Фокус с падением

— Как Анна? — Оминис поднял голову, когда услышал, что в крипту кто-то зашел. И догадался, кто именно, ведь вариантов было немного, Изабелла с Себастианом уже сидели на полу у дальней стены. — Я совру, если скажу, что нормально. Но я сделала ей травяной чай, и она заснула, — Катарина бросила взгляд на Себастиана и поджала губы. — Анна скажет всем, что у Соломона случился сердечный приступ, и похоронит его на Фелдкрофтском кладбище. Вопросов не должно возникнуть, все хорошо. — У нас было время и мы поговорили с Изабеллой об этом. Обо всем случившемся, — Оминис взял Катарину за руки. — Ты должна понять, и она, и я считаем, что нам надо сообщить о произошедшем директору. Дальше он должен разбираться, что делать. — Что делать? — девушка вырвалась и сделала шаг назад. Как они вообще могли подумать сделать что-то подобное со своим другом! — Мы оба знаем, что он сделает! — И это будет правильно, — к ним подошла Изабелла, становясь рядом с Оминисом, сразу показывая, чью позицию будет отстаивать. — Есть преступление — есть наказание. — Вы так говорите, будто считаете, что его на неделю после уроков оставят! — Катарина повысила голос и всхлипнула. — Никто так не считает, — Оминис попытался взять девушку за руку в успокаивающем жесте, но она ее отдернула и отошла еще на несколько шагов от них. — Себастиан перешел грань, убив собственного дядю непростительным заклятием. За такое отправляют в Азкабан, и мы с Изабеллой это прекрасно понимаем. У всего есть свои последствия. — Нет, — Катарина покачала головой, — нет. Не забирайте его у меня, — колени подкосились, и девушка упала на пол, роняя голову на руки, но ни Оминис, ни Изабелла не двинулись к ней, — у меня никого больше нет. — Оу. Возможно, нам стоит дать ему шанс? — неуверенно предложила Изабелла. — Еще один? — Оминис покачал головой. — У меня тоже никого кроме Себастиана нет. Но шансы когда-нибудь заканчиваются. С темными искусствами не шутят. И так будет правильно. — Оминис, прошу, — девушка уже стояла на коленях перед ними, что делало эту картину еще более душераздирающей и даже жалкой. — Родители, Уильям. Никого не осталось. Разве у тебя не было шанса на исправление? — парень поджал губы, задумавшись, и слабо кивнул. — Только под твою ответственность. Если ты можешь поручиться за Себастиана… — Могу, — Катарина улыбнулась и вытерла мокрый нос тыльной стороной ладони. Только слезы никак не прекращали течь, оставляя дорожки на щеках. — Себастиан, удели нам немного своего внимания, — Оминис указал рукой на Катарину и вместе с Изабеллой тактично отошел подальше. — Хэй, — Себастиан опустился на колени рядом с девушкой и притянул к себе, обнимая и зарываясь рукой в волосы в привычном жесте, — не надо плакать, ладно? Я не жалею о том, что сделал. Дядя причинил много боли и тебе, заперев в больнице, и Анне, забрав у нее последний шанс излечиться. Сожалею только о том, что не смогу быть с тобой рядом. Но ты построишь будущее, о котором мы мечтали, за нас двоих, хорошо? Будешь помогать людям. Теперь мой дядя тебе не угрожает. Я же обещал защитить тебя от ублюдков, да? — Не надо прощаний, Себ, пожалуйста, — Катарина обхватила его лицо ладонями, — мы все решили. Ты не пойдешь в Азкабан. Никто не узнает о том, что произошло в катакомбах. — Да? Это… это чудесно! Спасибо, — Себастиан потянулся к ее губам, но девушка остановила его. — Не надо, я еще не все сказала. Знаешь про фокус с падением? В чем он состоит? — Фокус с падением? — Себастиан нахмурился. — Не знаю, наверно смысл в том, чтобы не упасть? — Тогда он не назывался бы фокусом с падением, это не имеет смысла, — Оминис незаметно приблизился к ним и остановился в нескольких шагах. — Да, действительно. Фокус с падением заключается в том, — Катарина убрала упавшую Себастиану на лицо прядь волос, — чтобы подняться после него. Это ты и должен сделать. Никакой темной магии. Никаких непростительных заклятий. Никаких реликвий Слизерина. — Я хотел помочь Анне. — Я знаю. Но сейчас она не хочет тебя видеть. Посмотри, куда эта магия тебя привела. Куда могла бы завести еще. — Да, знаю, знаю, — Себастиан накрыл своей ладонью руку Катарины, прижимавшуюся к его щеке, — я исправлюсь. Я обещаю. — Обещаешь? — кивок. В груди у девушки взорвалась вспышка гнева. — К черту твои обещания, Себ, знаешь. Ты обещал не использовать темную магию. Не применять непростительные заклятия. Обещания твои и галеона не стоят, — Себастиан отшатнулся от девушки, шокированный ее словами, и только тогда она немного успокоилась. — Не надо мне ничего обещать, хорошо? Просто делай. И тогда мы поговорим о нас и о будущем. — Я думал ты будешь со мной на этом пути к исправлению, — Катарина поднялась на ноги и теперь Себастиан смотрел на нее снизу вверх. Она покачала головой, — Нет. Я буду с тобой только тогда, когда ты докажешь, что достоин этого. Я, — Катарина глубоко вдохнула, — через многое прошла в больнице. Мне кололи лекарства, вызывающие зависимость, а когда она сформировалась, перестали, наблюдая за тем, как я калечу себя, не имея возможности избавиться от гнева, захлестывающего меня. Когда я увидела свои окровавленные ногти, и почувствовала свежие раны на лице, единственная мысль, которая крутилась у меня в голове была о том, что я должна бороться с этим, пережить, чтобы вернуться к тебе. Все время, что я могла думать, я думала о тебе, Себ. И когда меня забрали с больницы, было решено избавляться от зависимости. Конечно у меня был выбор. Я могла продолжить принимать те препараты, и если делать это регулярно, то проблем нет, я просто становлюсь спокойнее. Но стоит упустить момент, и тут же проявляются все признаки синдрома отмены. Я становлюсь опасной для себя и окружающих. Я не смогла бы прийти к тебе, зная, что могу навредить. Я правда хочу быть с тобой. Поэтому я терпела ломку, а это ужасное чувство, поверь мне, несколько дней, чтобы избавиться от нее уже навсегда. — И у тебя получилось. — Нет. Я и сейчас под этими лекарствами, иначе я не смогла бы быть здесь, не ранив при этом никого. Сегодня я вернусь к Аделин, и мы начнем все заново. Но это моя война, мой путь к тому, чтобы подняться. У тебя он свой. Мы встретимся, когда пройдем их, но сделаем это по-отдельности. — Хорошо, — Себастиан поднялся с пола и теперь их глаза были на одном уровне. — Как на счет прощальных дружеских объятий? — Не прощальных, Себ, — Катарина обвила руками его шею и уткнулась в нее носом. — И не дружеских? — Катарина слышала надежду в голосе Себастиана и не могла не поддразнить его. — Нет. Больше нет, — Катарина почувствовала, что парень прижал ее ближе, будто не хотел отпускать и глубоко вздохнул где-то возле ее уха. Она выждала театральную паузу и продолжила, — не после всего, что мы пережили. И что еще переживем. Это… начало нечто большего, Себ. Но мы поговорим об этом потом, — она отстранилась от него. — Я исправлюсь, стану достойным тебя. И когда после этого мы встретимся, это не будут дружеские объятия, это будет нечто большее. — Большее, чем дружеские, или большее, чем объятия? — Себастиан на это только улыбнулся и, взяв аккуратно ее руку, поднес к губам и запечатлел легкий поцелуй на костяшках. Он ушел. За ним ушла и Изабелла. — Оминис? — Катарина подошла к единственному, кто остался в крипте, складывая руки за спиной, как обычно делал Дориан, договариваясь с кем-то об условиях сделки. — Заключим уговор. Все, что ни сделает дальше Себастиан, все последствия его действий будут моей ответственностью. Но от тебя я прошу только быть с ним рядом. — Зачем? Он не послушает меня в случае чего. — Нет. Мы уже сделали все, что могли, и дальше дело Себастиана, как он будет поступать. Я верю, что он исправится, но не хочу, чтобы он делал это в одиночестве. Я знаю, ты понимаешь, о чем я. Тебя запирали самого в склепе, у меня была одиночная палата, где из развлечений только разговоры с самой собой. Любые трудности легче преодолевать, когда рядом есть кто-то. Необязательно вмешиваться, достаточно просто быть. И есть еще кое-что. Будь для него примером, ладно? — Примером? — Да. Ты уже прошел этот путь, поднялся после падения. Сам осознал, что темные искусства способны причинить только вред. А еще ты просто хороший человек и отличный друг. Позаботься о Себастиане ради меня. И я обещаю, что позабочусь об Анне. — Ты думаешь, ты сможешь ей помочь? — Оминис, — она покачала головой, — я хоть и волшебница, но чудеса творить не умею. Она любила дядю, хоть он и не отвечал ей тем же, и я не дам ей скорбеть в одиночестве. Всегда рядом кто-то должен быть, помнишь? Это большее, что я могу для нее сделать, — они помолчали некоторое время. — Там на стене, — Катарина махнула рукой в сторону, — мы с Анной нарисовали птиц в полете. Они поднимаются на высоты с земли. Очень поэтично, Уильям придумал когда-то. Еще он любил повторять, что что-то надо просто пережить и жить дальше. У нас у всех есть, что переживать сейчас. У каждого свое горе и свои трудности. — Да. И мы встретимся тогда, когда сможем расправить крылья и подняться.