– Александр, Саша, Сашенька, что случилось, почему вы так кричали?
В комнату, где спал Петроград, вбежала перепуганная криками Катерина. Вся она была потрепана от сна и не видела во тьме почти ничего. Рядом с ней был выключатель, который она на ощупь нашла и включила свет, а затем – обомлела. Белоснежные простыни были окровавлены, а рука, что свисала с нее, чуть подрагивала, с большого пальца на такой же белоснежный пол капала багровая вязкая кровь, лицо спящего было отвернуто в другую сторону. В миг все стало тихо, женщина боялась сделать даже вдох. Она аккуратно, словно пугливая лань, ступила к кровати. Боязливо протянув руку, Катерина повернула лицо Александра к себе и поджала губы: на мраморной коже лица застыли кровавые дорожки, идущие от глаз, а самих глаз… нет.
– боже, – пролепетала та, не в силах сказать ни слова больше. Она поднесла к носу Петрограда два пальца, чтобы проверить, жив ли он. – Какое счастье, живой, – радостно прошептала, но беспокойство никуда не ушло. Нужно было что-то с этим делать. Вопросов было много, но одно она знала точно – об этом нельзя умалчивать. – Михаил Юрьевич, нужно позвонить ему, он должен знать.
Катерина, вся дрожа, побежала к телефону, с волнением связываясь с оператором. Гудки шли так долго, что женщина в расстройстве хотела положить трубку, но в ту же секунду устало прозвучало:
«Дим, ты? Что случилось?»
– Здравствуйте, Михаил Юрьевич… Это Катя, – переминая подол ночнушки, она пыталась сообразить, как же донести то, что увидела пару минут назад. Голос по прежнему дрожал. – У Александра нет глаз…
«Как нет?..» – запоздало среагировал Москва.
– Ночью я просыпаюсь от громкого крика из его комнаты, захожу, а там, а там он лежит с окровавленным лицом и руками. Я не знаю, как это произошло…
«Сашенька, – неверяще прошептал он. – Зачем же он это сделал?.. – повисло молчание и вдруг Миша выдал так быстро, что Катерина сразу не поняла ничего: – Ждите».
Они и ждали. Между тем Катя, уйдя глубоко в себя, обтирала окровавленные части тела спящего. Ее руки аккуратно касались его бледной, как холст, кожи лица. Но она не замечала ничего вокруг себя, даже текстуры кожи, которой она касалась. В голове засели воспоминания о неудачных любовных связях с бывшими мужчинами. В шестнадцать лет она нашла свою первую любовь. Его звали Петр. Он был так чудесен и добр к ней в отношениях, что уже через полгода они намеревались сыграть свадьбу и сыграли, но брак не выдержал и месяца: Катерина была бесплодна и не могла родить Николаю детей, а он, он не смог смириться с этим и решил в одну из ночей бесследно исчезнуть из ее жизни, попутно украв деньги, которые они так долго копили к появлению нового члена семьи. С того момента она встречалась много с кем, в попытках доказать себе, что она может быть любима не только за рожденного ею ребенка, а за просто так. Это лишь усугубило положение. Никто, совсем никто не видел в ней того, кто мог бы претендовать на первое место в списке любимых людей. Было больно, было обидно. Но вскоре она смирилась этим. Ее покойная матушка никогда не отчаивалась даже в самых ужасных моментах существования на этой бренной земле, она всегда говорила ей и брату, что все, что происходит с человеком – не просто так. Все самое плохое, что происходит с нами, мы обязательно преодолеем и будем жить дальше, такова природа человека: жить, несмотря ни на что, жить, зная, что в один из дней наступит белая полоса жизни. Катерина всегда следовала этим словам матери. Да, у нее нет мужа, да она не родила ребенка, но она живет и это уже хорошо, она живет ради будущих счастливых и не совсем моментов ее пребывания на земле – возможно, это то, к чему мы должны стремиться. Она была искренне рада, когда осознала, что у Александра будет тот человек, который убережет и поможет, когда не сможет уберечь. Потому что
любит.
Так, незаметно для нее, прошло тридцать минуть, все минуты из которых она просидела на краю кровати, вспоминая прошлое и обдумывая настоящее за молононным протиранием уже давно чистой щеки Александра. Катя не боится и не стыдится прошлого, это не то, чего человек должен опасаться, это часть его настоящего, без тех плохих и хороших моментов он бы не стал таким, каким является сейчас или станет в будущем.
Вдруг прозвучал звук стука об дверной косяк, который заставил вздрогнуть женщину. Она вмиг поняла, что за дверью стоит Михаил Юрьевич, и вскочила немедленно отворять дверь. У порога стоял весь растрепанный Московский, на котором не было лица: он не спал совсем, а опять занимался оформлением бумажек, только уже в Петербурге, т.к. бывшая столица «пропала», а когда его поток мыслей был окачен ледяной водой в виде слов Катюши про Сашу, он не знал, как реагировать. Была только тревога, которая перешла из категории обычного состояния в состояние еще большей боли и заметности. По приходе в квартиру мебельщиков он уже еле держался на ногах, не падая только потому, что хотел видеть своими глазами, что с Сашей.
Катя поняла состояние Михаила и пропустила в дом без слов, осторожно поддерживая его за локоть, чтобы тот не упал, идя до Сашиной комнаты. Тихонько перешагнув порог комнаты, Миша увидел Сашеньку. Он припал к нему и схватился за его лицо. Полтора года, полтора чертовых года разлуки, чтобы увидеть лицо любимого человека с выколотыми глазами. Черт, да он был первым любимцем судьбы.
– Катюш, оставишь нас? – очень зажато сказал Москва, как вдруг из него вырвался всхлип, которого он сам испугался, зажав рот рукой.
Катя резко захлопнула дверь, зная, что Михаил очень боялся своих слез и не хотел, чтобы их кто-то увидел. Москва же, приложив руку ко рту, поглаживал такие же гладкие, как полтора года назад, щеки бывшей столицы. Вдруг его сознание прошибло воспоминанием тринадцатилетней давности, когда они с Сашей, стоя у берега Невы, впервые поговорили о чем-то обыкновенном и простом. Тогда Саша еще мог видеть. Тогда, хоть и было тяжело, но Саша мог обратить на него свои серые зрачки, смотря не со злобой, не с обидой, просто смотрел, без какого-либо подтекста. Это, кажется были самые теплые зимние дни в его жизни. А сейчас, сейчас глаза Сашеньки пусты, их нет.
– Что же ты делаешь со мной, Сашенька? Не такого счастья я хотел для тебя. – В глазах жгло и навернулись большие, размером с жемчужину, прозрачные слезы, которые, наращивая частоту, одна за другой падали на лицо Петрограда. В груди сильно щемило то ли от злости на Сашин поступок, то ли от непонимания, для чего было сделано то, что сделано. Миша прижался к груди спящего, сквозь одежду ощущая размеренное биение сердца.
Разбив твои розовые очки, я не учел, что очков не было, это был мир , который видели твои глаза.
Москва, сам того не осознавая, уснул, сидя на полу рядом с кроватью любимого. Проснулся он от чьих-то рук, монотонно поглаживающих его уже совсем не длинные волосы.
– Ты совсем изменился, Миш. – Как он его узнал? – Скажи мне: почему?
– Что?
– Почему ты позволил Константину убить их?
– Кого, Саш? Я тебя совсем не понимаю.
– Как же не понимаешь? – Рука прекратила поглаживать волосы. – Разве мог Константин по своему желанию согласиться на это? Он был мне другом! Это все ты! Ты сказал убить их! Скажи мне, зачем ты дразнил мои чувства полтора года? Я готов был простить тебя, правда готов был, но нет. Теперь уж точно нет. Уходи!
– Сашенька, не гони, – умолял Миша. – Я знать не знал о том, что ты мне говоришь!
– Думаешь, я поверю, поверю тебе? Ты лжец, каких еще поискать надо, правильно тогда Василиса говорила, когда советовала не сближаться с тобой. А я! А я дурак, самый настоящий!
Саша, находясь в дезориентации, начал выставлять руки куда попало, лишь бы отбить от себя Москву, он не хотел слушать и слышать эти бесконечные оправдания. Пусть он разберется сам, пусть докажет свою невиновность. А он
не докажет. Саша позаботится об этом лично.
Московскому не оставалось ничего, кроме как выйти из комнаты и с жалостью взглянуть на лежащее на кровати тело. Возможно, здесь он больше не появится и это их последняя встреча вживую. Он был рад увидеть Сашеньку, несмотря на его отношение к нему.
«Прощай, Моя Северная Душа. Увидимся во снах, где есть только счастье.»
