Twisted mess

      — Шаг за шагом, — твердил Чонгук, следуя по просёлочной дороге в горы. — Ты молодец. Мы разучим это шаг за шагом.       Слова Чимина превратились для него в своего рода мантру, и сил с каждым повторением волшебным образом прибавлялось. В голове звучал родной голос: Чонгук думал о Паке всю дорогу, чтобы не сойти с ума, захлебнувшись в отчаянии и злости. Он старался вспоминать только светлые, добрые моменты, которые вызывали улыбку на лице, потому что знал: иначе оно его сожрёт.       Оно. То, чему было страшно дать имя, поселилось в душе, словно всегда там было. Пугающее, незнакомое, но такое правильное чувство… Чонгук бы назвал его гневом или яростью, а может, обострённым чувством справедливости. Впрочем, он не спешил разбрасываться словами, присматриваясь к себе.       При неудачах он обыкновенно сравнивал своё состояние с длительным падением в колодец, в котором нет дна. Однако из глубин отчаяния его неизменно вытаскивали близкие люди. Они так или иначе окружали Чонгука всю его жизнь, и он справедливо считал себя счастливчиком, будучи благодарным ровно до тех пор, пока не лишился самого важного.       У него отняли Чимина.       Чонгук боролся с собой, потому что боялся жутких мыслей. Он никогда не думал, что захочет добровольно отнять чью-то жизнь, никогда не знал, что в нём это есть. Есть и всегда было внутри, дремлющее на подкорке.       Люди говорят, если подолгу смотреть в бездну, то бездна посмотрит в ответ. И Чонгук взаправду увидел её, когда упал на колени перед двд-плеером, вдребезги разбив телефон. Он потянул к ней руки, черпая силы, чтобы двинуться дальше, и она щедро поделилась, принимая его с распростёртыми объятиями.       Чонгук старался переключиться, ведь часть его «я», пробудившаяся после этой отчаянной мольбы о помощи, обжигала и сочилась ядом. Его буквально разрывало на части от боли, как физической, так и моральной. Казалось, он не в силах с этим справиться.       — Шаг за шагом, — Чонгук остановился, поморщившись от боли в бедре. — Ты молодец. Мы разучим это шаг за шагом.       Где-то в сознании метались хаотичные мысли, он словно потерял рассудок, но ноги сами вели вперёд. Перед глазами уже показалась знакомая живая изгородь и калитка. Это был совсем небольшой участок: около десяти соток, окружённых забором, с домиком, построенным лет пять назад. Его владелец был большим любителем отдыха на природе и несколько раз приглашал Чимина с Чонгуком провести здесь время вдали от чужих глаз. Он хранил молчание, зная об их отношениях, и они, разумеется, были ему безмерно благодарны. Даже предлагали остаться на ужин, вместе готовили и обсуждали всякую ерунду.       Стафф всегда был частью их большой семьи. Со многими они находились в тесных, добрых отношениях, дорожили мнением, заботились друг о друге. Эти люди почти никогда не попадали в объективы камер, но их заслуг нельзя было преуменьшать. Одна часть персонала не раз спасала во время концертов, другая — помогала найти вдохновение. Кто-то отвечал за их досуг и планирование путешествий, а кто-то за безопасность. Последние славились невосприимчивостью к провокациям, знанием психологии толпы, умением обращаться с оружием, и навыками, которые могли пригодиться, чтобы выжить. На них рассчитывали, ведь, в конце концов, ребята доверяли им самое дорогое, что у них есть. Их жизни.       Телохранитель Чимина работал с ними уже четыре года. Чонгук помнил, как они познакомились, и как он испугался этого странного, хмурого человека, обладавшего буквально рентгеновским взглядом. На вид они были почти ровесниками, но интуиция твердила, что его следует опасаться, и каково же было разочарование Чонгука сейчас, когда он понял, как глупо и безответственно не верил себе все эти годы.       Он не знал, почему этот человек выбрал их. Почему держал Чимина в заложниках, почему убивал невинных людей? Зачем он так отчаянно стремился разрушить чужое счастье?       Мэри Сонг говорила, что убийца всегда хочет что-то сказать? Донести свою позицию ценой жизни невинных. Выразить боль.       Чонгук не хотел узнавать ответы на эти вопросы. Его не волновали чужие мотивы и поступки. Всё, чего он отчаянно желал в данную минуту, заключалось в Пак Чимине, которого он собирался вытащить из этого дома любой ценой.       Калитка оказалась настежь открытой, но в доме не горел свет. Чонгук медленно вошёл на участок, прислушиваясь к хрусту гравия под ногами. На заборе висела камера видеонаблюдения, и он был уверен, что телохранитель уже знает о его появлении.       Наверное, не разбей Чонгук телефон, ублюдок бы снова позвонил, чтобы побесить его, и вывести на эмоции, которые били через край. Пару-тройку часов назад и пока Чонгук ехал сюда, его эмоциональный фон зашкаливал, однако он всё же нашёл в себе силы успокоиться и оставался максимально сосредоточенным.       Телохранитель мог прямо сейчас наблюдать за ним из окон дома. Парень не был защищён — идеальная мишень, одиноко идущая навстречу судьбе.       Возможно, этого психа такая ситуация лишь забавляла?       Внезапный выстрел разорвал глухую тишину, вспоров почву слева от Чонгука, вздрогнувшего от неожиданности. С деревьев поблизости с криком сорвалась стая птиц, а мышцы в теле словно скрутило узлом. Однако он продолжил идти, повторяя себе, что это блеф. Всего лишь жалкая попытка устрашения.       Телохранитель мог убить их с Чимином давным-давно, но что-то его всё же удерживало.       Чонгук присмотрелся к окнам. Те были закрыты плотными шторами, поэтому обнаружить, откуда стреляли, не представлялось возможным. На мгновение ему показалось, будто он видел шевеление на втором этаже, но в глазах резко защипало, ведь парень практически не моргал.       — Шаг за шагом, — одними губами произнёс он, когда раздался второй оглушительный выстрел.       Он прочертил след по траве и отозвался неприятным звоном в ушах. Вдруг сделалось страшно — застрелит на подходе к дому? Услышат ли это соседи? На километры вокруг тянулись чьи-то хозяйства и сады, но находился ли кто-то на месте?       Впрочем, если своей пули он никогда не услышит, то этот страх — лишён всякого смысла.       Чонгук нахмурился, прислушиваясь к темноте внутри себя. Она давала силы, подпитывала в стремлении продолжать идти к входной двери вопреки всему. Ему не нравилось, что этот псих держал его за идиота, но не хотелось терять бдительность из-за необдуманных эмоций. Он положил ладонь на ручку, надавил и услышал характерный щелчок.       В доме было очень тихо и темно, хоть глаз выколи.       Последний раз они ездили сюда ещё до пандемии, и с тех пор, кажется, ничего не изменилось. В свете, попадающем в коридор из открытой двери, Чонгук увидел ту же самую обстановку, словно здесь даже ничего не передвигали. Перед глазами предстала часть гостиной, совмещённой с кухней, и поворот к лестнице.       На всякий случай он вытащил из-за пояса пистолет и, как советовал Джеки, снял тот с предохранителя, передёрнув затвор. Руки слегка тряслись, но в целом оружие действительно придавало уверенности.       — Я пришёл, как ты и хотел! — крикнул парень, ступая вдоль стены и удерживая пистолет перед собой.       Ответом ему послужила тишина. Телохранитель затаился где-то в недрах большого дома, в очередной раз занимая наблюдательную позицию.       Чонгук дошёл до лестницы и замер возле двери в гостевую ванную на первом этаже. Отсюда просматривалась вся жилая комната и кухонный островок. До него вдруг дошло, что на видео с двд-плеера их с Чимином снимали именно с этого ракурса.       Ублюдок наблюдал после того как они просто предложили ему разделить с ними ужин! Им хотелось быть вежливыми, ведь они занимали его дом.       Чонгуку показалось, что на втором этаже раздался шум, и он мгновенно поднял пистолет в сторону лестницы. У телохранителя не было домашних животных.       — Боишься в глаза посмотреть? — он попытался привлечь его внимание, осторожно поднимаясь на первую ступеньку.       Психологическое давление, которое на него оказывала ситуация, было колоссальным. Парень прикладывал все усилия, чтобы не сломаться.       На втором этаже располагалось три комнаты. Две спальни, в одной из которых они с Чимином провели пару дней, и кабинет. Чонгук ступал так медленно, что от напряжения в мышцах заныло в месте ранения под изолентой. Он открывал каждую дверь в надежде застать телохранителя врасплох, но каждый раз ошибался. Второй этаж был пуст: вероятно, мужчина успел спуститься и спрятаться на первом.       — Ли Соджэ! — он выкрикнул имя, чтобы нарушить давящую тишину, а потом его осенило.       В доме имелся подвал, вход в который располагался под лестницей, рядом с ванной. Он благополучно прошёл мимо.       Дом словно издевался над ним, всем своим видом навевая воспоминания, одно другого краше. Чонгук пытался выгнать из памяти сцены в спальне, которая осталась, как была, словно они уехали только что. Пытался не думать о заливистом, заразительном смехе Чимина, всякий раз в ответ на собственные глупые шутки. Но организм, истощенный бесконечным стрессом и отсутствием сна, мечтал забыться, поэтому Чонгук, спустившись по лестнице, как следует похлопал себя по щекам. Он даже не заметил, как сильно вспотел: лоб покрылся испариной, дыхание и пульс частили, а руки словно перестали слушаться.       Подвал был ему незнаком, и сунуться туда, вероятно, стало его самой роковой ошибкой.       Едва Чонгук ступил в мрачное помещение, как чьи-то руки обхватили его плотным кольцом со спины, сдавливая с такой силой, что пистолет он благополучно уронил. Оружие отскочило от ступеней и с грохотом свалилось вниз, в темноту. Парень пытался вырваться, но, чем сильнее он старался, тем больше создавалось впечатление, будто его взял в тиски удав.       Он даже не мог разглядеть лица, только чувствовал дыхание на собственной шее. Почти ровное, в отличие от собственного.       — Пусти… ПУСТИ! — Чонгуку стало резко не хватать воздуха в лёгких и перед глазами начало темнеть.       — Не время… — ответили ему, а затем ударили по голове чем-то тяжёлым.       По всей видимости он отключился, потому как не понял, как именно его протащили по ступеням вниз. Чонгук пришёл в себя уже на полу в неестественной позе на согнутых коленях. Руки были задраны наверх, кажется, его пристегнули. Но конечности ещё не затекли, что означало — он пробыл без сознания совсем недолго. Прислушиваясь, Чонгук на пробу пошевелил пальцами, не поднимая головы. Он узнал пол под ногами — тот был выложен знакомой белой плиткой. Слабый свет поступал сверху, видимо, дверь в подвал осталась открытой.       Вдруг в полумраке чуть поодаль раздался шорох, который заставил его замереть, но вслед за ним последовал знакомый тихий стон. Чонгук медленно поднял голову, и то, что он увидел, заставило его испытать одновременно и ужас, и облегчение.       — Чимин, — позвал он, полностью сосредоточившись на человеке, которого видел всего в нескольких метрах от себя. — Мин-а!       Соджэ привязал Пака к стулу: в его рту торчала какая-то тряпка, а глаза были закрыты. Не считая верёвок, вся поза выглядела расслабленной, будто парень находился без сознания или спал.       Чонгук прикусил губу, осторожно поднял голову и попытался пошевелить руками, которые оказались прикованными к водопроводной трубе. Запястья больно сдавливали металлические наручники.       Он попробовал ёрзать, рассчитывая сдвинуться с места к Чимину поближе, но голова отозвалась звоном, а в глазах помутнело. Кое-как отдышавшись, он смог проползти только на полметра, но дальше не позволило металлическое крепление в месте соединения трубы со стеной.       Пак снова издал некое подобие тихого стона — он, кажется, медленно приходил в себя.       — Мин-а… малыш… — бормотал Чонгук, пытаясь дотянуться до него всем телом.       — Нет повести печальнее на свете! — он услышал резкий голос Соджэ сверху.       Одновременно с этим тот зажёг какую-то лампу и в помещении вдруг стало светло, как днём. Чонгук рефлекторно сощурился.       Стул, к которому был привязан Чимин, располагался на некоем возвышении, наспех собранном их деревянных паллет. Конструкция чем-то напоминала сцену. Яркий свет, как от прожектора, бил Паку прямо в лицо, создавая впечатление, словно тот оказался в кадре какого-то безумного клипа.       — Любовь нежна? Она груба и зла. И колется, и жжётся, как терновник, — продолжал Соджэ, спускающийся по лестнице.       Чонгук смог разглядеть его силуэт, когда тот заслонил собой огромную лампу, кажется, с улицы.       — Я хотел бы начать представление, — он шутливо поклонился Чонгуку, и тот с ужасом уставился на шприц, зажатый у мужчины между пальцами.       — Джульетта выпила сонное зелье, чтобы дождаться Ромео в склепе! — Соджэ прошёл мимо него и запрыгнул на импровизированный помост.       Чимин нахмурился, не в состоянии открыть глаза, а затем едва заметно повёл головой влево, словно пытаясь уклониться от укола.       — Что это за дрянь?! — закричал Чонгук, но мужчина лишь заливисто рассмеялся.       — Я же сказал, глупый ребёнок. Это сонное зелье для нашей красавицы! — с этими словами он поднёс иглу к шее Чимина.       — НЕТ! — Чонгук рефлекторно подался вперёд и зашипел от боли в запястьях, которые как огнём обожгло.       «Глупый ребёнок». Соджэ играл против правил, используя слова, которые Чимин произносил в шутливой манере. Но из его уст они выходили словно осквернёнными и у Чонгука резко защемило в груди.       Он не мог позволить этому кошмару продолжаться.       — Ты такой сильный, Чонгук-а-а, — протянул Соджэ, отвлекаясь на его попытки освободиться.       — ЧТО ТЕБЕ НУЖНО? — закричал парень, всеми силами стараясь отвлечь мужчину от укола.       — Дай-ка подумать, — ответил тот, опуская руку с занесённым шприцем. — Я жутко хотел, чтобы ты приполз ко мне на коленях, и, гляди-ка, мне это почти удалось!       Чонгук действительно не мог подняться на ноги и выпрямиться — не позволяла труба и неестественная поза, в которой его приковали.       — Я часто размышлял, а как же так выходит, что одним достаются красота и талант… а другим только уродство? — продолжил Соджэ, оглаживая лицо Чимина кончиками пальцев. — Я думал… может где-то существует некий закон, позволяющий Богу создавать прекрасное и ужасное поровну, но баланс просто немного сбился, так ведь?       Он взял Чимина за подбородок, и у того задрожали ресницы. Он медленно открыл глаза, уставившись на своего телохранителя, и Чонгуку стало больно от ужаса, который он в них увидел.       — ЧИМИН-А! Я ЗДЕСЬ, СЛЫШИШЬ? Я ЗДЕСЬ! — закричал он, и Пак вздрогнул, пытаясь повернуться на звуки его голоса.       — А ну-ка стоять! — Соджэ не позволил ему этого, фиксируя подбородок и заставляя смотреть только на себя. — Такое миловидное личико, такая чистая кожа! — он сам повернул его голову, и Чонгук зарычал от боли.       Лицо Пака с открывшейся стороны было испещрено линиями порезов. Неглубоких, но очень заметных, с запёкшимися корочками крови.       — Но с другой стороны… все мы двулики, правда? — телохранитель снова приложил иглу к шее Чимина, и тот протестующе замычал.       Чонгук опять подался вперёд, пересиливая боль в запястьях. Он был готов оторвать себе руки, чтобы протаранить ублюдка головой. В груди истерически забилось то самое чувство, которое он так отчаянно подавлял. Возможно, стоило дать ему волю? Вместо слёз, на которые уже не осталось сил, Чонгук подумал о данном себе обещании защитить семью, даже если цена окажется слишком высокой. Кто бы ни был там, внутри, чего бы он не хотел… Чонгук обещал.       — Шаг за шагом, — прошептал он, зажмуриваясь и восстанавливая дыхание. Ему требовалось ещё немного.       — Что ты там бормочешь? — Соджэ бросил взгляд в его сторону.       — ШАГ ЗА ШАГОМ! — закричал Чонгук, делая рывок вперёд и слыша жуткий металлический скрежет, придавший сил.       — Ах ты маленький гадёныш! — мужчина выронил шприц, принимая оборонительную стойку, а скрежет усилился и завершился оглушительным хлопком.       Труба не выдержала, оторвавшись в месте крепления, и Чонгук налетел на телохранителя с разбегу, сшибая с ног. Позади него спустя несколько секунд раздалось шипение, а вслед за ним и шум воды, бьющей из места поломки.       — Ублюдок! — Соджэ попытался обхватить его, как и в прошлый раз, но Чонгук откатился в сторону и рывком поднялся на ноги.       Наручники мешали, однако он, по крайней мере мог двигаться. Помещение подвала составляло всего ничего — никакого пространства для манёвра.       — Иди сюда, сучёныш! По хорошему иди! — закричал телохранитель, рывком вытаскивая из кармана пистолет, который Чонгук принёс с собой.       Парень молниеносно бросился на Соджэ, не давая тому шанса выстрелить. Нечто подобное давным-давно показывали по телевизору: он пытался повторить рывок спортсменов регби, когда те делали первый пробег. Махина, весом больше Чонгука почти в два раза, пошатнулась от неожиданности и повалилась на пол, выронив пистолет.       Парень занёс обе руки над чужой головой и ударил — раз, другой, не останавливаясь и видя перед глазами расплывающиеся красные пятна. Это была кровь? Или адреналин?       «Убей! Убей! Убей!» — скандировали в голове, пока Чонгук продолжал ударять наручниками в чужое, почему-то показавшееся мягким, лицо.       Он не мог остановиться, дышал, как во время марафонского забега, размеренно и сосредоточенно. От этого зависели шансы на победу.       Руки Соджэ ослабли — тот уже не двигался, а лицо дёргалось туда-сюда, как в замедленной съемке, теряя очертания и расплываясь.       «УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ» — кричали Чонгуку сотни тысяч голосов, напоминающие шум толпы на стадионе.       Он видел перед собой кровь, слышал невыносимо громкий крик и стук собственного сердца, диктующий ему каждый удар. Это напоминало барабанный ритм, безумный, подгоняемый адреналином и дарующий удивительную уверенность.       — М-м-м!!!       Со дна колодца не было слышно, что происходило наверху, однако дыхание сбилось, Чонгук не попал в ритм и замер, нарушив синхронность.       — М-М-М!!! — замычали требовательнее, и парень остановился, опуская руки, которые уже начало покалывать от боли.       Его штаны насквозь промокли. Чонгук огляделся, соображая, что помещение медленно но верно затапливалось, и это мгновенно привело его в чувство. Соджэ, лежащий под ним, был покрыт водой наполовину. Его волосы намокли и разметались, а кровь, стекающая с лица, окрасила воду в алый. Парень в ужасе слез с него и отполз в сторону, упираясь спиной во что-то деревянное. Он словно никак не мог проснуться от жуткого кошмара.       — М-м-м… — раздалось сверху, и Чонгук поднял голову, встречаясь с Чимином взглядом.       — Мин-а! — он вскочил, тут же вскрикнув от боли, буквально взорвавшей голову, зажмурился, а затем вытащил кляп у Пака изо рта.       — Гукки! — прохрипел тот, подаваясь вперёд.       — Подожди, сейчас развяжу! — Чонгук принялся искать концы верёвки дрожащими пальцами и сглотнул от вида крови, которой были покрыты наручники, запястья и все пальцы.       Наконец, он нашёл узел и кое-как сумел развязать его, придерживая Чимина за плечи. Тот, разумеется, едва не упал.       — Мин-а… — парень отклонил его обратно к спинке. — Я сейчас… Погоди…       — Ключи… — прошептал тот. — Ключи у него в кармане.       Чонгук на негнущихся ногах спрыгнул с помоста на затопленный пол. Кроссовки окончательно промокли, а тело Сокджэ было в воде уже почти полностью. В его кармане действительно обнаружилась связка: он быстро подобрал нужный ключ, и металлические наручники упали в воду.       — Вот так… держись, — парень вернулся наверх и обнял Чимина, крепко прижимая к себе.       — Гук-ки… — прохрипел тот.       — Что болит? Ты не ранен? Говори со мной!       Чимин выглядел, словно пьяный. Он отвечал заторможенно, с трудом ловил зрительный контакт и был сильно бледным.       — Г-голова, — он поморщился. — Лицо… не знаю… Он что-то колол.       — Чёрт, нам нужно выбираться отсюда, — Чонгук собрался с силами и осторожно стащил Чимина со стула, поднимая на руки.       Тот всегда был лёгким, как пушинка, однако теперь раненая нога считала иначе. Парень зашипел от боли но, хромая, всё же пошёл по воде в сторону лестницы. О теле Соджэ он старался не думать, полностью сосредоточившись на их спасении. Руки Чимина ослабли, он, кажется, снова терял сознание.       — Мин-а, — позвал Чонгук в ужасе, прислушиваясь к его дыханию.       — М-м-м, — ответом ему послужил стон.       — Всё хорошо, — продолжал парень. — Всё хорошо, я рядом. Всё теперь будет хорошо!       Каждая ступень давалась с трудом, с мокрых кроссовок ручьём стекала вода и поэтому стало очень скользко. Чонгук еле донёс Чимина до двери, которая, к счастью, оказалась открытой.       — Мин-а, — позвал он, минуя гостиную к выходу. — Поговори со мной… Не отключайся, держись!       — Гукки, — едва слышным шёпотом отозвался Чимин, и Чонгук вдруг услышал долгожданный вой полицейской сирены.       — Всё будет хорошо, — снова затвердил он. — Мы разучим это шаг за шагом…       Вместе с полицией к дому подкатило ещё несколько машин. Он услышал хлопки дверей и голоса. Ноги сами несли к спасительному выходу, подальше от этого ада.       — Чонгук-а!!! — первым голосом, который он услышал, выходя на крыльцо с Чимином на руках, оказался крик Мэри Сонг. — ГОСПОДИ, ЧОНГУК-А!!! ВЫ В ПОРЯДКЕ?!       Она бежала к ним первая: растрёпанная, бледная, как мел и безумно испуганная.       — Всё хорошо, — пробормотал Чонгук, делая ещё один шаг.       — ПОМОГИТЕ ЕМУ! — снова закричала она, пока парень щурился от отблесков полицейских мигалок.       — Чимин! ЖИВОЙ! ОН ЖИВОЙ! — рядом вдруг появился Намджун, попытавшийся перехватить Пака.       — Я САМ! — зарычал Чонгук, не выпуская его из рук. Кто-то вдруг подтолкнул их вперёд.       — Вот так… идите сюда! — рядом появился Тэхён. Они обступили парня с обеих сторон и повели к открытой машине скорой помощи, возле которой уже раскладывали носилки врачи.       — Всё хорошо, — продолжал твердить Намджун, сжимая Чонгука за плечо. — Ему помогут. Отпусти. Можешь отпустить.       Парень с трудом уложил Чимина на носилки, и врач первым делом принялся проверять пульс и светить фонариком Паку в глаза.       — Пульс слабый. Зрачки реагируют на свет! В машину его! СРОЧНО!       Чонгук пошатнулся, но ребята не дали ему упасть. Вдруг накатила жуткая слабость.       — Господин, — перед его лицом появился врач. — Вам нужна помощь?       — Всё хорошо, — тихим шелестом отозвался он, а затем его скрутило и резко потянуло вниз.       Рвота выходила из организма толчками, обжигая глотку. Чонгук кашлял, сплевывал вязкую слюну и пытался дышать через раз. Кто-то успокаивающе гладил его по спине, но он видел лишь многочисленные ноги.       Перед глазами стояло лицо Чимина и боль, которую можно было прочитать по одному лишь взгляду.       — Как он? — Чонгук услышал обеспокоенный вопрос Сонг и не понял, о ком они говорят.       — ОН КОГО-ТО ЗОВËТ! — крикнул врач. — ЧОНГУК-ЩИ? ЕСТЬ ТАКОЙ?       Парень выпрямился, подавляя головокружение, и его мгновенно подхватили под локти.       — Держись, — шепнул Намджун, помогая ему дойти до распахнутых дверей скорой.       — Я здесь! — проговорил он, забираясь в кузов и сразу же находя ладонь Чимина своей. — Я здесь, я с тобой, Мин-а…       — Гукки… — Пак слабо стиснул его ладонь. Он плакал.       — Так, а ну не мешайте! — медсестра столкнулась с ним боком, и Чонгук зашипел от боли. — Аищ! Господин, вы весь в крови!       — Это не моя… — пробормотал парень, не разрывая с Чимином зрительного контакта.       Тот сглотнул, морщась, пока женщина с другой стороны брала у него кровь.       — Всё будет хорошо, — Чонгук постарался, чтобы его голос звучал как можно твёрже и уверенне. — Всё будет хорошо. Я рядом.       — С-спасибо… — прошелестел Чимин в ответ и устало прикрыл глаза.