Люди умеют плакать, высвобождая свою боль наружу. Призраки же хранят её в своей душе вечность.
*
Джисон испуганно подпрыгнул на месте, испугавшись до жути громкого стука железной двери о стену. Он посмотрел на Чонина — тот казался совершенно невозмутимым, будто привык, что смертные не видят их, а потому не обращал внимания. «Но Минхо нас видит!» — подумал Джисон, кусая от волнения губы. Минхо подошел к краю крыши с другой стороны, где открылся вид не на город, а на сквер, после чего закурил. — Слушай, Чонин, а чем он болеет? Это лечится? — Понятия не имею, — ответил Чонин, пожав плечами. Джисон обернулся и посмотрел на спину Минхо, стучащего указательным пальцем по сигарете, отчего белый пепел полетел и исчез где-то в потоке холодного ветра. — Он сказал мне, что я галлюцинация. — Джисон вздохнул и облокотился о перила. — Что это может значить, а? — Почему он тебя вообще волнует? — пожал плечами Чонин. — Он не хочет с нами общаться, смысл мешать живому? — Ты не понимаешь что ли?! Он единственный, кто нас видит, это уже весомая причина! — Ну видно же, что он не хочет с тобой общаться… Не успел мальчик закончить говорить, как Джисон уже стоял не рядом с ним, а за спиной Минхо. — Привет. — Джисон старался звучать как можно дружелюбнее, но Минхо проигнорировал, снова затянувшись вонючим дымом — Ты всегда игнорируешь мёртвых? Но почему? Мы же не злые. Я не злой… Джисон на мгновение застыл, когда Минхо резко развернулся, выкинув окурок и растоптав черным кроссовком. — Говоришь, не галлюцинация? Докажи, — усмехнулся парень. Его нос и щеки немного порозовели от холодного воздуха, а волосы растрепались от ветра. Волосы Джисона были неподвижны, да и кожа всегда была безликой, серой. Джисон задумчиво потёр подбородок. Как ему доказать это? А есть ли смысл вообще что-то доказывать? Но этот Минхо впервые проявил интерес с их диалогу, такой шанс упускать ему не хотелось. — С чего ты вообще решил? — полюбопытствовал он. — Ну… Что мы галлюцинации? Не веришь в потусторонний мир? — У меня шизофрения. — Ответил Минхо совершенно спокойно и по-кошачьи зевнул, скучающе прикрыв рот рукой и потянувшись. — А у меня рак. Был, — добавил он с усмешкой. — Все призраки в этой больнице умерли здесь. Я в том числе. Минхо со скептицизмом посмотрел на него, будто всё еще не верил его словам, но противоречить не стал. Смысла не было.*
Что чувствует человек перед смертью? Мне бы никогда не хотелось этого узнавать, но, увы, я не бессмертен. Мы все рождены, чтобы в конце концов умереть. — Сколько, говоришь, тебе было лет? — Взгляд Минхо скользнул по силуэту призрака, но быстро вернулся к ночному небу. Звёзд видно не было, только ярко-белую луну. — Это было так давно, что я уже и не вспомню. Я учился в универе, так что около двадцати, — признался Джисон, сидя на краю крыши и болтая ногами. Он задумчиво поджал губы, думая о том, спросить Минхо о его болезни или нет: вдруг опять разозлится и уйдет. — Ты первый живой человек, с которым я разговариваю после смерти. Такое ощущение, будто я снова жив… — А почему вы вообще здесь торчите? Другие призраки, которых я видел, могли преследовать меня. В общем, меняли место жительства, если это можно так назвать… — Минхо вздохнул и достал пачку сигарет, желая снова покурить. Джисон подумал, что он делает так всякий раз, когда нервничает. Но зачем? Зачем губить себя сознательно? Вот Джисон себя всегда берёг, а этот… — Так ты говорил, что я галлюцинация!.. Ничего не понимаю, — вздохнул призрак, прижав колени к груди и обвив их руками. — А сейчас говоришь про призраков. Так ты веришь в нас или нет? Минхо почесал голову и потупил взгляд на свои кроссовки. Будто он думал. Думал о том, не сошел ли он с ума. — Да мне так-то без разницы. Я не знаю. — Он зажал зубами дешевую сигарету и усмехнулся. — Мне с самого детства внушали, что я больной. Даже когда я рассказывал о том, что вижу. Я имею в виду, что был один раз, — мне тогда лет одиннадцать было, — когда я решился и поговорил с той штукой, которая меня преследовала. Эта сущность мне рассказала, что она не упокоенная. Якобы её собственный парень убил и закопал в лесу, а тело её там и никто его не наказал, никто так её и не нашёл. Джисон сидел и внимательно слушал, задержав дыхание. Или он всегда не дышит? В общем, слушал он очень внимательно, заодно разглядывая лицо собеседника. Минхо был таким человеком, которым грех был не полюбоваться. Минхо зажег фитиль и закашлял. — Кх, так вот… — он снова закашлял. — Что такое? — Джисон обеспокоенно развернулся и подошёл. — Да никак привыкнуть не могу. — Зачем тогда куришь это? — Хочется себя помучить, — загадочно улыбнулся Минхо и подошёл к открытому окну, где всего минуту назад сидел Джисон. — Так что дальше-то было? — любопытный призрак утроился рядом, подперев щеку рукой. — Она рассказала мне, где её тело. Я рассказал своим родителям. Сказал, что это не болезнь, а дар. Я преступников могу ловить! А они у виска покрутили и к новому психиатру отвели… — А с девушкой той что было? — Она меня преследовала. Представь: я её единственная надежда, чтобы упокоиться! В общем, не выдержал я, поговорил с ней, адрес выяснил, где жила. Потом письмо написал её семье о том, что случилось и где тело лежит. — Нашли её? — Нашли. Джисон наклонил голову, рассматривая губы Минхо, которые то разговаривали, то делали перерыв, чтобы сделать затяжку. Завораживающе. — А дальше что? — А дальше её похоронили на семейном месте, со своей фотографией и именем. Следователи подумали, что письмо написал её убийца, но почерк-то мой детский был, поэтому разбираться не стали. По побоям на теле как-то выяснили, что мужчина был. Заподозрили парня её, а он уже за границей был. Когда приехал спустя пять лет по каким-то важным делам, то его и взяли. Посадили в итоге. — Жесть какая… А девушка упокоилась? — Да. Даже поблагодарить меня не успела. Но улыбнулась так… радостно. Будто вся боль и тьма ушли. Наверное, там, куда она ушла, действительно хорошо. — Наверное… — Джисон вздохнул и почти лёг на подоконник. — А ты почему здесь? Говоришь, от рака умер. Не видел таких. Обычно все кричат, что их убили. — Меня никто не убивал, это правда. Это больница такая. Все, кто здесь умрут, остаются здесь навсегда. — Странно… — Минхо потушил сигарету и выкинул бычок. — И какого это? — Что? — Не понял Джисон. — Какого быть мёртвым? Джисон стал еще белее, чем был. Лицо его осунулось, а вечно весёлые глаза потускнели. — Тоскливо.