Между миров

— Архимис? — Когда мутная пелена сошла с глаз, он в неверии присмотрелся к лежащему на траве комочку. Чувство того, что все это ему снится, только нарастало. — Но как? Я не думал, что после Академии… Ноги его подкосились, он снова смял траву коленями. Дрожащими руками, словно младенца, он поднял его с земли и прижал к груди, бережно отирая рукавом. — Ощущение распознано: глубокая привязанность. Характерно для чувства — любовь. — Пропищало око. — Хозяин, испытывать любовь к неодушевлённым объектам — нерационально. — Архимис… Я думал, что потерял тебя, маленький зануда. — Он мямлил с упоением глядя, как око в его ладонях мерцает, синхронизируя звук голоса и вспышки люминесценции внутри. — Проведи анализ системы. — От привычных слов, екнуло сердце. — Провожу анализ системы. — Повторил он. Око замерцало, а ученый не мог отвести глаз от своего творения, вслушиваясь в его тихий синтезированный голосок. — Система координации: в норме, П.О.: работает без ошибок. Физический корпус: повреждения незначительны. — Славно. Может хоть в твоих картах памяти осталось что-то, что поможет нам разобраться в произошедшем. — Он присел, привалившись к стволу спиной, чтобы скрыться от лишних глаз. Горло раздирала боль, во рту возник знакомый, до жути неприятный привкус железа. Ученый поморщился. Сегодня неприятные ощущения просто преследовали его. А ведь в лаборатории он всегда держал на рабочем столе вазочку мятных конфет. — И как ты вообще оказался… мерзость какая. — Он смерил взглядом размеры ока и свое тело. — Согласен, это отвратительно. Ты хоть представляешь, как выглядит твой желудок изнутри? — Пародируя возмущение пропиликал искусственный интеллект. — Нет. И не хочу. Иначе меня еще раз вывернет наизнанку. — Затылком он нащупал шершавую поверхность коры и прикрыл глаза. Пахло хвоей, смолой и дымом костра. Лес шептал что-то на своем неразборчивом языке, шелестя ветвями деревьев и сотнями травинок под ногами. Всюду стрекотали сверчки. Светлячки, сидящие в зарослях клюквенных кустов, мерцали своими зеленоватыми брюшками. — Лучше подними последние архивы. Видеофиксацию, все что есть. Мне нужно как можно больше информации. — Тело вдали от костра начинало неумолимо замерзать, и он повел плечами, с опаской оглядываясь. — Операция невыполнима. Карта памяти заблокирована. — Мигнуло око. — Что? Как понять, заблокирована? — Для разархивации памяти требуется ввести ключ. — Архимис замолк, когда Кэп накрыл его ладонью. — Что за бред, я никогда не пользовался паролями. — Шепнул Кэп, поднимаясь с земли. Кто-то направлялся в его сторону, легкими шагами приминая траву. — И для разархивации мне требуется система, к которой я смогу подключиться. — Пропищало око. — Ладно, разберемся с этим позже, а пока, перейди в спящий режим. — Спешно засовывая его в карман, шепнул мужчина. — Кэп? Все в порядке? — Зак осторожно заглянул за дерево, внимательно осматривая ученого. — Ты такой бледный. — Я всегда бледный. — Утирая подбородок пробормотал Ксеноморф. — Мне кажется, было что-то не то в этом супе. Заквиель мельком оглядел траву и украдкой кивнул. — Не хотелось бы обижать Ви, но признаюсь, меня тоже немного мутит. — Улыбнувшись, прошептал парнишка. — Это могут быть последствия нашего перемещения. — Он поднял голову к звездам. Их свет пробивался сквозь массивные ветви сосен, укрывающих небо. — Кто знает, чего мы наглотались. — Думаешь, нас переместило в новый мир? В смысле, я слышал все эти безумные теории о параллельных мирах, но это же только теории, правда? — Зак заглянул в его потухшие глаза с неясной надеждой. — Конечно. Все это еще нужно тщательно изучить. Не бери в голову. — Он выжал из себя ободряющую улыбку, подмечая что положение звезд сильно отличается от привычного в это время года. Были даже те, что раньше ему видеть не доводилось, ни в небе, ни на картах. — Пойдем к остальным. Мне не по себе. Кто знает, что там бродит в темноте. — Заквиель нетерпеливо потянул ученого за рукав, и Кэп поддался, последовав за ним. Тело его быстро продрогло от холода, и любой источник тепла, даже столь людный, очень прельщал. — Ты сказал, что вы видели дым, только и всего, это еще ничего не значит! — Горячий спор разгорелся между недавно очнувшимся Нео и Джастом, глодающем свиное ребро. — А вдруг там люди? Они могут помочь! — Стуча хвостом по земле, демон с кожей, черной как ночь, гневно фыркал. Нео и правда мог любого в могилу свести своим упрямством. Он очнулся совсем недавно, а у кого-то уже скрипели зубы. — Мы должны пойти и проверить. — С утра пойдете. — Модди как никто другой умел призывать к порядку. Стоило его внушительной фигуре вынырнуть из густых колючих зарослей с топором наперевес, спорщики тут же притихли. — Я слышал вой. Где-то бродит волчья стая. Назначим дозор на ночь. Двое до полуночи, двое после. — Блеск. — Буркнул Нео. — Только волков нам и не хватало. Но желающие подежурить нашлись удивительно быстро, многие просто морально не были готовы ко сну. Встревоженные и напуганные, юноши слонялись без дела, не в силах порой даже сесть, и не придумали ничего лучше, чем пойти в дозор. Скоро, все остальные, перехватив кусочек недожаренного свиного мяса, устроились на подстилках поближе к костру. Девушки сбились вместе, завернувшись в мантию, которую им любезно уступил Жираф. Пугод, как только Моддичат устроился, и отложил топор, с которым никогда не расставался надолго, прилез к нему под меховую накидку. Голова Джаста покоилась у Альфедова на груди, белокурый юноша усмиряющее гладил его по голове, и явно довольный этим раскладом, демон лениво вилял черным острым хвостом. — Мы стольких потеряли. — Печальным взглядом осматривая круг знакомых, выдохнул Мун. Его кроличьи уши поникли и легли на плечи. — Дэб, Алоин, Неркин… — Инсургенто, Лаурен, Энди, — Клайд продолжил этот скорбный подсчет. — Где-то они сейчас? — А не рано считать потери? — Кавеори нахмурилась, окидывая их взглядом, полным осуждения. Кошачье ушко нервно дернулось. — Они еще могут вернуться, а вы их заживо хороните. — Кажется, мы кого-то не досчитались. — Задумчиво произнес ученый, прерывая их разговор. — Хэвила? — Подал голос Бав, наматывая длинный ус на палец. — Нет, нет. Еще кого-то. — Он зажмурился, перебирая портреты в голове. Образ плавал на поверхности, но он никак не мог вспомнить. Это был кто-то очень знакомый, очень близкий, сама возможность того, что его можно было забыть, не укладывалась в голове. — Нет, Кэп, мы всех пересчитали. — Сэкби покачал головой. - Нас двадцать восемь, считая четверых новичков. Кстати, как вы, ребят, держитесь? Юноша в фиолетовой балаклаве, сидел рядом с Душенькой, их плечи соприкасались, и ученый быстро пришел к выводу, что они знакомы. Звероподобный парнишка похожий на фенька, свернувшийся клубком на хвойной подстилке, казалось, уже дремал. — Держимся. — Клэш Рейк ответил за всех, смерив их взглядом. Глаза ученого тоже слипались, все обволакивала туманная дымка. Он покачнулся и клюнул носом. Этот день выжал из него все силы, но засыпать отчаянно не хотелось. Что-то под ребрами тревожно скреблось. Слишком страшно было закрывать глаза, лежа на земле, в темном лесу, даже с тем знанием, что охранять его сон будут надежные люди. — Не мучайся, ложись. — Зак похлопал по настеленным на земле ветвям. — Спать всем лучше поближе, а то замерзнем. — Не привык я к такому. — Посетовав, ученый улегся рядом и отвернулся, прислоняясь спиной к чужой спине. От чувства чрезмерно близкого физического контакта волосы на затылке вставали дыбом. Он вообще редко спал последние несколько месяцев, проводя их в гордом одиночестве, за дверями лаборатории. А если и спал, то обычно за своим рабочим местом или на мягком кресле в библиотеке, с очередным фолиантом на коленях. Сейчас же, он лежал на сыроватой, холодной земле, в окружении двадцати с лишним человек, и вместе с непреодолимым желанием спать, чувствовал, как дрема от него ускользает. Оставалось лежать, глядя на угольки, тлеющие в костре, и ворошить собственную память, в надежде хоть что-нибудь вспомнить. В середине ночи он ощутил, как сердце оборвалось и рухнуло в пропасть грудной клетки. Вздрогнув всем телом, он открыл глаза. Над головой, большой плоской чашей нависла белая луна, озаряя своим серебряным светом верхушки деревьев. Он чудовищно замерз, и хотя костер горел, складывалось впечатление, будто он совсем не излучал тепла. Кэп поднес ладони к самому пламени, но оно только колыхалось, словно тряпица на ветру. И ни звука, ни вздоха, ни шороха. Мертвенная тишина стояла в лагере, окутанном мглой. По краям поляны клубился серый туман. — Зак? Лабус? — Холодный озноб пробил тело, когда он понял, что остался совсем один. — Кто-нибудь… — Голос его замирал в густом воздухе. Ответа не было. Только белый свет молчаливой луны и туман. В кармане брюк что-то пискнуло. Звук в кромешной тишине больно ударил по перепонкам, отдался вибрацией в груди. — Архимис? — Он запустил в карман руку. — Архимис! Стекло неожиданной болью впилось в ладонь, он вытряхнул из кармана несколько осколков говорящей сферы. Содержимое маленького создания вперемешку с алой кровью растекалось по ладоням. — Архимис! — Оно еще светилось слабым, зеленоватым неоном, и тихо жалобно скулило. — Хозяин… Мне… больно. — Погоди немного, не уходи, не оставляй меня, я что-нибудь придумаю… — Он смотрел, как остатки его творения растекаются по дрожащим рукам, срываются каплями с острых локтей, понимая, что едва ли может что-то сделать. — Нет! Нет, нет, нет… Архимис! Внезапно, луна над его головой пошла трещинами, словно фарфоровая тарелка. Ее белые осколки посыпались на землю, разрезая ее на куски, словно вязкое тесто. Под ногами образовалась бездна. Он не слышал даже собственного крика, когда падал в голодную, поглощающую его яму. В глаза больно ударило солнце. Снова. Ученый сидел, схватившись за резко вздымающуюся грудь. Судорожно он нащупал в кармане очертания прибора. Сфера пиликнула ему и снова притихла. Целый. Живой. Оглядевшись по сторонам, он заметил, пару лиловых глаз, глядящих на него так проницательно, словно беловолосый мужчина старался рассмотреть дно озера сквозь толщу воды. — Арлабус… И ты очнулся. Единственный оплот благоразумия в этом сумасшедшем мире. — Он выдохнул, пожимая протянутую руку в кожаных черных перчатках. Страх медленной схлынул, откатился шумящей волной, хотя по спине его еще текли капли холодного пота. — Рад тебя видеть. — Взаимно. — Он указал на сферу, что Кэп все сжимал рукой, пряча под тканью кармана. Оглядевшись по сторонам, он убедился, что все слишком заняты подготовкой к походу, и осторожно извлек из кармана маленький И.И. — Око… поверить не могу. Я думал, оно осталось у Диззи. — Он потянулся к устройству, желая взять и рассмотреть его, но ученый прижал сферу к груди и спрятал око меж ладоней. — Я тоже так думал. Лабус, — Он поднял на него измученный взгляд. Кошмар измотал его похлеще утомительного дня. — Ты что-нибудь помнишь? — Что-нибудь, понятие обширное, друг мой. Конкретизируй. — Он помог ему подняться, и подал высохший белый халат. Виверна не смогла вытерпеть той вони, и выстирала его без спросу, на что Ксеноморф только посетовал про себя. Все равно, образцы были бы уже не пригодны для изучения к тому времени, как он бы достал все необходимое. — Все, что касается последних месяцев. Все что есть. Мне нужно разобраться, что здесь творится. — Арлабус понимающе кивнул. — Похоже, остальных не сильно заботит все это. — Человек выше голода, только когда он сыт. Сейчас им важнее всего обеспечить себя всем необходимым, чтобы выжить. Тебе бы советовал заняться тем же. Ответы никуда не денутся. — Поправив мех воротника, мягким бархатистым голосом произнес мужчина. — Просто меня не покидает чувство, что мы что-то упускаем. — Он зажмурился и покачал головой. — Что-то очень важное, понимаешь? — Должен сказать, твое мироощущение невероятно остро. Это беспокойство вызывает инертное колыхание межмировой материи. Скоро пройдет. — Он махнул рукой, призывая его следовать за собой. — Мало кто это чувствует. Но я понимаю. — Выходит, мы все-таки прыгнули? — Он бережно устроил Архимиса в нагрудном кармане халата, устремляясь за Арлабусом. — Не совсем. Нас скорее… выбросило. Или даже вытащило, если отталкиваться от слов Жирафа. — Он поднес палец к губам, и Кэп понял его без слов. — Что говорит твое око? — Архимис ничего не помнит. Карта памяти заблокирована, нужен ключ. — Они подошли к небольшой кучке вещей, уложенных в сплетенные Кавеори корзины. Ее бессонница пошла общему делу на пользу. — Что? Ты же никогда не ставил паролей. И вечно их забывал. — На лице мужчины отразилась легкая насмешка. — В том-то и дело, что не ставил. Больше, чем уверен. — Не глядя он принял из рук Арлабуса самодельный кремниевый нож. — Или забыл. — Он взял в руки такой же и убрал за пояс. — Тут у многих в памяти километровые прорехи. От чего же и ты не мог забыть, как в очередном приступе паранойи, решил что-то запаролить? — Все не могло быть так плохо. — Он повертел нож в руках, но решив, что вещь может пригодиться, благоразумно убрал ее, последовав примеру друга. — О нет, все было действительно плохо. Смотрю, тебе мозги промыло хлеще всего. Хотя, может оно и к лучшему. Эту коробочку давно стоило проветрить. — На озадаченный взгляд Кэпа он только покачал головой. — Последний раз, когда мы виделись, ты был на грани здравого рассудка. На мой вопрос, когда ты спал последний раз, ты промямлил что-то невразумительное, и я пришел к выводу, что минуло больше недели. В ответ он испустил только тяжкий вздох. Его память теперь не ассоциировалась ни с чем, кроме тощей хромой клячи, с ребрами наружу. — Собирайся, если, конечно, есть что собирать. Мы выдвигаемся в ближайшее поселение. Модди велел всем быть готовыми уже час назад. Джей еще не очнулся, так что он на нас с тобой. Ксеноморф согласно кивнул. — Как думаешь, что с ним? — Оглядываясь на юношу, обернутого в синюю мантию с золотой каймой, спросил Кэп. — Кто у нас ученый, я или ты? Вот ты мне и скажи. — Забрасывая на плечо одну из корзин с собранными кореньями, фыркнул Арлабус.