***
Смириться с тем, что он сделал больно некогда счастливому Антону, Арсений не может. Первые два дня он упорно делал вид, что всё хорошо и его не волнует недавно сложившаяся ситуация. Оказалось, что волнует. И не абы как, а очень сильно. И Попов был бы рад, если бы Антон послал его куда подальше и, что ещё лучше, возненавидел. Но нигде не отвечать и игнорировать звонки даже с других номеров, при этом не кинув в спам или чёрный список — точно говорит об обратном. Арсений гордый. Всегда так считал и считает до сих пор. Но эта гордость не кажется теперь тем, чем можно похвастаться. Это, скорее, даже выглядит смешно. Посмотрел бы он на себя со стороны: ходит вечно злой, будто готов убить каждого, кто встретится на пути, но при этом с безумно жалким видом прожигает контакт человека, чьё имя начинается на «А» и состоит из пяти букв. И это только первые дни. Когда проходит неделя — Антон не числится работником в агентстве «Grace Models», а его резюме нет даже в архивах. Поначалу Арсений думал, что это какая-то ошибка, так как Антон ни разу не появлялся в офисе после того, как с режущим прощанием скрылся с глаз долой, поэтому он не мог написать заявление об увольнении. И действительно. Антон ничего не писал. Стас сам его уволил. — Зачем? — Арсений залетает в кабинет Шеминова, не удосужившись хотя бы поздороваться или предупредить о своём приходе. Он понимает, что Антон не объявлялся в офисе и не выполнял порученную работу, но ведь и у самого Арса не было съёмок — значит, Антона уволили буквально ни за что. В кабинете помимо Стаса оказался незнакомый Арсу человек. Тот с важным видом оглядел Арсения с ног до головы и кивнул своим мыслям. Попов, не обращая на него внимания, переводит взгляд на начальника. — Ты мог перевести его в другой отдел или поменять ему модель, но увольнять-то зачем? Ты же в курсе, что это его мечта! — Арсений подходит к столу и опирается на него руками. Злость буквально витает вокруг него. Он всем своим видом показывает, что не потерпит отлагательств или неудовлетворительный ответ. — Разве ты не видишь, что сейчас у меня разговор? Выйди, — приказным тоном командует Стас, головой кивая в сторону выхода. — Я никуда не уйду, пока мы с тобой не поговорим! — чуть ли не рычит Попов, ударяя кулаком по высокой стопке листов, которые в эту же секунду сваливаются на пол. Несмотря на то, что именно он является причиной внезапного затишья со стороны Антона, Арсений не может испортить его труд и то, к чему Шастун так долго стремился. История повторяется. — У тебя съёмка через час на Стар-площадке, — игнорируя просьбу модели, Шеминов переключается на вышеупомянутого собеседника и берёт в руки шариковую ручку, размашистым почерком подписывая документы. — Да мне плевать! — Арсений даже не обращает внимание на человека, который резко перевёл взгляд на модель и ему хватило смелости ухмыльнулся столь вспыльчивому характеру. — Неужели так сложно ответить, по... — А если там будет Шастун? — перебивает его Стас, не проявляя ни малейшего интереса к предстоящему конфликту. Знает ведь, что Арсений в любом случае не уйдёт. — Что?.. — то, как выражение лица Арсения резко поменялось, не описать словами. Он на мгновение застыл и не смог пошевелиться с места. Уже через сорок минут водитель привозит Арсения в студию на окраине города. Сегодня планировалась арт-съёмка, на подготовку которой уходит очень много времени, но результат всегда был поистине впечатляющим. Теперь же Арсению не это важно. Важно только одно: встретится ли он сейчас с Антоном? Правильный ответ Арсений получает тогда, когда в буквальном смысле залетает в студию и обнаруживает совершенно не того человека, которого так хотелось увидеть. Это не его Антон. А имеет ли он вообще хоть какое-то право называть Антона своим после всего, что натворил? Определённо точно нет. Глупо было надеяться на то, что Стас сказал правду. Арсений понимает, что на него смотрят с восхищением не те зелёные глаза, когда Попову делают грим. Понимает, что не от этого взгляда у него подкашиваются коленки, а дыхание учащается. Понимает, что это всё не то. Не он. А ведь хотел уберечь. Никому лучше не стало. Более того, только Арсений виноват в том, что разрушил их общение.***
— До свидания, Антон Андреевич! — девушка ярко улыбается парню и провожает его восхищённым взглядом, от которого объекту обсуждения в этом здании ни горячо ни холодно. Антон, дабы не сидеть без дела, ответил на рандомную заявку в Инстаграме две недели назад и согласился на вакансию руководителя отдела кадров. Ему, честно, было совершенно плевать, справится ли он с новой должностью, ни разу до этого не проходя даже практику. Другое дело фотограф — он готов назвать себя профессионалом в свои же двадцать три. Молодой, но успешный. Именно этого он и хотел. По сути, руководить собственным отделом сложно, но Антон и не с этим справлялся. Те, кто пригласили Антона, действуют на свой страх и риск. Не справится — окей, без экскьюз ми лив. Естественно Шастун старается, но пришлось кардинально сменить подход. Ему легче работать индивидуально с кем-то, нежели с группой. Его хорошо приняли и познакомили со своими людьми, говоря, мол, обращайся в случае чего. Обращаться не пришлось — Антон справлялся и сам. Никто не стоял над душой и не подставлял с первых дней. Потихоньку приближается середина октября. Тонкая ветровка сменяется на тёплую куртку, которая более-менее спасает от стремительно растущего с каждой неделей холода. Димка уже умудрился заболеть, поэтому, если Антон правильно помнит, девушка его друга завтра придёт к ним в гости. Вернее, уже к Диме. Серёжа переехал к Оксане, ведь с недавних пор они встречаются, а Антон снял себе двухкомнатную квартиру в центре города. Всё, что Шастун знает о девушке Димы, так это её имя и безумную общительность. Недели так три назад Антон бы с ней был наравне, но в последнее время на его лице читается лишь невероятная усталость и желание спать не восемь часов, как нормальный человек, а все двенадцать. От таксиста, что везёт его до дома, тоже не веет каким-либо счастьем, а по взгляду легко можно понять, что ему легче увезти пассажиров в лес, а не плутать по городу и крепко сжимать руль, когда на пути образовывается пробка. Его можно понять, время уже позднее — одиннадцать часов вечера. Антон и сам не знает, по какой причине засиживается на работе, но лучше разбирать кипу бумаг и оценивать способности новых идей, продумывая их дальнейшее распространение, чем видеть, как люди радуются и проводят время со своими половинками. Антон тоже так хочет. Хочет приезжать домой и падать от усталости в объятия любимого человека. Хочет каждое утро просыпаться не от надоевшего за несколько лет будильника, а от мягких поцелуев. Хочется банального тепла и ласки. Теперь же Антон испытывает на себе иное понятие любви: встречают его вовсе не дома, а на работе, и падает он совсем не в объятия, а в коллектив и отчёты на следующий месяц. Не сказать, что ему сложно — наоборот, он рад, что нашёл то, чем может заняться по собственному желанию, а не только потому, что этого хочет начальство. Вообще странно, что его не загружают, а говорят побольше отдыхать и бережно относиться к своему здоровью. И только отдел кадров, в котором он руководит, знает об истинной причине и остаётся только гадать: были это рейтинги в агентстве или же нет. И среди этой рутины радует только одно: отец Антона чувствует себя прекрасно и скоро его выпишут из больницы. Шастун ежедневно ему пишет и интересуется, как его самочувствие, на что получает вовсе не одно предложение с точкой на конце, как считает делать правильным большинство взрослых людей, а целый видеозвонок в доказательство, что никто никого не обижает и жизнь в четырёх стенах, где неприятно пахнет антисептиком, не кажется такой уж и страшной. И, кажется, в эту радость (но, безусловно, в значительно меньших масштабах) входит ещё один пункт — пробка наконец движется с места и машина выезжает на свободную трассу. Антон только рад сэкономить время, потому что постоянная загруженность имеет последствия в виде недосыпа и затеканию суставов, но оповещение о уведомлении режет по ушам, не давая проигнорировать наверняка очередной запрос или сообщение с помощью по направлению в их отделе. Однако это оказывается ни тем, ни другим, ни тем более чем-то схожим. Ему пишет Арсений. В почти, сука, полночь. Антон даже не знает, что испытывает по отношению к бывшему, в первую очередь — коллеге, а потом уже парню. И Шастун бы в своей излюбленной манере проигнорировал очередную просьбу ответить хотя бы на одно сообщение, но видеть такое приходится впервые. Арсений Попов, 23:21 Ты особо не пережвай ладно? Все бдует хоршо извини меня пожлуста мне жаль Антон пнимше Полное отсутствие знаков препинания и многочисленные ошибки в лёгких словах говорят лишь об одном: либо Арсений сошёл с ума, либо ему лень не то чтобы объяснять причину столь внезапных сообщений спустя недельного молчания, но и стараться написать правильно, дабы не выглядеть глупо и нелепо. Последнее слово Антон даже не пытается понять — слишком уж большое дело для маленького (не в росте, конечно!) человека. Но вряд ли бы Попов стал писать ему конкретно в это время. И следующее сообщение, появившееся в чате буквально только что, объясняет причину неадекватного поведения мужчины. Арсений Попов, 23:24 Я в кулбе а тут игрет лазарев предстааляешь Ну хотя бы фамилию певца написал правильно. Антон даже не знает, отвечать ли. С одной стороны, их больше ничего не связывает и они не должны как-либо контактировать друг с другом, а с другой — Антон ведь любит. И сейчас Арсений напивается в клубе, что крайне не присуще этому человеку, и пишет даже не Стасу, который вечно его контролирует, а Антону. Серьёзно, он что — единственный, кому можно написать? Антон ведь не нужен. Его в прямом смысле послали куда подальше, а теперь пишут так, как будто ничего и не было. Шастун злится. Мало того, что вечер, который он хотел провести в одиночестве за поздним-поздним ужином, так нагло прерывают, так ещё и оставляют без сладкого сна. Арсений Попов, 23:26 Я люблю тебя И Антон замирает. Арсений никогда не говорил так чисто и откровенно. Попов прямолинейный, но даже он не мог заявлять о таком громком слове. И вряд ли бы хоть один человек на этой планете стал писать подобное на пьяную голову тому, кому сказал, что он не нужен. Антон заходит в контакты и набирает нужное имя в поисковике. Позвонит — даст слабину и нарушит своё же обещание: никогда больше не связываться с этим человеком. Эта идея изначально была фатальной, ибо не оставлял бы он номер Арсения в своей телефонной книжке и кинул его в чёрный список во всех социальных сетях. — Когда-нибудь я точно с ума сойду, — бормочет Антон, всё-таки нажимая на контакт «Арс». Проходит три гудка, следом и все семь. До появления женского голоса, гласящего «Абонент не доступен. Перезвоните позже» Арсений всё-таки успевает ответить, крича что-то невнятное на фоне. Антон даже не думает первым начать разговор. Собственно, нахуй надо? Не он эту кашу заварил. Плюс ко всему, ему ни разу не предоставлялось случая, где совершенно непьющий человек пишет ему признание в любви, до этого выпив приличное количество алкоголя. — Привет, — голос Арсения сливается с громко играющей музыкой, где отчётливо слышно «семь цифр и гудок». Нашёл время ответить, конечно. — Зачем ты мне написал? — Антон даже не думает над тем, понимает ли его Попов. Его главной задачей является донести до обладателя недавних сообщений, что звонят ему не с радужными намерениями, а могут и вовсе повесить трубку в любую секунду. — Скучаю, — так просто и легко, что даже не верится. Он же Актёр. Именно с большой буквы, потому что только Арсений умеет так профессионально скрывать чувства, следом противореча им, что никто и не догадается — правду он на уши вешает или же нет. — Ты в курсе, что сейчас почти полночь? А если бы я спал? — Антон даже мысленно закатывает глаза. Вряд ли бы он вообще уснул; по его бледному лицу и огромным мешкам под глазами несложно догадаться. — Антон, прости... пожалуйста. Прости, — даже музыка, громкость которой увеличилась в два раза, не может перекрыть тихий всхлип Арсения, от которого у Антона сердце охнуло. И непонятно, за что конкретно он извиняется — за то, что написал так поздно, или за то, что предал (именно так Антон обозвал ситуацию). — Знаю, что я дурак, — не унимается Арсений и собирается продолжить, если бы не Антон. — В каком клубе ты находишься? — Антон не хочет терпеть всё это, иначе придёт конец не только его нервам, но и ему самому. — Не знаю, — моментально отвечает Арсений и начинает чем-то шуршать. Спустя время отчётливо слышно, как Попов (наверняка расплывчатым взглядом) старательно тыкает по экрану и, после трёх секунд каких-либо признаков присутствия, телефон Антона вибрирует и в открытом чате с Арсением высвечивается его геолокация. Антон вздыхает. Не знает он, как же. Оказывается, Арсений сейчас находится именно в том клубе, в котором они решили отдохнуть по просьбе Стаса после приезда из Италии. И ведь надо же: даже будучи пьяным Арсений остаётся по-прежнему сообразительным человеком. — И только попробуй высунуться, — то ли беспокоится, то ли угрожает Антон, но одно знает точно: вляпываться в ситуации он мастер, а в человека — так и подавно. Шастун не знает, что в этот момент двигало им и что способствовало столь скорому решению вызволить эту пьянь из клуба, но адрес таки он называет, что не обходится без негативных эмоций водителя, скрываемые за невозмутимостью, ведь — надо же! — ехать им совершенно в другую сторону. А это значит, что Антону придётся заплатить в два раза больше. Не то чтобы Шастуну жалко, ведь в конце концов он не обеднеет от этого, но... Кого волнует? У него тут выбора нет, а мелочиться в данной ситуации — значит не быть собой и перейти через себя. До улицы Марата они добираются быстро. Антон, доплатив сверху двумя тысячными купюрами, спускается вниз по каменному тротуару и остановился около входа в клуб. Совсем скоро они встретятся лицом к лицу спустя столько времени. Вот вернулась былая дрожь в руках, обветренные губы крепко поджаты, а по телу пробегает табун мурашек, пока в голове мелькают подробности их последней встречи. Кто бы что там ни говорил о них — именно тогда Антону было всё равно. Будь он на месте Арса — не поступил бы точно так же, а попытался найти альтернативный вариант, который устроил бы их обоих. Он искренне надеется, что Арс никуда не свалил или не ввязался в драку с кем-нибудь за углом в переулке. Однако, зайдя в клуб и быстро пробежавшись по лицам людей, Антон натыкается на тёмную макушку, а когда её обладатель поворачивается влево — в сторону Антона — сомнений никаких не осталось: это Арсений. Шастун протискивается сквозь танцующую толпу; кто-то даже успевает подцепить его, размахивая руками. Но первоначальная цель прибытия в этот клуб до сих остаётся невыполненной. Поэтому, наконец-таки дойдя до кожаного дивана, на котором устроился брюнет, Антон, не церемонясь, хватает его за руку и уводит в сторону выхода из помещения. Арсений, кажется, даже не вдупляет, кто схватил его за руку, но силы для сопротивления давно оставили его в покое на часок-другой, а потому идёт следом, не предпринимая попыток выдернуть руку или спросить, куда его ведут (мозг функционировать пока не согласился — сахар сделал свое дело). Выйдя на улицу, мужчина ощутимо чувствует на своей коже пробежавший холодок. Антон поворачивается к Арсу лицом, опуская ладонь, и ухмыляется: в руке крепко сжат ликёр, взгляд модели уже достаточно поплывший и Шаст легко догадывается — Арсений не умеет пить. Но оно и понятно: он ни разу до этого не пил алкогольные напитки, а потому вряд ли мог отличить лёгкий от крепкого. Но Антон не за разглядываниями сюда приехал. Он вмиг делает серьёзное лицо и с вызовом смотрит на Арсения: — Ну и какого хрена ты здесь делаешь? — говорит с напористой строгостью, пытаясь донести до Арсения, что спасение в алкоголе — не обязательная часть, чтобы пренебрегать своими принципами и набираться смелости, чтобы не дать Антону доехать до дома. — Пью. — Логично! Я тебя даже не об этом спрашиваю, — Антон чертыхается и шипит под нос. — Толку с тобой разговаривать... — он хватает Арсения за локоть и крепко сжимает, направляясь в сторону платной парковки: кто ж знал, что это элитное заведение. — Ты на машине? — Шаст более расслабляется, завидев, как Арсений приходит в себя, познав существенную разницу между душным помещением и октябрьской ночью (а уже, между прочим, начало первого). — Вроде. Не помню, — Арс неопределённо пожимает плечами и склоняет голову набок, наблюдая за тем, как Антон что-то говорит про себя и ходит по всей парковке быстрым шагом. Арсений увязался за ним. Даже находясь в состоянии опьянения, его разум остаётся на линии, разделяющей его от полного отсутствия логики, пусть и говорит он не то, что нужно, а то, что в принципе нельзя: — Ты красивый. Антон в очередной раз делает вывод, что прилично подвыпивший человек куда более откровенен в своих словах. — Ключи и в машину. Живо, — Антон не отвечает на комплимент и резко кивает в сторону Арсовой машины, которую всё же сумел отыскать. Попов даже и не заметил как-то. Для него время стоит на месте; он бы и не понял, что на дворе ночь. — Господи, за что мне всё это... — Антон показательно закатывает глаза, когда Арсений не может протиснуть руку в карман своих джинсов, чтобы достать ключи. Шастун подходит сзади, буквально вплотную прижимаясь к спине Арса, что даже может почувствовать его размеренное дыхание, но при этом быстрый стук сердца, и сам достаёт ключи от машины, отключая блокировку как можно скорее, чтобы не вляпаться в очередной раз по самое не хочу. Думать о том, почему он вообще не оставил Арсения в этом чёртовом клубе, не хочется, но затаившаяся обида — где-то глубоко-глубоко, в районе сердца — отступает на второй план. Однако это не отменяет того факта, что им пользуются. Пользовался однажды, пользуется и сейчас. Антон не то чтобы в этом уверен, но другого объяснения он и не находит. А потому он имеет полное право обращаться с Арсением так, как посчитает нужным, а не так, как этого бы хотел Попов. Исходя из этого, Антон как-то резко открывает дверь машины и буквально запихивает туда Арсения, что тот аж затылком ударяется о потолок, шипя сквозь зубы и потирая правой рукой ушибленное место. Даже не извинившись за действительно случайный толчок, Шастун садится на переднее сиденье и, уже прекрасно зная машину Арсения, включает печку (он же не сволочь какая-то). Водительские права у него, естественно, есть, но машину купить так и не удалось, потому и валялись они где-то на пыльной полке в шкафу с книгами. Права Антон нашёл как раз-таки тогда, когда собирал вещи, чтобы переехать. Думал, мол, чего зря пропадать, а тут глядишь — пригодились. Антон в последний раз смотрит в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, не успел ли Арсений отключиться, и заводит машину, проклиная всех на свете лишь по одной причине: любить можно и ненавидя.