Фокус с падением

      Анна — последний человек, которого Себастиан ожидал бы увидеть сейчас в школе. Парень резко останавливается, забывая куда шел и приглядывается. И правда, Анна. А за ней идет Соломон Сэллоу и Себастиан меняет свое мнение. Дядя — вот последний человек, которого он ожидал тут увидеть. — Анна? Анна постой! — он догоняет девушку и та, увидев его, тут же бросается в объятия, сжимая так сильно, что, кажется, ребра трещат. — Что-то произошло? Почему ты здесь? — ситуация настолько необычная, что Себастиан делает то, что не сделал бы ни при каких других обстоятельствах: он обращается к дяде. Вежливо. — Дядя, что случилось? На вас двоих лица нет. Кто-то, — он прочистил горло, чуть сильнее прижимая все еще обнимающую его Анну, — кто-то умер? — На Фелдкрофт вчера напали, — Себастиан понимающе кивнул, но ничего не сказал. Конечно, в Фелдкрофте жили хорошие люди и ему было их жаль. Но Анна с дядей зачем-то приехали в Хогвартс. Вряд ли же для того, чтобы лично сообщить ему эту новость? У него не было там ни друзей, ни вообще знакомых, в отличие от Анны. Эта деревня была просто местом, куда он приезжал на выходные и летние каникулы. При чем не по своему желанию. — Что-то с домом? — это было очевидное предположение. Дядя мог бы искать приюта в Хогвартсе. — С твоей сестрой. Я думаю, ее ранили. — Что? — Себастиан взял Анну за плечи, отстраняя от себя, и быстро осмотрел с головы до ног, будто это дало бы ему хоть какое-то представление о состоянии сестры. — Что случилось? Почему я должен вытягивать с вас по слову! — гнев, который он порой не мог сдержать, начал зарождаться в груди. На дядю за то, что тот молчит. Молчал со вчерашнего дня. Но в основном на себя за то, что не был с Анной, не защитил ее. — Не мучай сестру! — Соломон берет Анну за руку, дергая на себя, и Себастиан инстинктивно тянется за близнецом, но быстро берет себя в руки и делает шаг назад от дяди. — Мы идем к вашей медсестре в больничное крыло. Может, хоть она нам что-то прояснит.       Себастиан помог сестре сесть на больничную койку, хотя и не заметил, чтобы она хромала или, например, держалась за сломанные ребра. Вроде, все было как обычно. Только под глазами залегли тени, да и вообще Анна выглядела уставшей, но не больной. Хотелось надеяться, что с ней не произошло ничего серьезного или непоправимого. Если подумать, будь это так, она бы оповестила его еще вчера, правильно? Этого не произошло, значит и сама Анна и Соломон не считали ее ранение серьезным поводом для беспокойства, так, доставляющим неудобства. Вошла медсестра и Себастиан, заняв стул рядом с койкой, сжал руку сестры. — Итак, Анна, я готова тебя слушать. Расскажи, что случилось. — Если кратко, то гоблины напали на нашу деревню. Я пыталась помочь и в меня попали каким-то заклинанием. — Если бы она не лезла, куда не надо, этого бы не произошло, возомнила себя защитницей, — Себастиан бросил уничтожающий взгляд из-подо лба на Соломона. Очень хотелось что-то или кого-то ударить. Останавливало только то, что мужчина был явно сильнее его, тут даже фактор неожиданности не помог бы. Дядя всегда был придурком. Когда-то он обвинил родителей близнецов в смерти, мол, сами виноваты, не соблюдали технику безопасности и что-то еще про безответственность по отношению к детям, за которыми ему теперь надо присматривать. Этого хватило, чтобы Себастиан мгновенно невзлюбил дядю. — Милая, — медсестра, наверно, тоже не рискнула вступать в открытый конфликт с Соломоном, и предпочла его игнорировать до поры, до времени, — мне надо больше подробностей. Какого цвета была магия или какие слова были произнесены при накладывании заклятия? — Разве гоблины не накладывают магию невербально? — Себастиан неуверенно переводил взгляд с Анны на медсестру. — Да, именно так. И на счет цвета магии я тоже ничего не могу сказать. Я… о другом в этот момент думала. Это будет сложно, да? — спросила девушка, видимо подразумевая свое лечение. — Непросто, — миссис Блэйни поджала губы, — хорошо, постарайся описать все максимально подробно, где болит, когда. — Вот тут, — Анна прижала руку чуть ниже груди, — будто резкий удар, и я после него не могу вдохнуть какое-то время. Потом это проходит и сменяется сильной болью, которая будто расходится от этого места по всему телу. — Там, где ты показала, находится солнечное сплетение. Такой своеобразный комок нервов, удар в который вызывает точно такие ощущения, которые ты описала. Мучительная невозможность вдохнуть, а за ней резкая боль, которая расходится по всем этим нервам. Возможно, заклятие, которым тебя ранили, оставило какой-то след в организме, и теперь иногда задевает солнечное сплетение, а ты это ощущаешь как удар. — Весьма познавательно, миссис Блэйни. Скажите, вы сможете ей помочь? — Я постараюсь, но не могу ничего гарантировать, такой случай — первый в моей практике. Пусть девочка остается здесь. Я понаблюдаю за ней и поищу методы лечения. — Я останусь с ней. — Себастиан, я и без тебя могу полежать в постели. А ты обещал проведать Катарину на выходных. Она и так, наверняка, ждала тебя еще вчера. — Я напишу ей письмо, она поймет, что я должен быть сейчас с тобой. Позвольте мне остаться, миссис Блэйни, — парень поднял умоляющий взгляд на медсестру. — Пожалуйста, если Анна не против, — сестра кивнула в знак согласия. — Хорошо, возьмите в моем кабинете пергамент и перо с чернилами и ваш дядя как раз сможет отправить письмо по дороге домой. Мистер Сэллоу, присядьте пока, подождите, я проведу первичный осмотр вашей племянницы. Возможно, он уже даст результаты.       Письмо вышло коротким. Примерно половину заняли просьбы простить его за то, что он болван, который получил наказание за проникновение в запретную секцию, и отрабатывал его всю пятницу и субботу. Вторую половину — короткий рассказ об ужасных событиях, выпавших на долю Анны. Найдя на столе медсестры конверт, Себастиан запечатал письмо, подписав «Катарине Ритвельд, (Больница Св. Мунго, Лондон)».

***

      Весь день Себастиан провел у кровати сестры, пытаясь отвлечь ее разговорами на отстраненные темы и ушел прямо перед самым комендантским часом и только лишь потому что его уже всеми силами выгоняли и миссис Блэйни, и Анна, и остальные пациенты больничного крыла, которым надоело слушать пересказ всех прочитанных парнем книг за последний месяц. Упоминания о случившемся близнецы намеренно избегали, но один раз, из-за случайно оброненной Себастианом фразы о гоблинах, Анна болезненно поморщилась, хватаясь за грудь и тихо застонала, сдерживая крик. Парень ужасно испугался, впервые видя приступ странной болезни сестры, и буквально умолял простить его за причиненный вред, хоть Анна и заверила его сразу, что он тут ни при чем. Но таким, не самым приятным способом, удалось узнать, что девушка чувствует себя хуже при сильных эмоциональных переживаниях.       Всю следующую неделю они с Оминисом попеременно дежурили рядом с Анной. И если Оминис приходил несколько раз в день на перерывах между уроками, то Себастиан покидал больничное крыло только за тем, чтобы отлучиться в уборную (только когда с Анной была медсестра или друг), и на ночь в комнаты, но и это не всегда, пару раз он засыпал прямо там, на жестком стуле. Миссис Блэйни, пытавшаяся первое время вежливо убедить парня уйти, потом перешла к угрозам, мол нажалуется преподавателям на то, что он прогуливает занятия, а вскоре смирилась и просто стала заказывать с кухни на одну порцию еды больше.       Когда Анна провела в больничном крыле Хогвартса без малого неделю, вернулся их дядя. Больше почувствовав, чем увидев, его уничтожающий взгляд на себе, Себастиан внутренне приготовился к неминуемому конфликту. — Как ты выглядишь, — процедил сквозь зубы Соломон, — тебе рассказать что такое душ? Сколько ты здесь уже штаны просиживаешь? — Я не хотел оставлять Анну саму. — Тебе лишь повод прогулять уроки дай, как тебя сразу ветром с них сдует. Знали бы ваши родители, профессора между прочим, что у них такой позор семьи растет, распрощались бы с жизнью раньше.       Себастиан мигом подскочил со своего места. Он мог сколько угодно терпеть упреки в свой адрес, но было всего две темы, затрагивать которые он не позволял дяде, — его друзья и светлая память об их с Анной родителях. Когда пропитанные ядом слова уже были готовы сорваться, Анна закричала, скорчившись на койке между ним и дядей. Тут же подбежала медсестра, вливая девушке новую обезболивающую настойку, но надежды на нее было мало — ни одна предыдущая так и не сработала. — Вы только тратите наше время! Я забираю Анну домой. А ты, — он ткнул пальцем в Себастиана, — возвращаешься на занятия. И если я узнаю от профессоров, что ты пропустил хоть однин урок, и на порог тебя не пущу. — Вы не можете этого сделать, девочке нужна помощь, — миссис Блэйни прижала руки к груди в умоляющем жесте. — И вы не в состоянии ее оказать. Благодаря своим связям я нашел несколько отличных целителей, которые и не с таким за свою практику сталкивались, я отвезу ее к ним. — Я поеду с Анной, — Себастиан сжал кулаки, намеренный стоять на своем до конца. — Не надо, — девушка взяла его за запястье, поддерживая и одновременно останавливая от конфликта с Соломоном, — останься в школе и вернись к занятиям, дядя прав, тебе нельзя пропускать учебу. Я бы не хотела, чтобы ты пропускал, — Себастиан кивнул, это был главный аргумент, к которому он прислушался. — Мы вернемся через какое-то время, и я буду здорова, хорошо? — Так и будет.

***

— Как Анна? — Оминис застал Себастиана в общей спальне, разбирающего вещи после поездки домой на выходных. — Все так же. Ни один из хваленных целителей дяди не смог ничего сделать. Я начинаю думать, что он на самом деле не желает ей выздоровления. — Себастиан, вы конфликтуете с дядей постоянно, но думать, что он хочет, чтобы Анна страдала — это уже перебор. — Оминис, он привел каких-то шарлатанов! А мужчину, который, кажется, единственный знал, что делать, прогнал взашей. Только тратит наше время! — С чего ты взял, что этот мужчина, которого прогнал твой дядя, смог бы помочь? — Мне… так кажется. Мы договорились встретиться с ним сегодня вечером недалеко от Хогсмида, я смогу его подробно обо всем расспросить. — Ты можешь сделать Анне только хуже. — Не говори так, — Себастиан угрожающе приблизился к другу, ткнув пальцем ему в грудь, — я сделаю все ради ее благополучия, и ты это знаешь. Просто ты не заботишься о ней так, как я, и не можешь понять. — О себе позаботься. Твой дядя последние две недели катается по всей Великобритании, ища исцеление. Я всеми силами пытаюсь поддерживать тебя. Но ты во всех врагов ищешь. — К черту поддержку. Мне нужна твоя помощь и ты знаешь в чем. — Не начинай. Я не знаю, чего ты ожидаешь от скриптория Салазара Слизерина, но это точно не будет лекарством для Анны. Я не поведу тебя туда. — Ты даже не знаешь о какой запечатанной там силе идет речь. Может там и не будет лекарства для Анны, но мы никогда не узнаем, не проверив. — Себастиан, я повторю, — Оминис повысил голос, — это скрипторий самого Салазара Слизерина. Там не будет ничего кроме темной магии, которой он увлекался. — Разве твоя тетя не пошла туда для того, чтобы доказать обратное? — Да. И она не вернулась оттуда. Не допущу, чтобы и с тобой то же случилось. — Оминис, это важно. — А твоя жизнь не важна? — Не важнее Анны. — Нет, я обещал и Анне и Катарине присматривать за тобой, чтобы ты не натворил глупостей, пока их нет. А ты вообще еще за Катарину вспоминаешь? — Себастиан опешил от такой претензии и долго не мог подобрать слов, открывая и закрывая рот. — Конечно, о чем таком ты говоришь? — Когда ты писал ей последний раз? — Когда… кажется, когда заболела Анна. Послушай, она будет в порядке. За ней присматривают лекари. Дориан платит за ее лечение. А Анне никто кроме меня не поможет. Кроме нас, Оминис. — Я не поменяю своего решения. — Ну и отлично, — сплюнул Себастиан, — сам разберусь.

***

      Себастиан заметил мужчину, с которым назначил встречу, издалека. Он вел себя довольно странно, постоянно оглядывался, ища, видимо, парня, хоть тот и пришел вовремя, заламывал пальцы и нервно топтался на месте. — Итак, я тут, — Себастиан остановился на расстоянии в несколько шагов от подозрительной личности. — Ты… э? — Себастиан. Брат Анны, которой вы сегодня пытались помочь в Фелдкрофте. — Ах да. Ну да. Это же ты и назначил встречу. Плохая память на лица, понимаешь ли. Ты знаешь мои расценки? — Наслышан, — Себастиан достал из кармана кошель, звенящий монетами, — тут половина. Вторая будет, когда то, что вы собирались мне рассказать, поможет моей сестре. — Справедливо, — мужчина потянулся за кошелем, но Себастиан успел вовремя отвести руку. — А ты не промах, малый, ja? Ну хорошо. Знаешь поговорку, клин клином вышибают? Так вот это выражение не просто так появилось. Твоя сестра мучается от болей таких же, как при наложении Круциатуса. При следующем приступе наложи его и дело с концом. — Это непростительное заклятие, оно противозаконно. — Зато действенно. Я бы не предлагал, если б не был уверен в этом. — Хорошо. Научите меня ему и получите свои деньги.       В конце концов, когда ты уже знаешь два из трех непростительных заклятий, выучить третье не такой и большой грех, не так ли? Только одно дело знать, а совсем другое — применять. Не использовать Империо он пообещал Оминису, убивающее заклятие — Катарине. Не использовать Круцио он не обещал никому, и думал, что в состоянии это сделать ради Анны, даже если это прямой путь в Азкабан.       Он думал об этом всю дорогу до Хогвартса и несколько последующих дней. Думал, когда просил Изабеллу уговорить Оминиса показать им скрипторий, ведь если и был вариант помочь Анне и не распрощаться со свободой, а главное с сестрой, на всю оставшуюся жизнь, было бы лучше испробовать вначале его. Но в конечном итоге Себастиан был уверен в том, что пойдет на что угодно ради Анны. Даже на использование Круциатуса. — Круцио!       Себастиан сам предложил Изабелле применить на нем заклятие. Он должен был понять, какой вред собирается причинить сестре. Но сейчас, корчась от боли, он думал только о том, что у него внутри будто все органы разрывает цепкими когтями несколько жмыров. Он думал о том, что никогда в жизни не применит Круциатус на ком бы то ни было. Тем более на Анне. Он идиот, раз всерьез задумывался об этом. — Себастиан? — услышать сквозь собственный крик отчаянный оклик друга было похоже на кинутый утопающему трос. И он схватился за него для того, чтобы пережить эту пытку, хотя избавить себя от страданий было так просто и заманчиво. Всего одно заклятие. — Себастиан, ты как? — Изабелла подала ему руку, но он поднялся без ее помощи, цепляясь трясущимися руками за стену. — Порядок. Хотя какой-то миг я и думал, что лучше бы мне было умереть. Что ж, по крайней мере это сработало. Скрипторий Салазара Слизерина, дамы и господа, посмотрим, что тут у нас.

***

— Мне кажется это какое-то издевательство, что он решил привести тебя в больницу Святого Мунго только после того как ты три недели мучаешься от боли, — Себастиан откинулся на спинку кресла. К стойке регистрации около них постоянно подходили люди, желающие проведать своих родных. — Не говори так. Дядя делает все возможное и невозможное. Лекари, к которым он меня возил, помогали самим мракоборцам, у них больше опыта в работе с неизвестными ранами. — И как, помогли они тебе? — Себастиан! Может они и помогли бы, если бы я сразу сказала фразу, которой меня прокляли. Но я решила, что это неважно и, получается, мы боролись не с тем недугом. Сейчас меня осмотрят специалисты по проклятиям, мы будем знать больше. — Или они тоже просто разведут руками, — парень скрипнул зубами, бросая взгляд на несколько болтающих работников больницы в белых халатах, и сжал ладошку сестры, — Я помогу тебе слышишь? Та книга из скриптория. Мне кажется, мы уже близки к разгадке. Ты веришь мне? — Анна коротко кивнула. — Я доверяю тебе больше, чем самой себе. Даже если не сработает… то ты по крайней мере пытаешься. Спасибо. А теперь позволь мне сделать кое-что и для тебя.