Бог милостив

– Рассказывать о себе я много не буду, – произнес молодой Москва, но тут же словил на себе непонимающий взгляд первой личности. Ах да, это звучит очень странно, учитывая, что цель их недодиалога как раз в том, чтобы вторая личность представила себя первой. Нужно немного конкретики: – Я имею в виду, что не буду говорить о том, как меня зовут и сколько мне лет, ты это и без меня прекрасно знаешь. Я хочу рассказать тебе, как получилось так, что ты имеешь такую честь сожительства со мной в одном теле, и почему ты меня не помнишь и, скорее всего, забудешь после того, как я исполню свою функцию. – В ответ говорящему заторможенно кивнули, на что он не смог не цокнуть, раздражаясь, но пытаясь войти в положение первой личности. – Ну, для начала, уточню: ты – главная личность в нашем теле, то есть та, котороя существовала до моего появления, я же – второстепенная личность, или же просто твое альтер-эго, которое может взять под контроль наше тело только в том случае, когда ты совершенно не можешь функционировать под наплывом задач и количества требуемых действий. Еще тебе необходимо понять, что противиться потере контроля над телом ты долго не сможешь, если наступит момент, когда мои функции станут телу нужнее и важнее. Так что скажи мне огромное спасибо, что сейчас я тебе все поясняю, ведь я мог просто дождаться того дня, когда перехватить контроль над телом мне не составит труда. – Подожди, – остановил Миша. – Я не понял. Какую функцию ты выполняешь? – Сейчас расскажу, – более спокойно отреагировала вторая личность. Он не привык к тому, что его так спокойно перебивали, но всё же решил снизить требования для Миши, ведь всё-таки он – не всё остальные. – Я, можно так сказать, более выносливая версия тебя. Ну, знаешь, что-то вроде… машины вместо ног? Я не знаю, как объяснить это тебе, но, думаю, ты понял, о чём я. Московский старший кивнул, задумавшись. Возможно, в этом был смысл, но он всё ещё не понимал одного: – Как ты появился вообще? Ты сказал, что я всё забыл с того времени… – Для ответа на твой вопрос мне нужно спросить у тебя самого: помнишь ли ты, что происходило с конца пятнадцатого и по конец шестнадцатого века? Я говорю сейчас не про обыкновенные занятия вроде приема пищи, сна, прогулок и остального. Я сейчас хочу узнать, помнишь ли ты сражения во время объединения русских земель? Помнишь взятие Казани? Московский метнул взгляд в бесконечно голубое небо, силясь вспомнить то время. И, к несчастью для себя обнаружил, что совсем не может ничего такого дельного взять. Лишь обрывки, самые яркие моменты из уст ближних к нему людей. Вот именно, что из уст, но не от него. Это фальшивые воспоминания, фальшивые моменты. Для него, но никак не для человека, что находился напротив его задумчивой фигуры и ждал ответа на свой, с первого взгляда, лёгкий вопрос. За время раздумий на лице первой личности появилось много эмоций, которые сменяли друг друга на протяжении всё большего погружения в себя и свое прошлое. Поначалу там была твердая уверенность, что тот все помнит до запятой. Чуть позже это чувство сменилось легким непониманием, а затем и совсем превратилось в панику. Уже в самом конце, когда первая личность осознала, что абсолютное большинство тех воспоминаний, что он рассказал ещё маленькому Петербургу в восемнадцатом веке, было очень крупной ложью. Это значит, что: – Ты все то время управлял нашим телом? – Как он мог упустить этот момент? Два, почти два чертовых века он находился под контролем второй личности и никто и слова не сказал. Неужели подменить человека всегда было так просто? – Да, это был я, тогда я начал свое существование, – начал было горделиво говорить младший Московский, но тут же умолк, заметив, что его взрослая копия совсем ушла в себя. «Нужно было осторожнее об этом сказать», – подумала вторая личность с… как это чувство называется? А он и не знал, он об этом никогда не задумывался. Первая личность, в отличие от него, могла чувствовать. Она не знала, что он всё то время, что тело находилось под ее контролем, он долго наблюдал за ходом её жизни и завидовал(?) Он знал, что если начнет чувствовать мир в той же мере, что и его сосед по телу, то его изначальная функция, являющаяся путем во внешний мир, просто исчезнет вместе в ним. Он не хотел умирать, но почувствовать хоть раз он хотел бесконечно. – Но как? Как люди не заметили подмены? – разбито прошептал Московский, надеясь, что этому есть объяснение. Неужели за все время своей жизни он так и не стал для кого-то хоть на миг интересен как человек? Хотя если посмотреть на функцию второй личности и когда она появилась, то такое резкое изменение можно было списать на очень сложную ситуацию, происходившую тогда в формирующемся едином государстве, и на личный рост столицы. Он чувствовал себя таким ребенком, когда хотел внимания. Буквально сейчас он по полочкам разложил сам себе, почему никто не заметил его подмены, но в то же время ему так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь спросил у его второй личности: «Ты странно себя ведёшь. Совсем недавно ты был разбит, а сейчас покоряешь соседние княжества. Что в тебе изменилось за столь короткий срок?» – Заметили, Миш, – сказала вторая личность, пытаясь успокоить волнение первой. Сейчас он не врал, он действительно говорил правду. Многие заметили изменения в Московском, но немногие решились спросить напрямую об этом. Совсем немногие. – И кто же? – удивленно вскинул голову Московский на свою копию. – На самом деле, многих имён я не помню или не знаю, потому что моя личность появилась и заменила тебя очень внезапно. Я помню только одну женщину, копию нас, те же голубые глаза и светлые пряди волос. Я не помню, кто она, но помню, что приезжала она в Москву исключительно со стороны севера. – Тверь? – ещё больше удивился Москва. – Не знаю, – развел руками младший Московский. – Это уже ты сам понимай, как знаешь. Я очень часто ловил на себе её прожигающий взгляд. В нем не было презрения, скорее какое-то подозрение. Она много раз намеревалась подойти ко мне и сказать что-то, но в ту же секунду осекалась и, будто вспомнив что-то, разворачивалась и уходила. – Понимаешь, в чем дело, – начала первая личность. – В то время, когда тебя… ещё не было, – так странно звучали эти слова, – я сделал по отношению Василисе, то есть Твери, очень ужасную вещь. Она меня ненавидела за тот поступок и при каждой нашей последующей встрече буквально сверлила во мне такую дыру презрения, что я, сам уже понимавший свою вину перед ней, не мог не думать о том случае почти каждую ночь. Я пытался объяснить ей, зачем я тогда сдал ее Есугею, но она не поняла меня. Да я и сам бы, если честно, не понял такого оправдания. Я… мне должно быть стыдно перед ней по сей день. Я раскаялся перед ней сейчас, но разве не глупо это делать, когда прошло столько веков? Я действительно жалок. – руки Московского невольно разгладили образовавшуюся морщинку на переносице. Это было невыносимо. – Миша. – Рука второй личности неуверенно опустилась ему на плечо. Это в какой-то степени было похоже на подбадривающий жест, хоть и очень неуклюжий. – Ты и я – мы олицетворение сердца страны. Нам нельзя допустить своей смерти и смерти остальных городов. Я уверен, что то, что тебе пришлось тогда совершить, было не из худших побуждений. Помни, что все, что ни делается, все на благо. Не думаю, что твоей целью тогда было убить Василису. Ты делал то, что нужно было сделать. По крайней мере сейчас живы и она, и ты, а это значит, что все хорошо. Отпусти эту боль, ладно? – младший Московский надеялся, что эти слова звучали достаточно убедительно. Всё-таки не его это дело было успокаивать людей, но всё же… – Я попробую, – уже более спокойно ответила первая личность. Кажется, всё-таки слова младшего прозвучали хорошо. – Ладно, всё, – внезапно опомнилась вторая личность. – Я пришел спросить тебя, готов ли ты сейчас уступить управление телом мне? – Сейчас? – опешил Московский. – Но я… – Ты не «но», – прервал младший. – Помнишь, что я говорил тебе в самом начале?

…тебе необходимо понять, что противиться потере контроля над телом ты долго не сможешь, если наступит момент, когда мои функции станут телу нужнее и важнее.

– Доверься мне, хорошо? Я – это ты. Больших сюрпризов от меня ты не получишь, ты можешь мне доверять. Я – просто большая капля уверенности в твоих действиях. Ты же хочешь быть уверенным? – Хочу. – Тогда оставь все заботы мне и расслабься. Сейчас время, когда я нужен нашему телу больше, чем ты. Это нормально. Это естественно…