Twisted mess

      Чонгук впервые сорвался спустя полгода после дебюта BTS, как группы. Ему было всего семнадцать. Он не выдержал давления продюсеров, постоянных тренировок, фотосессий, прямых эфиров вкупе с требованиями быть на виду для всех.       Фанаты называли Чонгука застенчивым и милым, но в глубине души ему хотелось кричать, что они ошибаются, и это не так. Однако заявлять о себе по-настоящему не хватало сил. Всё, что он мог — равняться на хёнов, пытаться вести себя, как они, переживая внутри самый настоящий апокалипсис.       Говорят, человек ко всему привыкает, но Чонгук даже разделил бы это состояние на несколько стадий. Сперва он чувствовал воодушевление: ему нравилось, как у них получалось, он любил, когда его хвалили и выделяли. Слава одурачила, затмив ясность сознания: он адаптировался к приятному очень быстро. Однако требования росли, хорошие новости сменялись плохими, ребята столкнулись с хейтом, и не все переносили это легко. К примеру Юнги выражал злые, едкие мысли через лирику, а Чимин загонял себя на бесконечных тренировках. Чонгук им завидовал: они перестраивались, а сам он будто зацикливался на обидных словах, не находя критике оправданий. Он винил себя, пытался сделать лучше, но стоило ошибиться, и косяки прилипали один к другому, наслаиваясь, будто снежный ком. Толща из сожалений грозила похоронить под собственной тяжестью, и Чонгук убедил себя, что он ничтожество.       На происходящее наложился плотный график и отсутствие возможности поговорить с родителями, по которым он безумно скучал. Ему часто снился их старый дом, места, где он гулял, когда учился в средней школе, люди, которых он называл друзьями и хулиганские проделки с братом. После таких снов каждое утро выглядело, будто ад.       Он возненавидел операторов с камерами, которые следовали за ним по пятам. Начал вести себя агрессивно по отношению к мемберам, и даже был вызван в главный офис, где беседовал с обеспокоенным Шихёком, который предлагал психолога.       В один из дней, после очередной изнурительной тренировки, Чонгук вспылил из-за какой-то ерунды: Хосок указал ему на очевидную ошибку в танцевальной связке, и он выбежал из танцевального зала, хлопнув дверью. А затем заперся в туалете, дав волю горьким, горячим слезам.       Он почти выл от ощущения собственного бессилия и ненависти, прожигающей в груди невероятных размеров дыру. Всё, во что Чонгук верил, было поставлено им же самим под сомнение. Он не справлялся и, более того, не хотел даже пытаться.       — Чонгук-щи, — голос Чимина оказался последним в списке тех, кого хотелось слышать.       Скрипнула дверь туалета, и парень напрягся, судорожно пытаясь стереть с лица слёзы и сопли.       — Чонгук-щи, ты здесь? — Пак безошибочно определил, в какой из кабинок Чонгук спрятался.       К горлу подступил ком. Страх сковал тело, уставшее от бесконечных нагрузок — он хотел сказать, что сейчас выйдет, но язык будто присох к нёбу.       — Извини, я просто подумал, что ты, наверное, пить хочешь? — вдруг поинтересовался Чимин. — Я принёс тебе воды. Хочешь, оставлю тут и уйду?       Чонгук закусил губу, а глаза снова заполнились предательскими слезами, остановить которые он был не в силах. Когда дело касалось помощи, Пак являлся самым тактичным и надёжным из всех, и Чону было безумно стыдно, что он заставил его нервничать.       — Я только умоюсь и пойду! — сказал Чимин, после чего послышался шум воды.       Чонгук закрыл глаза руками, изо всех сил стараясь подавить рыдания, но Чимин довольно скоро управился с водными процедурами, закрыв кран, и в туалете снова стало слишком тихо.       — Эй… — Пак услышал его всхлип. — Эй, ты там в порядке?       — Нет… — сдавленно ответил Чон, хватаясь за волосы в ужасе.       — Я открою дверь? Чонгук-щи…       Он обращался к нему, как к взрослому, и от этого было особенно тошно. Никакой он не взрослый — так, жалкая истеричная пародия. Не в состоянии сдержаться, запомнить танцевальные связки, сделать домашку, лечь вовремя спать…       Дверь медленно распахнулась, но Чонгук не отнял рук от лица, будто в самом деле надеясь притвориться, что его здесь нет. Прекратить плакать он был уже не в состоянии, и Чимин, видимо, всё прекрасно понял.       — Эй-эй-эй, — чужие тёплые руки легли на плечи и потянули вперёд.       У Чонгука не нашлось сил, а главное желания сопротивляться, поэтому он встал, мысленно решив «будь что будет». Наверное он смог бы выдержать даже шутки в адрес собственной нелепости.       — Гукки, — ласково начал Чимин, — Гукки, посмотри на меня.       Он послушался и встретился взглядом с крайне обеспокоенным лицом, в котором не было и капли насмешки.       — Айщ… маленький мой, ты чего? — Чимин принялся вытирать ему слёзы рукавом толстовки. Другой рукой он осторожно подтолкнул его в сторону широкого подоконника.       Чонгук хотел прекратить этот жалкий фарс, но тело предавало снова и снова. Слёзы текли непроизвольно, мышцы словно атрофировались. В голове билось только отчаянное «как же ты жалок».       — Поговори со мной, ну же, — Чимин прислонил его к подоконнику и встал рядом, касаясь плечом. — Не бойся. Говори всё, что приходит на ум.       Чонгук растерялся от этой внезапной просьбы.       — Я скучаю по дому, — прошептал он дрожащим шёпотом.       — Ох, я тоже, Гукки. Скучаю по морю и ветру, — Чимин грустно улыбнулся, и Чонгук вдруг сообразил, что они оба из Пусана. — Иногда мне снится кафе моего отца. И осьминоги, которых мы с ним ели прямо на пляже… Старик так классно их готовил!       — Мне тоже часто снится… город, — прохрипел Чонгук и прокашлялся.       — Эй, если хочешь, можем уломать стафф выделить нам пару выходных и смотаться домой. Что скажешь? — Чимин слегка приобнял Чонгука. Он, видимо, помнил, что тому не нравились прикосновения, но сейчас это не казалось чем-то неправильным.       В объятиях с Паком было тепло и спокойно.       — Думаешь, нас отпустят? — в душе снова зажёгся огонёк надежды, Чонгук подумал о маме с папой и воспрял духом.       — Конечно! Я же мёртвого уговорю, ты забыл? — Чимин хохотнул. — Знаешь, в этом ведь нет ничего такого.       — В чём? — недоумённо переспросил Чонгук.       — В эмоциях. В чувствах. Этого нельзя стыдиться, ведь оно накапливается там, за закрытыми дверьми в глубине души. Переливается через край, сечёшь? — он прижал Чонгука к себе чуть крепче. — А потом пуф-ф-ф! И у тебя крышку сорвало.       — Крышку, — парень хмыкнул.       — Ну да. Вентиль. Башню… Что ещё люди говорят?       — Я понял, — улыбка всплыла на лице непроизвольно, когда Чонгук посмотрел на Чимина боковым зрением. Тот озадаченно хмурился и выглядел очень забавно.       — То есть… я знаю, что хёны могут быть очень требовательными, но ты не бойся. Они все тебя любят, — Чимин осторожно отпустил его и встал напротив. — Ты очень хороший, и я вижу, как ты стараешься. Впредь если кто-то достанет, говори мне, я встану на твою защиту.       — Я сам должен… — Чонгук насупился.       Он больше не стыдился своего вида — какая разница, зарёванное лицо ведь никак не спрячешь? К тому же Чимин удивительным образом успокаивал его одним лишь взглядом. Ему, среди немногих, хотелось верить.       — Ты всё можешь, я знаю, — Пак тепло улыбнулся. — Но когда станет тяжело, зови меня. Будем стараться вместе, окей?       Он потянул к нему руки, но замешкался, видимо, не зная, как Чонгук на это отреагирует. Однако сейчас не было противно или неловко, и парень сам подался вперёд и крепко обнял Чимина. От него пахло его любимым дезодорантом и чем-то сладким. Кажется клубникой.       — Я рад, что ты с нами, Гукки, — Пак уткнулся в его плечо подбородком.       — Что за Гукки? — Чон рассмеялся, — звучит, как имя для кролика.       — Ты похож на кролика, — Чимин хохотнул ему в унисон.       — Кролики трусливые, — парень расцепил объятия.       — А ты слышал, как они орут? А как дерутся? — Чимин почесал затылок. — Я тебе потом покажу, обалдеешь.       — Эй, вы что тут прохлаждаетесь? — в туалет влетел взволнованный Хосок. — Парни думали вы тут уже подрались!       — Чонгук потянул запястье, — Чимин ловко встал между ними, чтобы Джей Хоуп не увидел чужого зареванного лица. — Мы скоро придём!       Чонгук наклонился к раковине и как следует поплескал в лицо ледяной водой, приказывая себе собраться. Чимин подал ему несколько бумажных салфеток, и они застыли друг напротив друга, слушая, как Хосок облегчается в кабинке напротив.       Пак снова улыбнулся — открыто и легко, словно ничего и не было. Затем он кивнул в сторону выхода, и Чонгук будто услышал в собственных мыслях: «Я рядом. Теперь всё будет хорошо».       И всё действительно стало хорошо, ведь с тех самых пор у Чонгука появился человек, которого он без сомнения смог назвать лучшим другом. А спустя пару лет Пак Чимин стал для него любимым. Человеком, который был рядом вопреки всему и не требуя ничего взамен.       Сидя в таком же общественном туалете в полицейском участке, спустя почти десять лет Чонгук не мог сдержать слёз, понимая, что в это раз Чимин не придёт.       Бесконечный допрос, наконец, закончился и будто высосал из него всю жизнь до капли. Разумеется, ничего не изменилось, поиски едва начались и ждать новостей было неоткуда. На время общения с детективами у него забрали телефон. Вернув мобильник, Чонгук наивно понадеялся, что увидит там сообщения от Чимина. Какое-нибудь «Извини, я отправился на пробежку, а меня все потеряли и устроили невесть что». Но на экране уведомлений было пусто, а в чате красовалось «Был в сети несколько часов назад».       «Где ты?» — напечатал Чонгук, прикусив губу и глотая солёные слезы с металлическим привкусом крови. — «Где же ты…»       — Чонгук-щи? — голос телохранителя Чимина заставил подпрыгнуть на закрытой крышке унитаза. — У вас всё в порядке?       — Д-да, — парень спрятал телефон в карман и вытер лицо туалетной бумагой.       Хоть ему было плевать, что о нём подумает охрана, он всё же вышел, чтобы умыться, а затем пригладил взъерошенные волосы пятерней. В зеркале на него будто смотрел незнакомец: полоповашаяся сеточка сосудов, тени под глазами и очень бледная на контрасте кожа. Он искусал себе все губы и пришлось промокать их салфеткой, чтобы смыть засохшую кровь.       — Едем домой? — уточнил мужчина, ожидающий его возле двери. — Я только что с допроса, но мои вещи остались у охраны, возле дома Чимина-щи… Мне нужно за ними вернуться.       — Да, едем, я не покормил собаку.       — Полиция опечатала квартиру, придётся забрать Бама в другое место, — виновато заметил телохранитель.       — Хорошо, — быстро согласился Чонгук, соображая, что так даже лучше.       Иначе он сойдет с ума при виде вещей Чимина, небрежно оставленных на своих привычных местах, будто ничего и не было, а тот всего лишь вышел погулять. Дикость.       В кармане вдруг завибрировал телефон, и парень достал его так быстро, что едва не уронил.       — Чонгук-и! — раздался взволнованный голос Тэхёна. — Чонгук-и, что случилось? Мне позвонил Шихёк-ним, сказал, чтобы мы оставались в квартирах и никуда не выходили в ближайшие пару суток! Он говорил, что к нам приедет полиция?! Какого чёрта происходит?!       — Чимин пропал… — глухо отозвался Чонгук, следуя за телохранителем по коридору полицейского участка.       — Блядь, — только и выдохнул Тэхён. — Быть не может…       — Скажешь Намджуну и Юнги? Или Юнги не стоит? У него же тур…       Чонгук напрягся, припоминая, сколько концертов ещё предстоит отыграть Шуге. Такая новость однозначно привела бы к срыву тура и проблемам в компании. Акционеры и так всполошились с самого начала поступления угроз. Даже страшно представить, как тяжело тяжело придётся Сокджину и Хосоку в армии. Шихёк защищал ребят, как мог, но бизнес не волновала даже чья-то смерть.       От мимолётной мысли о том, что Чимина может не быть, в груди резко стало холодно. Чонгук остановился, приложив ладонь к солнечному сплетению и ощущая, как заполошно бьётся сердце.       — Ты там как? — осторожно поинтересовался Тэхён.       — Хуёво, — у парня сел голос. — Меня допрашивали, и вас тоже, судя по всему будут в течение пары часов. Полиция собирает алиби и свидетелей, которые смогли бы подтвердить ваше местоположение в этот день.       — Они подозревают нас? Какого…       — Они подозревают всех, — тем временем, Чонгук сел в машину и откинул голову на спинку сиденья. — Мне сказали, время при похищении — главный фактор. После двадцати четырёх часов шансов на выживание почти не остаётся. Каждый час это минус десять процентов на выживание… жертвы.       Он говорил чужими словами, от которых волосы вставали дыбом. Стоило провести параллели, и сердце будто останавливалось на мгновение, издеваясь над организмом, который не понимал, как ему теперь функционировать. Его хозяин сходил с ума, его трясло, тахикардия зашкаливала.       — Держись там, — серьёзно произнёс Тэхён. — Как только полиция от меня отстанет, я приеду к тебе, слышишь? Мы что-нибудь придумаем! До связи!       С этими словами он сбросил вызов, и Чонгук отвернулся к окну. Телохранитель вел машину с невозмутимостью танка, изредка подглядывая в зеркало заднего вида.       — Они найдут его, — вдруг сказал он.       — Вы так уверены? — пробормотал Чонгук, пересекаясь с ним взглядом.       — Полицейские в коридоре говорили, что убийца доходит до стадии, когда хочет быть пойманным.       — Зачем ему это? — парень нахмурился. — Если его цель — забирать жизни, то для чего попадаться?       — Ну… — мужчина слегка смутился, — Так говорят. Убийства не приносят облегчения, а лишь разыгрывают одну и ту же фантазию снова и снова. Так что рано или поздно злодей сам даёт о себе знать.       — Хотелось бы верить… — Чонгук потёр лицо руками. Тело вмиг стало тяжёлым и будто чужим.       — Верьте в лучшее, — телохранитель снова посмотрел в зеркало заднего вида. — Вы его найдёте.       Они подъехали на территорию жилого комплекса и оставили машину во дворе. Чонгук шёл к дому нетвёрдой походкой, словно пьяный. Наверное, сказывался стресс, ведь он просуществовал все эти часы буквально пропуская вдохи и выдохи. Организм функционировал на последнем издыхании, как на тренировках перед концертом, когда работа велась на износ. Чонгук не понимал, насколько его вообще хватит?       От вида жёлтой ленты, которой была опечатана дверь и дежурящих возле входа полицейских, его передёрнуло. Внутри всё ещё находились люди, но Чонгук сразу же поинтересовался у них, где Бам. Оказалось, собаку заперли на хозяйственном балконе, чтобы та не мешала.       — Привет-привет, — встретивший его пёс скулил и метался из стороны в сторону, как подстреленный.       Его пришлось успокаивать какое-то время, Чонгук присел на корточки, и на глаза вдруг попалась толстовка Чимина, которую тот собирался постирать в эти выходные.       — Бам, — глаза снова защипало, парень уткнулся носом в загривок пса и крепко зажмурился.       Он не мог это вынести. Вся их квартира, ставшая родной, превратилась для него в филиал ада на Земле. Она пахла Чимином, она кричала, что он был здесь совсем недавно.       — Бам, идём, — Чонгук поднялся, пристёгивая к ошейнику поводок.       — Собрались? — телохранитель Чимина переминался с ноги на ногу в коридоре. — Вас подбросить?       — Мне ничего не нужно. Благодарю, я позвоню своим людям.       Чонгук пулей вылетел в коридор, одновременно испытывая такой спектр эмоций, что его буквально подбрасывало в воздухе. Облегчение, стыд, страх, гнев и бессилие — безумный коктейль в котором варилось его сознание, не был похож ни на что, испытанное ранее.       Свежий ветерок на улице привёл в относительное чувство. Бам задрал лапу возле куста, а Чонгук посмотрел на экран мобильного, вспоминая о Сонг.       — Где ты? — начал он, едва она ответила на звонок.       — Собиралась ложится спать, — Мэри ответила с хрипотцой.       — Чимина похитили.       — ЧТО? — тональность сменилась как по щелчку пальцев.       Чонгук потянул Бама за собой и прошёлся в сторону парка, заметив, что желтые ленты оцепления красовались и там.       — Чёрт-чёрт-чёрт! — послышалась возня, наверное Сонг встала из кровати. — Чонгук-а, я приеду в течении нескольких часов!       — Ты же говорила, что ждёшь информации от школы утром?       — Да, и я её добуду, будь уверен, — она говорила серьёзно и решительно.       Чона успокаивали такие люди. Слушая её рассуждения относительно того, как она вломится в школу ночью, чтобы собрать все досье, которые найдёт, он думал, что, может, не всё так уж и потеряно. Мэри заверила, что Чимина они обязательно найдут, и дала ценные указания о том, что делать дальше.       Ни с кем не говорить, ехать домой, выпить кофе, дождаться её и припомнить все обстоятельства последних часов как следует. Чонгук уже знал, что именно Сонг хотела услышать и действительно постарался восстановить в памяти детали. Голос Чимина, то, что он видел в их квартире, когда пришёл забрать Бама. Мелочи, оставшиеся в тени, могли стать критически важными.       Чонгук добрался до своего дома и вздрогнул, заметив незнакомые силуэты в фойе.       — Ребята? — зайдя внутрь он с облегчением увидел Намджуна и Тэхёна, которые бросились к нему со всех ног. — Ребята… — он обхватил их обоих, даже не обратив внимания на Бама, который принялся скакать вокруг, как ненормальный, не вполне понимая, с чего вдруг такие нежности.       — Чонгук-и, — Намджун взлохматил его волосы. — Мы здесь. Что бы ни случилось, мы будем с тобой, понял?       — Эй… а полиция? — он отступил от ребят на шаг.       — Нахуй полицию, — решительно ответил Тэхён. — Ты важнее.       Чонгук вымученно улыбнулся, ощущая волны сильнейшей в мире поддержки. Его люди находились рядом с ним, готовые на всё. Он не имел права раскисать.       — Ребята… — он замешкался. — Мне надо вам кое-что рассказать. Поднимемся лучше в квартиру, ладно?       — Что такое? — Намджун сразу же напрягся.       — Две вещи, — пояснил Чонгук. — Первая — я кое-кого жду. Вторая — похоже, мне понадобится ваша помощь.