***
Леви ещё до выпада снега уехал из штаба, взяв увольнительный на неделю, причиной были неотложные дела в чайной лавке. У ответственного продавца, которому было успешно доверено дело, внезапно появились причины исчезнуть на пару дней с рабочего места. Поэтому Леви, получив одобрение командующего разведкорпусом о временном отсутствии, принял решение посвятить неделю Орвуду. А конкретнее — по приезду принялся вычищать грязь из лавки. Стоит отметить, что причина в стремительном желании уехать из штаба, крылась далеко не только в неотложных делах в чайной лавке. Капрал хотел освежить голову. Ведь после его возвращения в разведку голова явно была забита чем попало. Поначалу — витаемым раздражением в разговорах и поступках одной особы, позднее — питаемой неопределенностью при одном только её виде. «Эта чертовщина» — так описывал капрал в своей голове тягу быть ближе к Микасе, пугала, отталкивала, но внутри не отпускала. Это чувство пятилетней давности. Леви уже проходил через это, вспоминая каверзный вопрос Ханджи, тогда, за лесом гигантских деревьев. …— И всё же, что-то ты умалчиваешь, Леви... Влюбился что ль? Оба сторонились, но не прочь были приблизиться. Оба не смотрели друг другу в глаза, но искали друг друга в толпе. Ежедневные раздумья, идентичный квест — лаборатория, дневник, столовая. Столовая — поцелуй. Голова от таких ежедневных перезагрузок, конечно же, трещала по швам, а губы часто пересыхали, появлялось желание их смочить, да так, чтоб до головокружительной тряски. Не привычным способом, конечно, таким как выпить воды или чего покрепче, а другим — наиболее интимным, наиболее открытым, наиболее желанным. Поцеловать её. Снова. «Бесит.» Быть может, временная перезарядка в Орвуде даст кислороду новым мыслям?***
Королевство со своими традициями и многовековой историей не нуждается в представлении. Жители прекрасно знают о строгости этикета членов семьи Королевства Парадиза. Попасть в ряды служащих при великой державе сдержанности, богемности и практичности удавалось не каждому, еще с давних пор. И именно поэтому стражники задержали Микасу возле обширной лестницы, когда та пыталась объяснить свой внезапный визит, правда... ничуть не сдерживая своей грубой физической силы. — Вот! Мне был отдан приказ самой королевы явиться сюда в незамедлительном порядке, читай! — Микаса резко бросает письмо Хистории в лицо стражника. — Что ты тычешь этой писаниной? Нас никто не предупреждал, что у королевы с утра прибудут гости. — Что ты с ней церемонишься, Франко? Определяй эту самозванку в темницу. — Что?! Да вы, сбиры, совсем совесть потеряли?! Законы не знаете? Проверьте мой жетон! Полностью игнорируя попытки Микасы удостоверить стражей в том, что она — служащий разведки и прибыла в королевство в столь ранний час по приказу королевы, охранники, приложив немалую силу, скрутили ей руки, намереваясь увести «самозванку» до выяснений, однако этому помешало весьма внезапное появление Хистории. — Немедленно перестаньте! — резко и манерно произнесла королева, спустившись на две ступеньки по лестнице. И сложившаяся ситуация с задержанием старой подруги и по совместительству товарища по былой службе в Разведке крайне её не устраивала. От гневного взгляда со стороны её величества, оба стражника вмиг отпрянули от Микасы, встав ровно по струнке, начав мямлить не связными предложениями: — Ваше величество... мы... это... позвольте объяснить. — Довольно. — её ладонь изящно порхнула в воздухе, от чего стражи вмиг замолкли. — Я с вами позже разберусь. Микаса, восстановив прежний вид кителя и теплой зимней куртки с символом «Крыльев Свободы», склонила голову перед низкорослой фигурой, приложив ладонь к сердцу. Хистория, прикоснувшись к плечу Микасы, кивает головой в сторону входа в королевские покои, и как только закрывается дверь, в небуквальном смысле «снимает маску» и радостно парирует перед Микасой, крепко обнимая подругу за туловище. — Господи, как же я рада тебя видеть! В ответ Микаса в силу высокого роста аккуратно поглаживает Хисторию по голове. — Здравствуй, Хистория. — Проходи... я хочу скорее поболтать с тобой! Мы ведь столько лет не виделись! Стоит отметить, что королевские покои очень обширны в потолках и площади, да так, что голова закружится, если поднять её к верху. Вдоль высоких окон во всю стену стоял длинный, словно безграничный трапезный стол, заполненный самыми разными угощеньями: от новоиспеченных сытных пирогов с блестящей корочкой, вкусно пахнущей зажаренной утки и мясного пудинга из почек до самых различных сладостей и фруктов. Микаса словно попала в сказку из привычных серых дней, присаживается на высокий стул прямо в кителе и зимней куртке, не переставая оглядывать помещение. — Чувствуй себя как дома. — говорила Хистория, попытавшись снять тяжелоносную верхнюю одежду с девушки. — Подожди-подожди. — Микаса остановила попытки Хистории «поухаживать» за ней, как за гостьей. — Скажи, что за срочность была в письме? — Прости за то, что заставила переживать. — говорит она, заглянув Микасе прямо в глаза. — Просто хотела, чтобы ты провела несколько дней здесь... перед зимним балом. — Получается, зря я врезала твоим охранникам по морде... надо было позволить им запереть меня в темнице, потому что я не планировала в этом году посещать зимний бал... — произносит Микаса, наконец расправившись с верхней одеждой и повесив её на спинку стула. — Ты каждый год отказываешься, а ведь я устраиваю бал, чтобы раз в год собраться всем вместе... я очень соскучилась по теплым временам в разведкорпусе... Маленькими шажочками из глубины помещения топал малыш лет четырех с виду, со светлыми волосами и, хлопая небесно-голубыми глазками, шептал в спину стоящей Хистории: — Мамочка... я тоже соскучился! Хистория присела к малышу и, подхватив его на руки, крепко обняла, поворачиваясь к Микасе. — Знакомься, Кристиан, это тетя Микаса... она побудет с нами несколько дней... Не сказать, чтобы Микаса сильно любила детей, но этот малыш, определенно, ей понравился, а малышу — приглянулась Микаса, точнее быть, её волосы, потому как ручки потянулись к челке девушки, а сам Кристиан шуточно-угрюмо пропыхтел, оттягивая клочок волос в сторону. — Кристиан намекает на то, чтобы ты сменила прическу. — смеялась Хистория, удерживая сына на весу. — Соглашайся... а мы с малышом позаботимся, чтобы ты была самой красивой на балу. Ты же нам доверяешь? А в ответ последовал одобрительный кивок. И ведь как отказать этому маленькому голубоглазому сокровищу?***
В королевстве некогда было скучать, когда до знаменательного события оставалось всего один день. И сегодняшнее утро Микасы началось с посещения личной брадобейки Хистории. — Лучше состричь длину... — говорила Микаса под весом тощей девушки. — Ева знает толк в прическах... — монотонно произносит Хистория, рассматривая, в прямом смысле, тонну платьев, разделяя две кучи текстиля на «Не подойдет» и «Может быть». — Госпожа, ваши волосы ни в коем случае нельзя стричь. — говорила Ева, «творя» над прической. — Не стоит переживать, я сделаю всё по высшему разряду. Микаса чтила про себя: «Зачем я подписалась на это...?», заглядывая в отражение зеркала, в котором красовалась фигура Хистории, от чего та, улыбнувшись, проговорила: — Доверься нам, Микаса... Действительно, лет пять девушка не трогала волосы никаким образом, кроме ежедневных водных процедур, от чего длина возросла почти до поясницы. Волос густой, тёмный, плотный, поэтому только через час стараний Евы — личной брадобейки Хистории — в зеркале отражалась симпатичная девушка с более ухоженными волосами: длина и правда шла Микасе, придавая эффектности, а идеально прямая укладка со слегка состриженной челкой видоизменяла грубые черты лица — в женственные. Что выглядело весьма привлекательно, нежели та гулька, с которой ходила Микаса ежедневно. — Микаса, ты погляди... Хистория не сидела без дела, и весь прошедший час витала в воздухе между выбором платья среди их огромного количества. В этом ей, конечно же, отчасти, помогал Кристиан, охотно лопая хлопушки из мини-пакетика. Взгляд зацепился за пышное, многоярусное тюлевое платье персикового оттенка. Оно было настолько нежным и элегантным, что не могло не привлечь внимание Хистории. — Ваше величество, у вас отменный вкус. — сказала Ева, с интересом рассматривая пышные ткани платья. — Правда? — ликовала та. — Тебе нравится, Ева? А тебе, Микаса? — Хистория, тебе не кажется, что оно... — Оно невероятное! Пожалуйста, примерь его...!! Под вынуждающие взгляды девушек Микаса всё же сдалась и неуверенно поплелась за ширму. — Думаю, это ожерелье подойдет к такому платью... и ободок…!— шепчет Хистория, показывая небольшую цепь с цветным камушком. —...как тебе, Ева? Брадобейка не успевает ответить, потому как обращает внимание на силуэт Микасы позади — в абсолютном её совершенстве. Платье с облегающим лифом и пышнейшей юбкой, да еще и такого потрясающего цвета, определенно, раскрасило эту серую тучку, а оголившиеся торчащие ключицы и худощаво-фигуристые плечи смотрелись изумительно и уточненно, будто бы перед ними стояла молодая аристократка, нежели служащая женщина в армии. — Просто принцесса! — залепетала Хистория, порхая, как бабочка, перед Микасой. — Я не знаю... мне не по себе... Внутри срывается «стоп-кран», от чего Микаса самовольно закрывает руками оголенные части тела. Стоит отметить, что задолго в теле этой сильной девушки заключилось две важные структуры: детское и взрослое. Каждая из них, в свою очередь, соединялась в одну часть, такую как «травмированный внутренний ребенок во взрослом теле», и после гибели брата Микаса сфокусировалась только на этом понятии. Микаса проживает свою жизнь в обороне, не показывая уязвимые места. Быть идеальной — значит не совершать ошибок, а её служба в разведкорпусе изнутри выглядит как беличье колесо. В этой стратегии есть только одна проблема: «достаточно» никогда не наступит. Завоевав один трофей, Микаса стремится к следующему. Однако достигнутые успехи приносят облегчение ненадолго. Она упорно верит, что сделанное — недостаточно хорошо. Это и есть причина, почему Микаса испытывает глубокие сомнения в себе. Поэтому в её голове проецируется страх перед собой на внешность. Недостаточно красива. Хистория, читая на лице подруги гнетущее негодование, размеренно подошла ближе и взяла обе ладошки Микасы в свои руки, крепко сжимая их, будто бы пытаясь передать всю теплоту своей поддержки и любви, ведь в этой хрупкой маленькой девушке этого чувства есть сполна, правда, подарить эту любовь Хистория не смогла той, ради кого осталась жить на этом свете. — Микаса, прошу тебя, не закрывайся, посмотри на себя в зеркало...— Хистория плавно повела ладони, направляясь к высокому зеркалу и, встав позади Микасы, с самой искренней улыбкой на лице говорит в отражение, бережно застегивая на шее ожерелье с камушком. — Твоя красота невероятна, и твой кавалер скажет тебе то же самое, кстати, ты уже выбрала его? — прищурив глаза, спросила та. — Нет... — пожала плечами Микаса. —…а это обязательно? — Вот, что случается, когда не посещаешь ежегодный зимний бал, на котором ты, между прочим, одна из почетных гостей. — Хистория шуточно по-детски надула губы. — Конечно, обязательно! С кем же ты будешь танцевать полонез? — Полонез? — скривив губы от влетевшего в голову нового слова, спрашивает Микаса. — Да уж, похоже, нам с Кристианом придется хорошенько поработать. Малыш выпучил глазки, рассматривая Микасу в пышном платье, утвердительно покачал головой, якобы «одобряет» выбор мамы, и звонко захлопал в ладоши. А оставшийся день обещает быть насыщенным за часовыми репетициями движений «приветственного» танца, в котором партнеры сменяются с одного на другого. Оттоптав ноги приличное количество раз, лишь к глубокой ночи репетиции заканчиваются, а Микаса, лёжа на большой перине, разглядывала за окном мерцающие звезды вперемешку с падающими снежинками, думая о завтрашнем дне. Интересно, кого же она выберет в качестве своего кавалера на бал?продолжение следует...