Я поглянув тобі в очі
Силуети кажуть що там спокій
Та згадав всі наші ночі
Силуети кажуть, що там спокій
Весна в этот год была холодная. Или так казалось потому, что Жени рядом не было. Лёша, если честно, уже ничего не понимал. В одночасье эти люди снова отобрали того, кого он так любит. Когда они забрали Наринэ, то он понял, что его жизнь зависит от мерзких, жалких людей. И это было отвратительно. Почему они решают что-то за него? — Лёш,стационарный телефон звонит, — Дарен появляется на кухне, с недавних пор он почти живёт в квартире Ростова,— И кто в наше время звонит на него? — а Донской чуть ли не бежит к телефону. — Женя... — шепчет он родное имя. — Лёша, Що нового у вас?— голос Жени странный, у них наверняка нет времени на долгий разговор, но он все равно спрашивает это. — Все как всегда. Я так скучаю, жена, от твоих что-нибудь слышно? — он срывается на шёпот, а внутри все скручивает. — Ще побачимося, Лёш, ще побачимося, — шепчет он печально. — Я люблю тебя,— говорит Ростов напоследок, сдерживаясь чтобы не заплакать. Казаки не плачут, вспоминает он слова из прошлого. — И я кохаю тебя, Лёш, — звонок заканчивается и Лёша кладёт трубку. В груди все болит неистово, он скатывается вниз и плачет. Ростов плакал ещё ребёнком, а потом жизнь научила его стойкости. Он не плакал, когда у него забрали Наринэ или когда уходил Женя,но сейчас эта боль слишком сильна. — Лёша? — Дарен выходит, напряжённой тишиной в квартире. Ростов не реагирует, он плачет, стойкость казака дрогнула и все эмоции вылились наружу. Дарен, кажется, обнимает его. Он не знает сколько они так сидят, на холодном полу и в тишине, но когда слезы заканчивается, а боль в груди притупляется, то приходит злость от осознания своего бессилия. Ростов подрывается, пугая Дарена: — К черту Москву! Я больше не могу, я еду к нему, — Он берет телефон, оставленный до этого на диване и готов уже уйти, но его хватают за руку. — Лёша, нет! Ты не можешь! Даже если тебе плевать на Москву, то подумай о том... — Но взгляд Донского, наполненный гневом, заставляет Дарена замолчать. Он вздыхает. — Будь осторожен, — говорит он перед тем как Ростов уходит. Лёша мчится к границам, по дороге вызванивая всех своих и молится чтобы удача была на его стороне. Они находят ему форму пограничника, и пропускают через границу. Он мчится на всех парах, наизусть зная эти улицы. В руках дрожь, он еле находит силы позвонить в дверь, а не выбить её. — Лёша?! — Донской крепко обнимает жену, чувствуя тепло внутри. Как же он скучал по одесситу. — К черту Москву и Киев , я больше не могу. Я так люблю тебя, Женя, — он сжимает его в своих руках, тычась куда-то в шею. Вся злость пропадает. — Ох, казачок, — Женя закрывает за ним дверь и смотрит так странно, грустно, — Благо, что сегодня ко мне не приезжал никто, а то если не мои ребята, то доложили бы в Киев — Плевать, — Бурчит Ростов, — Если надо всех убью, лишь бы больше не забирали тебя, — Женя хмурится и слегка тянет его за волосы. — Дурак, угомони свою казачью дерзость, — Лёша ворчит и прячет лицо в шее. Дунайский чувствует как его на ней оставляют лёгкий поцелуй, — Лёша, ша, я все ещё недоволен твоим безрасудством, у нас не девяностые и даже не нулевые на дворе, — Донской стихает, но объятий не прерывает. — Пойдём, горе моё, покормлю тебя хотя бы,— Женя берет его за руку, уводя на кухню. Но поесть им на удаётся. В дверь звонят и оба замирают, слыша голос Киева за дверью. Обувь и верхняя одежда Донского прячется в самый дальний угол шкафа, а самого казака прячут в кладовке. — Що так довго? Невже знову цей російський тут був? — Дунайскому удаётся сохранить спокойствие, но в груди все ещё бешено стучит сердце. — З чого б йому тут бути? Я порвав з ним всі зв'язки ще в ті дні — Киев, кажется, верит актёрской игре Жени и тот надеется, что Лёша сможет высидеть в кладовке пару часов, — А ти чого без попередження? Щось сталося? — Я тобі писав вчора, хіба не пам'ятаєш? Заїхав побачитися поки час є, як ти тут? — Женя продолжает свою игру, отвечая на вопросы старшего. Проходит часа три прежде чем Киев уезжает. Женя выдыхает, наконец-то расслабляясь. Он выжидает пять минут и идёт открывать Донского. Тот сразу просыпается от света и лезет целоваться. Они перемещаются в гостиную, целуясь и трогая друг друга. Но внезапно в квартиру заходит, только ушедший, Киев. — Якого біса ти тут?!— пара так и замирает, не зная куда деться. Но похоже все решили за них. Откуда-то выходят пару крепких людей, похоже, что охрана, и скручивает Ростов, уводят. Благо хоть одеться дают. — У в'язницю його поки, — командует он им, доставая телефон, —я дзвоню цьому чортовому Московському, — А Женя молчит и думает, что можно сделать. Но уже поздно, Лёша оказывается за пределами квартиры, а его самого запирают здесь же. Но в голове все же появляется безумная идея. *** В тюрьме холодно, быть здесь — позор для бывшей криминальной столицы. Так его ещё и избили на «допросе» , он, конечно, пытался дать отпор, но без оружия и со связанными руками это сложно. Он дёргается, слыша поворот ключей. — На выход, — Он следует за охраной, его приводят к выходу, где уже собрались люди Московского. И как только так быстро оказались здесь? Его привозят в саму Москву, где его отчитывают. И спокойный голос Московского выводит его из себя. Да какого черта он смеет говорит об этом и чему-то его учить? — Московский, — рычит он, — да что ты понимаешь черт возьми?! Это у тебя забирали сначала одну, а потом второго?! — он подходит ближе, упираясь руками в стол, — Ничерта ты не понимаешь, Миша, из-за этих людей, что не могут решить между собой ничего, из-за тебя, у меня забрали их, — руки чешутся ему врезать. — Ты нарушил запрет, у нас был договор с Киевом. Ты хоть понимаешь, что это могло повлечь за собой более серьёзные последствия? — Московский на него не смотрит даже, вздыхает тяжко будто это он тут самый бедный да трёт переносицу. — Да плевать я хотел! — кричит, не сдерживаясь, — Я ненавижу тебя и всех этих чёртовых людей, ты со своей любовью видишься чуть ли не каждый день, а я блять даже обнять его не могу! Да что уж, я даже увидится с ним не могу! Так что катись нахуй со своими нотациями, плевать я на них хотел. Пусть меня хоть сожгут, но от чувств к нему я не откажусь, — Московский явно что-то говорит ему вслед, но ему все равно, Донской уходит, а внутри все трясёт от гнева, он не помнит как возвращается к себе и даже не реагирует на ночной холод. Он и на телефон не сразу реагирует. — Да? — получается резко и громко,но сейчас контролировать себя невозможно. — Лёша, ты в порядке? — это оказывается Женя и он выдыхает. — В полном, ну, побили киевские ребята немного, ты как? Сильно досталось? — Нет, меня попытались запереть в квартире, — он фыркает, — Но едва ли это преграда для меня, — Донской тихо смеётся. Да, для Жени закрытая дверь не проблема. — Прости, что так получилось. Мне стоило быть чуть осторожнее — Тогда бы это был бы не ты, казачок, — Дунайский явно улыбается, — Помнишь наши девяностые? Тогда было плохо, но мы были друг у друга, а еще постоянные совместные вылазки. Так вот... Как думаешь, остались ли плохие ребята у тебя в городе? — Ростов резко останавливается, а потом начинает смеяться. — Я так люблю тебя, жена, ты не представляешь, — весь гнев все ещё остался в нем, но он уверен, что найдёт ему применение. — И я тебя кохаю, жди меня и предупреди Дарена!