Той же ночью Москве удалось отбить у начальства «рабочую командировку» в Екатеринбург, где он должен был «проведать», как идут дела с борьбой против сторонников белой армии. Ехать пришлось долго и довольно душно, на улице была типичная для лета жара и безоблачное небо, от которого у Московского, привыкшего сидеть в полной темноте и заполнять документацию, кружилась голова. На пути его уже не было несчастных детей, играющих потрепанными или украденными игрушками, не было и огромного количества бездомных, что слонялись у дорог, выпрашивая милостыню на хлеб. Было хорошо.
Ехав в столицу красного Урала, Миша полагал, что Константина известили о его прибытии, поэтому не особо был впечатлен, увидев Уралова сразу, как только вышел из машины. Екатеринбург был не особо рад приезду Москвы, потому что совершенно не понимал его религиозного фанатизма, но неприязни напрямую не выказывал, так как надеялся, что новый государственный строй вернет тому голову на место и заставит осознать, что бога не было, нет и не будет. Московский сделал вид, что не заметил оценивающего взгляда в свою сторону, и приступил к истинной цели своей поездки.
– Ты присутствовал на расстреле Романовых?
– А вы разве не знаете об этом? – лицо Екатеринбурга вмиг сменилось с незаинтересованного в разговоре на озадаченное.
– В смысле? Из Москвы не было никаких приказов, – теперь и Москва ничего не понимал. Все это выглядело, как первоапрельская шутка, да вот незадача, на дворе конец июля.
– Подождите. – Оба остановились. – А как вы тогда здесь появились, если не по этому поводу?
– В Москве еще ничего не знают об этом, я здесь из-за сна Александра, который утверждал, что ты выколол ему глаза после расстрела Романовых, – звучало очень нереалистично, будто оправдание школьника, почему он проспал первый урок, но, к сожалению, это было правдой.
– Вы шутите? Ладно, вещие сны могут сниться всем, но как я мог выколоть ему глаза, находясь при этом здесь, а не в Петрограде?
– Ты меня за дурака не принимай. Про глаза не спрашивай. Мне важно узнать, что той ночью произошло.
– Ну, – начал Уралов. – я сидел в своем кабинете, вдруг ко мне врываются люди, передавая о телефонном сообщении от Уралоблсовета, я самостоятельно с ними созвонился, уточнив все, мне сообщили, что из Москвы поступил приказ для расстрела Романовых, – Константин замолчал на секунду, обдумывая, что можно еще сказать. – Мне приказали просто присутствовать там лично.
«Господи, ну почему все это происходит со мной?» – этот вопрос Московский задавал гораздо чаще, чем можно было подумать с первого взгляда.
– Веди, – сказал он лаконично. Екатеринбург понял, о чем идет речь, поэтому молча кивнул, мол «иди за мной», и направился в неизвестную Михаилу сторону.
– Да вы тут все с ума посходили!
Так началась встреча Московского с Уралоблсоветом, в котором, по всей видимости, присутствовали много возомнившие о себе людишки. Они, зная, кто стоит перед ними, осмеливались увиливать от ответов на поставленные вопросы, так еще и конкретно врали.
– Так а вам какая разница: живы ли Романовы или нет? В любом случае их бы умертвили, вопрос лишь времени. Или вы у нас под покровительством белых?
Михаил совсем потерял спокойствие и, словно дикий зверь, набросился на одного из представителей совета. Как только мужчина упал, на его шею сразу же опустились чужие руки, душившие с намерением убить. Мужчина начал брыкаться, хлопать по предплечью столицу, пытаясь сообщить, что он понял свою ошибку, но Москва не замечал этого. Перед глазами был человек, но лицо его было сплошным пятном, кто-то до боли знакомый и так же до боли раздражающий. Злила его равнодушность. Злило бездействие. Этот человек
желал, чтобы его задушили. Он не боялся происходящего, он стремился к этому и это пугало Мишу.
Уже и не хочется убивать, когда человек сам стремится к смерти, не так ли?
Ты жалок.
Москва отскочил от мужчины, как ошпаренный, и отполз со словами:
– Что ты сказал? Повтори.
– Что? Что я сказал? – мужчина был в смятении и его немного потряхивало от произошедшего секунду назад, единственное, о чем он говорил все это время, это мольбы прекратить душить его, ничего более.
– Ну не сумасшедший же я! Повтори, что ты сказал мне!
– Богом клянусь, я ничего не говорил!
– Уж поверьте, дорогой товарищ, бога в этом месте нет. А вы, я смотрю, любите играть с жизнью, – казалось, слова звучали угрожающе и убедительно, но голос Московского дрожал, как осенний лист, выдавая его страх.
Другие члены совета смекнули, что к чему, и оперативно окружили столицу, помогая ему встать, а уже через секунду усадив за стол. Москва же, находясь в неопределенном состоянии, не заметил подвоха, согласившись на предложенный чай кем-то из находившихся в доме мужчин. Время будто спутало минуты и секунды. Не успев моргнуть, под носом у столицы уже стояла ароматная чашка чая. Но и на эту странность он решил закрыть глаза. Один из мужчин начал медленно и неспеша говорить:
– Нам очень жаль, что разговор изначально свернул не в то русло, поэтому хотим опять же прояснить всю ситуацию, чтобы не возникло никаких недоразумений. Шестнадцатого июля, часов в девять вечера нам поступил звонок из Москвы, где нам ясно и четко приказали казнить царскую семью. Нам оставалось лишь исполнить приказ, следуя указаниям. Вы же понимаете. какую угрозу представляет эта семья, оставаясь в живых? Кто может знать их? Правильно, никто. Даже павшая корона может вонзить в спину нож, не сегодня, так завтра, а может и через двадцать лет, когда внуки решат отомстить. Понимаете, это все дело безопасности.
Мужчина закончил свой монолог и в доме неожиданно все стихло. Но Москва не заметил этого, продолжая вглядываться в дно уже пустой чашки. Кажется, ему что-то подсыпали, но это что-то успокаивало и словно проясняло все недоразумения. Вполне себе очевидная цепочка событий: из красной Москвы позвонили в такой же красный Уралоблсовет, чтобы тот передал в красный Екатеринбург приказ о расстреле Романовых, которые буквально являются олицетворением белой армии. И чего он только завелся по этому поводу? Мысли совсем перестали идти целостным текстом, все превратилось в поток бессвязной каши. Точно, Сашенька. Он, получается, убил его семью? Похоже на то.
– Но я не хотел этого… – прошептал Московский.
– Не переживайте, вы сделали все правильно. Все это на благо будущего страны. – Чужие руки в успокаивающем жесте разгладили невидимые складки на чужом пиджаке.
– На благо страны?
– На благо.
– Хорошо.
Медленными шагами Михаил вышел из дома. Он нашел неутешительный ответ на свой вопрос. Сейчас путь его лежит в Москву, не Петроград. Он не расскажет Саше о том, что узнал сегодня. Не сейчас, точно не сейчас.
Выехав за пределы Екатеринбурга и обернувшись на город, в отдалении Миша заметил человека. Человека без лица.
