Неизбежность

— Ты знаешь, у тебя талант появляться не вовремя. — Ворчит Рин, закуривая сигарету. Ран не обращает внимания на брата — сосредоточен на дороге. Сейчас они едут в офис, чтобы получить задание от Манджиро, выцепить Санзу из какого-то бара, а после заняться поисками девчонки. — А я думал, что ты разбираешься в женщинах. — Риндо выходит из себя. Его бесит, что Ран вечно цепляется к нему. Да, он делает это не из какой-то попытки поиздеваться, но старшему брату всегда хочется вывести Рина из себя. — А я думал, что ты не будешь соваться в мою личную жизнь. Риндо выдыхает сигаретный дым, который тут же растворяется в воздухе. Ран также пристально наблюдает за дорогой. Из магнитофона доносится едва слышный рок, который Риндо терпеть не может. Спустя полчаса они подъезжают к клубу, где в прошлый раз Харучиё поколотила девчонка. Сам мужчина, кстати говоря, времени не теряет. Спина почти пришла в норму, не считая свежих царапин на коже, которые оставила очередная пассия на ночь. Санзу надевает рубашку и закуривает сигарету, пока девушка спешно покидает комнату. — Время идёт, а ты, Харучиё, всё тот же. — Ран улыбается, скрестив руки на груди под недовольный вздох Харучиё. — И это ты мне говоришь? — Кажется, их перепалка может продолжаться бесконечно, но Риндо прерывает их холодным и резким вопросом. — Ты нашёл что-нибудь на ту девчонку? — В голосе мужчины отчётливо слышна насмешка и упрёк. Харучиё злится, готов взорваться, если кто-то из Хайтани ляпнет подобное ещё хоть раз. — Нашёл того, кто последним видел эту наглую суку. — По щелчку пальца в комнату заводят мужчину. Лицо его покрыто засохшей кровью, нижняя губа разбита, а бровь рассечена. Люди Санзу постарались. Двое мужчин держат блондина за локти, чтобы тот не сбежал. Харучиё прожигает свидетеля холодным безжизненным взглядом. Ему плевать, как, и с помощью чего, но он вытащит из этого паренька информацию. Всё равно прикончит его в конце их светской беседы. Розововолосый хватает стул и ставит перед Чифую, два здоровяка толкают его, заставляя присесть. Хайтани держатся поодаль, так как допросы — любимая деятельность Санзу в большинстве случаев. — Итак начнём. — Санзу берёт со стола заряженный ствол. Несколько раз прокручивает барабан пистолета, а затем вновь обращает взгляд на измученного мужчину. — Да нихрена я тебе не скажу. И эта фраза становится ошибкой. Санзу не мелочится, простреливает пареньку колено. Комнату заполняет адский, душераздирающий крик. — Да куда ты денешься. — Санзу наклоняется так, чтобы лица их были на одном расстоянии друг от друга, а затем задаёт вопрос. — Как звали ту рыжую суку, которую ты сюда провёл? В ответ тишина. И Харучиё не выдерживает, замахивается. В одно мгновенье он сжимает ладонь в кулак и со всей силы ударяет Мацуно по лицу. Из мужских губ струится алая кровь, стекает по подбородку, пачкает рубашку. В совокупность всему этому адская боль пронзает простреленное колено, из которого тоже безостановочно течёт бордовая жидкость. Санзу будто обезумел. Кажется, ему больше не нужна информация. Он жаждет крови. Жаждет чужой смерти. А потому приставляет пистолет ко лбу блондина, готовый выстрелить, но Чифую жалобно шепчет женское имя. — Азуми. Так она сказала. По его впалым щекам катятся слёзы, смешиваясь с кровью на подбородке. Санзу мерзко улыбается, натянув уголки своих губ. Шрамы придают ему ещё более ужасный, нет, безумный облик. И тем не менее, допрос есть допрос. Одного имени мало. Нужно ещё. И тогда Санзу слегка меняет тон. Становится более мягким, или наоборот, безумным. — Что ещё? — Но Чифую отрицательно машет головой. Он и правда больше ни черта не знает. Санзу вновь заводится. Снова бьёт. Только теперь не по лицу — по рёбрам, заставляя Мацуно скривится от боли. Адской, невыносимой. Харучиё хватает ладонью истекающее кровью чужое колено. Чифую вновь кричит от нарастающих негативных чувств. — Клянусь, я больше ничего не знаю! Прошу, хватит, — срывается на всхлипы, а после — плач. Санзу хочет ударить ещё, но его останавливает Риндо. — Прекрати, мы только время теряем. Пристрели его и дело с концом. И Санзу, и Ран не ожидали, что их спокойный напарник может быть таким…импульсивным. Таким решительным. Но Харучиё это только веселит. Он прокручивает в руке пистолет, медленно, растягивая слова, считает до трёх, а после, стреляет. Наносит последний решающий выстрел в голову. Безжизненное тело Мацуно падает на пол, кровь пачкает собой всю поверхность. Санзу брезгливо переступает через труп, шагает в сторону выхода, куда уже ушли братья. — Приберитесь. Не хочу, чтобы босс видел это дерьмо. *** Санзу протирает ладони влажными салфетками, пока Ран заводит машину. — Имени мало. — Выдаёт Ран, давя на газ. — Я вспомнил её черты лица. Мутно, но опознать смогу. — Хоть что-то, — Риндо смотрит в приоткрытое окно, пока из радио доносится всё тот же раздражающий рок. *** Ирэн просидела за компьютером несколько часов и наконец смогла найти некоторую информацию. И первой целью стал Санзу. Тот, которого она чуть не убила в первую их встречу. Этот козёл наверняка помнит, как она выглядит, точно сможет опознать по фотографии в её досье, ведь их компании ничего не стоит накопать на неё нужных бумаг. Ведь всей их группировкой заведует не Манджиро Сано, который будучи подростком заправлял одной из опаснейших банд, а сам Чёрный Импульс. Теперь Ирэн понимала, почему от того коротышки у неё мурашки бежали по коже. Почему одно его присутствие заставляло женские колени дрожать. Теперь остаётся только ждать. Наблюдать, изучать распорядок Харучиё, чтобы выхватить нужный момент, избавиться от свидетеля. И всё это время надеяться, что он её не выдаст. Доверяться удаче — не в духе Ирэн, но делать ей больше нечего. Девушка накрывает усталое лицо ладонями, перед глазами проносится весь сегодняшний день. В голове вертится лишь одно имя — Риндо. С ним хорошо, с ним уютно, с ним спокойно. С ним она может быть самой собой. С Риндо Ирэн может позволить себе быть слабой беззащитной девочкой. Но тот факт, что он один из тех, кто перешёл дорогу её боссу, просто в голове не укладывается. Нет. Кто угодно, но не он. Не мог. Не хотел. Под свой глубокий вдох Кольт запрокидывает голову, зарывается кончиками пальцев в свои рыжие волосы. Как бы ей хотелось от всего этого избавиться. Сбежать, спрятаться где-то. Ей так хочется быть кем-то другим, найти выход из этой впадины. Вот только единственный выход — пустить пулю себе в голову. И Кольт знает: не сделает она — справится кто-то другой. От не утешающих мыслей на губах всплывает отчаянная улыбка, а затем Ирэн переходит на истерический смех. Не то от злости, не то от ненависти к самой себе, она хватает с тумбы пистолет, приставляет ко лбу. Ладони предательски дрожат, не дают сосредоточиться. Да и какой смысл, у Ирэн всё равно не хватит смелости выстрелить. По бледным щекам начинают струится слёзы. Одна скатывается вслед за предыдущей, образуя дорожку вдоль скул к тонкой шее. *** — Нашёл что-нибудь? — Харучиё подходит к Рану, который немало времени провёл в поисках рыжей бестии. Конечно, с таким именем немало девчонок по всей Японии, пришлось хорошенько покопаться, чтобы отыскать хотябы похожую по описанию на ту, которую постепенно вспоминал Санзу. И, казалось бы, всё идёт своим чередом, вот только Риндо не спокойно. Уж слишком сильно та девушка напоминает ему Кольт. Те же рыжие локоны, шоколадные глаза и блестящая улыбка, которую он хочет видеть постоянно. Каждый раз, вспоминая девушку, он чувствует на губах сладкий привкус её помады. Да, она поцеловала его брату на зло, но даже так, Риндо знает, что Ирэн к нему неравнодушна. Такая девушка не разбрасывается своими чарующими поцелуями направо-налево. Неосознанно улыбается, понимая, что она уж точно не может быть связана с подобного рода работой. Ирэн слишком хороша для всего этого болота ненависти и ярости, где каждый готов перегрызть друг другу глотку, будь только повод. Парни у ноутбука прошерстили всех, кого удалось найти. Но все не те. Санзу не забыть тот пристальный взгляд, которым она прожигала его при встрече. Вспоминая о ней, он то и дело чувствовал металлический привкус на своих губах, чувствовал адскую боль, которая пронзала всё тело, но лишь на мгновенье. — Все не те. — Санзу отступает к столу, где ранее оставил бутылку с виски, наливает алкоголь в стакан, а затем полощет им горло. Слизистую неприятно жжёт, а резкое тепло разливается по мужскому телу. — Ты уверен, что здесь нет никого, кто напоминала бы хоть немного ту девушку? — Кивок. — Такую дрянь навряд ли с кем-то спутаешь. — Он ставит стакан на стол, а затем снимает со спинки стула свой лиловый пиджак. На нём немного видны пятна въевшейся крови. — Далеко собрался? — Риндо присоединяется к беседе. Такие действия от Харучиё — не редкость. Постоянно так делает, когда что-то идёт не по плану — сваливает. Делает вид, что не причём. Но в этот раз он вляпался по-крупному. Не желая отвечать, тот молча покидает комнату. Из кармана брюк достаёт косяк, поджигает и затягивается. Сейчас ему нужно расслабиться, нужно отвлечься, притупить весь поток мыслей, который нагонит его утром. Санзу выходит на улицу, направляется к своей машине. Прежде чем сесть, ощущает чьё-то чужое присутствие. Списав всё на действие наркотика, усаживается на водительское кресло. Но Харучиё вдруг одолевает неясная тревога. Ему жутко, страшно. Он на мгновенье замирает, глубоко дышит, сжимая в руках руль автомобиля. Перед глазами мутно, но так ведь всегда происходит. Почему сейчас так невыносимо? Почему сейчас так страшно? — Спокойно, Санзу. Сейчас приедешь в отель, трахнешь какую-то хорошенькую сучку, выкуришь ещё немного и тебе полегчает. А утром займёшься поисками той суки, которая испортила тебе репутацию, которая перешла тебе дорогу и при встрече получит десяток пуль в свою пустую бошку. Да, так и поступишь. — Диалоги с самим собой для Санзу стали обычной вещью. Никто ведь не захочет разговаривать с конченным наркоманом и моральным ублюдком, который отнимает чужие жизни и получает от этого лютый кайф. Ему нравится видеть, как кто-то умирает, умоляя о помощи. Нравится заставлять кого-то страдать. Казалось бы, такому уроду ничего не стоит пристрелить самого себя, но нет. Санзу заключает со смертью сделку, находясь на самом краю. Считает, что, если он приносит ей чужие души — она никогда не заберёт его. Даже такую ничтожную, насквозь прогнившую, почти опустевшую. И смерть принимает его условия, играет по установленным правилам, ведь Харучиё ещё жив. Но сколько бы раз он не приставлял пистолет к виску, сколько бы раз не пытался выстрелить — не выходит. Санзу без труда убивает кого-то, наслаждаясь страшными криками, но избавиться от самого себя, увы, не в силах. И всё, что ему остаётся — продолжать опускаться на дно. Наслаждаться медленной смертью, которая становится ближе с каждым выкуренным косяком, с каждым стаканом выпитого алкоголя. Размеренная смерть куда приятнее быстрой, резкой. От неторопливой ты хотябы получаешь удовольствие. Иногда.