Непростительные, незабываемые

Однажды вы пытались сделать крипту уютнее с помощью чар трансфигурации. Хотелось наколдовать хотя бы диван, пару кресел и несколько столиков, чтобы здесь было удобно заниматься. Но чары трансфигурации были запрещены даже в крипте. Что, конечно, очень удивительно, учитывая, что непростительные заклятия запрещены не были — Себастьян тренировал их именно здесь. Поэтому как-то ночью под руководством Оминиса вы притащили сюда мебель из заброшенных помещений Хогвартса. Вас самих было не видно под чарами маскировки, и казалось, что только процессия мебели, поддерживаемая в воздухе Вингардиум Левиосой, степенно и завораживающе плыла в тишине ночных коридоров. У Оминиса лучше всего получалось расставить внутри все предметы так, чтобы было удобно и уютно. В своей жизни из-за слепоты он гораздо больше внимания уделял окружающему пространству, чем все остальные, поэтому имел гораздо лучше развитое пространственное видение. В конце концов, вы с Себастьяном просто переложили на плечи Оминиса вопросы по обустройству крипты, периодически только снабжая его нужными предметами. Внутри крипты вы сдвинули парты вместе, чтобы получился большой стол, и расставили вокруг него стулья. Добавили пуф в углу, чайные столики с изящными ножками, три ширмы из искусно вырезанного дерева, чтобы разделить пространство, и полки, заполненные книгами. Чуть поодаль разместился мягкий кожаный диван и кресла, укомплектованные толстыми подушками для максимального комфорта. В результате получилась общая учебная зона, где вам троим было более чем достаточно места. Без намёка на уединение в учебе, что было больной и важной темой для вас после прошлых событий. Фактически, это было открытое пространство, которое поощряло разговоры, дебаты и главное — доверие. В вашем уютном уголке можно было отгородиться от всего Хогвартса и заниматься тем, чем хотелось бы. В данный момент вам хотелось есть. Сегодня вы пропустили ужин в Большом зале и набрали еды на кухне, поэтому на столе были разложены тарелки с едой между книг и свитков с недоделанным домашним заданием. Но домашнее задание вас абсолютно не интересовало, потому что текущий разговор был слишком важным: Себастьян рассказывал, что из-за смерти его дяди начнут расследование. И что через какое-то время его ожидает допрос. А может быть, потом допрос ожидает и всех вас. Тебе не привыкать к неприятностям, но за двоих своих друзей ты сильно беспокоишься. Оминис тоже слушает новости со встревоженным лицом. — Мне жаль это слышать, Себастьян, — мягко говорит он. — Ты знаешь из-за чего авроры решили начать расследование? Себастьян качает головой. — Пока нет. Знаю только, что использование Авады вызвало подозрение, — он откидывается назад и сжимает пальцы в кулак в нервном жесте. Ты наклоняешься, положив подбородок на руку. — Как думаешь, они попытаются каким-то образом вовлечь тебя в это дело? Себастьян неопределённо пожимает плечами. — Понятия не имею. Возможно, сейчас они меня не подозревают, но в любой момент могут вызвать на допрос в качестве свидетеля. Кто знает, какие вопросы они могут задать во время этого допроса? Надеюсь, что всё будет хорошо, но надо быть готовым к худшему. Вы замолкаете, представляя себе нерадостное будущее. Тишину разрывает Оминис, пытаясь успокоить друга. — Нет причин для беспокойства, не волнуйся. Мы тебя поддержим, и ничего никому не скажем про убийство. Суматоха скоро уляжется, и мы сможем вернуться к нашим обычным делам, — никого из вас это не убеждает, но сделать вы всё равно ничего не можете, а Оминис разговором дарит вам мечты о счастливом будущем. Он поворачивается к тебе. — Что ты планируешь после окончания Хогвартса, моя дорогая? — Если меня сейчас не бросят в Азкабан за убийство Руквуда, Ранрока и их сообщников, то стану аврором, — парни усмехаются, явно не принимая всерьёз. — А что? Нужно будет как-то использовать мои виртуозные навыки владения палочкой. А что насчет тебя, Оминис? Каким ты видишь свое будущее? Он смотрит на тебя с напускной укоризной из-за выбора слов, но ты знаешь, что ему нравится доброе подтрунивание над его слепотой. Это даёт ему понять, что этой его особенности не сторонятся, не жалеют, а принимают таким, какой есть. Он сам иногда посмеивается над твоей неспособностью быстро освоить арифметику, так что в плане дружеских подколок вы вроде как на равных. — Я много думал о том, чем хочу заниматься после школы, — произносит он. — Наверное, хочу работать в Министерстве. У семьи достаточно связей, чтобы меня туда устроить. Ты и Себастьян обмениваетесь впечатлёнными взглядами. — А как только я там обоснуюсь, начну заниматься защитой прав магглорожденных — не волнуйтесь, об этой части плана моей семье пока знать не обязательно. Твоё восхищение им вырастает. — А ты, Себастьян? Себастьян задумчиво смотрит на вас обоих. — Я бы тоже хотел защищать тех, кто в этом нуждается. Как ты, — он поворачивается к Оминису. — После того, что произошло в Скрипториуме, и чтения записок Салазара Слизерина, я хорошо осознал опасность теории чистоты крови. Возможно, нам будет легче бороться с этими заблуждениями вместе. Я хочу работать с тобой. Оминис счастливо улыбается. Ты тоже радуешься, несмотря на какую-то непонятную тень мысли, промелькнувшую в сознании. Вы ещё какое-то время мечтаете о будущем, греясь теплом друг друга, а потом Оминис уходит на вечернюю астрологию, оставляя вас двоих делать домашнее задание. По крайней мере, так Себастьян говорит Оминису, но как только за ним закрылась дверь, поднимает на тебя глаза. — Мне нужна твоя помощь с тренировкой разума, —он всё ещё пребывает в приподнятом настроении. — Рада, что ты наконец-то признал превосходство моего блестящего интеллекта, но не понимаю, чем могу помочь, — ты оборачиваешься к нему. Он сидит так близко — через угол стола. Между вами лежит чистая страница не начатого эссе. Себастьян смотрит прямо в глаза, объясняя, что такое Окклюменция и где именно понадобится помощь. Ты не можешь поверить, что он действительно предлагает тебе заглянуть в его разум, давая шанс узнать все его секреты. Надеешься, что тебе повезёт и получится понять, что Себастьян чувствует к тебе. Есть ли что-то большее за его напряжённым дружелюбием. Конечно, ты соглашаешься. И, к своему удивлению, очень быстро осваиваешь заклинание Легилименс. Умение приходит само собой, как будто у тебя к нему природный талант. Себастьян делает вид, что завидует, говоря, что обычно для такого уровня мастерства нужно попрактиковаться хотя бы несколько раз. Наконец, вы встаёте друг напротив друга и смотрите друг другу в глаза. Ты немного нервничаешь, но ещё больше волнуешься. Изящный взмах палочки и… — Легилименс! Сознание Себастьяна словно отгорожено стеной. Ты чувствуешь, как он сопротивляется вторжению. Удивительна защита, которую он уже смог создать, просто прочитав теорию. Стена кажется твёрдой, каменной, мощной. Ты подходишь к ней и из любопытства проводишь рукой. Она и на ощупь кажется настоящей, поэтому трудно поверить, что всё вокруг всего лишь твоё и его воображение. Ты мысленно собираешь свою энергию в кулак и со всей силы разбиваешь иллюзорную стену своим воображаемым Депульсо. Часть стены взрывается, открывая свободный проход в сознание Себастьяна. Ты входишь внутрь и осматриваешься. Внутри белизна, всполохи голубых искр и белые светящиеся шары воспоминаний, которые в панике мечутся, безуспешно пытаясь спрятаться друг за друга. В сознании ясно и кристально чисто. Ощущение такое, будто ты хорошо выспалась и готова к решению самых сложных задач. Ты не удивлена — словно ожидала, что разум Себастьяна работает именно настолько мощно и быстро. Если воспоминания прячутся друг за друга, то ближе к тебе будут ничего не значащие, самые безопасные из них. Для проверки ты хватаешь первое же воспоминание, которое как бы пыталось от тебя удрать. Юный Себастьян мчался ночью в Запретном лесу, преследуя кого-то. Он был полон возбуждения и азарта, уворачиваясь от веток и перепрыгивая через бревна, пока в конце концов не настиг небольшую группу пауков. Себастьян поднял свою палочку и прокричал: — Конфринго! Заклинание сбило одного из пауков с ног, отбросив на соседнее дерево. Остальные пауки повернулись к нему, и Себастьян приготовился к тому, что последует дальше. Страх пронёсся в его сознании, но также окрепла решимость защитить тех, кого он любил, от вреда. Ты отпускаешь это воспоминание и начинаешь двигаться внутрь, к центру. Воспоминания путаются под ногами, пытаясь тебе помешать, задержать. А одно останавливается перед тобой так, что ты непроизвольно в него проваливаешься. Поздно вечером Себастьян сидел в библиотеке, изучая книгу по тёмной магии. Он чувствовал разочарование и замешательство, когда пытался разобраться в сложных заклинаниях и заговорах. Он был почти в отчаянии от безуспешных попыток найти способ защитить себя и окружающих от тьмы, которая, казалось, неотвратимо надвигалась. Но несмотря ни на что, он не сдавался, потому что всегда был бойцом, готовым сделать всё, что потребуется для достижения цели. Ты знаешь, что нужно двигаться дальше — к центру, где защита сильнее всего. Именно там спрятаны самые сокровенные тайны. Ты не то что собираешься сунуть туда нос без приглашения — Себастьян специально попросил проникнуть внутрь. А значит, имеешь полное право заглянуть во внутреннее святилище и узнать, что Себастьян считает нужным от тебя скрывать. В конце концов, тебе удаётся преодолеть последние защитные цепи и провалиться в одну из самых защищённых областей. Внутри ты видишь… себя. Прошлая версия тебя выглядела подавленной и испуганной, но Себастьян, который обычно максимально настроен на тебя, этого не замечал. Он испытывал восторг, и отчасти поэтому сейчас был слеп к эмоциям других. Его наполнял вихрь счастья, нетерпения и желания (о, сколько в нём было желания!), когда он приблизился к тебе и позвал слегка дрожащим от волнения голосом. Ты перевела взгляд на него, не проявляя никаких эмоций. Щёки Себастьяна покраснели, когда он приготовился говорить. — Я так ждал тебя здесь сегодня, так рад видеть, — его глаза блестели от возбуждения, когда он наклонился ближе, понизив голос до шёпота. — Мне нужно кое в чём тебе признаться. Ты пытаешься вспомнить этот момент, но не можешь. Зато хорошо помнишь платье, которое носишь в этом воспоминании — это был единственный раз, когда ты его надела. Тем утром ты заметила в своём теле необычные ощущения. Казалось, ты чувствуешь мышцы в тех местах, на которые обычно не обращаешь внимания. Как будто вчера у тебя была совершенно новая физическая активность. В ванной ты попыталась рассмотреть себя в зеркале, и с ужасом обнаружила следы ссадин на голой спине и тёмные следы на внутренней части бедер, похожие на синяки от пальцев. — С тех пор как увидел тебя впервые, с тех пор, как мы сразились в той дуэли, я словно зациклился на тебе, — его голос слегка дрожал от нетерпения и страха, и ему едва удавалось сохранять видимость спокойствия. Он чувствовал, как колотится сердце и как радостное предвкушение разливается по всему телу. Наконец он признавался тебе, и теперь вы сможете начать новую главу в ваших отношениях. Ты тогда сидела в ванне, бессмысленно пытаясь оттереть синяки. Пыталась вспомнить, кто сделал это с тобой. Ты рылась в голове, но не смогла ничего вспомнить о вчерашней ночи. Ты опять нарвалась на тёмных магов? Повстречала гоблинов? Мерлин, почему, почему же у тебя царапины на спине? Ты была раздета вчера? О, нет, пожалуйста, только не это. Тебе в голову не приходило, что последствия твоих вылазок могут быть такими. Ужас и отвращение расползались изнутри, заставляя ненавидеть собственное тело. — То, как изящно ты держалась во время боя — ты победила меня тогда абсолютно, приворожив навсегда. Уже в тот момент стало понятно, что ты что-то скрываешь. Но со временем понятнее не становится, наоборот кажется, что количество и глубина твоих секретов только растёт. Эта аура тайны и приключений всегда с тобой, притягивает опасности, и меня тоже притягивает. — он продолжал быстро говорить, стараясь сказать как можно больше, прежде чем ты прервёшь его в, как он надеется, ответном признании. Почему во имя Мерлина ты притягиваешь к себе все опасности вокруг?! Слёзы продолжали течь по твоему лицу, пока ты лежала в наполненной пузырьками ванне. Потребовались все силы, чтобы собраться, но когда ты вылезла из воды, стало немного легче. Ты залечила раны простым целебным зельем и снова посмотрела на своё отражение. На твоём теле не было никаких следов грязи или насилия, которое произошло прошлой ночью. Не было больше никаких доказательств того, что кто-то использовал твоё тело так, как ему нравилось. Как бы ни хотелось остаться в безопасности своей комнаты, ты понимала, что жизнь должна продолжаться. Поэтому с тяжёлым сердцем собрала вещи и отправилась в класс, хотя страх подкатывал к сердцу с каждым шагом. А что если это случится снова? — Иногда становится страшно от того, насколько сильно я завишу от тебя, как жажду даже мимолетного внимания с твоей стороны. Я полностью, бесповоротно… влюблён в тебя, — его голос дрожал от нетерпения, когда слова слетали с его губ. Себастьян с тревогой взглянул на тебя и только сейчас понял, что что-то не так. Ты сожгла платье тем же вечером. И никогда никому об этом не рассказывала. Себастьян попытался протянуть руку и проверить, как ты, но как только он это сделал, ты отпрянула от него. Было видно, как тебе неловко и неприятно. Его мозг заработал на полную мощность. Он подумал, что должно быть, сделал что-то не так в своём признании. Он беспомощно наблюдал, как ты практически отшатнулась от него. — Прости, я не хотел тебя побеспокоить или обидеть. Пожалуйста, не воспринимай это как давление. Я ни к чему тебя не принуждаю. С тобой всё в порядке? На твоём лице промелькнула гримаса отвращения и горечи. Ты отвернулась, опустила голову. Себастьян встревожился ещё больше. Он видел, что что-то в корне не так. Всё должно было быть иначе. Ты была не в себе и боялась его. Почему ты не помнишь этого момента? Такого важного для тебя разговора ты ведь не могла просто забыть, правильно? Сердце Себастьяна колотилось в груди, и он не мог отделаться от ощущения, что всё ускользает от него. Как он мог быть таким беспечным? Он позволил своему влечению к тебе взять верх, и теперь он потерял всё — твою дружбу, твоё доверие и любой шанс на отношения между вами. Когда сожаление накатило на него, как приливная волна, он осознал масштабы содеянного. Он понял, что нужно всё вернуть назад, необходим второй шанс, чтобы всё исправить. Но в глубине души Себастьян не мог не чувствовать некоторую обиду на тебя. Почему ты была такой замкнутой и не реагировала на его признания? Неужели ты не видела, как сильно он заботится о тебе? Ведь не только он был виноват в том, что всё пошло не так, правда? В памяти столько пробелов — этот разговор, вчерашний вечер… Ему нужно было всё исправить. Он так влюблён в тебя. Он не может тебя потерять. Кто-то стирает твою память. Другого выхода нет. Он должен стереть твою память. Ты чувствуешь, как Себастьян усиливает свои попытки вытеснить тебя из своей головы. Он не хочет, чтобы ты была свидетелем, как он это делает? А почему нет? Потому что ты начнёшь задаваться вопросами? И действительно, единственный ли это раз, когда он стёр тебе память? Себастьян отошёл от тебя. Его взгляд задержался на тебе достаточно долго, чтобы он заметил лёгкий вздох облегчения, вырвавшийся из твоих губ. Как бы сильно он ни любил тебя, он не позволит себе пожалеть об этом решении. Он поднял свою палочку и направил её на тебя, зная, что выхода нет. Если подумать, ты не твёрдо уверена в том, что делала прошлым вечером. Воспоминания есть, но они не конкретны. И позапрошлым вечером. Сколько раз он стирал тебе память? — Обливиэйт! — Себастьян уставился на твоё пустое лицо со жгучей болью в груди. Он сделает это снова. Сейчас. Как только ты разорвёшь легилименцию, он сотрёт твою память. И ты, возможно, никогда больше не узнаешь правду. Он совершил ошибку. Но он всё исправит. Они начнут всё сначала. Он не может, просто не может потерять тебя. У тебя возможно меньше секунды, чтобы опередить его. Главное — выбраться из крипты. — Ты не будешь помнить, что произошло в этой ком… Ты резко выскакиваешь из сознания Себастьяна и мгновенно вскидываешь руку — он тоже наготове, ты едва успеваешь первой: — Экспеллиармус! Поворачиваешься, чтобы убежать, он делает выпад вперёд и успевает схватить свободной рукой край твоей мантии: — Подожди, нет! Почему, черт возьми, вы стояли так близко? Ты выгибаешься и направляешь свою палочку на мантию возле его рук: — Конфринго! Мантия вспыхивает, отбросив Себастьяна от тебя и опалив вас обоих болью и жаром. Сейчас это не имеет значения. Не оглядываясь, ты бежишь к выходу, отчаянно пытаясь стряхнуть с себя остатки тлеющей мантии. Ты не слышишь, продолжает ли преследовать тебя Себастьян — в ушах барабанный бой сердца перебивает всё. Кажется, что он совсем рядом, кажется, что кто-то кричит, может быть, это ты кричишь. Ты почти совсем у порога, протягиваешь руку и касаешься двери. Чувствуешь холодный металл под кончиками пальцев. И всё становится так легко. Мир приятен и прекрасен. Хорошо быть в таком восхитительном месте. — Повернись, — голос Себастьяна дрожит. Конечно, ты поворачиваешься. — Подойди ко мне. И ты радостно подходишь к нему. Ты в восторге от того, что можешь сделать то, о чём он тебя попросил. Это приносит огромное удовольствие. Ты наблюдаешь, как он внимательно осматривает твоё тело, уделяя особое внимание тем местам, которые пострадали от огня и ужасно болят. Он смазывает их мазью и просит выпить целебное зелье. Ты, конечно же, с радостью соглашаешься. Судя по его обгоревшему виду, ему и самому больно и следовало бы принять зелье. Но ты не предлагаешь ему этого, потому что ему лучше знать, когда и что делать. Ты видишь, как он потирает лицо ладонями. Он всегда так делает, когда сильно взволнован. Забавная привычка. Она тебе так нравится. Себастьян еле слышно бормочет, пряча лицо: — Прости, прости меня, любовь моя. Ты прощаешь. Ты простишь ему все. Он смотрит на тебя и говорит: — Ты забудешь, что здесь произошло после ухода Оминиса. Ты будешь думать, что мы делали здесь уроки, а потом отрабатывали заклинания. Поэтому сгорела твоя мантия. Ты киваешь. Да, так всё и было. Зачем нужно об этом упоминать? — Фините Инкантатем. Ты смотришь на Себастьяна и его мрачное выражение лица и фыркаешь. — Серьезно? Жаль, что ты не был так расстроен, когда вылил кишки тролля на мою любимую коллекционную мантию. А таких стандартных школьных форм у меня целая тележка. Себастьян осторожно спрашивает: — Как ты себя чувствуешь? Твои эмоции противоречивы. Ты проиграла в дуэли, и наверное от этого тебе хочется рыдать, но ты отказываешься это показывать. Вместо этого отворачиваешься и в ярости сжигаешь свою валяющуюся на полу мантию. Она вызывает у тебя смутные ассоциации. — Мерлин, поверить не могу, что я тебе проиграла! Что ж, признаю поражение. Но не слишком радуйся победе, Себастьян, ведь я обязательно скоро возьму реванш.