***
Микаса, отработав недельные смены на службе, благополучно отправилась в старый дом у подножья горы, получив увольнительный на несколько дней. И сегодняшний день по праву посвящен приготовлению свежего хлеба и нарезанию фруктов. На самом деле, Микаса отнюдь не привередлива в еде, да и особо не заморачивалась насчет праздника. С утра дом был уже прибран, а к вечеру готовы были угощенья. Особое удовольствие ей доставило в который раз почистить китель, когда-то принадлежавший Эрену. Кое-где торчали нитки, да и ткань выглядела менее жизненной, всё же носима она была долгие годы. Однако для Микасы такого рода занятие было неким ритуалом, успокаивающим нервы. Петелька к петельке, пуговица к пуговице, и вот — работа закончена. Микаса с максимальной осторожностью бережливо гладит нашивку «Крыльев свободы» и вешает китель в шкаф, не забыв предварительно подчистить его от накопившейся пыли. Дверца шкафа ещё не скоро закрывается, как глаза девушки цепляются за кусок ткани. Особенный кусок. Рубаха капрала аккуратно сложена на полке, будто хранится, как зеница око. Признаться, Микаса не надевала больше эту вещь, но, по правде, всегда, когда уезжала из штаба, увозила рубашку с собой, предоставляя себе возможность потрогать мягкую ткань, даже вдохнуть её запах. По-прежнему знакомый и ставший родным.***
— Уверен, что не хочешь встретить праздник с нами? — Тоже мне, нашли праздник. — безинтересно фыркнув, Леви обул ботинки и туго затянул шнурки. Эрвин лишь мысленно закатил глаза от вполне ожидаемого ответа со стороны капитана и, одарив его мимолетной улыбкой, похлопал его плечо, закрывая входную дверь. Леви не из тех людей, кому нравится формат праздника, который обычно предполагается в новогоднюю или рождественскую ночь. Ему невмоготу находиться в многолюдных и шумных местах, ведь он привык к одиночеству, да и вообще отмечать праздники капралу не по душе. Бессмысленное времяпрепровождение. Для многих праздник - это отдых, радость, веселье. А когда нет людей, с кем бы можно было повеселиться, праздник становится ещё более бессмысленным. Вдобавок если у человека есть какие-то неприятные воспоминания о празднике, становится еще и грустнее. По пути в штаб Леви проходил мимо таверны, в которой, когда-то давно Ханджи закупала дешёвое пойло, дабы напиться и устроить в лаболатории полный шабаш, а потом полностью запачкаться, да так, что Леви приходилось заставлять взбалмошную женщину отмыться в душевой, зачастую Ханджи сама этого не хотела - капралу приходилось идти и на крайние меры - ударять её до потери познания и отмывать самому. Из каждого светящегося окна дома слышались воодушевленные крики и звонкий смех. Леви, уже минуя таверну, свернул с основной улицы, припоминая картины из прошлого и звонко усмехнулся, покачав головой. Короткая тропа почти не расчищена, но пройти было можно по следам, и благо горели уличные фонари, освещая путь. Она как раз вела вглубь леса к горе, не придётся делать большой обход. Землю покрыли большие сугробы, и в сегодняшний вечер из-за сильной влажности в лицо ударял дюжий мороз, от чего руки покрывались легкой сухой коркой и хотелось поскорее спрятать их в карман, а нос — укутать потеплее в шарф. Капрал не был любителем холода, достаточно нажился в таких условиях, и шарф, и перчатки у него имелись, так что зимний холод ему был не страшен. Среди звёзд на небе сегодня покачивались завораживающие ярко-зеленые, красные и синие занавеси, картина чего дарила глазам невероятное наслаждение. Леви даже остановился на пару минут, чтобы поглядеть на чудеса света на небе подольше. ...— Не будь луны и звёзд, не важно, длина ночь или коротка… Да, пожалуй, звёздное небо - это единственный природный феномен, который Леви считал по-настоящему красивым и загадочным. А ещё - часто возвращающим мысленно в теплые и приятные воспоминания посиделок на крыше с Фарланом и Изабель, тогда, в далёкой юности. Сейчас, среди совершенно неизвестных созвездий Леви воображаемо вырисовывал знакомые черты лица погибших друзей. Это то самое чувство, когда так захотелось приблизить, вернуть давно ускользнувшее прошлое. Это воспоминания, от которых так сильно щемило сердце... Чуть вдали слышалось непонятное шарканье с секундными паузами тишины, что явно отвлекало капрала от наслаждения красотой ночного звёздного неба. Поморщив лоб от легкого раздражения, Леви решается продолжить путь, только уже к источнику неопределенных звуков вглуби леса. С каждым шагом в округе становится ещё мрачнее, так как от высоты деревьев свет луны почти не просачивался, сугробы становятся выше, да так, что по бокам уже не виднеются огни города, а ширканье слышится всё ближе. Глаза зацепились за клубок дыма, извивающегося в морозном воздухе - он исходил из выдувной трубы, по всей видимости, жилого дома. И почти приблизившись к высокой ели, которая и скрывала основной обзор на местность, Леви, заглядывая глазом вдаль, автономно задерживает дыхание. Порой в жизни со многими личностями у нас не складываются отношения вообще, и встреча с таким приятелем оказывается настоящим роком. Такое случилось и с капралом, поскольку в отражающемся свете из окна, Леви улавливает знакомые черты дома, в котором он однажды бывал осенней ночью, а практически в метре от капрала возле предверья лопатой разгребала снег Микаса. Весьма судьбоносная встреча, однако из укрытия под елью капитан не торопится выходить и показываться на свет. Вместо этого хочет обойти стороной это место, дабы не привлечь внимание. И как назло, под тонким слоем снега протянулась обледенелая дорожка. Через секунду в моменте Леви с глухим ударом свалился на землю, прокатившись хорошенько затылком по твердой поверхности ледяной почвы, издав звонкое: "Чтоб тебя побрал!" — Кто здесь?! В кромешной лесной темноте кроме высоких сугробов и заснеженных деревьев не особо что увидишь, и Микаса, вооружив наготове железную лопату для расчистки пушистого снега, ловко оглядывалась по сторонам, шагая вперёд к злополучному месту, где в свою очередь, потирая болезненный затылок, валялся капрал. Заметив прикрытым глазом приближающуюся перепуганную фурию с лопатой, Леви проворчал: — Ну, ты лопату-то опусти, я всего лишь поскользнулся. Микаса резво опустила от испуга глаза вниз прежде, чем по закону подлости, с тем же успехом с грохотом свалиться на скрытом льду в снег. — Ты бы хоть соли посыпала. Леви ловко поднялся на ноги и, отряхивая куртку от прилипших снежинок на рукавах, с издёвкой в голосе протягивает руку, дабы помочь девушке подняться, от чего та, находясь отнюдь в шокированном ступоре, принимает поданную ладонь, встает и сверлит Леви взглядом, будто не до конца верит в то, что он в настоящую минуту стоит перед ней. — Шары закати, не призрака увидела же. Капрал по-доброму усмехнулся, на что Микаса впервые, в действительности, улыбнулась. Ситуация комична. Девушка, поправив шапку на макушке, стеснительно проговорила: — Вы меня напугали... — Я не старался. — вальяжно пожимая плечами, ответил тот. Между этими двумя возникла очередная дурацкая пауза, когда никто не знает, как дальше поступить и что говорить, когда один с поддельным интересом начинает рассматривать носок ботинка, а у второго в голове крутится какая-то ерунда, и на язык ничего не идёт. Леви пообещал себе, что шагу вперёд больше не сделает, и как только он хотел озвучить то, что держит путь в штаб, Микаса проронила: — У меня там… чайник, наверное, вскипел. Может, чаю? По телу пробежала маленькая дрожь, но виду капрал не подал, лишь кратко кивнул головой и ответил: — Не откажусь. Микаса, скрывая покрасневший кончик носа в ворот куртки, и не только носа, но и забагревших щёк от запредельного смущения, и от жарящего спину чувства затопала ко входу в дом, чтобы наконец скрыться среди кухонной утвари. «И зачем я только ляпнула про чай?!» Леви в свою очередь закрывает входную дверь, не пропуская сквозняка в теплую обитель, снимает обувь на входе, растегивает куртку и аккуратно вешает на крючок, не упустив возможности оценить обстановку дома, а конкретнее: чистоту пола и аккуратно растелленый плед на диване, а ещё — приятный аромат свежеиспеченного хлеба. Но. Здесь, ко всему прочему, было очень уютно. Так уютно, что капрал чувствовал себя в своей тарелке. А это далеко редкая вещь в его жизни. — Одна празднуешь? — спрашивает он, рассматривая нарезанные фрукты на столе. В ответ послышалось одобрительное мычание. — А чего не с остальными? Шмыгнув в который раз носом, так как от резкой перемены температуры сопли будто текли рекой, Микаса робко ответила: — Не люблю шумные компании. Лепесточки смородинового листа и кусочков чёрного чая, залитые предварительно кипятком, успели распуститься, и Микаса целенаправленно налила горячий напиток с приятным ароматом в чашу капрала, а после — с предельной осторожностью поставила её на стол, пододвигая ближе к нему. Она старалась не смотреть и ничего не замечать вокруг, сконцентрироваться только в одной точке А, только вот стеснение выдавала тряска её рук. Чего не сказать о Леви. Тот с благодарностью принимает чашу, не отводя ни на мгновение своего взгляда от девушки. С его стороны влетает едкий вопрос прямиком в спину Микасы: — В Стохесе плохо кормят? — А? — окликнулась та, чуть повернув голову, не до конца понимая суть вопроса. — Ты сильно похудела. Девушка понуро осматривает впалые щеки в отражении окна на кухне и испуганно трогает живот на уровне талии. На самом деле, тело Микасы высохло из-за учащенных тренировок, нежели от недостатка пищи. Хотя... порой на обеде и ужине девушка не появлялась по причине особой неприязни к старшему составу. — Если честно, в Стохесе служат одни спекулянты. — Ну, ещё бы. Я не рассказывал, почему на самом деле свалил из разведки? Микаса, положив две ложки джема из лесных ягод, с осторожностью поставила чашу, наполненную чаем, на стол, и с интересом покачала головой в знак отрицания, настраиваясь на весьма долгий рассказ со стороны капитана. — Этот маразматик Флок хотел свергнуть королеву, ведь Хистория поддержала всех, кто приложил руку к предотвращению гула земли. На гражданке разведка была единственным сторонником королевства, а после того, как мы победили, мне сказали, что прислужниками штаба Стохеса будут добровольно сдавшиеся йегеристы — то есть нынешние крупные дядьки, которые достаточно хапают денег с королевской казны. Я плюнул одному из них в лицо и ушёл, оставив рапорт на столе. Леви отпил пару глотков горячего чая прежде, чем продолжить: — Армин хорошо постарался, восстанавливая после войны всю целостность армии. Но я думаю, здесь есть и твоя заслуга. Те ребята, кто воспитывался в замке под твоим руководством — хорошо подготовлены. Я уверен - если на остров снова нагрянут предшественники Форстера — наши кавалеристы на них и места живого не оставят. Микаса от чего-то покраснела как кумач, да так, что захотелось выбежать и окунуть голову в стужу. Не скрыть того, что Леви прекрасно понимает, что его слова похвалы, как никто другой, Микаса оценивает и принимает близко к сердцу. Ему даже приятно, что подобным выражением может вызвать блеск в глазах и краску щек у этой девушки. — Несколько недель назад приезжала госпожа Киёми. — решив отойти от прошлой темы, проговорила Микаса, грея ладошки о стены чаши с горячим напитком. — Как всегда — предлагала уехать с ней в Хизуру. — И ты согласилась? — Нет… — Почему? — Потому что мой дом здесь… — Микаса утыкается взглядом в край стола.—...рядом… Леви вопросительно хмурит брови в ожидании ответа, как та смогла лишь робко прошептать: —...с вами...всеми... От полученного ответа последовал еле слышимый смешок капрала. Леви ставит чашу на стол, предварительно отпив чай до половины. — Если хочешь — возвращайся в замок. Там для тебя место всегда найдется. Микаса улыбчиво кивает и почесывает макушку. Опуская руку обратно на стол, девушка совершенно случайно ловит прикосновение мизинцем ладонь капрала, и приятная беседа мимолетно складывается в кладезь неловкости, при этом в длинную зрительную паузу. Леви руку-то не убрал, а Микаса и не смогла поднять ладони: сердце забилось так бешено, а макушка зачесалась еще пуще. Тишина становится колючей, обжигающей, но даже приятной. Будто бы двоим не хватало звучащего треска дощечек в камине, теплого играющегося света на стене и горячего чая. Будто бы каждому не хватало их самих. Леви, сидя на откинутой спинке стула, под прикрытыми глазами смотрел на девушку и не отрывался. Как же долго он её не видел. Капрал в наглость позволил указательному пальцу аккуратно провести по спинке кисти Микасы. Он чувствовал её напряжение и знал, что делает всё правильно, понимал, что находится там, где нужно. Там, где ей это нужно. — Прости, что ушла, ничего не сказав… — шепчет Микаса, вновь уткнувшись в край стола, вот только уже с противоположной стороны. Леви прекрасно понимал, о чем говорит эта девушка. Он из тех мужчин, кому не нужно ничего объяснять, из тех, кто понимает чувства желанной женщины, чувствует с ней некую родственную связь. Капрал оторвал пальцы от кисти Микасы и встал из-за стола, направляясь к камину, не оставляя прежде сказанное хриплым: — Если есть что сказать — сейчас самое время. Огонь в камине полыхал бесконечно долго. Леви наблюдал за игрой живого пламени - поистине завораживающим «танцем», радующим взор своей неповторимостью и магическим умиротворением, дарящии моменты спокойствия, пробуждающим страстные эмоции. — Я тоже… — послышалось почти у уха мужчины. Ему так казалось. На самом деле, Микаса стояла в четырех шагах от него, скрестив руки перед собой и нервно кусая щеку изнутри от волнения. Капрал поворачивает голову, выжидая ответа. И от его взгляда стало в разы тяжелей сказать то, что так треплет душу долгие годы. Леви не смел перебивать и внимательно вслушивался в тишину, повисшую между ними, цеплялся за любую деталь, которая бы раскрыла то, что сейчас озвучит Микаса. Её ладони вспотели, и в груди всё колотится так, что есть ощущение, что сердце напросто в один момент остановится. Микаса склоняет голову и нерешительно продолжает, учащенно дыша про себя: — …что-то чувствую к тебе… Трамплин, от которого можно было оттолкнуться ещё пять лет назад, обрушился. — Повтори… только глядя в глаза. Микаса терялась под наблюдательным взором со стороны капитана. Его взгляд — такой долгий, раскрывающий всю желанность – это целое искусство. Никто на неё больше так не смотрел. Капрал возжелательно тянет паузу, медленно и уверенно шагая навстречу к той, кто наконец смог преодолеть, сломать свою натуру. К той единственной, кто заставлял кровь закипать. К той, на которую он так долго злился. К той, которую он так долго ждал. К той, которую он искренне желал и любил. И капрал услышал заветные и желанные слова: — Я люблю тебя. Ещё на первом слоге Леви посмел приблизиться лбом ко лбу, сокращая расстояние на совершенно неприличное. Он имел право желать любимую женщину. Он имеет право взять всё в свои руки и с тряской губ поцеловать её. Потому что слишком много времени ушло на разговоры и пустые, никчемные ссоры. За окном царил праздник, и звезды с неба западали так волшебно и невероятно...продолжение следует…