Эффект самозванца

На этом этаже психиатрической лечебницы нет буйных, в основном, пациенты с клинической формой депрессии, а значит, тихо. Ему тут все равно не нравится, пусть это даже действительно «чистое» заведение, где реально лечат, а не ставят негуманные опыты на тех, за кого некому заступиться. Он останавливается перед дверью нужной палаты, кивает сопровождающему его врачу, ожидая, пока тот отопрет замок. Совершеннейше лишнее, но судя по тому, что ему известно, наверняка это требование самого пациента. — Оставите нас вдвоем? — Вообще-то не положено, — врач пожимает плечами. А ему правда не безразлично. — Но в данном случае, полагаю, опасность вам не угрожает. Подготовить документы? — Да. Я заберу его в любом случае, но хотелось бы законно. Не дожидаясь реакции, он шагает через порог и прикрывает за собой дверь. Питер безучастно смотрит в потолок, никак не среагировав ни на хлопок двери, ни на голоса за ней, которые, конечно, слышал. Это написано в его медицинской карте — пациент не реагирует на внешние раздражители, за очень редким исключением, хотя послушен любым врачебным манипуляциям. Был бы идеальной жертвой негуманных опытов. Но это правда хорошая лечебница, Рио бы просто не позволила ему выбрать какую-нибудь дрянь с сомнительной репутацией, чтобы себя наказать за случившееся. Теперь просто подождать, пока сработает паучье чутье. Питер может не верить глазам — он бы не верил, и никто, кто хоть раз сталкивался с Мистерио, не поверил бы — но он всегда доверяет чутью. Питер крупно вздрагивает. Закрывает глаза, медленно выдыхая. — Тебя ведь на самом деле здесь нет, — голос почти спокойный. Почти не дрожит. — Я просто окончательно сошел с ума. — Нет, хотя с учетом того, где ты закрылся, многие бы так сказали. Но не я, — он протягивает ладонь вперед и терпеливо ждет. С таким комплектом диагнозов, как у него, люди обычно вскрывают вены. Питер «всего лишь» закрылся в палате с мягкими стенами. Кажется, первым в истории психиатрии пациентом, пришедшим в лечебницу самостоятельно. — Прости меня. Я виноват в том, что тебя нет. — Я никогда не держал на тебя обиду, — он чуть качает головой. Такое ощущение, что этот разговор кто-то из них ведет не впервые. — Даже когда ты говорил, что мне лучше не быть Человеком-пауком. — Не говорил я такого. Просто хотел тебя уберечь и… Не смог, — Питер в мгновение оказывается на ногах, преодолевая разделяющие их пару шагов, вжимается всем телом, цепляясь за него, как утопающий. — Плевать, что галлюцинация. Останься, прошу. Просто… останься… — Прости, что я так долго, малыш. Я должен был прийти за тобой раньше. — Майлз, — Питера прорывает. Пальцы стискиваются, царапая спину, тело сотрясают рыдания. Боже, сколько он здесь, почти месяц? Столько времени держать в себе такую боль… — Все хорошо, все хорошо, я здесь, я держу тебя. Я заберу тебя отсюда, они все равно не помогут, я… Мы справимся. Я не оставлю тебя, Пит, слышишь? Я буду с тобой. Не важно, буду галлюцинацией, если тебе так легче. Тише, тише. Я буду с тобой, — он осторожно гладит вздрагивающую спину, прислушиваясь к едва ли затихающим рыданиям. Нужно дать ему время успокоиться, иначе врачи его отсюда не выпустят. — Майлз, — имя звучит тихой молитвой, и он чувствует себя последней скотиной. — Не нужно сейчас ничего спрашивать, хорошо? Просто позволь мне увести тебя отсюда. — Нет. Нет, я… — Я знаю, почему ты здесь. Обещаю, я не позволю тебе никому навредить. Знаю, тебе нужна помощь, но не здесь. Я не хочу, чтобы ты был здесь, это не место для героя. — Герой — это просто тот, кто не сдается, — Питер безрадостно усмехается, качая головой. — А я сдался. Может, и не был никогда героем, просто что-то перепутал. — Я все исправлю. Доверься мне. Питер кивает, вкладывая пальцы в его ладонь и позволяя стереть слезы из покрасневших глаз. Он всегда доверяет чутью. * * * Питер медленно осматривается. На ту вспышку эмоций ушли, должно быть, все его силы, взгляд совсем безразличный, словно ему все равно, где находиться, в больничной палате или небольшой квартирке — не совсем дыра, но и ничего изысканного, обычная дешевая студия, каких полно в каждом районе. — Где мы? — может, и правда все равно, ни следа заинтересованности в голосе. Что, впрочем, типично для его тяжелейшей депрессии. Надо было поаккуратнее с потрясениями, но — не получилось бы. — Твой любимый Чайна-таун. Все законно, я просто снял нам квартиру. Хотя бы на первое время, потом можем переехать. — Откуда у тебя деньги? — Одолжил у Тони, — он пожимает плечами. Деньги — это последнее, что его сейчас беспокоит. — Если все получится, отдавать не придется. Пойдем, тебе лучше лечь, — Питер вцепляется в его руку сильнее, и он терпеливо вздыхает. — Я никуда не исчезну. Ты можешь заснуть, и я все еще буду здесь, — он ложится рядом, протягивает свободную руку, медленно гладит по надбровным дугам. Видимо, ошибается — Питер смотрит на него странно. — Что, Пит? — Тебя здесь нет, — Питер шепчет это совсем безнадежно. Совсем не верит. — Тебя не может здесь быть, ты умер у меня на руках, я знаю, где твоя могила. Это просто невозможно… Я просто сошел с ума и опасен для окружающих. — Пусть не окружают, — он коротко улыбается, но это не тема для шуток. — Не думай об этом сейчас. Хочешь есть? Могу что-нибудь приготовить. Или заказать пиццу. — Нет. — Хорошо, — он аккуратно накрывает ему глаза ладонью. — Спи. И когда ты проснешься, я все еще буду здесь. Обещаю. Не сразу, но Питер все-таки забывается сном — сил у него совсем нет. Майлз дотягивается до телефона, делая несколько заказов. В ближайшее время пройтись по магазинам будет затруднительно, но они, к счастью, живут в современном мире, где существует курьерская доставка. Он забыл, когда в последний раз мог позволить себе просто полежать в тишине. Никуда не бежать, ничего не делать, ни о чем не думать. Не отвечать на бесконечные пустые разговоры тех, кто совсем не знал его. Не справляться ежеминутно со всем этим. Только бы получилось… И тогда можно будет все забыть. Можно будет… все. Питер глухо стонет сквозь зубы, мучительно хмурясь. Ему точно снится кошмар, это так знакомо. И Майлз тянется к нему, обнимает помягче, осторожно разглаживает складки на лбу. — Я здесь, Пит. Я здесь, я не уйду. Я останусь с тобой. Тише. Он шепчет еще что-то бессмысленное, пока Пит наконец успокаивается, так и не проснувшись, выдыхает, роняя голову ему на плечо, засыпает крепче. Хорошо, ему нужен спокойный отдых. Это будет. Трудно.