намертво желание хоть что-то сказать, он снова притянул Джуно к себе.