***
Жизнь на острове шла скоротечно. Для почти каждого человека она протекала так, что пережить события «гула» земли на Парадизе можно было, упившись спиртным, да так, что выйти из этого запоя страшно сложно. Потеря близких людей и товарищей по службе, верных друзей и любимых погубила внутри живого человека жизнь, обратив её в пустое существование. Выйти из прострации годовалого запоя удавалось не каждому гражданскому, поэтому в городах учащались случаи мордобоев и иных, страшных преступлений. ...— Сегодня мы собрались, чтобы почесть память погибших товарищей. Знайте — те, кто стоит сейчас передо мной, вы прошли огромный путь. Каждый из вас потерял семью, друга, сослуживца. Но их гибель не была напрасной. Благодаря операции «дрожи земли», остров освобожден от напасти титанов и вражеских войск Марлийской армии. — Эрвин стоял рядом с возведенным каменелым отступом — это была массивная стена, имеющая особое предназначение. — И я хочу, чтобы на этом месте вы оставили имя каждого погибшего, кто посвятил свое сердце во имя спасения человечества... В лицах разведчиков мелькала слёзная печаль. Толпа двигалась к стене, чтобы выцарапать имя падшего воина, по-свойски дорогого каждому. ...— Спи спокойно, Марко... — набросок острым ножом оставлен Жаном. ...— Твоя смерть не была напрасна, Саша... ...— Я буду скучать... Райнер... Порко... Эрен...Ханнес...Томас...Эльд... Петра...Нанаба...Гюнтер и ещё сотни имён постепенно выстраивались в целую баррикаду. Последним решился оставить след и сам Эрвин. ...— Ты хорошо постаралась, Ханджи. Некоторые разведчики оставляли вышивки, запачканные уже высохшими бордовыми следами крови. Эрвин, глядя на всю картину, плотно сжал челюсть и проговорил: ...— Для всего мира мы — герои, но для некоторых жителей острова — еретики. Имейте в виду — покуда жив хоть один человек, войны никогда не закончатся! Все знают главное лицо действующей силы йегеристов — Флок Форстер. Он не представляет угрозы человечеству, но на разведку ведется охота. Они и ранее преднамеренно вторгались в выполнение операции «дрожи земли», приняв сторону врага, задержали элитный отряд, а так же... убили несколько человек из разведкорпуса... Я собрал сегодня вас здесь, чтобы предотвратить злобные деяния и посадить каждого за решетку. Прошлогоднее лето проходило, в больших случаях, скудно, бедно и страшно — люди не оправлялись и искренне боялись последствий. Многие разведчики после страшного дня отлеживались в лазарете с контузией. Речь стала заикающейся, глаз дергался, а ухо — почти не слышало. Людей оставалось крайне мало. …— Мы тоже можем быть полезны! — откуда ни возьмись выскочила Габи прям перед носом командора. …— Габи... да что тебе не имётся на месте, иди сюда же!! — Фалько буквально спотыкался о мелкую щебень на тропе, удерживая девчонку. …— Вы? Исключено. …— Но... командир!!! Вы ведь понимаете ваше положение!! И мы хотим в разведку!! …— Помолчи, дура! — Фалько всячески удерживал разбушевавшуюся подружку, попутно закрывая ей рот ладошкой, которую Габи, без забвения совести, укусила. Наблюдая за перепалкой меж двумя детьми, Пик, оказавшись рядом, вкрадчиво произнесла: …— Эти двое не такие слабые, какими вам кажутся, Эрвин. …— У нас есть поддержка военной полиции, я не пренебрегаю позиции Марли, потому как этим детям на войне не место. И вам уже давно пора было уехать, не правда ли, Пик? …— Мы решили задержаться. Знаете, хоть я и провела последние годы, ползая на четвереньках, подобно каракатице, человеческая душа всегда оставалась неизменна — я хочу помочь вам. Не предводители плана Зика, а именно Вы заслужили место быть верховно командующей армией Парадиза. Людей у вас осталось мало, это факт, поэтому вступив в бой, шансы убрать этих бездарей так же крайне мал — только больше потеряете, а лишняя рука вам явно не помешает. Ну как, еще желаете, чтобы мы уехали? …— Вы убедительны. — приняв тот факт, что Пик оказалась в чём-то права, Эрвин подает шаги вперед. — Значит хотите в разведку? — спрашивает тот, в обе руки взявшись за шиворот Фалько и Габи, рахъединяя их друг от друга. Девчонка оживленно закивала головой. — Что ж, марш в ряд. Бой выдался менее кровавым, но тяжелым для посыльников Флока. Среди обычных людей на острове нашлись те, кто собственноручно приложил руку к истреблению отрекшихся солдат посредством избиения до сотрясения мозга, и самодельных бомб, сокрушающих их палатки и лагеря. Бойня была массовой, и в этой хватке победу одержали «Крылья свободы». Потихоньку психика людей начала перестраиваться на «светлую» сторону — выпал первый белый снег. Вместе с психикой людей началась полноценная перестройка вооруженных сил острова. Осень и зима миновала чёрные дни. И наконец наступила белая полоса в жизни Парадиза. ...— Время идёт, старые уходят и на их место приходят не менее опытные люди. Официально заявляю — я ухожу в отставку. И мое место займёт человек, которому я прежде всего доверяю дальнейшую судьбу армии. Армин Арлерт, я назначаю тебя пятнадцатым командиром разведкорпуса...***
Весна. Шли дни, снежный покров продолжал рушиться. Волны тепла по-прежнему сменялись волнами холода, но каждая последующая волна тепла, как правило, становилась все теплее, а волна холода – все менее холодной. В первые весенние дни, когда лес ещё видит не цветные сны, которые изредка нарушаются гудением первых проснувшихся насекомых, растения уже озаряют серые просторы празднично-яркими красками. — А теперь полить… вот так… Сиреневато-розовые цветы источают сладкий аромат с пряно-смолистыми нотками, который дурманом окутывает поляну. Микаса заурядно утрамбовывала почву возле посаженного ростка цветов. — Красивые… — улыбаясь, прошептал Армин. Луч солнца вдруг просочился сквозь пылевые облака, освещая теплом только посаженный кустик на могиле Эрена. После пасмурной осени и долгой зимы нет ничего более приятного, чем яркое весеннее солнышко. Однако солнце быстро вышло из-за облаков, и так же быстро спряталось обратно — Сигансину вновь озарила пасмурность. Вдруг послышался отдаленно знакомый голос ребят. Конни и Жан стояли внизу крутого склона. — Эй, ребята… Нам нужно возвращаться, скоро дождь ливанет! Микаса протягивает бутыль прохладной воды в руки Армина. — Полей воду на руки, пожалуйста… Взмахнув ладошками, тем самым отряхивая лишнюю влагу с них, Микаса в очередной раз прикоснулась к могильному камню и, слегка поглаживая шероховатую поверхность, прошептала: — До встречи, Эрен.***
Ребята по возвращению в штаб активно обсуждали обстоящие дела разведкорпуса и военной полиции, одновременно заряжаясь энергией от кипящего жизнью города, который пролетал мимо них. После смерти Эрена первые полгода Микаса не особо общалась с остальными разведчиками, по возможности старалась избегать социальных контактов. Ей, действительно, комфортно ощущать себя только наедине с собой, там, на могиле своего брата, или же тет-а-тет с Армином, реже — Жанном и Конни, а выход в социум для Микасы — это своего рода стресс, дарящий неприятный зуд в затылке. Конни, вдруг грубо остановив свою лошадь, прикрикнул, вытягивая указательный палец вдаль: — Смотрите... это же капитан Леви! — Вы уезжаете? — с испугом спросил Армин. Не ожидав увидеть бывших подопечных перед собой, Леви поочередно осмотрел каждого. Его взгляд задержался на сидящем в седле Армине. — Арлерт, мой рапорт об увольнении лежит на твоём столе. Маленький короб с вещами оказался в руках капрала, как в то время Армин уже спрыгнул с лошади и подбежал ближе. — Как же так… я думал, вы останетесь... За Армином последовал и Конни, и Жан, заключая капрала в круг. Не желая наступать на те же грабли, Леви не поднимал глаз на одну из причин своего ухода и, скинув короб с вещами в тележку, без особого интереса ответил: — Ладно, не робейте. Я уже отслужил свое. — рука вдруг сжалась в крепком рукопожатии. — И, Конни, помой ботинки. Леви сел в седло и, больно стукнув ремнём свою лошадь, тронулся с места, уезжая поодаль по тропе, а его спину прожигали несколько пар глаз, включая и саму Микасу. И капрал не желал оборачиваться. Злился. На самого себя. Ведь в этой игре перетягивания каната он потерпел поражение, допустил ошибку — не стоило лезть к этой мрачной девчонке, чья голова была наполнена лишь одним человеком, в ложной надежде, что звёзды сойдутся. Микаса смотрела вслед опустевшей тропе, на которой ещё остались следы копыт лошади. Казалось бы, усилившееся чувство одиночества и изолированности после гибели родной души могли подтолкнуть её к супермагниту, тянущем обратно к капралу, ведь часто люди в такие периоды ищут опору, защиту и, возможно, привычную рутину. Но взмахнуть белым флагом и сказать: «Я сдаюсь» не получилось, и их пути разошлись.Конец первой истории.