Непростительные, незабываемые

Губы Себастьяна не отрываются от твоих, пока ты произносишь слова заклинания. Хотя звуки кажутся чужеродными для твоего языка, ты знаешь, что другого выбора нет. Ты не сводишь с него взгляда, наблюдая, как удивление и осознание нахлынули на него. А затем чувствуешь, как его тело расслабляется под твоими пальцами, когда проклятие начинает действовать, и в его глазах мерцает неестественный зелёный свет. Чувство страха медленно покидает твою грудь, когда ты отстраняешься от него — получилось! Ты понимаешь, насколько сильно боялась. Себастьян по-прежнему прямо перед тобой, но он больше не может ничего сделать без твоего согласия. И только сейчас ты позволяешь чувству гнева вылиться наружу. Твоя кровь словно превращается в кипящую лаву; ты будто вот-вот взорвёшься, но тебе удаётся сдержать свою ярость, которая теперь поглощает каждую частичку твоего тела. Его глаза следят за каждым твоим движением с пустым выражением на красивом лице. Мысль о предательстве, которое он совершил, проносится в твоём сознании подобно бушующей лавине, заглушая все остальные мысли. Он использовал тебя и издевался над тобой способами, которые ты вряд ли сможешь осознать. При этом делал вид, что остаётся твоим другом, в то время как ты была лишь объектом его манипуляций. Но теперь он полностью твой. Именно этого ты и хотела — иначе заклинание не сработало бы. Ты стоишь и смотришь на Себастьяна со смесью болезненных эмоций. Трудно постичь ту власть, которую ты теперь имеешь над ним. Ты полностью контролируешь его, и у него нет выбора, кроме как подчиняться каждому твоему приказу. Ты можешь сказать ему, что угодно, и он с радостью это сделает. Часть тебя чувствует вину за то, что лишила его свободы воли, но другая часть наслаждается вновь обретённой силой. Ты тщательно обдумываешь свои варианты. Что ты хочешь сделать с Себастьяном теперь, когда он в твоих руках? Ты можешь заставить его сделать что угодно — признаться в своих грехах, раскрыть свои самые глубокие секреты или даже причинить себе боль. Возможности безграничны. Власть пугает тебя, но одновременно пробуждает ответственность за того, кто полностью находится под твоим контролем. — Себастьян... — неуверенно начинаешь ты, и решаешь осторожно узнать, как у него дела. — Ты в порядке? Как ты сейчас себя чувствуешь? — В восторге, — отвечает он с абсолютно пустым выражением лица. — Почему? Неожиданно. — У тебя хороший способ застать меня врасплох. Это привлекает. И медленно, как бы нехотя, добавляет: — И теперь, когда у тебя есть контроль, я могу узнать, чего бы ты хотела от меня. Какие тайные мечты с моим участием у тебя есть. Ты ошарашена его словами. Неужели он действительно наслаждается ситуацией? Эта мысль посылает дрожь по твоему телу. — У меня нет никаких тайных мечтаний о тебе, — твёрдо врёшь ты, пытаясь подавить трепет влечения, который, кажется, всегда всплывает, когда ты рядом с Себастьяном. Его глаза по-прежнему лишены выражения. — Ты уверена? Ты только что наложила на меня заклятие Империус. Это требует сильного уровня желания. Даже под воздействием непростительного заклятия и под твоим полным контролем он повернул ситуацию в свою пользу и выбил у тебя почву из-под ног. Ты делаешь шаг назад, пытаясь отстраниться от Себастьяна. Всё шло не так. Ведь он наслаждается ситуацией, а ты просто хотела, чтобы он перестал манипулировать тобой. — Себастьян, это серьёзно. Я сделала это не ради удовольствия, а потому что не могла больше терпеть твою ложь, — говоришь ты, стараясь сохранить твёрдый тон. — Я понимаю, — отвечает он своим медовым голосом. — Но теперь, когда я у тебя под контролем, что ты хочешь со мной делать? Каковы твои желания? Вопросы, которые он задаёт тебе сейчас — это вопросы, которые он никогда бы не задал, если бы у него была возможность молчать. Он тоже всё это время только делал вид, что его чувства — исключительно платонические? Или сейчас пытается сбить тебя с толку? Ты думала, что поцелуй ошеломит его, но теперь голова кружится у тебя. Ты всё ещё злишься, будучи разочарованной, чувствуя горечь предательства. Парень, которого ты любила, который так поступил с тобой, сидит перед тобой. И задаёт вопросы, которые заставляют весь котёл эмоций внутри тебя снова закипеть, но с добавлением нового ингредиента: желания. Желание в твоей груди становится всё более сильным по мере того, как в голове проплывают мысли о том, что ты могла бы сделать с Себастьяном. Его тело — вот оно, и он готов сделать всё, что ты попросишь. Какая-то часть тебя хочет использовать эту возможность, чтобы наказать его за все его проступки и заставить его страдать так же, как он заставил страдать тебя. Другая же хочет поддаться искушению, потворствовать первобытному желанию, которое всегда кипело под поверхностью, когда ты находилась рядом с ним. Ты делаешь глубокий вдох и пытаешься успокоить себя. Сейчас не время для необдуманных решений. — Себастьян, я не хочу использовать тебя таким образом, — твёрдо говоришь ты, сопротивляясь желанию позволить своим глазам блуждать по его стройной фигуре. — Я ничего такого не говорил, — ровно отвечает он, и ты чувствуешь, как стремительно краснеешь от смущения — он прав, не говорил. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я здесь для тебя. Что бы тебе ни понадобилось, когда бы ты ни захотела, я сделаю это. И не только прямо сейчас. Его лицо — пустая маска покорности, на которой ничего нельзя прочесть. Как ему удалось обратить этот момент в свою пользу? Как будто это у него в крови. Неважно, что ты говоришь, неважно, что ты делаешь, он может повернуть ситуацию себе в плюс. Ты не в безопасности даже сейчас. — Ты лжёшь мне? — ещё до того, как Себастьян успевает ответить, ты видишь логический пробел в своём вопросе. И если даже ты его видишь, то Себастьян точно не почувствует себя обязанным отвечать честно. — Нет. Ты стараешься тщательно подбирать слова, чтобы не было возможности ускользнуть от честного ответа. — Ты когда-нибудь причинял мне вред? — Всё, что я делал по отношению к тебе, делалось для того, чтобы в конечном итоге сделать тебя счастливой. — Это не ответ. Скажи мне честно, причинял ли ты мне какой-либо вред? — Да. Ты чувствуешь острую горечь; ты вся — словно искорёженный клубок чистых эмоций. — Когда? — Когда профессор Гекат попросила нас в классе сойтись в паре на дуэли. Я накладывал на тебя заклинания, пытаясь попасть и победить. — Нет, не тот момент. Что ещё? — Мне не следовало приглашать тебя в тайный дуэльный клуб. Если бы профессора узнали, что ты в нём состоишь, у тебя были бы проблемы. Он мог продолжать так вечно, скрывая правду за потоком слов. И при этом он каким-то образом даже не упомянул Круцио. Мерлин, ты не можешь самостоятельно справиться с его вязью слов. Было бы замечательно, если бы какой-нибудь юрист мог внимательно вычитать твои формулировки. Но ты одна в комнате с гением, и никто не может тебе помочь. Никто, кроме, может быть… — Если бы ты оказался в моей ситуации, что бы ты сказал себе? — Я бы сказал, Себастьян, любовь моя, поцелуй меня с такой страстью, чтобы я потерялась в этом моменте. Сними всю одежду и каждым своим прикосновением посылай мурашки по моей коже, исполняя мои желания и заставляя забыть обо всех тревогах. А потом… — Стоп! Стоп! Мерлинова борода! Что за человек! Тебе нужно сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и взять себя в руки. — Только не в таком контексте! О, я просто не могу больше, Себастьян! Ты знаешь, что я имею в виду. Отвечай честно, откровенно и с искренним намерением помочь мне. Он молчит. Ты не знаешь, о чём он думает. Маска спокойствия от заклинания на его лице раздражает тебя до невозможности. Ты не можешь видеть его реакцию и не можешь понять его намерения. Не то, чтобы ты когда-либо могла. — Скажи мне, что я никогда не должен использовать «Империо» на тебе. Звучит разумно и, кажется, не содержит никаких подвохов. Хотя ты немного удивляешься, как вы дошли до такого этапа, когда приходится дополнительно запрещать непростительные заклятия. Ну, учитывая, что один из вас сейчас находится под его воздействием, и это не ты… — Ты никогда не должен использовать «Империо» на мне. Себастьян молча кивает. — И Круцио, — просто ловишь возможность. — И Авада Кедавра. Он снова кивает. — Что ещё? — спрашиваешь ты его. Он молчит ещё дольше; очевидно, ему требуется время, чтобы сформулировать мысль. — Попроси меня сделать тебя счастливой. Это может покрыть все твои пожелания. Ты знаешь, что это не так, но в то же время не можешь придумать ничего лучше. Ты внезапно чувствуешь усталость. Почему так происходит? Почему ты даже обсуждаешь это и пытаешься оградить свою жизнь от бывшего лучшего друга? Зачем стараться и пытаться тщательно формулировать приказы, если ты не доверяешь ему даже сейчас? Ты боишься его даже тогда, когда он находится под твоим полным контролем. Это ненормально. Ты не хочешь отдавать ему приказ изменить своё поведение. Так ты станешь не лучше его — будешь всё глубже и глубже погружаться в игру кукловода с марионеткой. Надо остановиться, пока не стало слишком поздно. — Хватит, прекращай это всё. Он замер на месте. Твои слова сейчас до жути мощны. Ты надеешься, что не причинила ему вреда неосторожным замечанием раньше. Безопаснее будет молчать. Ты смотришь на его лишённое выражений лицо, отмечая, как в последний раз, веснушки, взъерошенные волосы и пустые карие глаза. Пока ты обдумываешь свой следующий шаг, разум мчится со скоростью миллион километров в минуту. Ты не можешь постоянно угадывать каждый его шаг и пытаться понять его. Это нездорово для вас обоих. Ты знаешь, что тебе нужно полностью прекратить общение с ним, но какая-то часть тебя всё ещё тоскует по той дружбе, которая у вас когда-то была. Нахлынули воспоминания: смех, поздние ночи, подготовка к испытаниям, бесчисленные часы, проведённые за обсуждением всего на свете. Больно думать о том, что теперь всего этого больше нет. Понимает ли он по затянувшемуся молчанию, что это конец? Может ли он распознать по выражению твоего лица, что всё кончено? Его лицо сковано спокойствием «Империо», а твоё… Что он видит в нем? Любая твоя фраза, любое слово может быть воспринято им как приказ, который может длиться всю жизнь. Поэтому сейчас ты не можешь позволить себе ни объяснений, ни прощаний. И ты отнимаешь у него возможность ответить или удержать тебя. Ты чувствуешь, что пришло время отпустить его — бывшего лучшего друга и любовь всей твоей жизни. Он всё ещё не двигается после твоего последнего «прекрати всё». Но его внешне беспечные глаза продолжают пристально смотреть в твои. Он даже не может моргнуть, и поэтому ты видишь, как начинают блестеть его глаза. Ты говоришь: — Ты позволишь мне выйти из крипты без помех. После этого ты можешь делать здесь всё, что захочешь, но выйти сам сможешь только через двадцать минут. Тогда ты будешь свободен от моего «Империо», но будешь помнить всё, что здесь сейчас произошло. Всё. Когда ты отворачиваешься и делаешь первый шаг к выходу из комнаты, тебя захлёстывает волна эмоций. Вот оно — конец вашего возможного совместного будущего. Но что-то внутри тебя щёлкает, и прежде чем разум успевает осознать происходящее, снова поворачиваешься к Себастьяну. Ты подходишь к дивану двумя быстрыми шагами, кладёшь ладонь на шею Себастьяна чуть ниже его уха и наклоняешься очень близко к его лицу, заглядывая ему в глаза. Там нет никаких эмоций. Конечно, их нет. Но ты чувствуешь на своём лице горячие, быстрые, рваные выдохи. Он пахнет шоколадом и перечной мятой. Под твоей рукой пульс отчаянно бьётся в его вене. Ты говоришь «удачи», закрываешь глаза, чтобы не видеть его беззаботные покрасневшие глаза, и прижимаешься губами к его губам. Ты позволяешь себе постоять так только пару секунд, прощаясь с несбывшимися вами. Ты впитываешь всё — мягкость и тепло его губ, его знакомый запах, оглушительный шум бьющегося в твоих ушах сердца, которое колотится так же быстро, как и его. Затем ты отстраняешься, на мгновение прижимаясь лбом к его лбу, не решаясь открыть глаза, чтобы не увидеть перед собой его безмятежное выражение лица. Ты неохотно отрываешься от него и, не обменявшись больше ни словом, ни взглядом, уходишь, оставляя одного в крипте.