***
— Российская Федерация, — спокойный, уверенный голос заставил Руслана обернуться. Сам Штаты решительно направлялся к нему. Парень был прав, предполагая, что тот будет чувствовать себя здесь как дома. Воплощению за эти несколько дней пребывания в столице разрешалось буквально всё. Мало кто мог ему перечить, да и не особо находили в себе такое желание. Беловолосый устало вздохнул и попросил подчиненных идти без него. Отвязаться от Алекса, что так и норовил не просто залезть в дела новоиспеченной страны, но и «наставить бывшего коммуниста на путь истинный» можно было только одним способом — прямо столкнуться с ним и перетерпеть его присутствие. Можно было, конечно, и высказать всё, что думаешь, но тогда пришлось бы столкнуться и с последствиями, чего очень не хотелось. — Привет, Руслан, — коротко поздоровался блондин, добравшись, наконец, до равнодушного русского. Он состроил сочувствующее выражение лица и коснулся запястья Федерации в успокаивающем жесте поддержки. — Как ты? Заметил за эти дни твоё...подавленное состояние. Россия слегка склоняет голову в сторону в немом вопросе. Подавленное? Так он называет его полную апатию к происходящему? — Всё нормально, благодарю за беспокойство, — кивнул беловолосый, неловко отдергивая руку. Похоже, понятие о личном пространстве знали только у них на территориях, потому что объяснить чрезмерную тактильность западных воплощений он не мог. Парень старался лишний раз не смотреть на США, чтобы не провоцировать американца на сомнительного рода действия. С недавних пор Руслан вообще очень настороженно относился к прикосновениям. — Руслан, мы, конечно, не лучшие друзья, и я долгое время выставлялся врагом для твоего народа, — Штаты встал слева от него, беря того под локоть. — Но сейчас всё по-другому. Я же хочу помочь. СССР хоть и был моим врагом, но я его уважал. Мне его даже не хватает. Русскому впервые за долгое время хочется усмехнуться. Конечно, ему не хватает Союза. Борис бы единственным, кто мог противостоять американцу на равных. Но эмоциональный всплеск тут же потух. Какая уже смысл в противостоянии, если отец мертв? — Вы правы, — машинально ответил Федерация охрипшим голосом, — я готов выслушать все Ваши предложения. Когда они проходили мимо открытого окна, порыв прохладного ветра внезапно взъерошил волосы воплощений, и на какую-то долю секунды Руслану показалось, что отец неслышно подошёл сзади, как он обычно это делал. России нужно было только обернуться, чтобы попасть в крепкие, почти медвежьи объятия старшего, но сильная хватка Алекса давала понять, что никого, кроме них, поблизости не наблюдалось. Союза здесь не было. Его вообще больше не было. Ни его крепких объятий, ни понимающей улыбки, ни успокаивающего присутствия, ни безопасности, буквально излучаемой Борисом. Ничего из этого. Америка вопросительно глянул на Федерацию, но последний, лишь покачав головой в стороны, потянул блондина дальше по направлению к своему новому кабинету. Занимать кабинет отца казалось делом неправильным. Пусть уж лучше всё в той комнате останется таким, каким было раньше. Хотя бы там.***
Маастрихт, 7 февраля 1992 года. Россия стойко игнорирует испепеляющие взгляды стран западного блока, собравшихся для заключения договора о создании Европейского Союза. Алекс был приглашен в качестве почетного гостя и, к удивлению большинства, взял с собой Федерацию. Реакция стран была предсказуема для русского: не каждый день американец появляется на публике в компании наследника их основного врага. Оно и понятно: СССР совсем недавно распался, и Штатам было невтерпеж показать остальным своё превосходство и новые возможности. Беловолосый служил неким символом его победы: крупнейший осколок Советского Союза, страна, которая должна была продолжить дело отца, вот так тихо сидел подле США, время от времени кивая на редкие комментарии блондина. Россия прикрывает глаза в ожидании начала официальной церемонии подписания и хмурится, когда слышит тихие перешептывания итальянца с француженкой о его виде и нетипичной внешности: парень мало был схож с предшественником, но гены всё же сыграли свою роль, и беловолосый вырос почти полной копией молодого РИ, разве что, разодетого совсем уж простенько и даже безвкусно. Америка тоже слышал их рассуждения, и мог с легкостью прервать не самую приятную тему для обсуждения, но предпочел смолчать, будто бы назло русскому. Стоит голосу из динамиков объявить о начале мероприятия, как люди и некоторые воплощения наконец занимают места за большим круглым столом, посреди которого находилась подставка с тем самым заветным договором. Нидерланды, как хозяин территорий, вышел в центр зала, поблагодарил собравшихся за выбор Маастрихта в качестве точки отсчета для истории новой организации...а потом началась самая нудная, по мнению Руслана и, судя по тяжкому вздоху слева от него, Алекса часть — пересказ содержания договора, обязанностей сторон, важности данных соглашений для долгожданного европейского единства и прочее. Федерация из любопытства переводит взгляд на американца, не скрывающего от окружающих своей скуки. Россия знает ещё одну причину своего нахождения здесь: Штаты старательно намекает остальным, что ЕС недолго будет оставаться западно-европейским и совсем скоро к ним подключаться восточные, чьи рынки и строй придется подавлять и отдавать под управление преимущественно Германии, и хотя последний всем видом показывал, насколько ему нравится идея единой Европы под своим началом, русскому было немного жаль. Печально видеть, как некогда сильный народ падет под грузом ответственности перед мелкими странами, лишится самостоятельности и насильно подавит в себе некоторые особенности менталитета. Впрочем, через что-то подобное проходит и сам Россия, так что не ему судить. Тут беловолосый замечает, как часто Алекс бросает взгляды на тарелку с фруктами рядом с ними, и пока Британия, занявший место рядом с сыном, отвлекает его тихим разговором; Руслан сначала пытается понять, за что конкретно вновь и вновь цеплялся взгляд Штатов, но замечая среди яблок небольшие мандаринки, которые довольно необычно видеть в феврале месяце, разве что самые поздние сорта, вспоминает, как много американец ел их, пребывая в Москве в прошлом месяце. И ел мандарины так...по-особенному? Он не знает, что конкретно им движет, когда он тянется к цитрусовым и начинает их чистить так, как любил делать Алекс: аккуратно надрывает кожуру, понемногу отделяя её от плода, снимая, делит весь мандарин на отдельные дольки, осторожно, чтоб не порвать тоненькую кожицу дольки, снимает все белые прожилки, выкладывая уже очищенные дольки в ладони по размеру: от самой маленькой до самой большой. Дожидается, пока США закончит разговор и нахмурится из-за отсутствия желанного угощения, а потом удивленно глянет на него, когда Россия обратит на себя внимание и протянет ладонь. Америка впадает в короткий ступор, удивленно посматривая то на беловолосого, то на очищенные дольки, а потом отчего-то весело фыркает, забирая их в свою руку. — Какой ты, оказывается, внимательный, — вместо благодарности подмечает Алекс, пока русский очищает вторую. По довольному прищуру американца можно было понять, насколько тот всё же рад такой инициативе Федерации. — С тем количеством съеденных тобой штук в прошлом месяце сложно было не заметить твоё к ним пристрастие, — парирует Руслан, и хотя речь его звучит оживленнее обычного, парень всё так же не показывает эмоций. Однако и такое поведение вполне устраивало Штаты, который и сам не был любителем проявления излишних чувств. — Справедливо. Страны вокруг по очереди подходят к договору и наконец расписываются. Руслан с Алексом вновь переглядываются. Застав подходящий момент, Америка резко откидывается на спинку стула и приоткрывает рот. Россия с точностью попадает в цель. Великобритания смотрит на парочку и хмурится. Не нравится ему это.***
Москва, декабрь 1993 Он замер в ожидании посреди просторной и наполненной влиятельнейшими чиновниками гостиной, чьи огромные окна были закрыты плотными шторами с единственной целью — защититься от возможных лишних глаз и рисков. Собрание было совершенно секретным. Все ненужные вещи были убраны, и лишь на светлой стене висел небольшой экран, по которому без звука транслировали новости. Несколько репортёров вкратце пересказывали события предстоящего всенародного голосования по принятию конституции. Алекс в бежевом костюме с какой-то новомодной укладкой стоял неподалеку и разговаривал с действующем президентом и министрами и, судя по восхищенным взглядам в его сторону, вполне успешно. Лишь один из генералов преданно стоял подле Руслана, также напряженно разглядывая документ. — Вы точно готовы? — спросил мужчина настолько тихо, насколько это было возможно. Он кивнул, взяв ручку со стола, открыл колпачок, поднес руку к правому нижнему углу, где уже красовалась подпись американца, а затем остановился. — Сэр? — обращение к нему звучит так, словно генерал и сам надеялся, что русскому не придется расписываться. — Не хочу этого говорить, но предложение выгодно и нам. Федерация замялся, хотя знал, что выбора у него сейчас нет. Тем не менее, беловолосый желал ещё немного оттянуть этот момент, ещё чуть-чуть побыть не связанным обязательствами брачного договора. Нет, он знал, что это может случиться в любой момент. Союзы между воплощениями не являлись чем-то существенным и странным — для людей легче понимать таких же людей, чем нечто необъяснимое и абстрактное. А Алексу нужна была если не полная власть над его территориями, то достаточное влияние для окончательного подавления оппозиции и настраивании курса на запад. Брак хоть и не давал полномочий на управлением страной, но служил сильным обозначением приоритетности политики для одной из сторон. Россия уже открыл было рот, чтобы возмутиться этой воистину несправедливой идее, но вдруг понял, что генерал в общем-то был прав. Для Федерации были свои плюсы. Два года они потратили на то, чтобы договориться с Европой о торговых путях, о поставках ресурсов, в том числе продаже драгоценных металлов, которых у него было в избытке. Два года долгой напряжённой работы лишь из-за того, что Россия был на плохом счету у всех остальных стран. И тем не менее, переговоры могли бы быть ещё длиннее, если бы не обоюдные усилия Руслана и Алекса, который применил всё своё влияние, чтобы сдвинуть дело с начальной мёртвой точки — за что беловолосый был действительно благодарен. И он даже боялся подумать, какими затяжными и невыгодными, хотя в его положении они такими будут в любом случае, могут быть переговоры с любой другой страной без помощи американца. У его страны остался низкий кредит доверия, и уйдут поколения на то, чтобы исправить ситуацию. Но если заключить тайный брак с Америкой… Дела пойдут куда быстрее. К тому же, Штаты явно не планировал брать Россию в свой альянс или полноценно интегрировать в Европу — было бы очень выгодно, но гордость не позволит. А если США лично возьмет под крыло Руслана, то это покажет всем российским чинушам, что страна якобы остаётся независимой. И одновременно с этим благодаря этому браку у них будут некоторые преимущества в связях с единственной оставшейся сверхдержавой, когда такие понадобятся. Нахмурившись, русский ещё сильнее вжался в спинку кресла и отвёл взгляд куда-то вдаль, обдумывая варианты. Америка, словно почувствовав неладное, с подозрением уставился на него, отчего последний наконец решился поставить подпись. Блондин в ответ заметно расслабился. Всё прошло по плану.***
Стоило обоим остаться в помещении наедине, как русский прокомментировал ситуацию: — Ты мог бы справиться с недовольными и без этого показушничества. — Вижу, я не ошибся в тебе, милый, — сказал он с улыбкой. — Видишь ли, — он подался вперёд и сложил руки в замок, — твои элиты устроены так, что даже при большинстве прозападных личностей негативно-настроенные смогут их подавить. Странные у вас устои. Никто не решается бросить вызов вожакам даже при численном преимуществе. — Получается, ты смог завладеть авторитетом только среди трусов. И тебе остается только по одному избавляться от помех лично. Американец игнорирует язвительный комментарий новоиспеченного супруга и добавляет: — Ну и не смог удержаться от возможности появления рядом компаньона, который понимает, как устроен этот мир, и может поддержать умную беседу. Руслан несдержанно фыркает. — Ты просто не хочешь, чтобы я пересекался с теми, кто может подорвать твою власть. Алекс пожимает плечами: — Не без этого.