What a miracle

      Сережа дышит на запотевшее стекло автобуса, наблюдает, как жар ненадолго выигрывает у сибирского мороза, и думает, что всё неудержимо катится в пизду, и что хуже всего, он не имеет ни малейшего понятия, как это «всё» остановить. Он подбирается к ситуации и так, и эдак, он превращается в долбаного дипломата, будто от каждого его неосторожного слова зависит начало первой межгалактический войны. Он перепробовал всё - от высмеивания в один голос со всеми до равнодушного игнорирования, осталось только подойти к водителю и сказать «простите, остановите пожалуйста у угла» и выйти под сопровождение квадратных глаз оставшихся в автобусе. Поз говорит ему с его фирменным идиотским спокойствием: «Да похуй, сами разберутся». Сереже не похуй. Сережа знает, что если дыру в боку вовремя не зашить, она начнет кровить, и потом сколько угодно можно прикладывать к ней подорожник, лить ведра святой воды и плевать хоть за правое, хоть за левое, хоть вообще не плевать - толку не будет. Дыра будет расти, а человек - уменьшаться. Он уже видел такое, он видел, во что превращаются люди, что от них остается после таких внутренних войн. Ничего хорошего.       Арс возится рядом, бубня на мороз, у него затекли ноги, он отвратительно сучится на всех вокруг, потому что не успел перед переездом занять свое место сзади, где можно лечь. Все ведь прекрасно знают, что это его место, всем хватает ума не создавать конфликт из-за такого пустяка. Всем кроме одного двухметрового идиота, который с огромной радостью ушастого лабрадора впрыгивает в эту потасовку. Сережа уверен, что он заранее всё спланировал и разыграл, они тут няньчатся с ним, дитяткой, а это дитятко строит такие вот многоходовочки. Почему ты такой идиот, Шастун. Куда ты лезешь, Господи ты боже мой, будь ты умнее. Тебе проще сейчас быть умнее, трезвее, но нет, тебя тоже несет к нему, несет с ужасающей скоростью, и рано или поздно, вы столкнётесь, и никакие «шипперы - псы» вас не спасут, никакие маскулинные выходы, никакие пьяные трахи в гримерках с девочками, лица которых вы наутро и не вспомните, ничего вас, блять, не спасет. Из пункта А в пункт Б выехал товарный поезд. Навстречу ему через час выехал грузовой. Сережа чувствует себя этим несчастным диспетчером, пытающимся что-то придумать, спасти и товары, и уголь, и главное, спасти поезда.       Он сам не замечает как засыпает под свои тревожные мысли, убаюканный дорогой и солнцем, гладящим его сжатую переносицу.       Просыпается он через час, удивленный обилием свободного места рядом и отсутствию сопения или бурчания. Он оборачивается назад очень медленно, как в фильмах ужасов, уже прекрасно зная, что там увидит. Арсений спит на задних рядах, сбросив кроссы, ноги его накрыты чей-то заботливой рукой подоткнутым пледом. Обладатель заботливых рук сидит рядом, почти слившись со стеной, чтобы не касаться лежащего. И нет, не спит. Смотрит, блять, чуть приоткрыв рот, на безмятежное лицо Арсения.       Поезда летят навстречу друг другу.