Непростительные, незабываемые

Ты сидишь в отдельной комнате в штаб-квартире авроров, ожидая допроса. Комната выглядит необычно даже по твоим меркам. Стены покрыты фотографиями и картами. Здесь есть копии документов по другим делам, подобным твоему, и различные магические предметы, о назначении которых ты не знаешь: передвижной гадатель, заклинатель легилименции и детектор помех памяти. Есть даже старое пианино с обломанными от старости клавишами, одиноко стоящее в углу комнаты рядом с шахматной доской и бесчисленными другими вещами, назначение которых тебе неизвестно. Открытое окно пропускает пыльные лучи света, которые мерцают на инструментах в очаровательных узорах. Несмотря на всё это, есть только одна вещь, на которую ты можешь смотреть — небольшая стопка пергаментов с твоим именем, аккуратно лежащая поверх беспорядка на столе. В комнате царит тишина. Единственное, что ты слышишь — как входят авроры. В комнату входят два человека. Один из них — аврор с седыми волосами и аккуратно подстриженной бородой. Он садится за стол прямо перед тобой и смотрит на тебя внимательным тяжёлым взглядом. Другой — очень молод, ещё стажер, только что ставший аврором. Он бесстыдно красив и явно знает это. Он улыбается тебе широкой улыбкой, ни капли не смущаясь старшего по званию. Ты замечаешь, с каким восхищением и вниманием он оглядывает тебя с головы до ног. Старший аврор берёт папку с твоим именем и кладёт её на стол перед собой, тихонько постукивая пальцами по поверхности. Сверху прикреплено твоё изображение, взгляд выглядядит строгим и устремленным вдаль. Он переключает своё внимание на тебя. — Приветствую вас, мисс. Спасибо, что пришли к нам сегодня. Меня зовут Генри МакКормак, а это наш стажёр Малькольм Райф. Ваше дело было поручено для изучения нам. Ваше дело — резонансное, оно касается не только смерти многих людей, но и наших будущих отношений с гоблинами. Несмотря на то, что вы много раз пересказывали свои показания, нам необходимо собрать от вас дополнительную информацию в свете нашей новой роли дознавателей. Пожалуйста, извините нас, если мы покажемся вам навязчивыми — ставки исключительно высоки. Это деликатный вопрос. Ты отвечаешь кивком, давая понять, что понимаешь и готова сотрудничать. — Я всегда готова предоставить информацию, необходимую для этого расследования, — вот что ты говоришь. Не всю информацию, а только то, что требуется для расследования. Ты надеялась скрыть подробности о силе древней магии, непростительных заклятиях и тех своих делах, которые не были напрямую связаны с Ранроком и Руквудом. МакКормак продолжает: — Надеюсь, вы понимаете, что мы находимся в весьма щекотливом положении. Вы утверждаете, что действовали по указанию вашего учителя — профессора Фига. К сожалению, за его смертью эти данные мы проверить не можем. Также вы обосновываете свои действия неким знанием, полученным при помощи древней магии. Однако ни про какую древнюю магию никто, кроме вас, не слышал и никто её, кроме вас, не видит. В вашу пользу говорят только показания профессоров, которые в один из вечеров защищали школу от нападения гоблинов. Все они заявляют, что их вызвал профессор Фиг, а также подтверждают, что вы и профессор прошли мимо них, а через какое-то время атака остановилась. Все, кто был рядом с вами, при этом умерли. И нет никаких свидетелей, кроме лично вас. Даже гоблин, с которым вы, по вашим словам, совместно работали, тоже умер. Вы понимаете, к чему я веду, мисс? Ты стараешься не выразить страха. — Да, вы хотите сказать, что у меня нет никаких доказательств того, что для убийств была причина, сэр. Райф закидывает ногу на ногу, продолжая смотреть на тебя с одобрительной улыбкой. — Не переживайте, всё не настолько плохо, как кажется. За вас вступилась очень влиятельная магическая семья. Можете заверить их, что расследование в любом случае будет очень тщательным, потому что на кону наши отношения с гоблинами. Нам нужно найти железные доказательства легитимности ваших действий, и мы их найдем, — он подмигивает тебе. МакКормак встаёт и начинает настраивать приборы на столе, направляя их на тебя. — Так как опираться мы можем только на ваши показания, нам нужно основательно проверить ваше ментальное состояние и записать результаты. — Каким образом? — тебе было бы любопытно, даже если бы дело не касалось твоего будущего напрямую. Новые знания всегда манят тебя, иногда уводя в самые опасные места. — Мы запишем ваши воспоминания о тех событиях, которые связаны с расследованием. Одновременно ваше сознание будет сканироваться на то, чтобы заметить следы подделок или манипуляций в нужных воспоминаниях. Не волнуйтесь, это не больно. А если будете вспоминать что-то не относящееся к делу, то мы это сможем отрезать. Райф ставит на стол несколько маленьких каменных чаш и набор стеклянных виал. Ты чувствуешь умиротворяющий запах, исходящий от беловатой жемчужной жидкости, которая крутится внутри них. Ты также чувствуешь, что Райф смотрит на твои нервно сжатые пальцы, но ничего не можешь сделать. МакКормак наконец закончивает настройку. — Будет хорошо, если вы сможете вспомнить любые моменты, когда вы рассказывали о происходящем с Руквудом и Ранроком кому-нибудь другому. Таким образом, мы сможем сверить ваши показания с другими свидетелями. Есть ли кто-то, кроме профессора Фига, с кем вы обсуждали ситуацию? Никогда ты ещё настолько сильно не проклинала скрытность профессора Фига. Насколько проще бы было, если бы он хоть немного рассказал профессору Уизли. Тогда тебе не пришлось бы сидеть здесь, стараясь оправдаться, чтобы не попасть в Азкабан. Вместо того, чтобы получать орден Мерлина или типа того. Что за идиотская ситуация — все твои свидетели мертвы, начиная с самого первого, которого вообще съел чёртов дракон! А показания картин в судопроизводстве не засчитываются. — У меня есть несколько воспоминаний, когда я рассказываю о происходящем моему другу Себастьяну Сэллоу, сэр, — ты надеешься, что не втягиваешь его этим в неприятности. МакКормак вскидывает голову. — Сэллоу? Из Фелдкрофта? Родня Соломона Сэллоу? — Да, сэр. Вы знакомы? — Он был долгое время моим напарником, пока не отправился на покой. После смерти брата и его жены, Соломон взял на себя воспитание племянников, и один из них оказался рядом с опасными событиями. Я не удивлен, — МакКормак грустнеет. — Соломон всегда был в гуще всех неприятностей. Похоже, это его в итоге и убило. Знакомая волна вины и страха поднимается в тебе при упоминании Соломона, но ты стараешься спрятать эти эмоции подальше. — Мне очень жаль, сэр. Я плохо знала господина Сэллоу, но он показался мне достойным человеком. — Так и было, так и было. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь буду расследовать смерть старого Сола. Хотя он сам, наверное, знатно посмеялся бы над ситуацией. — Его смерть будете расследовать вы? — Да, мы с Райфом. Это последнее, что мы можем сделать для него и для семьи Сэллоу. Расследование смерти Соломона Сэллоу заинтересованным лицом. Мерлин, что может быть хуже? Нет, не время об этом думать. Тебе нельзя, чтобы воспоминания о Соломоне Сэллоу проскользнули на сегодняшнем допросе. Тебе нельзя, чтобы они поняли, в какую сторону копать. Как отвлечься, как перестать думать о гиппогрифе в комнате? Ты изо всех сил сосредотачиваешься на Себастьяне, только на нём. Ты думаешь о его глазах, которые светятся радостью, когда ты приходишь, ты думаешь о его веснушках, ты думаешь о его улыбке и его губах. Ты вспоминаешь его тренированную фигуру и быстрые рефлексы. Ты вспоминаешь, как надёжно чувствуешь себя, когда вы вместе сражаетесь с врагами. Как он следит за тобой в пылу боя и всегда успевает прикрыть тебе спину, беря на себя часть предназначавшихся тебе ударов. — Мисс! Вы меня слышите? Я говорю, что мы можем начинать. Хорошо, ты надеешься, что готова. Пока ты позволяешь своим мыслям вернуться назад, МакКормак начинает обследование памяти. Прибор слегка касается твоего лба, и тёплое чувство распространяется в голове. Ты проводишь пару часов, записывая свои воспоминания. Ты стараешься ни на что не отвлекаться, максимально сосредоточиться только на том, что тебе можно показать. И даже не думать о том, что нельзя. Всякий раз, когда твои мысли блуждают в опасном направлении, ты фокусируешь свое внимание на Себастьяне. Он захватывает твоё внимание ровно настолько, чтобы ты могла не думать о других опасных вещах. Это требует невероятной концентрации и энергии, так что к концу ты просто измотана. Райф переливает твои воспоминания в пробирки, нумерует их и помещает в файл. Он снимает показания с приборов и тоже заносит их в файл, бросая на тебя извиняющийся взгляд. — Мне очень жаль, но не все ваши показания будут считаться достаточно надежными. Что? — Что? — Уровень целостности вашей памяти сильно нарушен, поэтому следствие не может поручиться за достоверность показанной вами информации, — голос Райфа звучит мягко, несмотря на ужасный смысл его слов. — Что вы имеете в виду? Что значит, что моя память нарушена? — Это означает, что ваша память была изменена вами либо кем-то другим. По вашей воле или против неё. — Но я... Было бы глупо закончить предложение так, как ты собралась — что ты этого не помнишь. Ты собираешься с мыслями. — Вы уверены? Откуда вы можете это знать? Райф ободряюще улыбается тебе и указывает на прибор. — Смотрите, мисс, уровень целостности — 394. А для достоверности показаний нужен уровень не менее 500. Мы все время наблюдали за счётчиком. Уровень колебался в разные моменты, но никогда не превышал 450, — он видит твой растерянный, слегка испуганный взгляд. — Не волнуйтесь раньше времени, мисс. Вы можете обратиться в больницу Святого Мунго, если не знаете, почему это происходит. Но думаю, что на вас повлияли недавние события. То, через что вы прошли, с чем вам пришлось бороться, достойно восхищения. И было бы неудивительно, если бы ваша память пыталась защитить вас от худших моментов, — он смотрит на тебя восхищённым, но внимательным взглядом. МакКормак встаёт из-за стола. — Мы не можем отрицать, что это создаёт опасную ситуацию для вас. Поэтому продолжим расследование. Мы благодарны вам за помощь и свяжемся с вами, когда нам потребуется дополнительная информация. Ты сама не понимаешь, как тебе удалось добраться до Хогвартса. Проходя по залам замка, ты всё ещё не можешь прийти в себя от произошедшего. Твоя память нарушена? Как такое могло произойти? И кто мог сделать с тобой нечто подобное? Ты чувствуешь себя на взводе, когда идешь в библиотеку, надеясь найти ответы. Себастьян ждёт тебя и поднимает глаза, как только ты подходишь. — Привет, — говорит он с улыбкой. — Как все прошло? Ты качаешь головой, чувствуя себя подавленной. — Не очень хорошо, — мрачно говоришь ты. — Моя память оказалась повреждена, и они не могут поручиться за правдивость моих показаний. Нет никаких надёжных свидетельств в мою пользу. Выражение лица Себастьяна резко застывает, и он выглядит испуганным. — Мерлин, это ужасно. Что это значит? — Я не знаю, — признаёшь ты. — Райф сказал, что это может быть из-за недавних событий, что моя память может пытаться защитить меня от чего-то. Ты делаешь паузу, делая глубокий вдох. — Я не знаю, что теперь делать. Мне кажется, что весь мой мир только что перевернулся с ног на голову. Себастьян тоже выглядит потрясённым. Но ты видишь, что он пытается скрыть своё беспокойство. Себастьян тянется и берет твою руку, утешительно сжимая её. — Мы во всем разберемся, — твёрдо говорит он. — Но прямо сейчас мы должны сосредоточиться на доказательствах, подтверждающих твою невиновность. Это самое важное. Ты киваешь в знак согласия. — Ты прав. Но с чего мы вообще начнём? Себастьян одаривает тебя небольшой, слегка нервной улыбкой. — Возможно, у меня есть идея, — загадочно говорит он. — Но сначала давай уйдём отсюда и поужинаем. Тогда мы сможем поговорить подробнее. — Не знаю, что бы я делала без тебя, — шепчешь ты, следуя за ним. — Ты никогда этого не узнаешь.