Этим утром Чонгук нервничал больше обычного. Он устал вертеться в кровати и в результате ушёл на кухню, встречать рассвет в компании Бама и крепкой чашки чёрного кофе, ожидая, когда же, наконец, проснётся Чимин. Повод для переживаний заключался в промо его нового альбома, и хотя Пак ещё вечером заверил, что всё будет отлично, Чонгук упорно переживал.
Он подружился с психотерапевтом, которого до сих пор исправно посещал раз в неделю. Кошмары перестали мучить по прошествии месяца, и парень быстро вернулся в привычное русло с работой над альбомом. Несколько песен уже были готовы: он записал их на крупном лейбле в США. Оставалось довести до ума остатки, что лежали в черновиках.
Эта привычка оказалась неискоренимой даже спустя столько лет — всё было как в первый раз. Вдруг не получится? Не понравится аудитории, не наберёт должного количества просмотров и лайков?
На волнение в ожидании неизвестности накладывалась и маленькая ложь. Юнги с Намджуном одобрили замысел и принялись помогать изо всех сил, но Чонгуку резко перестала нравиться вся задумка в целом. Однако, когда даже Шихёк выступил на его стороне, парню пришлось заткнуть свою тревогу куда подальше.
Но та прорывалась… временами.
Что Чимин скажет, когда всё разрешится? Понравится ли этот шаг ему?
Вдохновение посетило Чонгука, когда они забрали Бама и съездили на участок, где вскоре должен был появиться их новый дом.
Это было очень яркое чувство, и Чонгук берёг его до сегодняшнего утра, зная, что иначе начнёт подвергать мысли сомнению.
«Выезжаем в студию», — он прочёл сообщение от Юнги.
— Это идиотская идея, — в который раз пробормотал Чонгук, и Бам удивлённо завертел головой, услышав голос хозяина.
Они уже успели погулять. Завтрак в виде двух сэндвичей, лежал на тарелке под салфеткой. Чимин обожал, когда Чонгук их готовил. А Чонгук, в свою очередь, любил видеть своего парня довольным. В последнее время ещё чаще, словно в подтверждение, что они всё делают правильно.
«Я отпишусь, когда проведём саундчек», — снова написал Шуга.
«Спасибо. До связи», — ответил Чонгук, допивая остатки кофе.
Его ожидало крупное корейское телешоу: Шихёк решил, что площадка им подойдёт, к тому же организаторы позволили притащить туда рояль. Юнги, который собирался аккомпанировать Чонгуку лично, выехал в студию с Намджуном, чтобы удостовериться в их полной боевой готовности.
Ещё один сюрприз — Чимин не был в курсе об этой подготовке, и Чону приходилось юлить, выдумывая, почему они с Шугой должны проводить так много времени вместе. На самом деле Чонгук учился играть на гитаре одну единственную песню, доводя аккорды до совершенства.
И лишь один человек из их группы выглядел бессовестно счастливым и абсолютно не у дел.
«Ты собираешься приехать?» — уточнил Чонгук у Тэхёна.
«Мы уже встали, не боись», — ответил тот, прислав смайлик, а следом фотографию заспанной Мэри, показывающую средний палец камере.
Парень усмехнулся и отложил телефон, глубоко вдыхая. Раньше эта техника неизменно спасала его перед выступлениями, но сегодня всё было по-другому. Он будто готовился к открытому заявлению перед миллионной аудиторией — хотел спеть почти правду, замаскированную лирическим иносказанием. Красивым, если верить словам ребят, и угловатым, если слушать самого Чонгука.
Он прочистил горло и попробовал несколько нот на пробу.
— Доброе утро, — в дверях возник Чимин, и у парня ёкнуло сердце.
Пак всегда выглядел мило, даже утром, когда на его голове красовалось воронье гнездо, а на щеке отпечатался след от подушки.
Когда-то Чонгуку доставляло особенное удовольствие доставать Чимина с раннего утра. Тискать, щипать, спрашивать какие-нибудь глупости, наслаждаясь чужим безграничным терпением. Но Пак быстро прознал, в чём дело, и стал отвечать, огрызаясь, если был не в духе. Пришлось поумерить свой пыл, но утренняя ласка осталась за святое. Она нравилась Чимину гораздо больше, и Чонгук был не в силах лишить его такой радости.
Заспанный Чимин медленно вошёл на кухню и с подозрением приподнял салфетку, которой были накрыты сэндвичи.
— О-о-о! — его губы смешно сложились трубочкой.
— Это тебе… я не голоден, — Чонгук поднялся со стула и сгрёб Чимина в объятия. — Доброе утро.
— Я знаю, что ты не спал, — проворчал тот недовольно, пытаясь освободиться. — И тебе надо поесть. Хотя бы пару укусов, ладно? Иначе заболит желудок.
Чимин чмокнул его в шею, а затем расцепил их объятия и подошёл к кофемашине. Счастливый Бам начал крутиться под ногами, напрашиваясь на ласку.
Идиллия, о которой Чонгук мечтал и которой наслаждался весь последний месяц, вдруг начала тревожить. Порой парень всё равно проваливался в мысли о череде неудач, о тотальном невезении и последствиях своих поступков. Но Чимин замечал малейшие перемены его настроения, и сейчас, внимательно глядя на него исподлобья, кажется, собирался что-то сказать. Кофемашина прекратила жужжать — он взял кружку, сделал один осторожный глоток и поставил её обратно на стол.
— Иди сюда, — потребовал он строгим голосом.
Чонгук прикусил губу, проклиная себя за эмоциональную незащищённость перед этим человеком. Психотерапевт настаивал, чтобы он позволял себе быть слабым хотя бы на мгновение, в семейной обстановке, как сейчас.
— Вот так, другое дело, — Чимин усадил его на барный стул, а сам обнял, устроившись промеж его разведенных ног. — Ну перестань, — он принялся ерошить его волосы.
— Я молчу, — пробурчал Чонгук, тая от прикосновений.
— Вот и молчи, — усмехнулся Пак, осторожно взяв его лицо в свои ладони. — Я скажу за тебя.
— Может, ещё и споёшь за меня?
— У тебя это прекрасно получается. Я хотел сказать другое, — Пак дунул ему на лоб и чёлка разлетелась в разные стороны. — Я здесь. Я рядом. Всегда буду — понял?
— Понял, — Чонгук улыбнулся и, похоже, что вышло искренне, раз Чимин ответил ему тем же.
— Я люблю тебя, балбес.
После этих слов он поплыл окончательно. Чтобы не разреветься, как маленький, парень прижал Чимина к груди и крепко зажмурился, вдыхая и выдыхая воздух из лёгких маленькими порциями, ритмично, как его научил Чимин давным-давно.
Бам заскулил, усевшись рядом, а затем завертелся, со скуки принявшись преследовать собственный хвост. Чонгук ощущал запах геля для душа Чимина, вперемешку с ароматом кофе, вслушивался в тишину в их квартире, не думая при этом ни о чём серьёзном. Как советовал психотерапевт, он позволил времени течь сквозь них, наслаждаясь при этом каждой прошедшей секундой.
«Мы рядом», — повторил он про себя. — «Мы рядом, и это всё, что имеет значение».
Наконец, Чимин разжал объятия, и Чонгук почувствовал себя гораздо лучше, несмотря на сохранившуюся нервозность. С ней он уживался с лёгкостью, зная, что та пропадёт, едва он окажется на сцене.
После завтрака они быстро оделись и выехали на студию, чтобы стилисты успели привести их в порядок. Чонгук настаивал на простом концепте — ему нужна была лишь гитара, микрофон и стул. Из одежды он выбрал неброские джинсы, белую футболку с такими же кедами и минимум аксессуаров. Ведущий поздоровался с ним ещё в гримёрке и выразил надежду, что всё пройдёт отлично. Чимин, постоянно находящийся где-то поблизости, взял часть разговоров на себя, чем несказанно облегчил жизнь Чонгуку, который принялся повторять слова, в страхе забыть всё в последнюю минуту.
Самое главное — начать. Дальше пойдёт как по маслу или не пойдёт вообще. О последнем парень старался не думать.
К счастью, Чимин не уточнил, где остальные, ведь Чонгук встретил Юнги с Намджуном уже за кулисами.
— Он не догадывается? — уточнил Шуга, и парень помотал головой.
— Если вы сейчас же не пойдёте к нему, начнёт задавать вопросы.
— Ты как? В норме? — тяжёлая ладонь Намджуна легла к нему на плечо.
— Пиздец, — честно ответил Чонгук.
— Это не какое-то откровение, расслабься. Это очень хорошая песня, — Юнги улыбнулся, и у парня немного отлегло от сердца. Он был склонен верить его суждениям, особенно в последнюю минуту.
— Всё, парни, я пошёл, — Намджун ещё раз похлопал Чона по спине. — Ты справишься!
Юнги вдруг замешкался, а затем порывисто потянулся к нему и приобнял одной рукой на долю секунды. Шокированный внезапным проявлением заботы от этого человека, Чонгук даже не сообразил, когда Шуга скрылся из виду.
— Чонгук-щи? — к нему подошла ассистентка режиссёра. — Вы готовы?
— Д-да, — он тряхнул головой, улыбаясь и представляя, каких усилий стоило Юнги так поступить.
— Проходите сюда, пожалуйста, — девушка указала ему на арку, ведущую к главной сцене. — И позвольте, я проверю ваш микрофон.
Чонгук кивнул, разрешая нескольким людям столпиться вокруг. Всё было отработано до мельчайших деталей, он делал такое не один раз. Грим, причёска, звук. Конечно, он впервые выходил на сцену в гордом одиночестве, но благодаря поддержке друзей, уже не находился в таком напряжённом состоянии.
Ведущий общался с ним до выхода шоу на нескольких репетициях — они согласовали, о чём будет идти речь. По настоянию Хайба это происходило каждый раз, чтобы избежать неловких вопросов. Когда-то компания не имела достаточно средств, чтобы защитить ребят от назойливых журналистов, а теперь они сами диктовали правила. Чонгук, в целом, был готов обсуждать любые темы, чем порадовал весь режиссёрский состав шоу, ведь они таким образом смогли включить в сценарий элемент юмора, и надеялись на хорошие рейтинги.
Чонгук действительно почувствовал себя легче, когда оказался на диване на сцене рядом с ведущим под светом многочисленных софитов. Он не видел аудитории, но знал, что Чимин и остальные сидят там, смотрят на него и улыбаются. Это чувство было сродни стихии, которая сносит всё на своём пути. Однажды начавшись — она не остановится и противиться уже нечему.
Чонгук наслаждался моментом, радовался, когда зрители хлопали и смеялись особенно остроумным шуткам. Ему пришлось поучаствовать в нескольких идиотских конкурсах, прорекламировать напиток-спонсор, поговорить о жизни и даже предаться мечтам. К моменту, когда ведущий объявил, что Чонгуку пора на сцену, он перестал нервничать окончательно.
Жалел только, что не видел Чимина, ведь аудитория уже начала рукоплескать, различив Юнги, стоявшего возле рояля.
— Мне сказали, что это будет сюрприз? — ведущий заметно повеселел.
— Типа того, — усмехнулся Чонгук, наблюдая, как сцену подготавливают для его выхода.
— Вы написали эту песню с вашими друзьями?
— Да, Юнги-хён и Намджун-хён помогали мне.
— Вы с ними так близки, — ведущий смахнул притворную слезу умиления, и аудитория разразилась очередными аплодисментами.
— Они мне как братья, — Чонгук улыбнулся, помахав в предполагаемую сторону, где сидели зрители.
— Но ваша песня… о чём же она?
— О хороших, добрых воспоминаниях, которые сделали меня таким, какой я есть, — просто ответил парень.
— Как тепло звучит! Поприветствуем! — ведущий отложил микрофон и принялся хлопать в ладоши сам.
Чонгук поднялся с дивана, не забыв поклониться, и прошёл к высокому стулу, рядом с которым стояла гитара. Повесив её на плечо, он проверил струны, уселся и устроился поудобнее, подгоняя под себя микрофон.
Юнги был сзади, и он не мог посмотреть, всё ли в порядке. Ассистент режиссёра дал ему знак, а в наушнике быстро сообщили, что готовы запускать аранжировку.
Чонгук прочистил горло, представляя удивление Чимина и широко улыбнулся.
— Спасибо вам, — произнёс он и начал петь.
Когда мы в толпе громко смеемся, и никто не знает почему;
Когда мы теряемся в клубе, напиваемся,
И ты даришь мне эту улыбку…
Его пальцы коснулись струн гитары и в зале резко стало очень тихо.
Едем домой на заднем сиденье машины,
и твоя рука касается моей.
Чонгук очень хорошо помнил то, о чём пел, и эти яркие образы придавали его голосу уверенности и сил.
Когда мы закончили заниматься любовью,
И ты смотришь на меня этими глазами.
На огромном экране позади него запустили видео с Пусанским пляжем на рассвете. Ещё одна просьба, посыл которой должен был дойти лишь до одного единственного человека в зале.
Потому что все те мелочи, которые ты делаешь,
Это то, что напоминает мне, почему я влюбился в тебя.
И когда мы в разлуке, и я скучаю по тебе,
Я закрываю глаза, и всё, что я вижу, — это ты.
Он не расслышал, как Юнги начал подыгрывать ему — перед глазами стоял тот самый пляж, лёгкий ветер, бескрайнее море со слабыми волнами и человек, рядом с которым Чонгук хотел провести остаток дней и поэтому пел ему сейчас, надеясь, что эти простые слова и незатейливая мелодия заново оживят давно забытые, потерянные в рутине воспоминания. Необыкновенно ценные, дающие силу жить.
Когда ты звонишь мне ночью,
Пока ты где-то гуляешь и напиваешься со своими друзьями.
Каждое «привет», каждое «пока»,
Каждое «я люблю тебя», что ты когда-либо говорил…
Между ними никогда не было просто. Жизнь, которую они оба выбрали не подразумевала отдыха. Но в упорном труде, совершенствуясь изо дня в день, они вдруг нашли друг друга. И позволили себе стать немного счастливее.
Потому что все те мелочи, которые ты делаешь,
Это то, что напоминает мне, почему я влюбился в тебя.
И когда мы в разлуке, и я скучаю по тебе,
Я закрываю глаза, и всё, что я вижу, — это ты.
Чимин стал его неотъемлемой частью, и пускай это одновременно превратилось и в слабость, счастья всё равно было гораздо больше. И оно стоило того, чтобы за него так отчаянно бороться.
Когда мелодия стихла, Чонгук сообразил, что закрыл глаза под самый конец, буквально проваливаясь в воспоминания. Но едва он открыл их и обвёл взглядом часть сцены, где столпился персонал, ему на мгновение сделалось страшно.
Кругом было неестественно тихо, но лишь долю секунды перед тем, как зал буквально взорвался от аплодисментов и криков. Чонгук рассмеялся, заметив, что к нему бежит ведущий, который плакал уже натурально, не притворяясь.
Овации не стихали, пока он пытался обнимать его и говорить при этом в микрофон. Режиссер сообщил, что все сцены сняты, и они, наконец, погасили самый яркий свет. Это позволило Чонгуку увидеть зрительские трибуны и Чимина, сидящего в первом ряду рядом с Тэхёном и Сонг.
Он смотрел на него, не мигая, а по щекам текли слёзы. Чонгуку захотелось сию же секунду подойти и стереть их, но Пак справился сам, воспользовавшись рукавом и одними губами незаметно прошептал «Спасибо».
Чонгук кивнул, зная, что они обо всём поговорят после. Его ещё ждали утомительные два часа раздачи автографов и беседы насчёт будущих планов с толпой журналистов. Это была жертва, на которую приходилось идти, ведь никто не отменял работу.
Шихёк, пробившийся к Чонгуку сквозь персонал, сказал, что это было «легендарно», и повёл его за кулисы.
— Всё ещё не готовы признаться? — тихо посмеиваясь спросил он, когда они оказались за сценой.
— Зачем? — Чонгук с улыбкой пожал плечами. — Это ведь только наше дело.
— И правда, — мужчина улыбнулся, по-отечески похлопав парня по плечу. — Ты отлично справился. Я тобой горжусь.
— Спасибо, — Чонгук поклонился.
— Гукки… — позади Шихёка послышался родной голос, и парень мгновенно выпутался из чужих рук.
— Мин-а? — он увидел Пака, который чудом пробрался сюда через толпу.
— Я хотел сказать, что ребята зовут меня в ресторан… Говорят, ты присоединишься позже?
— Конечно, какие вопросы? — Чонгук подошёл к Чимину вплотную и взял его за руку.
— Я… не знаю, что сказать, — тот отвёл взгляд, но по улыбке стало ясно, что песня попала точно в яблочко.
— Потом скажешь, — он улыбнулся, быстро переплетая их пальцы.
— О, ещё как, — Чимин закусил губу, и они оба посмотрели на Шихёка, который всё это время находился рядом.
— На свадьбу позовёте? — его вопрос показался настолько нелепым и смешным, что Чимин прыснул со смеху.
— Конечно, — на полном серьёзе ответил Чонгук. — Ладно, я побежал, — он отпустил ладонь Пака, но затем не выдержал и крепко обнял, спрятав лицо между чужой шеей и плечом.
— Люблю, — тихо произнёс Чимин ему на ухо.
— Всё, что я вижу — это ты, — ответил Чонгук и помахал рукой Шихёку. — Увидимся в ресторане! Не пейте много без меня!
Он чувствовал невероятный подъем, эйфорию от мысли, что всё хорошо, и можно не переживать о будущем, ведь они с Чимином теперь создавали его вместе.
Наконец-то всё происходило так, как они хотели. По-настоящему, без прикрас.
Чонгук ярко видел всю их дальнейшую жизнь — строящийся дом, путешествие, которое они запланировали на время после армии, планы заняться бизнесом, когда не будет сил выступать, как раньше. Чимин мечтал открыть школу танцев, а Чонгук рассчитывал помочь ему в этом, ведь они хотели, чтобы попасть туда мог любой, у кого есть мечта.
Его мечты сбывались одна за другой — Чонгук ощущал себя любимым и ему хотелось делиться этим с окружающими, заряжать их тем самым светом, буквально переполнявшим изнутри.
Ведь они с Чимином бесконечно сияли друг для друга.
