Фокус с падением

      Катарина завязала передние пряди волос в небольшой хвостик на затылке, чтобы не мешались и улыбнулась отражению в зеркале, которое ей позволили иметь вместе с личными вещами. После того, как она стала идти на поправку, пребывание в больнице Святого Мунго уже было больше похоже на отдых, чем на каторгу. Она об этих своеобразных каникулах не просила, но все же. Несколько минут назад к ней в палату наведалась медсестра. Катарина ожидала, что та будет расспрашивать о ее самочувствии или просто принесет пару новых книг (на это девушка очень надеялась), но женщина сказала спуститься к регистратуре, где ее ждут посетители. Нервное возбуждение тут же охватило Катарину. Со дня на день ее собирались выписывать и Аделин пообещала собрать группу поддержки из ребят с «Корней» для того, чтобы забрать ее. Абсолютно ненужный жест, но когда ты состоишь в бандитской группировке и каждый день живешь с мыслью о том, что он может стать последним, учишься радоваться каждой мелочи. Поправив воротник рубашки и одернув жилетку, девушка вышла из палаты и поспешила на первый этаж.       По коридору мимо палат с людьми, потерявшими рассудок (с ума сойти, недавно она тоже относилась к ним), пострадавшими от порч и наговоров или неправильно наложенных чар. Несколько дверей было открыто и Катарина, проходя мимо, успела заметить пациентов, мечущихся по кровати в бреду, или безжизненно смотрящих в одну точку. Одни тихо стонали, другие же кричали во все горло, наверное, от испытываемых болей. Вниз по лестнице. Этаж для отравившихся растениями и зельями. Следующий для пациентов, больных на волшебные вирусы. Этот этаж единственный имел дверь, закрытую на три замка, на входе. Второй — ранения от живых существ. Это касается всяких укусов и ожогов, но Катарина задумалась, где же лечат пострадавших волшебников от рук себе подобных. Где могут получить помощь такие обездоленные, как люди из «Корней»? После того, как травмированных стало слишком много на одну больницу во всей Великобритании, они стали брать деньги за лечение. И с каждым годом эти суммы все росли. Капитализм во всей его красе. Потому и лекари, ведущие свою практику за стенами этой больницы, процветают. Все дешевле, чем тут. Тем более такой лекарь мог работать в любом городе или деревне, принимая пациентов на дому, что также способствовало бизнесу. Выходит, все говорило в пользу открытия личной врачебной практики, как она и мечтала. И разрешение у нее уже есть. Осталось только доучиться полтора года, чтобы выполнить последнее желание брата, и можно приступать к работе. Мимо первого этажа (травмы от рукотворных предметов, такие как метлы и котлы. Палочки ведь тоже рукотворные, нет?) и дальше вниз. Улыбнуться проходящему лекарю, потому что надо показать им, что она уже готова к выписке. На нулевом этаже располагалась регистратура, несколько кабинетов для осмотра пациентов и быстрых манипуляций, и небольшая зона ожидания, включающая в себя как лавочки в коридоре, так и специально отведенную комнату с диванами и креслами. Чтобы вы могли с комфортом проводить время, ожидая, пока лекари пытаются спасти вашего несчастного родственника.       Друзей ни в коридоре, ни в комнате отдыха не было. Женщина за стойкой регистрации окинула ее взглядом и бросила короткое «ожидай». Как будто она хоть кому-то говорила что-нибудь еще, кроме этого ненавистного всеми «ожидайте»! Катарина оперлась спиной о стену и оглядела коридор. Несмотря на ужасно высокие цены за стационарное лечение, недостатка в людях тут не было. Дверь в комнату отдыха то и дело хлопала, впуская и выпуская переживающих, не находящих себе места, родственников пациентов. Из одних процедурных в другие бегали медсестры. То и дело мелькали белые халаты лекарей. Было интересно все это рассматривать и запоминать, зная, что скоро покинешь это место, возможно навсегда. Во всяком случае, хотелось на это надеяться. У нее все равно никогда не будет достаточно денег на лечение здесь. Долг Дориану, наверное, еще года три отрабатывать придется. — Девушка, вы выглядите такой несчастной! Не будет невежливо с моей стороны поинтересоваться, что за горе у вас приключилось? Не хочу лезть без спроса, но мы в больнице, так что. М, кто у вас тут? Мама, сестра, подружка? — О, нет, — Катарина отвлеклась от рассматривания коридора и переключила свое внимание на подошедшего парня. Он был немногим старше нее. Наверно, около двадцати лет. И, стоит признать, довольно симпатичным, — у меня тут никого. — Вы медсестра? — Может быть, в будущем. А сейчас пациентка, — Катарина улыбнулась, увидев шок, отразившийся на лице парня и решила, что надо идти до конца, раз уже начала, — палата для потерявших рассудок. — Вы шутите надо мной? — И не думала.       Это был тот момент в диалоге, когда пора было назвать свое имя. Катарина задумалась. Почему нет? Парень был ей симпатичен. Конечно, у нее был Себастиан… был ли? Она игнорировала его письма почти все лето, оправдывая себя тем, что так она хотела защитить его. Если никто не знает, что между вами что-то есть, значит и не навредит ему. Связи опасны. Потом они встретились и решили, что планировать совместное будущее — отличная идея. Два влюбленных идиота. Или только она? И вправду же поверила, что все может быть хорошо. Единороги и радуга вместо грязных мостовых Лондона и Смерти, дышащей в спину. Но жизнь имеет привычку бить под дых чересчур размечтавшихся. Сначала у нее забрали младшего брата, а теперь вот и Себастиан исчез из ее жизни, перестав писать ей без объяснения причины. Хотя, возможно, причина поступила в этом году на шестой курс экстерном. Анна тоже, кажется, забыла про подругу. Только Оминис иногда писал ей больше не письма, а короткие записки. «Надеюсь, у тебя все хорошо» и «Мы скучаем, Анна передает привет». Катарина первое время злилась на него, не имея возможности как-то иначе выплеснуть обиду на Себастиана. Но в конце концов пришло осознание того, что Оминис не виноват в поведении друга, и она стала отвечать ему так же коротко, как и он писал ей, «Все хорошо» и «Анне тоже привет», игнорируя слона в комнате, то есть обходя так сильно интересующую ее тему. Еще через время пришло осознание того, что Себастиан поступает с ней так же, как и она с ним летом. Вот уж действительно, пожинаешь, что посеял.       Пауза в диалоге немного затянулась. Катарина вынырнула из пучины размышлений, вспоминая о симпатичном парне рядом с ней. Если уж ей с Себастианом ничего не суждено, то тут уж ничего не поделаешь. Терять дорогих людей, так всех разом, чтобы не растягивать горечь на года. Пережить и, главное, жить дальше. Как всегда повторял Уильям. — На самом деле меня уже выписывают со дня на день, — она протягивает ему ладонь для рукопожатия. — Меня зовут… — Катарина! — Катарина. Ритвельд. Кажется, это за мной. Была рада познакомиться! — Но ты даже не знаешь моего имени!       Девушка уже развернулась и пошла по коридору в сторону, откуда звучал знакомый голос. В полутьме помещения без окон Катарина не сразу заметила того, кто ее позвал. Справедливости ради, стоит отметить, что она ждала увидеть чуть ли не половину Лондона, как ей пообещала Аделин, а не парня и девушку болезненного вида. — Анна? Анна, ты? — девушки радостно вскрикнули, бросаясь друг другу навстречу и заключая подругу в крепкие объятия. — Мисс Ритвельд, к вам посетители, — женщина за стойкой регистрации неопределенно махнула рукой чуть поодаль от них, туда, где стоял Себастиан. — О, спасибо. Я заметила, — она отстранилась от Анны, бегло осматривая девушку и подмечая ее измождение, отразившееся на лице. — Почему вы здесь? — Дядины лекари не помогли, — Анна поджала губы, — это наш последний вариант. — Не говори так! Я найду лечение, — девушка только легонько покачала головой на слова брата. — Ты же говорила, что доверяешь мне. — Лучшие лекари Великобритании сказали, что от моего проклятия нет лечения. — От какого проклятия? — Катарина переводила непонимающий взгляд с одного близнеца на другого. — Ты… не знаешь? — Анна отошла на шаг от подруги и медленно повернулась к Себастиану. — Ты же пообещал ей написать! — Я и написал. — Мне ничего не приходило. Уже, наверно, недели три. — Боги, — Анна прикрыла ладошкой рот, — как мы, наверно, ужасно выглядим сейчас в твоих глазах. Ты думала, что мы тебя бросили? — Оминис писал от твоего имени, так что все в порядке, не переживай за это, — Катарина попыталась улыбнуться Анне. Она еще не до конца понимала, что произошло, но уже могла составить общую картину. — А что, — она прочистила горло и бросила взгляд на Себастиана, — что ты писал мне? — Рассказывал, что произошло с Анной и извинялся за то, что не смог приехать, — Себастиан сконфужено опустил голову и весь будто сжался. — Я правда его отправил. Я… отдал его дяде. Черт. Это все он. Он не отправил его. — Не горячись прежде времени. Содержание некоторых писем от меня скрывают, чтобы не травмировать переживаниями. Возможно, старшая медсестра посчитала, что все оно травмирующее и забраковала. Мы разберемся в этом. Потом. Я только хочу узнать. Получается, ты не отвечал мне, потому что все это время вы искали лекарства? — Мне не приходили… я, кажется, не проверял свою почту. Простого «извини» тут не хватит, — Себастиан покачал головой, сам отвечая на свой не то вопрос, не то утверждение. — Дядя идет, оставлю вас двоих, — Анна быстро зашагала по коридору, перехватывая Соломона под руку, чтобы выйти с ним на свежий воздух и выиграть им немного времени. — Я идиот. Я должен был отправить то письмо сам. И я подумал, что ты бы если и писала, то не мне, а Анне, и не проверял почту. И... если честно, я сосредоточил все внимание на ней. Даже представить не могу, что ты обо мне подумала, я ужасен, я знаю. — Это неважно, — Катарина посмотрела на то место, где раньше стоял симпатичный парень, с которым она почти познакомилась, потому что считала, будто Себастиан решил бросить ее ради другой девушки. Получается, что так и было, но все немного сложнее. — Расскажешь, что с Анной? — Слишком мало времени. Могу я просто обнять тебя? Я пойму, если нет. — Успокаивающие дружеские объятия? — Не дружеские. — Тогда можно, — Катарина первая потянулась к нему, сцепляя руки в замок за его спиной. Себастиан прижал ее, положив одну ладонь на талию, а второй зарылся в волосы девушки, путаясь в незамысловатой прическе, которую она себе сделала. — Как ты тут? — спросил парень, когда Катарина отстранилась от него. — Нормально, — она шмыгнула носом и улыбнулась, — меня скоро выписать должны. — Правда? Это же чудесно! Ты вернешься в школу? Мы бы вместе искали лекарство для Анны. Я сейчас изучаю книгу из скриптория самого Салазара Слизерина. Там столько всего нового, и заклятия, и реликвии, тебе бы понравилось, — казалось, Себастиан светился изнутри, рассказывая ей все это. — Салазар Слизерин? — улыбка сошла с ее лица. — Темные искусства, Себ? Во что ты ввязался? — У меня нет другого выбора. Никто не поможет Анне, кроме меня. Разве ты не спасла бы Уильяма, если бы могла, даже если и с помощью темных искусств? — Не трогай его, — Катарина поморщилась, но быстро взяла себя в руки. — Темные искусства задуманы как способ причинить вред, они не спасут Анну. — Да, но тетя Оминиса верила, что Слизерин изучал не только их, она поэтому пошла в его скрипторий, чтобы доказать это. Мы… мы нашли ее там, — Катарина вскинула голову. Она слышала о Ноктуе Мракс от Оминиса. Тетя, которая когда-то забрала его к себе и приютила на несколько лет, пока не исчезла. Ужасная смерть. — Она не смогла дойти до самого скриптория. Для того, чтобы его открыть, надо было применить Круциатус, а она была одна и попала в ловушку. Но я могу закончить ее дело и доказать, что знания Салазара могут послужить и для доброго дела. — Круциатус? Ты заставил Оминиса это сделать? Боги… — Нет! Нет. Я бы никогда. Изабелла применила Круцио на мне. Ощущения не из приятных, я так скажу. Не советую пробовать на себе. — Ох, жаль, это входит в мою обычную программу лечения, но теперь, наверно, откажусь от него, — серьезное выражение лица вернулось к ней, и она заглянула в глаза Себастиану. — Мне не нравится, что новенькая знает Круциатус. И я не хочу, чтобы ты его знал. То, что произошло летом, не должно повториться. Нас с Оминисом может не быть рядом, ты можешь совершить непоправимое. — Этого не будет. Поверь мне, — он снова притянул ее в объятия, прижимаясь губами к макушке. — Себастиан! — Сделала что могла, — с улицы вернулись Анна и Соломон Сэллоу. Себастиан отпустил девушку, бросая на нее виноватый взгляд, и отошел к сестре. — Мы не знакомы? — Катарина была достаточно наслышана о дяде близнецов, при чем не очень хорошего, они вечно конфликтовали с Себастианом. Но сейчас Соломон выглядел вполне обычным человеком, не монстром во плоти, каким его можно было представить по рассказам племянника. Он дружелюбно улыбнулся ей, развеивая остатки страха. — Нет, кажется, не довелось. — Соломон Сэллоу. Дядя этих двоих, — он кивает на близнецов за спиной и протягивает ей ладонь для рукопожатия. На ее памяти это второй раз, после Оминиса, когда мужчина поставил ее на один уровень с собой таким жестом. Признаться честно, это подкупало. — Катарина. Ритвельд. Мы друзья с вашими племянниками. Приятно познакомиться, — она улыбается и пожимает протянутую руку. — Взаимно, — мужчина неожиданно тянет ее на себя, обнимая свободной рукой за плечи, и чуть ли не прижимается к ней сухими губами, шепча на ухо: — Я знаю, кто ты, Катарина Ритвельд. «Родовые корни», да? Думали, Министерство не выйдет на вас? Никто не в безопасности. — Особенно вы, — она не знала, откуда появилась неожиданная смелость для того, чтобы противостоять опытному и сильному волшебнику, но она не могла промолчать. Это бы показало ее страх, слабость, ей нельзя было так опорочить репутацию «Родовых корней». Катарина сосредоточилась и направила все силы на заклинание, которое получалось у нее без палочки лучше всего. Соломон зарычал, одергивая от нее обожженную руку. — Ты не приблизишься к моим племянникам. Ты и шагу отсюда не ступишь. Поверь мне, я об этом позабочусь.       Соломон покинул больницу, забирая с собой Анну и Себастиана. Катарина проводила друзей взглядом, пока входные двери за ними не захлопнулись. И только потом до нее дошло, что она сделала. Она могла все отрицать. Сделать вид, что не понимает о каких таких Корнях идет речь. Но она сглупила. Решила показать себя смелой, показать, что ни она, ни кто-либо еще из Корней, не будут его бояться. Она хотела, чтобы он считал ее угрозой для себя. И добилась своего. «Ты и шагу отсюда не ступишь». Дура. Черт. Она кинулась к стойке регистрации, хватая оттуда чистый лист бумаги и перо. Дориану Фортескью (Ист-Энд, Лондон) от Катарины Ритвельд (Больница Св. Мунго, Лондон) «Дориан, я ужасно облажалась, перейдя дорогу человеку из Министерства. Он запрет меня здесь. Прошу, вытащи меня. За любые деньги. Оформи мне новый долг, я согласна опять работать на тебя»