Адвент-календарь

– Не хотите узнать, чем кончился матч? Часы над доской показывали неприлично позднее время. От одного взгляда на циферблат начинала ныть спина и ноги, а покалывание в висках перерастало в ощутимую мигрень. Ни в коридоре, ни со двора уже почти не доносилось голосов: школьные клубы закончили свою деятельность чёрт знает как давно. Закатный свет из окна превращал всё вокруг в апельсиновый мармелад. Как тот, что ученик украдкой таскал из пачки, весьма условно спрятанной в пенале. Артур знал, что замечаниями ничего не добьётся – только выслушает привычную тираду о растущем организме и внеурочной задержке после занятий. Да и, если честно, в этом была доля справедливости. Ладно уж, пусть жуёт. – Я бы хотел, чтобы ты сосредоточился на упражнении, – устало выдохнул Артур. – Чего ради ты так упорно отвлекаешься на болтовню? Неужели, не хочешь скорее домой? Альфред, – позвал он с укоризной, заприметив в руках ученика бумажный самолётик, который тот умудрился не только незаметно сложить, но и изрисовать какой-то зубастой мордой наподобие акульей. Боже мой, выпускной класс, через два месяца экзамены, там университет – а он самолётики расписывает! В его годы (смело звучит от студента-третьекурсника) Артур последние параграфы учебников дозубривал. Вузовских. Заранее. «И куда это вас привело?» – раздалось в голове чужим ехидным голосом. Артур смущённо нахмурился. Ну да, на стажировку в эту школу и привело. Престижную, статусную. В которой молоденького учителя на замену такие вот оболтусы ни в грош не ставят. Он снова бросил взгляд на сидевшего перед ним оболтуса. Тот беззастенчиво улыбнулся и приподнял самолётик повыше, уже не пытаясь прятать. – Нравится? Знаете, я всегда хотел быть лётчиком. Военным, разумеется. Всё-таки науки… это не для меня. Он говорил об этом так легко. Он обо всём вообще говорил легко. Артуру этой лёгкости не хватало. Может, поэтому он не смог удержаться от искушения выделить его среди других. Не публично – для себя. Проблемных подростков в школе хватало, хватало даже в классе Альфреда, но все они были какие-то… злобно-проблемные. Они паясничали и огрызались, потому что им нравился процесс, нравилось создавать неприятности себе и окружающим. А этому вот просто было немного скучно без шуток и болтовни, без банки колы под партой и бумажных самолётиков. Высший балл у него был только по физкультуре, последние уроки он променивал на тренировки и подготовку к турнирам, самыми привлекательными считал чирлидерш в непристойно коротких юбках, вместо домашнего задания до трёх утра зависал за приставкой, а в университет собирался поступать по спортивным заслугам только потому, что папаша-бизнесмен желал повесить в рамку его диплом о высшем образовании. Альфред был… юным. До смешного незрелым, до очаровательного непосредственным. И чёрт возьми, как он улыбался!.. Артур поспешно отвёл глаза, уткнувшись в страницу с ответами. Они мусолили этот несчастный тест уже минут сорок. И все сорок минут Альфред раз за разом напоминал ему, почему он вообще согласился подтянуть его к экзаменам. Чёрт с ними, с рекомендациями, чёрт с ней, с личной просьбой влиятельного отца этой катастрофы – Альфред был настоящей причиной. Альфред Джонс, бессовестно красивая звезда школы, капитан футбольной команды, первый в академическом рейтинге класса с конца и неоспоримый лидер среди всех пассий Артура по скорости соблазнения. Если бы он вообще приложил хоть толику усилий, чтобы его соблазнить. Артур запал на него сам. Именно запал – это дурацкое подростковое словечко точнее всего описывало то, как безнадёжно, как бесповоротно и как быстро он повёлся на эту улыбку и до банального киношные манеры школьного айдола. Впору самому юбку покороче надеть и на плечо после каждого матча вешаться. Ужас какой! – Да я заметил, – сказал Артур, со вздохом отгоняя от себя мармеладно-липкие мысли. – Пятнадцать номеров из тридцати – самому не надоело? – Не знаю, – вдруг сказал Альфред задумчиво. – На самом деле, не хочу домой. Мне опять одному сидеть. А тут вы. Артур даже растерялся. В смысле, «тут он». Это с какой же стати разбитной школьник станет тратить время на посиделки с учителем, когда есть столько куда более привлекательных альтернатив? Та же приставка, например. Так Артур и спросил. – А вы хорошенький, – фыркнул Альфред, вальяжно уложив голову на ладони. Такая прямолинейность Артура добила окончательно: он, конечно, понимал, что это наверняка была очередная попытка его доконать – бесстыжий паршивец часто подобными репликами бросался, – но румянец всё равно залил его лицо, как бы он ни старался сохранить самообладание. А паршивец всё продолжал глумиться: – И потом, с вами прикольно. Вы вон как на мои слова каждый раз реагируете. Как будто я вам и правда нравлюсь. И опять улыбнулся. Опять улыбнулся! Не издевательски, а так, с озорством. Ему так отвратительно шла эта широкая ребяческая улыбка, совсем не присущая крепкому рослому парню в вызывающе красном бомбере, с разбитыми где-то костяшками и хулигански встрёпанными волосами. Артур, кажется, засмотрелся чуть дольше, чем следовало – и упустил шанс возразить. Альфред уже озадаченно таращился в ответ, склонив голову набок. – Погодите, – произнёс он медленно. – Или я что, вам серьёзно нравлюсь? – Г-глупости какие! – Артур нервно взъерошил чёлку, не решаясь встретиться с ним взглядом, и постарался хотя бы тону своему запоздало придать уверенность и раздражение. – Ты что вообще такое говоришь, а! Веди себя, пожалуйста… – Это прям… без шуток, что ли? – Альфред явно его не слушал. Отодвинув тетрадь, он поднялся из-за стола и, не реагируя на приказы сесть на место, приблизился к нему. И сделал только хуже. Смотреть на него снизу вверх Артур отказывался наотрез, но иначе взгляд упирался в его ключицы, открытые низким воротом футболки. Ситуация стремительно становилась неловкой, и своим молчанием Артур её не спасал. Но что он мог сказать? Он уже неделю места себе не находил. – Мистер Кёркленд… – Послушай, – справившись с собой, Артур через силу произнёс: – Это всё… правда глупости. Мне… очень жаль, что… я ставлю тебя в такое положение. Ты должен понимать, что даже при том… при моей к тебе симпатии… я ни в коем случае не собираюсь как-либо проявлять её и склонять тебя к чему-либо. Это совершенно недопустимо, и ты можешь быть уверен в моей порядочности… – Сэр. Артур вздрогнул, когда чужие руки поймали его собственные. Голос Альфреда звучал… странно. Беззлобно, очень мягко. Почти покровительственно. Переломив себя, Артур поднял глаза и смутился ещё больше: Альфред смотрел на него с понимающей (и, кажется, довольной?) ухмылкой. – Не бойтесь, я не собираюсь стучать на вас руководству, – сказал он насмешливо. – Вообще-то, это довольно лестно. Учителя мне ещё в любви не признавались. – Я… т-тебе в любви и не признаюсь! – воскликнул Артур, вырвав руки, и попытался отстраниться, но наткнулся спиной на стол. Надо же, он и не заметил, как близко к нему стоял. Не колеблясь, Альфред вдруг воспользовался ситуацией – упёрся в край с обеих сторон, перекрыв пути к отступлению. Теперь ухмылка на его губах стала какой-то… другой. – Значит, вы меня хотите? – спросил он без тени стыдливости. А Артур полагал, что сильнее вогнать его в краску не получится… – Ч-что ты себе позволяешь!.. – Но хотите же, – повторил Альфред, прищурившись. – Иначе я не понимаю. Не понимает он! Что в голове у этого мальчишки, если для него существует только две категории – а то и вовсе одна! И какого чёрта он говорит об этом, как о чём-то насущном?! И какого чёрта он такой высокий и сильный… – Если вы хотите меня… – Немедленно прекрати так формулировать! И будь добр, дай мне пройти… – Я не буду против. Он… что? Прежде чем Артур осознал весь смысл сказанных слов, Альфред притянул его за талию и приник к губам поцелуем. Импульсивным. Обжигающим и мармеладным – как лучи, плавившие классную комнату. На втором поцелуе Артур вцепился ему в рукав и попробовал отстранить. На третьем выдохнул обрывки ругательств. На четвёртом застыл, слабо пытаясь совладать с настойчивостью его языка. Когда Альфред позволил ему дышать, он ощутил, что чужие руки уже успели перебраться с талии: одна – под рубашку, другая – на пряжку ремня. – Стой! – дёрнувшись, Артур перехватил его запястья и почти в ужасе вгляделся ему в лицо. – Нет. Н-нельзя. – Почему? – спросил тот скорее машинально, чем правда ожидая ответа. Ожидал он явно не его. Пальцы щёлкнули застёжкой. – Альфред, пожалуйста. – Вы боитесь, что кто-то увидит? – он рассмеялся. – Не бойтесь, я знаю где, когда и с каким риском можно потрахаться в этой школе. Сейчас мы почти не рискуем. Он спустил ладонь ниже и провёл между ног, жадно и требовательно. Слишком много пошлого было в его движениях, слишком влажными выходили поцелуи в шею, слишком размашистыми – касания рук, слишком низко и хрипло (уже!) звучал голос. Артуру хотелось верить, что он понабрался этого не из второсортных порнофильмов. …а ещё Артуру хотелось его остановить. Его необходимо было остановить. – Пожалуйста, перестань, – снова попытался он, но как же предательски неубедительно это вышло. Даже он сам себе не поверил. Альфред – тем более. Расстегнув верхние пуговицы, он продолжал целовать его, плавно сходя к плечам, легонько кусался и ощутимо хотел продолжения. Его напрягало только, что он не чувствовал желания в ответ. – Я правда довольно опытный, – прошептал он Артуру на ухо, справляясь с его брюками вопреки попыткам себя остановить. – Вы не пожалеете. – Я не поэтому! – в панике забормотал тот. – С-стой, ты!.. И пальцы Альфреда скользнули под одежду. На мгновение замерли оба. Артур – вжавшись в край стола и побледнев до неестественного. Альфред – просто слегка озадаченно. – Т-так вы… мисс?.. – наконец произнёс он, не спеша убирать руку. Артур вспыхнул и почти зло бросил: – Идиот! Вовсе нет! Это просто… я просто такой… Чёрт побери, всё! – забормотал он, снова пытаясь вывернуться, смущённый почти до слёз. – Хватит! Хватит, э-это всё тебя… Тебе не следовало… Я-я же просил… Альфред мягко удержал его на месте одной рукой – просто обхватив поперёк тела. Пользуясь тем, что Артур замер в замешательстве, он толкнулся пальцами глубже и несколько раз провёл туда-обратно. Предупреждая новую волну протеста, он куснул мочку его уха и произнёс вкрадчивым, дрожащим от возбуждения шёпотом: – Так даже лучше, мистер Кёркленд. У Артура подкосились ноги. Если бы не сила, с которой его сжимали в объятиях, он бы совершенно точно сполз на пол. Он даже не был уверен, от слов ли, от того ли, что этот мальчишка с большим опытом принялся вытворять с его телом, или от всего вместе. Когда Альфред развернул его к себе спиной, заставив опереться на стол, сил возражать уже не было никаких. Только на мгновение острая мысль, что они делают что-то не то, разогнала туман в голове. Но крепкие руки уже держали его за бёдра, и чужой пульс уже мешался с его собственным глубоко внутри, и первые движения уже срывали с губ полузадушенные выдохи. Поздно было нравоучения читать – и ему, и себе. Никакого «нежно и размеренно», конечно, ждать и не стоило, и всё-таки удивительно было, насколько Альфред оказался… неопытным. Грубоватым, небрежным, наверняка уверенным в том, что единственное определяющее в сексе – это размер. И непристойные комментарии на ухо. В этом он и правда понимал больше, чем в технике. В какой-то момент Артур не выдержал, перехватил его за руку и прошептал: – Позволь, я сам. Он постарался не вложить в это ни тени усмешки. И, получив свободу действий, задвигался навстречу, выгнувшись и запрокинув голову. Так оказалось куда проще. …и куда приятнее им обоим. Собирались они медленнее, чем обычно. Не хотелось зажигать лампы, а света из окна давно не хватало. Уже приведя себя в порядок и уложив сумку, Артур неожиданно ощутил, что ноги его почти не держат. Пришлось доковылять до ближайшей парты и упасть на стул – благо, Альфред и сам успел смести всё в рюкзак. – Ну теперь… можешь пойти настучать на меня руководству, – усмехнулся Артур, поймав его взгляд. Он не был уверен, что говорил это в шутку. Усмехался он, только чтобы себя отвлечь. – Я же сказал, что не буду, – Альфред закатил глаза почти осуждающе. Потом не выдержал и расплылся в улыбке. Своей этой. – Было... здорово. Правда здорово. Хотите знать, один из лучших раз в моей жизни. Ну разумеется. – А тест я к следующему разу тогда дорешаю, – сказал он, совершенно не меняя интонации, и вдруг протянул полупустую пачку. – Мармеладку будете? Артур уронил пылающее лицо в ладони, прячась то ли от Альфреда, то ли от себя самого. – Дорешай, – простонал он. – Не буду.