Heart to Heart

Воспитание детей – нелёгкая задача. А в особенности города-детей. Мурино, он же Денис Романов, был спокойным с самого появления в далёком тысяча девятсот двадцать четвёртом году,но вот Химки, он же Данила Московский, был слегка... Чересчур энергичным ребёнком. В прошлом веке, до войны, воспитанием этих обоих занимался Петербург, но после с ним остался только Денис, но и того,когда началась блокада, Александр отправил в безопасное место. Во время блокады он вспоминал то беззаботное время, когда они были все вместе. Как они всей семьёй гуляли, дети смеялись, а рядом был его любимый и родной Миша. Саша помнит, как они гуляли около финского залива с Денисом, еще совсем крохотным Даней, не слезавшего тогда с рук Москвы и с самим Мишей. Каждый раз, когда истощенный организм проваливался в сон, то он видел те прекрасные, тихие дни. Как жаль, что потом такому больше не бывать. Когда война закончилась, то лучше не стало. Всегда родной Михаил стал чужим и звать его теперь надо было «Молох». Но он старался жить ради детей. Когда в сорок четвёртом Миша вывез его к себе в Москву, в свою квартиру, когда он увидел там, слегка похудевших, но вполне здоровых, детей, то не смог сдержать слез. Они долго его обнимали, спрашивая почему он плачет, но он всё шептал, что это от счастья. А в груди неистово болело сердце. А потом наступило странное затишье. Михаил приезжал на выходные, но был совершенно другим. Часто параноил, кричал и обвинял в изменах, Романов (тогда ещё Невский) учил детей тихо сидеть в комнате и закрывать ушки, и ничего не боятся. Миша ему никогда не верил чтобы он не говорил, но он терпел, а потом приходил к детям и обнимая, шептал: — Всё хорошо, вы молодцы у меня, самые лучшие, — а в голове мантрой это чёртово "всё хорошо". Казалось, оно высечено на сетчатке . Но оказалось, что это было не самое тяжёлое. Тяжёлое время настигло в девяностые, тогда он забылся в алкоголе и наркотиках и по сей день он чувствует вину перед Денисом, что переживал это вместе с ним и перед Данилой, которого он обвинил в грехах Москвы. После они поговорили, даже раньше чем он окончательно простил Мишу. Но тот разговор с ними он не забудет никогда. — Мне так жаль, я пойму, если.. — Пап, — Денис поднимается и подходит к нему, крепко обнимая, — Я не виню тебя, главное, что сейчас ты рядом, — Он не сдерживает слез и обнимает Дениса в ответ. Данила сидит и молчит, смотря на них, Романов думает, что тот его не простит, но Московский резко встаёт, а в голубых глазах блистят слезы. — Я, — голос Данилы дрожит, а слезы все же начинают течь, — Я злился не на тебя , а на отца. И сейчас ещё злюсь, — Он сжимает и разжимает кулаки, не зная куда себя деть, — Поэтому мне и прощать вас не за что, — Данила робко обнимает его. Из воспоминаний его вырывает звонок телефона. В вечер субботы это может быть только дети или Миша, но последний сейчас дремлет на его коленях, а значит это кто-то из детей. Хотя это может быть и по работе,но тогда бы дождались утра, а не звонили вечером. Он берет телефон,отвечая. — Пап, ты занят? — на фоне голоса Дениса что-то шумит и кто-то громко ругается. — Нет, что-то случилось? — Тут так получилось.. Что кое-кто напился и боюсь мы на метро будем год добираться до моей квартиры так что... Ты не мог нас забрать? Такси сейчас не самое дешёвое и безопасное, — Московский старший сонно смотрит на него с вопросом, но он отмахивается. — Хорошо, напиши адрес, — Он отключается, почти сразу получая сообщение с адресом,— Денис звонил, Даня напился, что у вас там опять случилось? — Думаешь он делится со мной? — Романов вздыхает, укоризнено смотря на Москву. Тот делает вид, что не замечает то, как на него смотрят. Они забирают детей, Даня почти сразу вырубается,а Денис вкратце делится почему тот в таком состоянии: — Кажется, он поссорился с этим гопником челябинским, не знаю о чем они говорили, но кричал он громко — Старшие хмурятся, но ждут продолжения, — Он в последнее время ходил хмурый, когда мы созванивались то он звучал подавлено и если рассуждать логически, то Никита тоже был таким, когда.. Когда мы обсуждали, что должны рассказать о своих отношениях, так что возможно они обсуждали это, — он вздыхает, — Думаю, проблема была не столько в признании вам, сколько в признании отцу Серого, — они все молчат, каждый обдумывая ситуацию. Дома Москва относит сына в комнату, укладывая и ловит взгляд Саши, наполненный печалью. — Я поговорю с ним, не переживай, даже если Денис прав, то я уверен они справятся, — он кладёт свои тёплые руки на плечи Романова, — А сейчас пойдём спать, — Он ведёт его в спальню, где оба почти сразу засыпают, оказавшись в постели. Утром первый, по привычке, просыпается Москва, он оставляет нежный поцелуй на макушке Романова и уходит в душ, а затем на кухню, где встречает помятого Даню. — Ну, и что же заставило тебя так напиться? — он включает кофемашину, делая кофе себе и сыну, а Саше заваривая чай. — Денис же наверняка вам рассказал, мы с Серёжей поссорились,— он тяжело вздыхает, — Я думаю Ден уже сказал, что мы встречаемся, — Он смотрит на отца, — Я не знаю что делать, пап, Серёжа сказал дяде Косте, но насчёт дяди Юры мы никогда не говорили, сначала думали сможем прожить без этого, но недавно он нас спалил и с того дня мы только и делаем, что ругаемся, — Он поникает, сутуливаясь. — Сильно любишь его? — Безумно, пап, даже несмотря на то, что иногда полный дебил, — Москва улыбается сыну. — Тогда всё, что ты сейчас можешь – это дать поддержку, — Даня тихо вздыхает и тянется за телефоном. Он быстро набирает номер, Москва треплет по волосам и, взяв кружки с чаем и кофе, уходит обратно в спальню,где его ждёт сонный Саша. Даня дозванивается до Серёжи и они говорят около часа, впервые слушая друг друга, а не перебивая и крича. — Отец долго молчал, я боялся даже не за себя, а за то, что он что-то тебе сделает, но меня, можно сказать, спас дядя Костя. Не знаю, что он сказал ему, но отец после этого даже как-то...добрее стал, в общем, прости, что накричал, я это с горяча и.. Ну, ты знаешь, — Московский улыбается, чувствуя как Татищев смущен. — Я не злюсь, ты тоже меня прости, что не выслушал. Встретимся на днях? Ты опять забыл у меня сигареты, — А дальше они болтают на абсолютно разные темы, словно никакой ссоры и не было. Прошлое осталось в прошлом, настоящее в настоящем, а будущее в будущем.