Фокус с падением

— И сейчас она мне пишет, что я слишком увлекся поиском лекарств для Анны! Невероятно. И Оминис схожего с ней мнения. Говорит, я могу перейти грань. О какой грани идет речь, когда дело касается моей сестры? Конечно, я сделаю все для того, чтобы ей помочь. Спасибо, что хоть ты меня понимаешь. — Я вижу, насколько это важно для тебя. Если я хоть как-то могу помочь — только скажи, — Изабелла сжала ладонь Себастиана и улыбнулась ему уголками губ. — Я нашел кое-что полезное в книге Слизерина из скриптория. Реликвия, способная снимать проклятия. — Ох, Себ! Это же то, что надо! Там написано, где она хранится? — Написано. Это в катакомбах недалеко от Фелдкрофта. Но дело в том, что ей нельзя просто так воспользоваться, реликвия требует темную жертву. Я еще не совсем разобрался, что это, но если удастся выяснить… — Мы сможем спасти Анну, — закончила за парня Изабелла. — Я помогу тебе отыскать ее, когда решишься. — Спасибо большое. Для меня много значит иметь такого друга, как ты. — Услуга за услугу, ты помог мне с поиском частей триптиха Исидоры. — Да. Что ж, пришло время закончить его и решить хотя бы эту загадку, — он кивнул в сторону портрета на стене, в котором не хватало только одной части. Они нашли ее сегодня.       Себастиан наблюдал, как девушка неуверенно подходит к триптиху с последней частью портрета в руках. Они потратили много времени и сил на то, чтобы отыскать их все. Да они буквально жизнью рисковали, сражаясь со всеми этими гоблинами и волшебниками, вставшими на их сторону. А теперь она нервно мнется, стоя прямо на пороге разгадки. Конечно, было о чем переживать, Себастиан это понимал. Если они правы, а это скорее всего так, то, собрав весь портрет, они смогут наконец поговорить с Исидорой. Раньше Изабелла видела ее только в воспоминаниях хранителей, где все, конечно, показано с их точки зрения. Теперь у них была альтернатива взглядов. А еще Исидора владела древней магией, как и Изабелла, она могла помочь девушке разобраться со своими силами.       Изабелла бросает взгляд через плечо на Себастиана и делает большой шаг вперед к портрету. Когда последняя часть триптиха оказывается на месте, прямо из омута памяти поднимается в воздух небольшой стеклянный флакончик с воспоминанием. — Получилось! — Что-то не так, Себ. — Та нет же, вот воспоминание Исидоры, посмотри. — Но портрет пустой, — Себастиан слышал разочарование в голосе Изабеллы. Конечно, когда ты хочешь получить ответы на свои вопросы, простое воспоминание — не лучший вариант, но другого у них не было. — Хорошо. Посмотрим, что там.       Изабелла вылила содержимое флакона в каменную чашу, и они вместе опустили туда головы, погружаясь в воспоминание Исидоры. Несколько секунд они были дезориентированы, пытаясь понять, где оказались, но потом Изабелла показала рукой в сторону женщины и прошептала одними губами «Исидора». Она стояла возле мужчины, приходящимся ей отцом, судя по возрасту, но он был настолько осунувшимся и уставшим, что это вполне мог оказаться и кто-то моложе, кто не выдержал груз свалившихся на него бед. Все происходящее далее Себастиан старался запомнить как можно лучше.       В дверь постучали и в доме появились четверо хранителей. Изабелла рассказывала парню про них, но видел вживую он их впервые. Ну, почти вживую. Исидора позвала их для того, чтобы показать практическое применение ее способностей к древней магии. Казалось, все присутствующие в комнате, затаили дыхание, наблюдая за тем, что происходит. Исидора направила палочку куда-то в район сердца мужчины… и вытащила из его груди какой-то сгусток бордовой энергии, тут же пряча его в банку. Случилось невероятное, ее убитый горем, молчаливый отец будто ожил на глазах, улыбнулся и заговорил с дочерью. Воспоминание закончилось, и Себастиан с Изабеллой вынырнули из омута памяти. — Она избавила его от боли. С помощью своей магии. Изабелла, ты понимаешь, что ты способна на то же самое? — Но я не знаю, как она это сделала, — девушка выглядела растерянной, но Себастиана это не остановило. — Ты научишься. Хранители научат тебя. Пожалуйста, попроси их научить. — Мы даже не знаем, поможет ли это Анне! На ней проклятие, это нечто физическое, а Исидора забрала у отца горе, которое он испытывал после потери сына. — Да, знаю… знаю. Моя подруга… она сейчас в больнице Святого Мунго, — в груди у Себастиана зародилось чувство надежды, которое он давно уже утратил. Изабелла не может спасти Анну, но что, если она поможет избавить Катарину от боли утраты брата? — Эта та, которая попросила тебя оставить ее в покое? Из-за нее ты хочешь, чтобы я изучала магию, которую хранители считают опасной? Себастиан, я не могу понять, почему? — Я не знаю, — Себастиан устало потер лицо, — просто она дорога мне. И даже если она не хочет меня видеть, я все равно не могу отказаться от возможности помочь ей. — Подвергая опасности меня! Начиная с того, что после просьбы научить меня этому заклятию, хранители вообще откажутся от меня, и заканчивая тем, что мы ничего не знаем об этой магии и этих субстанциях, которые Исидора доставала из людей. Это может быть опасно. — Но мы уже рисковали жизнью. Ты, — он подчеркнул это слово, — рискуешь жизнью каждый день. — Отлично, да. Я и так рискую жизнью и ты хочешь, чтобы я сделала это еще раз ради твоей подруги, которой все равно на тебя. Если в этой просьбе тебе ничего не кажется странным, то тогда подумай о ней. Кто может гарантировать, что я не сделаю ей хуже? Что, если я заберу у нее не только боль, но и способность чувствовать все остальные эмоции? — Я верю в то, что у тебя все получится. — Но я не хочу проверять это.

***

      У Себастиана не было никакой надежды на то, что Изабелла придет к катакомбам после их небольшой ссоры в крипте. Тем не менее, она просила позвать ее, если парень все-таки решится искать реликвию, поэтому он отправил ей сову, где сообщил, что Анне стало хуже и пора уже действовать, и стал ждать девушку у назначенного места. Ему так и не удалось узнать, что подразумевал Салазар Слизерин под «темной жертвой», которую надо было принести для того, чтобы религия заработала, но у Себастиана не осталось ничего, чем он не мог бы пожертвовать ради Анны. Самое ценное, что у нас есть — это наша жизнь? Да черта с два. Жизнь сестры была для него намного важнее собственной. Как минимум потому что смысл своей он уже давно утратил. У него не было никого, кто переживал бы и лил слезы за него. Родители умерли. Дядя ненавидел племянника всей душой. Катарина от него отвернулась. Оминис, его первый и лучший друг, не понимал Себастиана и их многолетняя дружба, казавшаяся когда-то крепче гранита, сыпалась на глазах. Анна. Самый близкий человек в его жизни. Сестра близнец, крепче связей просто не бывает. Наверное, единственная, кто будет скучать, если его вдруг не станет. Пусть так. Это ради нее. — Привет. Пришла, как только получила твою сову. — Спасибо тебе за это. Мне… важна твоя поддержка, не уверен, что у меня кто-то еще остался. — А Оминис? Вы же друзья. — Он против темной магии, ты знаешь. В общем, было бы лучше, оставайся он в неведении касательно того, что мы ищем и чем вообще занимаемся. — Ты думаешь, он не заметит нашего отсутствия? Я имею ввиду, вопросы то у него все равно возникнут, так что лучше согласовать наши версии о том, где мы были сегодня, чтобы не попасться на этом. Как на счет занятий в библиотеке? Семестр скоро заканчивается, так что мы могли готовиться там к проверочным работам. — Я уже сказал ему вчера, что мы будем с тобой в Фелдкофте. Пусть думает, что мы проведывали Анну. — А если он тоже к ней приедет и не застанет нас там? — Дядя его и на порог не пустит. Он… да что тут объяснять, ты видела дядю и знаешь какой он. Тем более, Оминис хотел сегодня посетить больницу Святого Мунго, так что, думаю, если пойдем в катакомбы сейчас, то даже успеем вернуться в Хогвартс до него. Готова? — Если ты готов.       Катакомбы были именно такими, какими их ожидал увидеть Себастиан. Темные, зловещие, полные пауков и костей почивших предков. Рай для слизеринца. В извращенном представлении ученика какого-нибудь другого факультета, конечно. Ему тут определенно не нравилось, но повернуть назад и уйти ни с чем он не мог. Хотя присутствие Изабеллы немного помогало, но когда на них с потолка спустился очередной паук, размером, наверно, с ребенка лет четырех, Себастиан невовремя вспомнил про друзей. Оминис и Катарина, настолько похожие друг на друга, что даже фобия у них была одна на двоих. Нет, им бы тут точно не стоило сейчас быть, хоть Себастиан и многое бы отдал, чтобы оказаться рядом с ними. Интересно, как у них дела. Расскажет ли Оминис, как прошел его визит в больницу? Будет ли Катарина спрашивать о Себастиане? Нет, это уже вряд ли. — Себастиан, смотри! — Изабелла стояла перед каменным блоком, который тут, похоже использовали в качестве импровизированного стола. Парень подошел поближе. — Реликвия Салазара Слизерина. Точь-в-точь как на рисунке. — Берем и уходим, пока еще пауки не набежали. — Даже. Не. Думай, — услышав голос друга, Себастиан замер, держа руку над реликвией. — Оминис? — Изабелла переняла инициативу тяжелого разговора на себя. — Что ты тут делаешь? Ты же должен был быть в больнице Святого Мунго. — Я и был. — И как она? — слова, произнесенные максимально равнодушным тоном, скрывали бурю эмоций, разрастающуюся у Себастиана в груди. Он оглянулся через плечо. Оминис стоял на выходе из комнаты с палочкой наготове, преграждая им путь. — Меня к ней не пустили. Катарина на полном карантине с двадцатого октября. Понимаешь, что это значит? Она не писала то письмо, Себастиан. — Какое это теперь имеет значение, писала, не писала, — имеет. Имеет еще и какое. Но он подумает над этим позже. По одной проблеме за раз. — Зачем ты здесь? — Чтобы не дать тебе связаться с темной магией. Она лишь поначалу кажется безобидной, пока не становится слишком поздно, чтобы отказаться. — Если это поможет Анне, то пусть так. Я пойду на это. — Я понимаю. Ты не послушаешь меня, хорошо. Но теперь, когда ты знаешь, что Катарине не все равно на тебя… одумайся ради нее. Она бы не хотела этого, знаешь? — Может, Катарина и не хотела бы, чтобы я использовал темную магию, но спроси у нее, когда в следующий раз решишь проведать, спасла бы она жизнь брату, будь у нее такая возможность? Ты очень удивишься, на что мы готовы пойти ради близких нам людей. — Анна дорога мне, Себастиан. Но и ты тоже. Я не позволю тебе забрать реликвию с катакомб. — Я пойду до конца, ты знаешь, Оминис. Так что лучше отойди. — Нет, пожалуйста, — Изабелла встала между парнями, — не надо драки. Оминис, прошу, эта реликвия очень важна для Себастиана. Возможно, единственный способ помочь Анне. Ты должен понять. — Темные искусства? Жертва реликвии? Я не могу этого допустить. Никогда не прощу себе, если просто отпущу вас сейчас. — Оминис, ты мой друг, всегда был им и останешься. Но Анна моя сестра. Не заставляй меня причинять тебе вред. Просто отойди. — Заставь меня. Помнишь, когда я научил тебя Империо, ты пообещал, что это на крайний случай? Считай, что он настал.       Себастиан никогда бы не подумал, что окажется в такой ситуации. Но вот он, собирается применить непростительное заклятие к лучшему другу, который его же ему и научил. Он не переживал за наказание, которое может последовать за этим, достаточно доверял Изабелле и Оминису, и знал, что они не доложат на него. Но какие последствия это будет иметь для их дружбы? Сможет ли Оминис когда-нибудь доверять Себастиану, зная, что тот уже один раз взял его под контроль с помощью Империо? Для того, чтобы наложить непростительное заклятие, надо в первую очередь хотеть этого всем сердцем. И он хотел. — Прости меня, Оминис, если сможешь. Империо! Прочь с дороги.       Оминис, словно безвольная марионетка, слабо кивнул и отошел. Путь был свободен и, схватив реликвию, Изабелла с Себастианом побежали, что есть мочи, на выход из катакомб, пока действие заклятия не окончилось. Ему бы радоваться тому, что он почти у цели, Анна скоро будет здорова. Но мысли Себастиана все были только о том, что он натворил. Впервые применил непростительное заклятие. Вот ирония. Оминис был первым учителем Себастиана на этом темном пути. Первым же от него и пострадал. Парень успокаивал себя тем, что Империо позволило избежать прямой стычки с другом. Он не причинил ему ощутимый вред. Ну а Империо? Что ж, оно просто берет под контроль. И, возможно, завтра у Оминиса будет болеть голова. В любом случае, это было меньшее зло.       Дорога из катакомб проходила через Фелдкрофт и Себастиан уговорил Изабеллу наведаться к Анне перед возвращением в Хогвартс. Ему еще предстояло разобраться с тем, как дать реликвии энергию, и поэтому, чтобы не обнадеживать сестру раньше времени, было решено ничего ей пока не говорить о сегодняшнем приключении, а просто зайти, узнать о ее самочувствии. И, Себастиану было стыдно в этом признаться, но его ему ужасно хотелось поделиться с кем-то новостями о Катарине, которые рассказал ему Оминис. С кем-то, кто поймет, насколько это важно для него.       Шум битвы они с Изабеллой услышали задолго до того, как успели добраться до Фелдкрофта. Кинув друг на друга испуганные взгляды, они сорвались с места и побежали со всех ног. Гоблины оттеснили местных жителей на край деревни, сжимая кольцо вокруг волшебников на небольшом огороде за чьим-то домом. Себастиан с ужасом увидел там и Анну, храбро сражающуюся наравне с фелдкрофтцами. Не думая больше ни секунды, парень бросился в гущу событий, надеясь проредить плотные ряды гоблинов. Краем глаза заметил, что и Изабелла пошла за ним, но думать мог сейчас только о сестре и ее безопасности.       Анна заметила его, пробирающегося к ней через вражеские ряды, усеивая землю их трупами, и вспышка боли исказила ее и так уставшее лицо. Девушка упала на землю, хватаясь за грудь, и ее крик заглушил шум битвы. Как и отчаянный возглас Себастиана, все еще находящегося слишком далеко от сестры, чтобы защитить ее, никто не услышал, или просто не обратил внимания, стараясь спасти свою жизнь. Гоблин был слишком близко к Анне и уже занес свою секиру над девушкой. В конце концов, не был ли это крайний случай? — Империо!