***
Нью-Йорк, штаб ООН, март 2003 года. — Поверить не могу, что он начал целую войну, — Германия нервно крутит в одной руке ручку, а второй крепче прижимает к себе папку с документами. — Тише, Германн, — Франция тычет его незаметно в бок, — не удивлюсь, если в этом чертовом месте прослушки стоят даже в коридорах. Сегодня с утра Штаты с союзниками объявили о начале военной операции в Ираке. Новость шокировала многих, но единственными, кто в открытую осмелился выступить против подобных вмешательств оказались именно они и, как не странно, Российская Федерация, Индия и Китай. Поэтому они решили в срочном порядке провести встречу и обсудить дальнейшие совместные действия. — Элизабет, — устало выдыхает немец, ускоряя шаг, — у нас нет времени на конспирацию. Китай с Индией ждут нас в конференц-зале. Мы и так опаздываем. — Ладно, — фыркает француженка, стуча каблуками по паркету, — а с Федерацией что? — Понятия не имею, он сказал, что у него срочный разговор, — Германн первым добирается до нужных дверей, уверенно распахивая их в разные стороны. — Господа, спасибо, что пришли! Франция на мгновение медлит, сомневаясь в своем решении, но видя, что взгляды собравшихся направлены на неё, отметает лишние мысли и проходит в зал.***
— Это так ты несёшь в мир демократию и общемировую безопасность? Как высокомерно называть операцию иракской свободой, — Руслан ловит его в кабинете. Алекс в раздражении поджимает губы, не до конца понимая, как русский прошел сквозь охрану. Но решает не вестись на провокации, проходя вглубь комнаты прямиком к рабочему столу, на поверхности которого на свободном от вещей уголке уже сидел нежданный гость. — Мы ищем оружие массового поражения, — спокойно и точечно отвечает американец, присаживаясь в кресло, тут же приступая к работе с документами, — а также стремимся разорвать связи Ирака с террористами. Показ местным жителям, уставшим от репрессий, демократические ценности — лишь побочная цель. Всё это ты уже мог прочесть в предоставленными мной и союзниками документах. — Надо же, отговорки с годами не меняются, — фыркает Руслан, понимая, что всё это когда-то лично слышал по отношению к себе. — Ты был одним из тех, кто первым поверил в эти слова, — напоминает американец, снимая с лица солнечные очки. Нечего было скрывать от того, кто множество раз видел его без этого атрибута. — Я был молод, глуп и наивен, — резко отвечает Руслан, не делая вспоминать ошибки прошлого. — И с тех пор ничего не изменилось, — Романов даже теряется, улавливая в голосе Джонса нотки нежности. Раздражение исчезает так же быстро, как и возникает. Оборачиваться, чтобы разглядеть выражения лица блондина, не хотелось. — Зачем ты пришёл? Опять начнёшь говорить о возможных последствиях или о том, как я ужасен, что выручу с этого деньги и прочее, прочее? Я и сам это знаю, так что можем пропустить эту формальную часть. — Ты опять не спишь? — перебивает его тихо Федерация, решаясь взглянуть на американца. — глотаешь тоннами свои таблетки снотворного. По глазам вижу. Алекс молчит, не удивляясь тому, как быстро его читает Руслан. В конце концов, парень успел узнать о нем многое. Он продолжает вчитываться в документ, пока не осознает, что младший уже не сидит на краю стола, а стоит за его спиной, вчитываясь в текст на бумаге. — И как ты понял? Синяков под глазами точно не видно. — Потому что ты читаешь текст вверх ногами.? — Джонс на это предположение стыдливо понимает, что и правда всё это время читал текст наоборот. — Я даже поражен от того, как легко ты можешь это делать. — Зачем ты пришел сюда? — шипит Алекс, слыша смех за спиной. — Пришел наговорить тебе гадостей, — парирует беловолосый, продолжая улыбаться. — Призвать к совести, которой, как я подозреваю, у тебя не осталось. И действительно, хотел напомнить, что подобные методы достижения целей могут закончиться для нас всех плохо, — оба мысленно думают о разговоре об этом много лет назад. — Интересно, как ты будешь спать ночами, если в скором времени, даже прикрыв глаза, начнешь слышать крики мирных жителей, которых твои солдаты сейчас безжалостно убивают, — Америка усмехается на этом заявлении. Первое время жить с этим действительно сложно, но вскоре всё придет в норму. Цель оправдывает средства, те люди ему никем не приходятся. Ему, как ответственному, надо думать прежде всего о собственных гражданах. — А может, просто соскучился за тобой, негодяй. Не расслабляйся, всё ещё впереди. Когда до Штатов доходит смысл сказанного, Руслана уже нет в кабинете.***
Китай расслабленно сидел в кресле, слушая откровенные диалоги Франции и Германии, в которые изредка вмешивался Индия. Последний откровенно недолюбливал китайца, да и сам Шень не мог сказать, что сосед, во всем подчиняющийся англичанину, воспринимался им серьезно. Возможно, в перспективе у Риши были шансы, но сейчас, даже будучи против действий американца, тот без указки Англии самостоятельно ничего сделать не мог. Но если они бы как-нибудь могли бы привязать к себе индуса, хотя бы экономически... Размышления прерывает уведомление о новом сообщении. Коллеги даже не обратили внимание на это, продолжая набрасывать абсолютно бесполезные планы против военной операции Штатов. Нет, американца ничто и никто не остановит. Обычно гаджет находился на беззвучном, особенно, когда дело касалось личных встреч с другими воплощениями, но Руслан сейчас находился в логове льва, и хотя он точно был уверен, что Алекс против него не станет предпринимать ничего серьёзного, азиат всё равно предпочёл, чтобы Романов был с ним на связи. Напомни, для чего я ходил к Джонсу? Он сказал, что всё это пустые угрозы и я даже согласен с ним. Шень устало прикрыл глаза. С Русланом и правда было сложновато — тот пусть и схватывал всё на лету, однако же оставался до безумия наивным, доверчивым и недальновидным. Хотя, может именно этим Романов и зацепил Алекса. В единственном азиат точно был уверен — Россия ключ к его возвышению. Стоит по максимуму использовать и наследство русского, и их связь с американцем.На это и расчет. Иногда стоит преувеличивать и показательно ложно угрожать, чтобы тебя приняли за дурачка.
И...для чего мне это? Азиат даже самую малость разочаровывается. Он ожидал, что сын его давнего друга будет понимать ход его мыслей получше.Алекс занят арабами, молись, чтобы он не вспомнил о тебе и не стал мешать становиться на ноги. Я ничем не смогу тебе помочь, пока наращиваю собственные обороты. Капелька ностальгии заставит его отвлечься, думая, что ты начинаешь задумываться о возвращении. Или, по крайней мере, он сможет отложить начатое, рассчитывая, что в тебе ещё остались те эфемерные мечтания, привитые в восьмидесятых, а значит, сможет разобраться с тобой в любое другое время.
Этого времени разве хватит на укрепление позиций?Это ты мне скажи
Китай еще некоторое время ждет ответа, но не получая его, просто возвращается к дискусу коллег.***
Где-то на границе Китая и Российской Федерации, 2040-е гг. Россия что есть сил бежал по коридору, конца которого, казалось, не было видно. Где-то вдалеке слышались выстрелы и крики. Его люди остались позади, задерживая противника, а само воплощение, оказавшееся преданным ближайшим союзником, бежало прочь. Они не смогли вовремя остановиться, не смогли стабилизировать ситуацию и теперь вынуждены наблюдать, как в мире начались крупные военные столкновения. Огнестрельные бои и бомбардировки раздирали города, кровь лилась реками, а мирные граждане крутились в водовороте разрушения и хаоса. Война — беспощадная вещь, которая не разбирает добра и зла, лишь уничтожает все на своем пути. Постепенно, подобно масштабному приливу, война и страх перед ней проникли в каждый уголок планеты, оставляя после себя безмерную горечь. На российских территориях дела обстояли не лучше: официально войну ему не объявляли, но из-за неправильной политики, выбранной им когда-то, вокруг бушевала самая настоящая гражданская война. Бесконтрольная миграционная политика, ошибки в социальной и прочих сферах, сближение с восточными странами, вера в экологические «зеленые» подходы, что в итоге сильно снизили объем производств и их качество, вызвали глубочайший кризис — многие люди потеряли работу, многие повелись на грамотно выстроенную антироссийскую политику, начались столкновения между приверженцами разных религий, раздор между регионами, некоторые из которых потребовали отделения и даже присоединения к другим государствам. Ситуация была крайне сложной. Государственная система находилась под нагрузкой, связи между субъектами прерывались, страна фактически поделилась на западную и восточную части. Ему пришлось поехать на восток страны, чтобы предпринять хоть что-то, как-то успокоить возмущенных напуганных граждан. В это же время Шень — человек, которого он к тому времени искренне считал близким, отвернулся от него, отказав в просьбе о помощи со стабилизацией ситуации. Более того, в ответственный момент приказал своим людям избавиться от его охраны и взять Руслана в плен. Романов не дурак, понимал, для чего нужен Шеню — для россиян, потерявших всякую надежду, последним гарантом существования оставалось воплощение, без которого страна бы долго не простояла. К тому же, Китай смог бы спокойно если не требовать определенных условий у немногих оставшихся у власти людей, например, определения новых границ, то точно бы заполучил какой никакой выкуп или ресурсы. Руслан выбегает на улицу, тут же направляясь в сторону густого леса. Сердце похоже колотится настолько сильно, что он почти слышит его ритмичный стук в ушах. Полный отстой, у него не было даже оружия. Всё, что оставалось, — ветер, рвущийся в его волосы, и сбившееся дыхание. Одно лишь облегчение: Китаю он нужен живым. Романов не мог позволить себе останавливаться и смотреть назад. Его преследователи и так были близко, словно хищники, они поджидали момента, чтобы обрушиться на свою добычу. Но парень не поддавался страху, судорожно борясь с усталостью. Он знал, что несет ответственность за себя и за свою судьбу. Русский остановился, опустив голову, покрываясь холодным потом, пытался прийти в себя. Этого мгновения хватило — китайцы сработали слаженно, всю работу за них сделал дротик и усыпляющий газ.***
— Не злись на меня, Руслан, — ласково шепчет азиат, проводя теплой ладонью по бледному лицу. — Будем надеяться, скоро мы решим все наши...недопонимания. Федерация даже не обращает внимание на прикосновения. Ситуация была донельзя ироничной. Он снова был вынужден мотаться за кем-то хвостиком, покорно сидеть подле, стало быть, нового «хозяина» и не мог действовать самостоятельно. Только в этот раз было немного по-другому. Много лет назад он страдал из-за смерти отца, в этот раз было на удивление проще: он уже знал, чего хотел от него Шень, а страна, как и тогда, была на грани. Были ли отличия существенными? Не особо. С США, по крайней мере, было повеселее. С Китаем же... довольно скучно. Тот даже больше следил за ним, чем американец, не позволяя возвращаться на Родину. Хотя оно и понятно — вот Штаты русского оставлял там спокойно, рассчитывая на проплаченных и вдохновленных его идеологией людей, однако Россия всё равно умудрился найти союзников. Азиат же таких ошибок не повторяет. — Я знаю, что ты хочешь сделать, — его намерение заполучить свой протекторат над ним на официальном уровне было ясным, как день. Интересно, этот тоже захочет воспользоваться чем-то вроде брачного договора? В его стране сложная ситуация — случись, что с воплощением, Шень мог бы без проблем претендовать на территории. — И я надеюсь, тебя ждет разочарование.***
— Шень, — стремительно входит в помещение Штаты, сначала приветственно кивая в рамках приличия. Он не мог медлить, слишком много времени ушло на поиски Руслана. Американец бегло осматривает переговорную, находя заветную цель, сидящим у окна. Блондин незаметно для всех облегченно вздохнул и прошел глубже внутрь уже неспешно, даже величаво. Романов на мгновение отвлекся от созерцания улицы, чтобы посмотреть на нежданного гостя и обомлел — Алекс в фирменной белоснежной военной форме — нечто новенькое, и частично пугающее. Насколько же всё должно было далеко зайти, чтобы даже Джонс добровольно на себя её надел. — Ты не можешь удерживать здесь Руслана. — Алекс, — с такой же презрительной улыбкой приветствует его китаец. Романова уже не интересовали виды из окна. Не тогда, когда за спиной буквально происходила сцена из кино. В Голливуде часто любили представлять, как бы началась третья мировая война, и Федерация готов поспорить, сцена с двумя сидящими друг напротив друга верховными командующими точно там была. Забавно, насколько фантазии некоторых режиссеров попали точно в цель. И пусть воплощения не обладали настолько широкими полномочиями, как, например, объявление войн, но уж к словам этих двоих руководство могло вполне прислушаться. — Сколько времени прошло с нашей последней встречи? По лицу американца было понятно, что растягивать диалог он не собирался. Китай тоже это понял, улыбка слетела с его лица и он произнес: — А с чего ты подумал, что он находится тут против своего желания? — Романов на такое заявление в удивлении вскинул брови. Господи, какой цирк и очевидное вранье. Как он раньше то не замечал эту сторону Шеня? — И даже, если всё так и есть, то на каком основании ты — он явно намекнул на то, что американцы не имеют никакого отношения к этому делу, — хочешь его забрать? — Наконец ты спросил, — Алекс вытаскивает из-под кителя тоненькую папку с копиями документа, — видишь ли, я не могу позволить удерживать своего супруга. Я забираю его. Сейчас же. — Что? — хмурится в неверии китаец, тут же принимаясь рассматривать бумаги. — Не могу поверить. Брачный договор? Романов и сам не сразу верит, удивление четко отражается на его лице. Они пересекаются взглядами и американец ему подмигивает. Руслана в миг осенило: он забыл проконтролировать расторжение договора. Это было так глупо. В таких обстоятельствах страшно представить, какую власть получает Штаты. Хотя куда уж хуже? Россия скривился, ощущая себя переходящим из руки в руки трофеем. Шень точно не полезет в открытую идти против Алекса, поэтому Руслан позволил себе внутренне восторжествовать, увидев мрачный вид китайца. Так ему и надо. Каково это из-за чьей-то небольшой глупости потерять всё, чего так долго добивался и ради чего предал многолетнюю дружбу? — Дружбу с привилегиями, — мрачно напоминает себе Романов, вспоминая, что иногда их отношения заходили за рамки просто сотрудничества. Будь у него второй шанс, никогда бы не наступал на эти грабли. — Ну что, любовь моя, — Джонс не скрывает довольства от сложившейся ситуации, расплываясь в широкой провоцирующей улыбке, — едем домой? Федерация почти физически ощущает как на шее замыкается цепь. Нет, ему точно не выбраться из этого круговорота.***
Руслан ожидал, что его поместят в куда более ужасные условия: как минимум, холодную камеру с крысами и одноразовым питанием. Однако к нему отнеслись лучше: смотрели хоть и с презрением (и Романов не мог их винить в этом, да и к всеобщему разочарованию и обиде на него с годами привык), однако обращались к нему только в уважительной форме, выделили весьма приличную комнату, она не была роскошна отделана, в ней не было окон, дверь была крепкой и за ней постоянно дежурили солдаты, но в ней было всё самое необходимое — много пространства, не создающего какого-либо давления на разум, большая кровать с мягким матрасом, книжные полки, стол и на нем выделили даже технику, пусть и без доступа в сеть. Ванная комната находилась за еще одной дверью. Единственное, вещи, что так или иначе могло быть оружием было вытащено — ручки, зеркала, кроме маленького базового, что приносили ему вместе с едой несколько раз в день, бритву и иные вещи для личной гигиены выдавали под четким контролем. Боялись его самоубийства? Или возможности побега? Но Романова такие вещи не волновали. Он отказывался есть, разговаривать с различного уровня дипломатами, игнорировал врачей, которых к нему посылали, лишь спал, предпочитая сворачиваться клубком, лежа лицом к стене. Сначала он не был уверен, где находился, но стоило мельком увидеть солдатскую форму, то в голову закрались догадки об одной из военных баз. Из-за отсутствия окон на время указывали лишь электронные часы. Романов время от времени поглядывал на них, чтобы совсем уж не сойти с ума. Он находился в этих стенах около недели, а казалось, что вечность. В следующие несколько дней ничего не происходило и Руслан даже принялся за чтение некоторых книг — к сожалению, постоянно спать не получалось, конечности затекали, поэтому приходилось вставать и хоть как-то себя развлекать. В один из таких вечеров за дверью послышался шум отдающих честь солдат, Руслан даже удивился — на ночь глядя к нему ещё не заглядывали. Он прикрыл глаза, намереваясь игнорировать и этого гостя. Если им нужна информация — пусть лучше попробуют более действенные методы. Более действенный повод всё-таки нашёлся — в комнату вошел Алекс. Он не видел его лица, но тут же узнал запах одеколона и шаги. Романов не смог удержать любопытства и открыл глаза. Первой мыслью стало то, что Алекс выглядел уставшим: солнцезащитных очков нигде не было, уголки были губ опущены, а веки слегка припухшие, взгляд особо ничего не выражал. Только сейчас Руслан задумался: что же происходило на территориях самого Джонса? — Давно не виделись, — коротко проговаривает американец, подходя ближе. Мужчина оглядывается по сторонам, находит кресло у стола и перекатывает его ближе к кровати. — И чего молчишь? Руслан вновь прикрывает глаза, отворачиваясь. — Мне докладывали о твоем состоянии, но я не думал, что всё будет настолько тяжело, — Джонс, закончив предложение, тяжело выдыхает, роняя голову набок. — Душно у тебя тут...я и не думал, что в этой комнате будет настолько грустно. Прости за меры предосторожности. В главном штабе комнат с окнами нет, я придумаю иное место, куда тебя можно будет перевести. Алекс замолчал, видимо, ожидая ответ Руслана, однако последний даже не пошевелился. — Хорошо, — подытожил американец спустя несколько минут неловкости. — Я понял твой настрой. Отдыхай. Романов язвительно фыркает, стоит двери захлопнуться. Джонс приходил в течение нескольких дней еще дважды и каждый раз заставал Романова в одной и той же позе и с тем же настроем.***
— Я принес тебе сладости! — на этот раз Алекс ворвался к нему, когда тот читал книгу, сидя на краешке стола. Руслан скривился, понимая, что прикинуться спящим не получится, поэтому молча уткнулся в книгу. Джонс уже привыкший к игнорированию, свободно прошел во внутрь, кладя рядом с ним тарелку с печеньями, мармеладом и шоколадом. Романов даже нервно сглотнул: давно он не ел сладкого. Но на этом его реакция закончилась — все попытки Алекса разговорить пленника не увенчались успехом. — Я еще вернусь, хорошего дня. — Не возвращайся. Улыбка вновь заиграла на лице Алекса. Это первый раз за всё время, когда Руслан ему ответил.***
— Вижу, тебе пришлось по вкусу, — комментирует Алекс на следующее утро. Тарелка была пустой, а Романов, к удивлению самого Джонса, сладко спал, не разбуженный весьма громким приходом другого воплощения. В руках был поднос с завтраком, который он вовремя забрал у направляющегося к русскому персоналу. Еда в итоге была отставлена в сторону, а американец осторожно присел на кровать. Руслан спал так крепко и сладко, что к нему так и тянуло прикоснуться. Он осторожно проводит пальцами по чужой щеке, смахивая выпавшую ресничку и тихо смеется от того как забавно Романов морщится во сне. — Очаровашка.***
Руслан и сам не понял, как и когда это произошло, но Алекс, очевидно, застал его не в самом лучшем состоянии — закрытое пространство и мысли один на один с собой доконали его окончательно. Одному оставаться здесь было уже просто невозможно, засыпать было страшно: снова могли присниться кошмары. — Знаешь, это был первый раз, когда мы...настолько близки после того как разошлись, — осторожно замечает Алекс, поворачиваясь в его сторону. Руслан весь неуютно зажимается, чувствуя спиной чужой пристальный взгляд. Черт его потянул попросить Джонса остаться. Он прикрывает глаза, поджимает губы, подтягивая ноги к себе. Тишина давала ощущение спокойствия, но теперь, когда американец заговорил, бесчисленные переживания вновь дали о себе знать. Рука Джонса попыталась сгладить напряжение между ними через прикосновение к его затылку, пальцы начали осторожно перебирать и так растрепанные волосы, однако действует это совсем недолго — Романов отдергивается, сохраняя дистанцию между ними. — Руслан?.. — зовет его вновь Алекс, и русскому в этот момент ещё больше хочется вылезти из постели. Он перестает понимать логику собственных действий. И сейчас, даже немного сочувствует Джонсу. С его стороны, наверное, странно, когда сначала просят остаться, а потом игнорируют. — Пожалуйста, не закрывайся от меня снова. — Я не могу, — искренне отвечает русский. — Я просто хочу, чтобы всё было так, как раньше, — шепчет Алекс и это признание заставляет все мыли в голове вмиг уйти на второй план. — Я скучаю по тебе. До сих пор. Ты рядом со мной и одновременно очень далеко. Руслан проклинает себя за то, что на глазах невольно выступают слезы, а в его груди вновь разгорается огонек надежды. Он чувствовал тоску: по их пусть и не сразу сложившимся, но теплым отношениям, по своему дому, семье. Это такое жалкое желание, если всерьез задуматься. У обоих всё летит к чертям, и Алекс, вместо того, чтобы заняться по-настоящему важными делами торчит здесь с ним. И Руслан не может, не может ненавидеть его. Даже за то, что тот снова использует эти слова против него, и до сих пор ненавидит себя за то, что питает чувства. — Руслан, — Алекс говорит снова, и это настолько нежно, что даже губительно для и так страдающего русского. По какой-то причине такое отношение к себе было самым близким к полному ментальному разрушению. Тот факт, что Алекс все еще может заставить его чувствовать себя так, обижает, и Романов не знает, как реагировать, когда американец берет его за руку и разворачивая лицом к себе. — Скажи мне, чего ты желаешь и я постараюсь исполнить это. Романов сглатывает. Слезы вновь наворачиваются на глазах, но он надеется, что в слабом свете ночника их не видно. — Тогда отпусти меня, — первыми вырываются вовсе не те слова, которые так хотелось вымолвить. — Если правда любишь, отпусти. Я не могу так жить. Я хочу домой.