***
Странно приходить в сознание и не понимать, что заставило тебя оказаться в белом помещении с пищащим прибором. В воздухе стойкий запах лекарств, впитавшийся в каждый миллиметр помещения. За тонкой стеной звуки, напоминавшие больше скрежет железа, чем чей-то голос. Солнце падает ровно на бледные руки, одна перевязана по локоть, другая по кисть. Арсений осматривает россыпь родинок на открытых участках, словно пытается вспомнить, что эти руки – его собственные. Они кажутся чужими, отрешенными от этого мира, от мужчины. Химозный запах режет в носу, скребет по пересохшему горлу, а непонимание своей ситуации только клонит Арсения в пучину страха. В какой-то момент Попову кажется, будто он задыхается. Он чувствует запах гари, словно находится прямо сейчас около костра, вдыхая полной грудью изобилие ароматов. Но Арсений в больнице, где костры точно запрещены. Запах стойкий, мужчина буквально ощущает на кончике языка его привкус – горечь, смешанная с остротой. Чувствуя небольшой сквозняк, Попов ухватывает взглядом движение около двери. Словно крадущийся зверь, в палату аккуратно вошел мужчина в очках, который, прикрыв дверь, искренне улыбался и смотрел на очнувшегося Арсения. Ростом тот был небольшим, но из-за лежачего положения мужчины, Попову казалось, что тот возвышается над ним, давит своей легкостью и открытостью. Арсений же напротив ощущал пустоту, неизвестную горечь, что шла откуда-то изнутри, и истощение, сгрызавшее любые мысли о том, что могло произойти. – Как себя чувствуешь, Арсюх? – неизвестный улыбался, поправляя свои очки и держа в руках папку с листами. Зеленый цвет папки бил по мозгам, что-то отчаянно крича, но Арсений не воспринимал эти сигналы, – Ты, оказывается, очень везучий, из травм только ожоги. Рад, что ты выкарабкался, братан. – Вы кто? – выдавливает Попов сиплым, срывающимся голосом. В горле засуха, воды рядом почему-то нет, а Арсению до слез в глазах больно хоть как-то напрягать свои голосовые связки. Привкус чего-то горелого только дополнял картину, раздражал и так больное горло. Мужчина, до этого улыбавшийся, застыл на месте с какой-то пугающей фальшивой улыбкой, которая тихонько сходила на нет. В глазах пропадала жизнерадостность, светлая надежда, брови съезжали вниз, и Арсений буквально видел, как лицо незнакомого ему человека приобретает другие черты. Меняется и язык тела – мужчина нервно стучит по зеленой папке пальцем, кусает нижнюю губу и о чем-то размышляет у себя в голове. – Ты не помнишь меня? – неизвестный хмурится еще сильнее. Кажется, что карие глаза смотрят с недоверием, неким презрением на распластавшегося по кровати Арсения. Возможно, надеется, что это глупая шутка, но Попов его впрямь не помнит. Взгляд Арсения бегает по фигуре впереди себя, очерчивает взором кольцо на пальце, оправу очков и белый халат, отчаянно роясь в собственной голове. Ни-че-го – Я вообще не помню, из-за чего тут нахожусь, – Попов оглядывает окно, смотрит на город и понимает, что частично помнит некоторые здания. Словно уже ходил там, присутствовал рядом, но чего-то конкретного в памяти – ноль, – Кто вы? – Дима, – мужчина проговорил это, словно в бреду. Можно было почувствовать, как в его голове крутятся разом тысячи шестеренок, как он быстро перебирает какие-то варианты и затрудняется выбрать один из них, – Дима Позов. Мы с тобой уже несколько лет дружим, Арс, ты чего? – Это шутка какая-то? – Арсению хочется улыбнуться, нервно дернуть уголками губ, но выходить что-то криво напоминающее улыбку. Хочется рассмеяться, пожать Дмитрию руку за хорошую актерскую игру, но из мужчины выходят только надрывные хрипы и кашель. Позов заботливо достает бутылку воды, которую Арсений до этого не заметил, отдавая ее прямо в руки. Он терпеливо ждет, пока Попов выпьет хотя бы пару глотков, глупо хлопая глазами и сжимая в руках несчастную папку. Для них обоих зеленый цвет – признак чего-то родного, мягкого и душевного. Дима знает почему, Арсений не помнит. – Я, наверное, попозже зайду, – Дмитрий нервно улыбается напоследок, стремительно направляясь к двери. Его словно провожает лучи солнца, освещая фигуру в белом халате из окна, – Выздоравливай! – Почему я ничего не помню?! – Арсений кричит это уже закрытой двери, слышит эхо собственного голоса, ударявшееся о голые стены. Дмитрий скрылся так стремительно, что мужчине показалось, будто его и не было здесь. Одна лишь вещь указывала, что произошедшее было реальностью – несчастная бутылка воды. Почему он ничего не помнит? Но, как же, ничего – вот выпускной в школе проносится перед глазами. И счастливые лица родителей, когда Арсений поступает на службу в полиции. Сложный переезд в Москву, новые люди, огромные здания и суета. Он все помнит, в некоторых моментах до мельчайших подробностей, но события последних лет семи выпадают из головы невозвратно. Попов чувствует, что может ухватиться за ниточки, ведущие к его воспоминаниям в те года, но они словно ускользают в последние моменты, оставляя мужчину с моментами семилетней давности. Арсению по мозгам бьет одиночество. В какой-то момент становится до одури тревожно, немыслимо страшно находиться где-то и не помнить ничего о своей жизни недавних лет. Что таить, Арсению страшно от того, что он не помнит ни своей квартиры, возможной девушки или уже жены, а если повезет, то даже детей. Хочется спросить у кого-то, приходил ли кто-нибудь его наведать кроме того странного мужчины в очках, но банально не у кого. Попов думал, что, проснувшись он увидит кого-то из родных, друзей, хотя бы врачей, которые расскажут ему, что произошло, но про него будто все забыли. Арсений чувствует себя отрезанным от мира, сотканным из других нитей в общем полотне современного общества. Стены без узоров, из развлечений только разглядывание бинтов на руках и возможные предположения о случившемся. То, что Арсений попал в какой-то страшный пожар, было неоспоримым фактом, но что заставило полицейского встрять в передрягу с таким сложным противником, как огонь? Ему сложно признать свою беспомощность в этот момент, его травма, которая забрала целый период жизни из памяти, приносила большую боль, чем ожоги на руках. По ощущениям за окном прекрасный май, но Арсений не помнит даже этого.***
– С вашими травмами лучше остаться в больнице, – врач кивает на Арсения, будто говоря не только об обожженных руках, но и о бедах с бошкой. Насчет последнего мужчина так и не смог добиться вразумительного ответа, хотя очень надеялся. Каждый вторил лишь: «Проверяйтесь у невролога каждые два дня». Для чего – умалчивают по сей день. – Я хочу домой, – отвечает Арсений, даже не помня, где находится его дом и есть ли он вообще. Попов вообще чувствует себя не от мира сего с этими пробелами в голове – в какой-то степени они пугают своей неизвестностью, спросить не у кого, что же случилось за семь лет. Дмитрий, тот странный мужчина в белом халате, перед глазами Арсения больше не появлялся, хотя тот был уверен, что мельком видел фигуру мужчины в каком-то кабинете. Зеленый цвет папки все еще стоял перед глазами, и Попов четко для себя решил найти Позова, как только он выберется из больницы и доберется до своего дома. – Вам нужно будет заполнить заявление, – пожал плечами мужчина, подписывая какую-то бумагу своим непонятным почерком. Арсений уже крепко стоял на ногах, чувствовал себя намного лучше прежнего, и очень желал получить свои личные вещи, которые, как ему передали, выжили буквально чудом. Не без потерь, конечно. Паспорт ему отдали практически в первый же день, после того, как узнали о амнезии мужчины. И Арсений, кажется, стал первым человеком, кому понадобилась прописка в паспорте не только для заполнения заявлений. С телефоном все пошло не так, как бы хотелось – экран был полностью вдребезги, где-то просвечивались платы и проводки. Доктор хотел уже было удалиться, оставить Арсения один на один с девушкой в регистратуре, но мужчина все же решил остановить его своим привычным вопросом: – Вы так и не узнали, что с моей памятью? – Вам нужно будет регулярно посещать невролога, в случае жалоб обращаться в скорую, – отчеканил врач, уносясь прочь, пока Попов еще чего-нибудь не выкинул. У Арсения неприятный осадок в горле и чувство безысходности. Все словно отворачиваются от него, бегут прочь, и мужчина чувствует себя слишком одиноко. С момента, как он очнулся, никто так его не посетил и ничего не объяснил. Все словно механически выполняли свою работу, запрограммированные под команды. – Попов Арсений Сергеевич? – мужчина обернулся на девушку за столом с бумагами и его паспортом, – Мы предоставим вам телефон с симкартой, адрес своего дома вы узнали? У Арсения белый шум в голове, в нос вновь врезается запах гари и противные отголоски жженного дерева. Все начинается так резко, и также резко заканчивается. Одно мгновение и мужчина на коленях на полу, хватающийся за голову, старается скрыться от фантомной боли, другое – все пропадает. В воздухе запах лекарств, чьи-то духов, а самое главное стойкое ощущение, что прошло очень много времени. Девушка, будто ничего не замечая, продолжает подписывать заявление на выписку, люди стоят в очередях, не замечая мужчины. Спохватившись, Попов встает вновь на ноги, смотрит на свои руки, будто они изменились, но все было, как прежде – левая рука замотана по локоть, правая по кисть. Бинты немного свежее, чем казалось мужчине, и ожоги стали не такими болящими. Про такие припадки обязательно нужно сказать таинственному неврологу, к которому Арсений пойдет уже завтра. Ставя подпись, мужчина чувствует свободу. Теперь он сможет узнать больше информации о пожаре, о своей жизни за семь лет, скорее всего встретится со знакомыми и близкими людьми. Заживет снова, вспомнит свои утерянные воспоминания, и все станет, как и прежде. Только он не помнит, как было прежде. Улица встречает почти летним солнцем, слегка охлаждающим ветром и громкими звуками. Звуки разные, справой стороны рычит мотор мотоцикла и мимо проносится байк с тремя людьми. Арсений даже на секунду думает, что сошел с ума, трет от удивления глаза, но девушка за рулем и два парня сзади так и остаются на одном мотоцикле. Попову бы подумать, как быстро их повяжут менты, но резкий гудок машины слева отвлекает своей неожиданностью. Обычная иномарка, пересекающая перекресток на красный. Громкий, надоедливый плач маленького ребенка позади давит на уши и Попов решает сделать первые шаги по улице. Асфальт даже без прикосновений к нему участками голой кожи кажется раскаленным. Где-то гудрон начал плавиться, оставляя на нем отпечаток чьей-то обуви. Мужчина жара не чувствовал – руки, не скрытые футболкой, обдавал не самый теплый ветер, волосы швыряло по всей голове и Арсений не видел этого на других – девушки в красивыми укладками не пеклись за их состояние при ветре, потому что их волосы ветер отчего-то обходил стороной. Телефон, выданный в больнице, оказывается стремным куском металла, имевшим в своем запасе хотя бы навигатор. У Арсения на руках паспорт и полис, заявление о выписке и бесполезная лопата в лице телефона. Собственная груда металла с потекшим экраном валялась в выданном рюкзаке, ожидая своей участи. Если этот телефон можно будет починить без утери всех данных на нем, то Попов заплатит любые деньги. Идти было относительно недолго – сорокаминутная прогулка не помешает затекшему в больнице телу прийти в норму. Арсений с удивлением отмечает, что помнит некоторые места, даже останавливается и тупо пялит на высокие стеклянные здания, переливающиеся голубым в лучах солнца. Мужчина проходит мимо магазина с яркой неоновой вывеской, которая при дневном свете выглядит не так эффектно, отмечая для себя, что знает, в какой отдел этого магазина идти, чтобы взять самые вкусные пончики, а в какой отдел он не зайдет даже под дулом пистолета. Приятно осознавать, что он начинает вспоминать о своей ненависти к рыбе. Арсений настолько часто останавливается, фотографирует на первый взгляд какие-то обычные места, что спустя сорок минут оказывается только на половине пути. К этому времени вечереет, стремительно темнеет, а город приобретает другой вид – более современный, яркий и светящийся. Еще через время мужчина заходит в спальный район, который встречает только фонарями, а не яркими вывесками и кучей народу. Одинокая улица, а далее одинокий парк, который не внушал никакого доверия. Фонари выглядят больше, как из ужастиков, Арсений ежится в своей легкой футболки и понимает, что устает. Мышцы, что привыкли быть в расслабленном состоянии в больнице, перенапрягаются, и быстро дают сбой. Решение передохнуть на остановке пару минут является вынужденным. Мужчина чувствует себя потерянно. Он словно один в огромном городе, с огромными зданиями, что одиноко нависают над его фигурой. Все люди вокруг кажутся пустыми настолько, что если приглядеться, можно просмотреть их насквозь. От едкого чувства сводит скулы, оно надавливает сильнее, и за стенами больницы Арсений ощущает его гораздо острее. Буквально впиваясь во внутренние органы, одиночество проедает в нем огромную дыру, питается чем-то хорошим и оставляет без остатка оболочку. Автобусы останавливаются на остановке редко. Попов успел увидеть только парочку за последние полчаса, а затем его внимание переместилось на парня, гулявшего рядом. Арсений отчего-то начинал чувствовать себя странно, кидая каждый раз взгляд на высокого незнакомца, что медленно переходил дорогу прямиком к мужчине. Бывает, смотришь на человека и кажется, что знаком с ним всю жизнь. Промчавшая машина едва не сбивает отвлекшегося на телефон парня, громко сигналит и заставляет Попова поморщиться от неприятного звука. Незнакомец этого будто не заметил, оглядывался по сторонам, словно искал что-то или кого-то. Арсений в нем видел себя – в глазах та же потерянность, только тот, скорее всего, не терял из памяти кусок своей жизни. За ним было интересно наблюдать – вьющиеся волосы развивал ветер, и мужчина отметил для себя, что ветер все же есть, это не его больная фантазия. Движения у незнакомца были скованные, нервные до самых кончиков пальцев. Он одновременно шел слишком легко и напряженно. Парень его увидел – нахмуренное лицо, в которое периодично попадали волосы, в момент разгладилось, расцветая улыбкой. Арсений и сам почувствовал какую-то легкость, не так сильно выраженную, но присутствующую. Незнакомец двигался прямо на него и Попов чувствовал внутри себя какую-то развивающуюся надежду, что все станет хорошо. – Арс, привет! Ты где пропадал несколько дней, телефон недоступен, на улице не видно, что-то серьезное случилось? – голос вызвал по всему телу необоснованную дрожь. Голос впивался в разум, затуманивая его не слабее алкоголя. Голос был так близко и так далеко, такой звонкий и мягкий. Голос был роднее собственного. Арсений буквально смотрел на парня, как на что-то неземное, выдуманное. Тот, не сделав ровным счетом ничего, вызвал в мужчине ураган эмоций, сравнимых только с приумноженной «Катриной». – Мы, видимо, были с вами знакомы, – Арсений не знает, как формулировать то, что с ним произошло. На его слова парень удивленно вскинул брови, оглядел Попова с ног до головы, убедившись, что подошел именно к тому человеку. В его движения вернулись нервозность и потерянность. Глаза, ни то болотные, ни то с примесью голубого, внимательно следили за Арсением, – Я попал в больницу с амнезией, не помню многого из своей жизни. Можете… Можете рассказать, кто вы и знакомы ли мы хорошо?***
Антон Шастун вселял надежду. В таком огромном городе, в полном одиночестве, Арсений чувствовал себя впервые полноценно. Антон много рассказывал, размахивал руками и заразительно смеялся, да так, что Арсений не мог сдержать улыбки. Парень, до этого потерянно оглядывавшийся, теперь горел, как яркое пламя, затмевая собой те проблемы, что так и остались на одинокой остановке. Антон вызвался его проводить после того, как узнал всю историю с больницей и потерей памяти. Попову теперь не требовался телефон, чтобы дойти до дома – Антон оказался его соседом еще с давних времен, поэтому и был хорошо с ним знаком. – Ты сейчас такой другой, – Шастун в миг задумался, потеряв беззаботность в голосе и легкость в голове. Они шли медленно, где-то останавливались, чтобы парень рассказал о каком-либо месте более подробно. Арсений почти ничего не вспомнил, за исключением небольшого парка с пушистыми деревьями. И то воспоминание было связано не с какими-то людьми – просто парк, деревья, влекущие за собой, запах листьев и белки. Даже много белок, – Выглядишь более… Живым? Живым? А каким Арсений был до травмы головы? Нудной душнилой, или наоборот ветряным смерчем, сметающим людей из своей жизни за доли секунды? Попов даже не знает, кто он на самом деле. Та личность, что сейчас шла рядом с высоким парнем, с удивлением оглядывалась на окружающую местность, могла кардинально не совпадать с личностью Арсения до пожара. – Как бы ты охарактеризовал прежнего Арсения? – мужчина смотрит в глаза парня, видит внезапный голубой всплеск в радужке, который очень похож на собственный. Болотный цвет доминировал больше, но Попов все равно не мог указать точный цвет глаз Антона, – Я не помню, кем я был до этого момента. Точнее, последние лет семь. – Ты был очень нелюдимым, – Антон, задумываясь и откапывая в голове немногочисленные воспоминания, закусывает губу и Попов невольно зависает на его лице. Шастун тянет к себе сильнее, чем показалось с самого начала, – Помню, ты сам говорил, что общаешься только со мной. Хотя, наверное, нельзя назвать полноценный общением разговоры в лифте? – Наверное, нельзя, – Арсений усмехается, представляя себя угрюмым в лифте, неохотно рассказывающим что-то такому светлому парню. – А еще ты, кажется, женат, – Попов вскидывает брови, даже останавливается посреди тротуара и смотрит с надеждой на парня. Тот осекается, поняв, что сглупил, – Я имею виду, что женат на своей работе. Ты от нее ни на шаг, вечно в голове были мысли только о работе. Ты же в курсе, кем работал? – Я помню, что поступал на службу в полицию, – Арсений продолжает идти, шаркая ногами по асфальту. Солнце вечером не такое сильное, ветер все больше начинает обдувать руки, отчего мужчина прячет их в карманы. Становится только холоднее, – А что происходит со мной сейчас – без понятия. – Точно знаю, что у тебя была высокая должность, – Антон снимает огромную для его худой фигуры кофту, протягивая Арсению. От этого жеста в груди что-то щемит, Попов уставляется на тонкие руки в легкой белой футболкой, что с какой-то заботой протягивают теплую кофту. Шастуну ветер волосы сбивает, но он все равно тепло улыбается, буквально впихивая в чужие руки кофту, – Бери, мне все равно жарко. – Спасибо, – одежда пахнет чем-то приятным, запах врезается в нос и кажется отдаленно знакомым. Арсений вдыхает глубже, даже через сильный ветер чувствуя пряные нотки какого-то сладкого печенья. Аромат неземной, сильнее запаха гари, который преследовал мужчину еще в больнице, перекрывающий кислород своими нежными нотками. В лифте Арсений только сильнее кутается в кофту, исподтишка смотрит на умиротворенного и явно уставшего парня, вяло стоявшего на ногах. Антона хотелось вдыхать, он выглядел слишком живым, не таким, как люди на улице, как врачи в больнице. Арсений вспоминает Дмитрия, который так ему больше и не встречался, думает, кем они были друг другу, раз тот знает его достаточно близко. И почему Позов убежал, не объяснил ничего, а потом еще и прятался. Антон не убегает – стоит смирно в тесном лифте, кидает взгляд своих необычных глаз и тепло улыбается. Попов чувствует и свою усталость – конечности уже сводит от напряжения, глаза начинают болеть из-за недостатка сна. Лифт едет медленно, покачивается в шахте, внутри лампочка будто подмигивает Арсению в знак приветствия. Мужчина не чувствует в нем ничего, будто едет впервые. Но раз Антон говорил, что они общались здесь каждый день, то это должно было хоть немного отложиться в памяти. Завтра идти к неврологу. – Зайдешь ко мне? – внезапно для себя предлагает Арсений, выходя из створок лифта. На площадке темно, пахнет сыростью и немного едой с этажей выше. С Антоном расставаться не хотелось – вновь начнет накатывать чувство одиночества, потерянность в мире. Попов уже давно понял, что за дверью его квартиры его не ждет никто. – Я бы с радостью, – Шастун виновато улыбается, прячет глаза, как провинившийся котенок, – Устал за сегодня, да и тебе мешать не хочу, нужно сил набираться после всего…произошедшего. В следующий раз, договорились? – Без проблем, – Арсений чувствует внутри себя панику. Страшно оставаться одному, страшно чувствовать внутри себя ту дыру, которую за последний час Антон закрыл собой. – Главное ты в следующий раз таким уставшим не будь, – Антон произносит это с какой-то загадочностью, которая понятна только ему. Глаза в свете луны блеснули голубым, парень машет рукой на прощание и направляется к своей квартире. Арсению ничего не остается, как помахать тому в след, дрожащими пальцами начать доставать ключи и забыть про чужую одежду на нем. Увидев длинный рукав в мозгу сразу вспыхнуло, что он в антоновой кофте. Обернувшись и хотев окликнуть парня и отдать вещь, Попов видит уже закрытую дверь. Значит, повод вновь встретиться. Арсению страшно проходить по коридору собственной квартиры, но он ничего не может с этим сделать. Стены кажутся чужими, ненастоящими, казалось бы, кулаком по ним постучи и развалятся. Он долго не может уснуть, рассматривает стены, шкафы и заставляет себя вспомнить хоть что-то. Ни-че-го Арсений ничего не помнит.