Сага о тёмном обаянии

Появление вашего антигероя следует предварять предупреждением «уберите ваших детей от наших голубых экранов»? После чего следуют мерцание, полосы помех, дрожащая таблица настройки, а буквы в фанфике начинают «плыть» ч̓ё͋р͝н͝ым̐и̚ точечками вверх и вниз? Ваш антигерой неотвратим, загадочен, от него нельзя спастись, он оживает, будучи убитым, он сулит пойманным нечто запредельно чудовищное, что хуже смерти, и от него нельзя спастись, он леденяще уродлив, или обладает жуткими признаками нечеловечности, или меняет облики, и от него совсем невозможно спастись? Он — король крипипасты, ужас — его главный товар и основной продукт существования в мире, он обязательно придёт, и от него невозможно… стоп, это я уже говорил? Поздравляю, у вас Жуть Хтоническая. Что вредного может быть в таком антигерое? На первый взгляд, ничего. Научить плохому, сманить кого-то на тёмную сторону он не сумеет, т.к. ему невозможно подражать — отношения к действительности, по крайней мере, современной и научной, данный персонаж не имеет. Возможно, когда-то, тыщи лет назад, сидя у костра, ребёнок мог подвергнуться нападению неведомого зверя или быть украденным стариком-людоедом, которого выселили из деревни и он пробавляется «на подножном корму». Но уж точно — жертвы не радовались такому в реале. Это над страшилками ночью в палате санатория можно визжать от радостного ужаса. Настоящая угроза жизни и целостности тела воспринимается иначе. Почему же, в таком случае, страшные истории пользуются успехом? Могу предположить, что они дают иллюзию контроля над своим страхом — проводят слушателя через постановочный катарсис, заставляя считать себя смелым. За два блокбастерных часа ты привыкаешь к чудовищу, ты смотришь в его глаза; в итоге — ты не боишься буки, а другие, которые сильнее тебя, по-прежнему боятся. Достаточно вообразить, как вытянутся их лица, как они будут с воплями ужаса разбегаться, стоит этому невыносимому для разума злу появиться, и становится легче, смешнее. Возможно, это зло потом сожрёт тебя, но разве этого не стоит маленькое мгновение триумфа? А пока — можно доить этот триумф по капле, тоже рассказывая бесстрашным жуткие истории, дразня успешных кошмарами, выбивающими их из равновесия, заставляя мучителей с бледным лицом орать: «заткнись, заткнись, заткнись!» Честно говоря, обладая ограниченным воззрением на реальность, я не знаю, с таким ли настроением писал Лавкрафт про Ктулху, ради этого ли были выдуманы Мориарти и Фантомас. Скорее всего, у каждого автора есть нюансы. Но, думаю, что я угадал в главном: страх есть власть, и эта власть пьянит авторов хоррора, а впоследствии — их фан-клуб, сеющий ужас дальше по миру. В каком-то смысле чудовища из триллеров — это воображаемые друзья. Как у Афины Паллады — как если бы ей было мало оружия, она вдобавок подвесила себе на эгиду ещё и голову Горгоны; также и любители страшилок заводят себе друзей-монстрюков из страны Несуществующего, чтобы чувствовать за спиной хоть какую-то поддержку. Почему чувство преодоления страха, которое дарят триллеры — ложное? Фактически, хоррор — это фантастическая переформулировка ужаса реального, квинтэссенция страхов перед пожизненными врагами, неопределенностю будущего и прочими триггерами. При этом хоррор закрепляет, легитимизирует нездоровую реакцию на данные раздражители: панику, затравленность, затаивание, ощущение, что бесполезно что-либо делать, о чем-либо думать. В результате зритель, просмотревший франшизу Чужого или любящий фильмы про зомби-апокалипсис, еще более уверенно будет воспринимать бандитов на улице или властного над его судьбой бюрократа как нечто абсолютно превосходящее его силы; нечто, от чего невозможно спастись. Между тем, реальные враждебные персонажи — совсем не сказочные монстры. У них есть собственная логика, у них есть изъяны и слабые места. Если пьяные отморозки на улице орут, вовсе не факт, что они обсуждают, как бы тебе сделать похуже — у них тоже может быть желание выразить радость жизни. Они могут пройти мимо, не обратив на тебя внимания. Они способны бояться, ровно так же, как и ты. Ими можно и нужно оперировать для успешного выживания. Триллерный концепт всё это «отшибает» или учит действовать наобум, из позиции жертвы — махая кулаками вслепую, либо бегая наугад. Ведь все равно ваше выживание зависит только от того, нравитесь ли вы режиссеру, подсунет ли он вам тот артефакт, в котором заключена возможность победы. Деморализующая сила «воображаемого триллерного друга», вроде Ктулху, на самом деле тоже преувеличена. Теоретически в расшатывании разума агрессоров и мучителей есть резон, т.к. согласно популярным теориям они психопаты, а значит, более уязвимы. Казалось бы, что сложного — найти их травмы и фобии и надавить на них так, чтобы глумливого доминатора затрясло, чтобы он почувствовал что жизнь превращается в ад. На практике, однако, у булли, закалённого в конфликтах, толстокожесть выше, чем у утончённого интеллигента с «оголенными нервами». Над этим уже печально проглумился Рэй Брэдбери в «Марсианских Хрониках»: из врагов сказок, летящих на Марс, под воздействием вуду Эдгара По и Шекспира погиб только один, самый чувствительный. Остальные долетели и сожгли книги, уничтожив мир фантазии. Вы можете воспроизводить этот шаблон для того, чтобы «понизить градус» Хтонической Жути. Да, разумеется, от нее невозможно спастись. Но «быдло, мешающее жить», настолько тупо, что неспособно даже испытывать страх перед нечеловеческим злом — оно офигело моргает глазами при виде трупов, списывает все на обыденные причины («не свезло парню»), пытается стрельнуть бабла у Фредди Крюгера и дать по морде Джейсону. Вот он, провал, как он есть! Ещё один способ подать неидеальность «триллерного друга» — прописать недочёты сосуществования с ним. Предположим, вы завели себе приятеля-чудище. Предположим, это действительно безопасный для вас и для невинных окружающих друг, он старается не бедокурить чересчур, понимает, что не стоит привлекать внимание полиции. Какие проблемы могут вас ждать? Не впадайте в шок, прежде всего — бытовые. Монстры не умеют жить так, как люди; прежде всего, у них совершенно иные представления о комфорте. Вы уверены, что в логове дракона — светло, чисто и груды золота, как рисуют на гламурных сказочных иллюстрациях? Возможно, там грязь, темно, сыро, вонюче, тараканы и всякий непригодный обгорелый хлам — просто потому, что неуязвимой громадине лень его убирать? И главное, если вы возьмёте на себя титанический труд приводить всё это в порядок, монстр не оценит ваших усилий. С ним придётся долго и мучительно договариваться, даже ругаться, чтобы он просто позволил вам менять его быт на своё усмотрение и не загаживал все снова, потому что мусорить и сваливать трофеи в кучу — проще. А если вы случайно выкинете с хламом сломанную волшебную палочку, которая монстру (как выяснится позднее) дорога как память, вам п*здец. Если не в физическом смысле, то в моральном. Далее, понятия о безопасности у монстров, если судить по триллерам, тоже сильно отличаются от человеческих. Лихие виражи среди небоскрёбов с риском впаяться в очередную стенку и увлекательное бегство от стопяцот вертолетов — хорошая штука в фильмах… а в жизни это называется «рискованное поведение», и поощряя его у вашего подопечного, вы его подводите. А без риска совсем — он не может. Отмазывание от закона, когда полиция приходит с вопросами — отдельная тема, и она, между прочим, бьёт по кошельку, даже если всё легально, в рамках штрафов. Вам оно нужно? Вы прямо-таки уверены, что нужно? Ну, ладно. Учтите, что это ещё и альтернатива личной жизни. Вашему человеческому бойфренду вряд ли понравится такая конкуренция — по времени, усилиям и вашему постоянному пребыванию не с ним. Вы не сможете пригласить в общее логово друзей — они придут в ужас и омерзение, либо вы окажетесь в нестоячем положении после уборки. Если же вы решите связать свою жизнь не с людьми, а с монстрами, у вас будут проблемы с воспитанием детей, потому что специальных школ для монстрёнышей в реале нет. По крайней мере — не на нашей широте-долготе… Не знаю, что ещё сказать. Глава выглядит недоделанной? С удовольствием выслушаю ваши соображения. И да, все вышесказанное, разумеется, не общее правило. Стивен Кинг, например, выглядит вполне состоявшимся и успешным «хтоником» — то есть, в принципе такое возможно.