What a miracle

      Ида подходит к Диме в самый неподходящий момент — тот с увлечением объясняет Матвиенко, почему он опять проебался с выбором машины. Сережа дуется, как сыч, но в данной конкретной ситуации крыть нечем.       Она трогает Позова за локоть и тихонько бормочет: «Дим, отойдем на минутку?» Сережа смотрит на нее с плохо скрываемой благодарностью, провожая их взглядом из гримерки.       Ида — своя в доску, смешливая, открытая, по-хорошему дурная, как и все они здесь. «Чудо, а не девчонка» — так бы сказала их консьержка Инесса Вадимовна.       Дима смотрит на чудо-девчонку и не очень догоняет, что с ней — у Иды бегает взгляд, руки оправляют рукава уже в пятый раз.       — Ты чего, мать? Всё в порядке? — он подпирает прохладную стенку спиной, расслабляя плечи, ждет пояснений с некоторой настороженностью, на такие разговоры не зовут спросить о погоде.       — В порядке. Я хотела кое-что уточнить, — она мнется как первоклашка, окончательно сбивая его с толку, — про Антона.       Ой.       Ай.       Ничего хорошего не жди.       Господи, пронеси.       — Я весь внимание, весь твой, — Дима выделывается, чтобы сбить напряжение, Иду хочется потрясти за плечи или обнять по-отцовски немного, — что тебя интересует? Окна в его расписании? Домашний адрес? Аллергии ты и сама знаешь.       — Я не буду юлить и заниматься херней, спрошу прямо — он сейчас свободен? — фраза закончена, и остатки воздуха выходят выдохом, как из спускающего воздушного шарика — быстро и заполошно.       Не пронесло.       Что ей отвечать? Ну, будем отвечать правду.       — Насколько я знаю, у него кто-то есть, если ты об этом.       — Это серьезно? — ей плевать, как это звучит, просто хочется быстрее освободиться от этой гири величиной с покрышку от белаза, которая давит её уже долбаный месяц с их последней общей вечеринки и последующей невнятной переписки.       Дима молчит уже непозволительно долго, секунд десять, выдает наконец правду, собственно.       — Хотел бы я ответить тебе, что нет, но, увы…       — Она что, тебе не нравится? — вот опять, реплика из детсада, но слова уже вырвались, и гадкая надежда уже поселилась где-то ниже сердца.       — Ну, как тебе сказать… Мог бы он выбрать человека и получше, что уж там, между нами, — Дима хмыкает, еле уловимо улыбаясь.       — Весь этот допрос не просто так, ты не подумай, — она обрывает движением руки его поспешный ответ, — мне нужно знать, как вести себя с ним на «Вопросиках».        Дима кивает, как болванчик, стараясь не смотреть на ее красные щеки:       — Я понял, понял. Говорю как есть.       Через неделю она наблюдает устало, как Антона гримируют, постоянно прося поднять голову от телефона, там явно открыт мессенджер, сообщения сыпятся с обеих сторон, Антон улыбается так нежно и невесомо, что хочется скрежетать зубами.       — Мне не прилетит, что я с тобой флиртую?       — Тебе не прилетит, — говорит он уверенно, улыбаясь какой-то своей шутке, которую он, по-видимому, не хочет пускать в эфир.       Эту внутреннюю чесотку надо уже успокоить раз и навсегда.       — Сердце свободно?       Антон в ответ молчит с таким выражением, что лучше б, конечно, он что-нибудь сказал.