***
В торжественной зале толпились кучки, состоящие из приодетой знати как женской, так и мужской. И среди толпящихся компаний возле стола с напитками Конни вовсю предавался дегустационному вину. — Ы-а-ах, сегодня оторвемся по-полной, да, Жан?! — Конни в весьма приподнятом настроении буквально «навис» на плече своего друга, поддевая того совершить сегодня что-нибудь каверзное. — Отстань, болван. — рыкнул Жан, поправляя бабочку на своей рубашке. —...я тебя на себе тащить всю дорогу после бала не собираюсь. Жан с предельной бережливостью держал в руке букет из пятнадцати белых роз и тщательно проверял его на наличие изъянов — не завяли ли лепестки, всё ли в порядке с бумажной оберткой, как они пахнут, да и просто мечтательно представлял у себя в голове, как вручает этот букет одной девушке. — Кому ты этот веник опять собрался дарить?! — потягивая глотками красное вино из хрустального бокала, спросил Конни. — Не твое дело. — Ты всё равно эти цветы потом выбрасываешь…!!! Скажи хотя бы, кому ты каждый год их носишь?! — Отстань со своими допросами, Конни…!! Жан отмахивался от вездесущих вопросов Спрингера, словно от надоедливых мух, и оглядывался по сторонам в поисках одной особы, надеясь, что хотя бы в этом году она появится на балу. Но пока что только наткнулся на шагающего в их сторону Армина. — Привет, ребята. Армин с широкой улыбкой на лице крепко обнял старых друзей. Выглядел командор сегодня по-особенному — красная бабочка в цвет платья своей жены и черный, прямо выглаженный костюм. Строго, но празднично. — Ну, как тебе, кольцо не давит? — спрашивает Конни, язвительно ухмыляясь, не оставляя без внимания недопитый бокал с вином. — Кстати, здесь есть что покрепче? — Пьянь! — гаркнул Жан, презрительно посмотрев в глаза Конни. — Бал еще не начался, а ты уже ищешь, чем бы только глотку залить! Энни и Хитч стояли чуть поодаль от собравшейся компании старых друзей, в ряду которых затесался спор по поводу пристрастия Конни к спиртному. Хитч одета в облегающее платье черного цвета с разными кружевами, а черная шляпка на голове дополняла образ «жгучей» шатенки. — Ты на вино-то не налегай, Энни. — произносит та, попутно высматривая округу в поисках знакомых лиц. — А что? — спрашивает Энни, от чего получает укор в зону живота. — А... ты об этом... — Ты рассказала Армину? Энни, постучав пару раз каблучком, нервно закусала губы и явно мялась ответить. И вместо исчерпывающего ответа придумала глупое оправдание: — Не было подходящего момента... — разводит та руками. — Вы месяц пробыли в Сикугами и ты не нашла подходящего момента? — удивленно спрашивает Хитч. — А когда живот выпирать будет, какие отговорки придумаешь?! В ответ на поставленный в тупик вопрос, Энни лишь пожимает плечами. — В прочем, это ваше дело, лезть не буду. Хитч отворачивается от застопоренной своим вопросом подруги и, как и было, рассматривает помещение, среди которого вырисовывалась немаловажная фигура на сегодняшнем празднике. — Хм-м... смотри-ка… А капитан Леви-то ещё ничего. И тут явно стоит согласиться. Синий костюм «тройка» безумно подходил капитану подо всё: его характер, его манеры, его внешность. Спина позади казалась достаточно широкой, а грудь, не обделенная усердными тренировками, высоко поднята. И конечно же, фирменная прическа с выбритым затылком. Капрал просто неотразим на сегодняшнем вечере. — Учти, если ты на что-то надеешься — советую сразу закатать губу. — говорит Энни, кидая незначительный взгляд сначала на Леви, а затем и на свою подругу. — Это еще почему? — с нескрываемым недовольством спрашивает та. — Да потому что капрал равнодушный меланхолик. В точности, как и Микаса. Я и минуты разговора с этими Аккерманами не могу вынести. А с твоим пристрастием к болтовне у тебя нет шансов заинтересовать капрала. — Девочка моя, природная красота и мужские инстинкты всё сделают сами за себя, мне даже стараться не придется. — Хитч весьма хитра и самоуверенна, и взяв под ребро эти два неотложных качества, зацокала каблуками прямиком к толпе мужчин, среди которых и находилась её цель на сегодня. Энни, в последний раз взглянув на оставшееся вино, поставила бокал на место и, мысленно стукнув себя по лбу от затеи Хитч «охамутать» Леви, решительно удалилась в сторону своего мужа, чтобы сказать кое-что важное. — Добрый вечер... — ладонь Хитч плавно легла на плечо капрала, от чего тот интуитивно повернул голову, дабы взглянуть в глаза той, кто без разрешения вторгнулся в его личное пространство. Уж если позволять лапать, то явно не этой девушке. — И тебе того же. — без всяческого интереса ответил Леви. — Я вас не отвлекаю? — Хитч приняла кокетливую стойку, сложив руки позади спины так, что полая область в зоне груди чуть выпирала вперед. — Не желаете выпить со мной бокальчик вина? Леви незаметно закатывает глаза и кратко кивает головой былому собеседнику в виде Эрвина, как тот и без всяких объяснений прекрасно понимал намерения девушки. Капрал поворачивается лицом к Хитч и без средоточия заявляет: — Принципиально не пью с девушками. — Почему? — сыграв на лице обидчивое разочарование, спрашивает она. — Потому что эти затеи всегда плохо заканчиваются. Взгляд капрала, наполненный раздражением – универсальный «маркер», который сложно подделать и который был известен всем, кто служил в разведке. Его глаза способны показать то, о чем можно не говорить словами. И Хитч как раз являлась той девушкой, не умеющей разбираться в тонкостях невербальных сигналов капитана, потому что попросту не знала этого человека, или не умела читать эмоции с лица, она не была способна с точностью определить испытывает ли капрал сейчас к ней симпатию или нет — полагалась лишь на очертания и выпуклости определенных частей своего тела, которые всячески пыталась покрасовать, приняв ту или иную стойку. И капралу, честно признаться, было «фиолетово», а девушка так и осталась стоять, взяв определеную дистанцию, изредка пытаясь заговорить с Леви. В праздничной зале на крупных настенных часах стрелка пробила ровно семь вечера, и многочисленный коллектив инструменталистов, состоящий из скрипки, рояля и виолончели, подали первые ноты мелодичных фанфар. Хистория нестандартна, и сегодняшний её выход в бальную залу для приветственной речи был в сопровождении еще одного человека. Хистория вышла по левую сторону крутой лестницы в пышнейшем сатиновом платье молочного цвета с многочисленными камнями на подоле под руку с одним из сопровождающих, а по правой стороне шагала Микаса. Обе девушки под воодушевленные возгласы и крики толпы спускались по лестнице, подавая королевский жест приветствия ладонью. У Хистории, определенно, он получился лучше, чем у Микасы, потому как таким манерным движениям обучиться до предельного идеала за пару дней не получится. Улыбка сверкала на лице Хистории, ведь по её желанию на бал прибыли все, кого она так ждала. А в свою очередь, находящиеся в зале люди, в том числе и Жан, и Конни, и Армин и остальные ребята, непонятливо всматривались в силуэт спускающейся девушки справа, в тюлевом платье персикового цвета. — Либо я успел нажраться, либо... это и правда Микаса спускается... — с запредельным удивлением произносит Конни. — Я и не знал, что она умеет платья носить…!!! — Идиот. — между тем высказал Жан прежде, чем осмелиться подойти к Микасе и подать руку. — Спасибо, дальше я сам. — говорит он мужчине, до этого державшего Микасу за локоть. Жан с самого начала присутствия на балу стремился показать себя во всей красе, и теперь, провожая Микасу до компании друзей, крепко держа её руку, глаза парня кричали о симпатии. Жан с неподдельной заинтересованностью вглядывался в лицо девушки. Ловил каждое движение платья, не упускал из виду любую деталь, как например новую прическу или красивое ожерелье на шее. — Так вот зачем Хистория вызвала тебя на пару дней в королевство. — сказал Армин, заключая подругу в теплые объятия и шепча на ушко: — Ты очень красивая, Эрен сказал бы то же самое. Пока Микаса заливалась краской от витаемых в воздухе комплиментов, адресованных ей, капрал подолгу рассматривал её лицо, лишь вскользь касаясь фигуры. Однако глаза уловили след посторонней руки, сползающей с плеча. Жан обнимает талию Микасы, а та явно принимает жест, как дружеский и ничего более, навострив уши, дабы послушать речь Хистории. Леви сложно было признаться самому себе в своей слабости, но по его лицу можно было понять всю гамму чувств, вызывающих в нем внутреннее напряжение. Губы сжимаются, глаза сужаются, а ответы на надоедливые вопросы Хитч становятся в разы резкими и сухими. — Всё в порядке? — спрашивает она, укоризненно глядя в лицо капрала. — В полном. — Объявляют полонез... — глазки Хитч ярко стреляют, а ладони в очередной раз складываются на плече капрала. — А вы, как я понимаю, без партнерши. «Отвязав» наконец глаза от той, из-за которой воздух вокруг стоял спертым, капрал неохотно подает руку Хитч, как та принимает её, самодовольно ухмыляясь и чувствуя внутреннюю победу. Слепое заблуждение.***
По началу исполнения полонеза используется шаг, напоминающий ходьбу, он совершенно не похож на бодрый шаг во время утренней прогулки, а сдержан и полон достоинства, практически как шествие процессии. В зале этот танец представляет собой шествие пар — мужчин и женщин, которые двигаются параллельно, по прямой или изогнутой траектории, задаваемой первой парой — Хисторией и её партнере. Помимо уже упомянутых поклонов и поворотов, хореография танца включает и другие элементы. Музыка играла настолько мелодично и красиво, что Микаса плавно вращалась вокруг своей оси, наплевав на всю неуверенность. Её манящие легкие изгибы рук, влекущее трепетание почти прозрачного одеяния обнаженных плеч, чарующие мягкой нежностью волнистые движения волос. Микаса — такая изящная, волнистая, дышащая лаской, завораживает таинственностью и чувственной любовью, а наблюдающему за ней исподтишка капралу картина её танца дарит обостренное наслаждение. Он не привык видеть такую грациозность и соблазнительность форм фигуры девушки, пластичную гибкость и мягкость. Как только инструменталист издает хлопок, означающий временное расхождение партнеров, Леви по траектории двигается навстречу и наконец встречается лоб в лоб с Микасой. Они образуют линию посередине зала, а остальные выстраиваются перед ними. Ввысь поднимаются их сцепленные руки, образуя «тоннель», сквозь который капрал приблизился к её лицу и со жгучим дыханием проговорил: — Ну, здравствуй, валькирия. От такой резкой подачи судьбы Микаса растерялась и буквально забыла следующее движение, и капрал развидел такой исход — взял всё на абордаж — плотно прижимает ладонь к талии, к той самой, которую несколько минут назад обнимал другой, картина чего неминуемо его раздражала, — и в буквальном смысле ведет танец на себе — делает полукруг, подает Микасе возможность оттолкнуться и резко тянет её руку назад, от чего их тела сталкиваются. Музыка и движения воспламеняют тело и душу, пробуждают мятежную пылкую чувственность. — Я не знала, что вы танцуете. — всё, что выговаривает Микаса, наблюдая за пристальным взглядом серых глаз и максимально умелыми движениями танца. — Прости, забыл оставить записку, твой сладкий дружок меня опередил. — можно поклясться, капрал буквально плюнул в сторону танцующего парня, который посмел «приобнять» Микасу на его глазах, да еще и выделиться среди толпы в роли её партнера. — Да что с вами? — спрашивает Микаса, совершенно не понимая такого поведения со стороны капрала. Пара в танце то сливается воедино, то разрывает объятия. Это не танец на публику, а удивительное душевное внутреннее волнение, почти такое же, как первая любовь. Зовет и манит, притягивает и отталкивает. Леви рывком поворачивает и наклоняет девушку, и такое движение заставляет лицам «прирасти» друг к другу, от чего близость тел превращается в совсем неприличную для сегодняшнего вечера. Капрал жадно смотрит на эти губы и, томно шепчет, едва касаясь их: — Я же не второсортный, могу себе позволить ревновать. Хлопок. Смена. «Ревновать?!» — единственное, что уловили мысли Микасы, ведь в танце всё происходило настолько быстро, как перед ней нарисовался силуэт Армина, который в силу своего роста с осторожностью принимает ладошку Микасы. — Все хорошо? Ты часто дышишь. — Армин явно заметил сумрачное состояние подруги из-за беготни глаз по помещению и высоко поднимающейся и опускающейся груди. — Да… порядок... — врала, не могла выдать истину в глаза Армину, ведь сама еще ничего толком не понимала. — Энни беременна. — между частыми передышками Микасы и очередным поворотом танца, сказал Армин, ликуя, будто на землю свалился метеорит счастья. И от очередного «подарка» судьбы, Микасе остается лишь громко воскликнуть: — Что?! Хлопок. Смена. Теперь, вместо ликующего Армина, Микаса увидела перед собой того, с кого и начался танец. Жан, давясь разделенным ликованием от узнанной новости беременности Энни, громко смеялся и что-то рассказывал на ухо Микасе, как та, безудержно наблюдала за одной танцующей парой, не менее привлекающей внимание к себе — Хитч так ярко стреляла глазками, а капрал лишь принимал эту игру, подначивая разговор между ними пошлыми шуточками, и наигранно улыбался, не упуская возможность боковым зрением наблюдать за наличием реакции Микасы. И капрал добился своего. Как оказалось, она тоже не второсортная и может позволить себе ревновать…продолжение следует…