Кэп проснулся и поежился, кутаясь в одеяло посильнее, пряча под ним плечи и босые ноги. Среда вокруг спросонья показалась враждебно холодной. Он помнил, как засыпал в теплых объятиях вампира, робко прижимаясь к нему, утопая в его легких ненавязчивых касаниях, смущено касаясь его в ответ, а теперь место рядом пустовало. В комнате действительно царила легкая прохлада, и постель рядом с ним давно остыла. Грудь обручем сдавила тревога, стоило взглянуть на измятые простыни. От сонливости в миг не осталось и следа, а в виски забарабанила полная тревоги, навязчивая мысль, от которой Ксеноморф как ни старался, не мог избавиться.
Где он? Страх охватывал тело кусками, резко и стремительно, но ощущения фантомных прикосновений все не проходили, и пока Кэп их чувствовал, пока память не остыла а вера не угасла, решил убедиться в том, что все это ему не приснилось. Босыми ногами он ступил на деревянные половицы, и не одеваясь, завернувшись во все то же, прогретое его телом одеяло, беззвучными шагами вышел в кухню. Все его нутро трепетало от волнения, холодными кончиками пальцев он неосознанно впивался в ткань. Искать его было слишком волнительно. Слишком сильно он боялся его не найти, но и оставаться в спальне не было терпения. Когда, собравшись с силами, он выглянул за угол, онемевшие губы дрогнули, и он замер, ощущая, как приятная волна успокоения вместе со слабостью растекается по телу.
— Диам… Сейчас так рано… — Он облегченно выдохнул, бедром опираясь о дверной косяк. — Я уж думал, что снова тебя потерял.
В доме пахло завтраком. Первым, что он учуял, стал аромат жареного мяса и тушеных овощей. Диамкея он застал возле растопленной печи. Пепельные волосы были собраны в низкий свободный хвост, от старания на лбу проступили капельки пота, и он, до жути напряженный, хмурился, осторожно переворачивая нашинкованную на части птицу. На столе, в вазе стоял свежий пушистый букет нежно-розовых азалий. Своим сладким ароматом они дополняли этот паззл, составляя своеобразную симфонию с запахом практически готовой пищи. Картина поражала воображение, но стоило Кэпу пройти дальше, не таясь у порога, как вампир опомнился и от неожиданности выронил из рук деревянную лопатку.
— Прости, я хотел сделать небольшой сюрприз… — Неловко улыбнулся Диамкей. Этот утренний небрежный вид приводил его в настоящее исступление. Кэп был до
невозможности красивый. Растрепанные белые волосы забавно пушились и торчали в разные стороны, еще неумытые циановые глаза казались таинственными и мутными, гладкие уголки плеч стеснительно выглядывали из-под скомканной измятой ткани одеяла. — Я же пообещал, что больше не исчезну. Помнишь?
Ученый согласно кивнул. Он наклонился и поднял лопатку с пола, тщательно обтерев ее полотенцем, а после попытался потеснить вампира у плиты, на что он несогласно фыркнул.
— Нет, если позволишь, сегодня я здесь похозяйничаю. Ты мог бы еще немного подремать. — Он нежно коснулся его виска губами, как бы спроваживая, но ученый наотрез отказался его отпускать, с чем вампир мысленно согласился. Совесть до сих пор беспощадно снедала его за содеянное.
— Без тебя не хочу. — Талию вампира нежно обвивали чужие прохладные руки. Сознание ученого блаженно пустовало. Сегодня ему ничего не снилось. Ни кошмаров, ни видений. Совсем ничего.
Свет пробивался в кухню сквозь небольшое открытое оконце. Солнце уже грело полы и землю, заливая все большими золотыми лужами, и он сбросил одеяло прямо на пол, позволяя лучам коснуться кожи и обогреть ее. Ткань с шорохом скатилась с плеч, и у вампира клыки заныли от той картины, что рисовало воображение. Он немного натужно сглотнул скопившуюся во рту слюну, и ощутил, как гортань свело легкой судорогой. Руки, как назло, были заняты шипящей сковородой, и он даже обернуться не мог, чтобы хоть краем глаза заглянуть за спину. А Ксеноморф его просто изводил. Он зарылся в его волосы носом, мягко разгребая себе путь к чувствительному затылку, и Диамкей присогнулся, тихо шипя. Мурашки побежали по бледной коже. Зрачки неумолимо сужались, и картинка перед глазами темнела. Он опустил веки, чувствуя, как нежно ученый укрывает его шею и острые уши поцелуями и легкими игривыми укусами. И все по памяти, по наитию, почти инстинктивно. Кэп делал это с прицелом, с выверенной точностью, и вампир бессильно млел от этих касаний. Тело разбирала слабость, вызванная ощутимым стремительным оттоком крови.
— Вот же… Мх… — Дождавшись пока мясо наконец, как следует подрумянится, он снял сковороду с печи и отставил в сторону, понимая, что так больше продолжаться не может. — Кэ-эп…
— Ты же это нарочно, да? — Шеки уже осыпало пятнами пунцового румянца. Диамкей никогда не мог проконтролировать этот процесс, что его жутко в себе раздражало. Перед чужой, на первый взгляд, хрупкой фигурой он был бессилен. Как в первую встречу, так и в каждую последующую, он не мог перестать им любоваться. Не мог побороть нездоровое желание не просто любить его, присвоить, отнять у всех и скрыть от мира, чтобы никому и в голову не пришло его касаться. Мысль о его добровольном затворничестве всегда очень успокаивала, хотя, казалось бы, ничего хорошего в этом не было. Но из раза в раз шумной компании ученый предпочитал прозябать в стенах библиотек и лабораторий, а вампир приходил к нему, находя приют и спокойствие рядом.
От этих воспоминаний на душе становилось теплей, а губы сами расплывались в улыбке. Да, последние месяцы были совсем не такими, наполненные тревогой и хаосом очень утомляли. Кэп тяжело болел бессонницей и все время тревожился. Аномалиям не было конца. Но сегодняшним утром они вдвоем словно вернулись в самое начало. Когда дни были светлыми и теплыми, мир полнился таинственной влекущей неизвестностью, а ноги подкашивались от невероятно сильного чувства банального счастья.
— Ну все, попался. — Диамкей стремительно перевернул игру в свою пользу, одним движением извернувшись так, что Кэп оказался в весьма уязвимом положении, зажатый меж столешницей и чужой фигурой.
— Эй! — Он возмущенно вскрикнул, сдерживая смех, но шуточная акция протеста была подавлена чуть ли не до ее начала. Вампир целовался так, что хотелось впиться ему в шею пальцами до красных следов, лишь бы не прекращать. Губы после прогулок по бездне были сухие, обветренные, но от этого целовать его хотелось только больше, в надежде, что так они быстрее заживут. Диамкей невесомо проводил по обнаженной коже самыми кончиками пальцев, заставляя ученого хихикать и вздрагивать. Да, Кэп боялся щекотки до чертиков, и не воспользоваться этим было бы величайшим грехом.
— Будешь знать. — Заставляя его извиваться словно ужа, слушая смех уже на грани с жалобным хныканьем, он сжимал его тонкие белые запястья правой рукой. Кожа у ученого была светлая, мягкая и чертовски приятная на ощупь, растрепанные волосы каскадами спадали на плечи. Диамкей ощутил, как тело изнывает от желания. Давнего, скопившегося за долгий период, неудовлетворенного желания сжимать его горящее сердце в ладонях, сливаясь с ним в одно целое, на пике эмоций, когда они более всего уязвимы для мира и открыты друг для друга. Наконец, сжалившись, он отпустил, последний раз огладив его по проглядывающим ребрам, склоняясь над ним, целуя грудь, самый центр солнечного сплетения, будто желая достать до ускорившего ритм сердца.
—
Люблю. — Слово вырвалось само, искреннее, открытое. Все внутри вампира вторило этому слову, каждая клеточка, каждый новый удар сердца.
— И я тебя. — Кэп нежно трепал его по волосам, распуская и без того ослабший хвост. Все внутри него замирало. Он наконец по-настоящему согрелся, вот так, сидя посреди кухни, практически полностью обнаженный, согреваемый лишь солнечным светом и чужой любовью. Ураган волнения внутри улегся, и теперь его совсем ничего не волновало. Напротив, такого умиротворения и спокойствия он не ощущал очень и очень давно.
— Ди? — Он решил осторожно сползти со столешницы обратно на пол, ведь поза в которой он банально не доставал ногами до пола, казалась нелепой, но вампир не пустил его, касаясь обнаженной кожи бедер горячими ладонями, сластолюбиво проводя пальцами по внутренней стороне. — Милый?
— Что? Ты же не думал, что я отпущу тебя так просто, после того, что ты здесь натворил? — Он приблизился к его шее, обжигая ее жаром собственного дыхания, выжимая из чужой груди тихий скулеж. От привычных нежных обращений он приходил в непередаваемый восторг. Хотелось слушать его голос бесконечно. — За такие шалости нужно отвечать.
— Н…но Великий… он зовет меня к морю. — Когда Диамкей потянулся за новым поцелуем, Ксеноморф попытался остановить его, накрывая чужие губы ладонью, но Диамкей лишь поцеловал его пальцы, потом ладонь, запястье, так обольстительно, что строить из себя недотрогу дальше, не представлялось возможным.
— Молитва, Диам… — Он попытался расцепить его руки, но вампир крепко и властно сомкнул их на талии, и у ученого все никак не выходило. Эта приятная слабость, чужая и собственная, вызывала неподдельную улыбку. — Он хочет меня видеть. Я чувствую.
— Подождет. — Просипел Диамкей. — Я тоже тебя хочу.
***
— Надеюсь, за пол часа моего отсутствия ты никуда не денешься? — Перебрасывая через плечо полотенце, с легкой отдышкой спросил ученый. Он был жутко зардевшийся, кожа поблескивала от стекающих по ней капелек пота. Дыхание не восстановилось до конца, и сквозь слова пробивалась легкая, едва заметная хрипотца. Его бедра теперь осыпал причудливый узор. Следы от пальцев. Плечи и шею укрывали редкие, но явные пятна со следами клыков. Да, вампир был не самым осторожным любовником, но Кэп только сладостно вздыхал, всякий раз рассматривая свое тело в отражении зеркал. Эти грубые касания приносили невероятное удовольствие, такие резкие оживляющие и контрастные, в сравнении с привычным серым существованием ученого. О большем и мечтать было сложно.
— Больше никуда. Обещаю. — Кивнул Диамкей. Он тоже выглядел непомерно уставшим и растрепанным, на белой коже виднелись следы легких шутливых укусов, на спине словно небрежный росчерк пера, остались розовые борозды. Но алые глаза полнились чистой обыкновенной безмятежностью и спокойствием. Он нехотя проводил его за порог, поцеловав на прощание.
***
Спуск к морю сегодня казался особенно волшебным. Белые творожные облака неспешно тянулись по небу большими пушистыми стадами. Босые ноги утопали в теплом песке, а бледную кожу приятно пригревали солнечные лучи. На берегу пара буревестников сцепились в борьбе за еще живую добычу, с шипением и клекотом бросаясь друг на друга, но стоило ученому подойти поближе, пугливые птицы взмыли в воздух, оставив мелкую рыбешку на берегу. Она еще трепыхалась, безрезультатно обивая серебристые бока о мелкие камешки, и Кэп выпустил ее обратно в море. Недолго думая, рыбка исчезла из виду в темной воде, на прощание сверкнув чешуйчатым хвостом.
Море приветствовало его тихим шипением, волны игриво пенились, набегая на берег, стараясь дотянуться до его щиколоток. Скоро Кэп привычно и неспешно погрузился в теплую воду, и волны мягко нахлынули на него, накрывая с головой. Мелкие вихри и потоки играли с его белыми волосами. Косяки чрезвычайно любопытных мальков привычно сновали вокруг, а Кэп прикрыл глаза и задержал дыхание, расслабляя тело, погружаясь на дно, устланное мягким песком и илом. Казалось, ничто не могло его растревожить, когда, войдя в транс он начинал читать свою молитву. Под сомкнутыми веками мелькали смазанные силуэты, знакомые обтекаемые формы видений. Он слышал успокаивающий гул его нечеловеческого голоса и внимал речи.
Сердце сильно замедлило свой ход, а ребра уже начинали гудеть, прося новой дозы воздуха, когда Кэп показался над водой. Каждый раз после погружения становилось немного досадно от того, сколь слабо человеческое тело. Пяти минут без дыхания было ничтожно мало для полноценного транса, а большего, как ни старался, добиться он не мог. Но долго об этом он не думал. Сердце заполняло благодатное тепло. Он даже не стал вытирать соленые блестящие капли, ощущая, как пригревает солнце, просто небрежно накинул полотенце на бедра, наскоро его подвязав, и неспешно отправился обратно, оставляя на песке мокрые следы.
В доме совсем ничего не изменилось. На секунду Кэп даже засомневался, не очередной ли это сон. Диамкея он нашел в потемках лаборатории. Вампир сидел за столом, и красные глаза бегали по страницам распахнутой записной книги. Он явно наскоро, но все же привел себя в порядок. Чашку с завтраком оставил на кухне, и ученый, переодевшись, прихватил ее с собой, дегустируя блюдо прямо находу.
— Не вежливо читать чужие дневники. — Причмокивая мякотью тушеных овощей, закрывая глаза от удовольствия, подметил ученый. Не то, чтобы его это сильно волновало. Диамкей был одним из немногих людей, от которых таить было совсем нечего, но легкий укол негодования он все же ощутил.
— Ну не дуйся. Мне ведь тоже хочется знать, чем ты тут без меня занимался. — Он состроил невинную мордашку, опустив заостренные уши вниз, поджав их поближе шее, но заслуженный щелчок по лбу в качестве наказания смиренно принял. Кэп захлопнул книгу прямо у него перед носом, и в воздух поднялись тысячи крошечных пылинок. — Прости.
— Что это? — Он едва не выронил из рук тарелку, когда, отложив дневник в сторону, заметил чертежи, лежащие под ним. На самом деле и спрашивать не было нужды. Кэп мгновенно узнал плоды своих старых трудов. — Быть не может…
— Ты думал я только Архимиса прихватил с собой? — От чужой улыбки Диамкей едва сдерживал собственную. — Как бы не так.
— Я думал от них ничего не осталось. — Он с трепетом взял в руки выцветшие желтоватые листы бумаги, осторожно, словно ребенка. Казалось, одно неверное движение и они, немного измятые у краев, с привычными чайными пятнами, рассыплются прямо в руках.
— Бездна не пошла им на пользу, но что успел, то спас. — Глядя как он перебирает их в руках, Диамкей полез в карман своей кофты. — Это еще не все.
Ксеноморф послушно отложил чертежи и обратил на него все свое внимание. Он следил за его ладонями с замиранием сердца, в ожидании чуда, как ребенок за шляпой фокусника, из которой вот-вот должен появиться кролик.
— Закрой глаза. — Он улыбался, в волнении поджимая губы, и ученый послушно опустил веки с белыми дрожащими ресницами.
Когда мир погрузился в беспросветную обволакивающую темноту, оставалось опираться только на слух и собственные ощущения. Кэп почувствовал, как вампир наклонился к нему, осторожно касаясь подбородка ладонью.
— Не шевелись, ладно? — Он провел пальцами за правым ухом, убирая волосы, и Ксеноморф послушно замер.
Ученый ощутил, как к ушной раковине надежно и плотно прилегла холодная металлическая пластина, и немного поежился. Щелкнула застежка крепления. Чужие движения казались робкими, но очень выверенными.
— Ну вот и все. — Он отстранился, любуясь собственной работой, смеряя ее взглядом. Ксеноморф недоверчиво, осторожно коснулся уха ладонью, и глаза распахнулись в удивлении. Под пальцы попала гладкая кварцевая дужка, на ощупь до боли знакомая.
— Это… — От счастья глаза у него сияли словно две морские жемчужины. Он взял вампира за руки утягивая за собой.
— Как тебе удалось?! — Медное рукотворное зеркало с изогнутым краем висело в прихожей, и Ксеноморф нарадоваться не мог, разглядывая белый прибор в кварцевой огранке, прикрепленный к собственному уху. — Этот коммуникатор в точности как мой старый… последний наиболее совершенный вариант!
— Восстанавливал по твоим чертежам. Осталось только настроить. Я хочу, чтобы ты был на связи с Архимисом. — Диамкей рассмеялся, когда ученый взял его за грудки и притянул к себе, порывисто впиваясь в губы, но на поцелуй ответил, немного затянуто, жарко. Ему нравилась эта нотка собственничества, но больше нравилось то, что в Кэпе она находила отклик.
— Я помогу вам слинковаться. — Он взял ученого за руку снова, и Ксеноморф привычно прикрыл глаза, ощущая тепло его ладони. — Видишь его?
— Архимис? — В темноте закрытых глаз он рисовал образ знакомого зеленоватого сияющего ока. Что-то на грани разума подрагивало, он ощущал как Диамкей ворожит, поддерживая новое, созданное ученым подпространство, чтобы не перегружать его сознание. — Ты меня слышишь?
— Да, хозяин. — Отозвался искусственный интеллект. — Связь установлена. Начинаю обработку новых данных.
— Как просто. — Видение рассеялось, и он открыл глаза. Сознание вдруг снова немного отяжелело, новые процессы закипели в нем где-то на фоне, будто Кэп наблюдал за чужой работой периферическим зрением. — Все получилось.
— Отлично. Пускай сейчас тело у него довольно слабое, по меркам твоих предыдущих достижений, с ним все равно будет безопасней. Мне не нравится то, к чему решил прибегнуть Неадаптар, а в случае чего, Архимис сможет защитить твой разум. — Кэп прильнул к нему, и Диамкей укрыв его в объятиях, оглаживал спину ученого, меж лопаток.
— Что ты имеешь ввиду? — Ученый нахмурился, пытаясь проанализировать его слова, но заглянуть вампиру в алые глаза возможности не было. Слишком уж надежно и нежно он сжимал его в объятиях.
— Сейчас Арлабус все расскажет. — И только он договорил, в дверь действительно громко и торопливо постучали. Стоящему по ту сторону явно было не до дружеского чаепития, и стоило открыть дверь, Ксеноморф убедился в этом сам.
