***
Глубокие вибрации неконтролируемой площадки приятны, знакомы. Он бывал в этом клубе уже несколько раз, и ему нравилось, потому что здесь царила темнота, музыка звучала слишком громко, и обычно здесь ошивалось несколько мужчин, которых он искал в надежде наткнуться на таких же, как он. Его раздражало, что приходится стоять в очереди, как все остальные (в «Эдеме» он был испорчен, и не в лучшем смысле этого слова), но он не собирался выставлять себя профессиональным спортсменом только для того, чтобы пропустить очередь. Анонимность была частью игры. По большей части он оставался незамеченным, потому что таких ночей было мало. Это не вошло у него в привычку, и, честно говоря, в большинстве случаев мысль о контакте «кожа к коже» с кем-либо при любых обстоятельствах была отвратительной. Но время от времени желание возникало, когда он находился в достаточно хорошем расположении духа, чтобы пойти и поискать кого-нибудь, с кем можно было бы поработать. «Интимные выезды» — назвала их однажды Би, и Эндрю уже много лет пытался забыть эту маленькую деталь. Внутри клуб был еще громче, с мигающими светодиодами и стойким запахом «танцующих тел в разгаре лета», который нельзя было заглушить ничем под солнцем. Это было похоже на то, будто находишься на корте, а вокруг витают ароматы алкоголя, травки и кожи. Несмотря на то, что был четверг, танцпол оказался переполнен, и пробираться сквозь толпу, не задевая людей, было делом нелегким. Один мужчина, к которому ему пришлось ненадолго прижаться, чтобы избежать взмаха руки, оглядел его с ног до головы с выражением, заставившим Эндрю выхватить ножи, но то, что он увидел на его лице, заставило мужчину дважды подумать, прежде чем открыть рот. Наконец ему удалось добраться до бара и быстро устроиться на противоположной стороне от группы морских пехотинцев, которые явно были не при исполнении. Ему удалось заказать выпивку у изможденного бармена, убедившись, что манжеты на его рубашке не помешают быстро достать нож, если кто-то решит испытать удачу. Он заказал две рюмки, выпивая их одну за другой, чтобы унять тоненький голосок в затылке, который хотел домой. — У тебя высокая толерантность, или ты пытаешься отключиться? — раздался голос за левым плечом, и Эндрю повернулся, чтобы найти… ну, то, что он искал. Обычно здесь, в Нью-Йорке, вдали от Роланда и его легких «да», ему приходилось быть инициатором. Он искал мужчин, находящихся в компании друзей, которые не очень хорошо держали зрительный контакт или у которых были признаки, указывающие на то, что они будут согласны на его предложения. Иногда, прежде чем он доходил до этого, его охватывало тошнотворное чувство, и ему приходилось идти домой до того, как он начинал что-то делать, и это еще больше уменьшало шансы быть пойманным в компрометирующем положении кем-то, кому это было интересно. Но сегодня, похоже, ему повезло. Человек, стоявший рядом с ним, был небольшого роста, с мягким телом, улыбался ему с легким выражением заинтересованности, а вокруг его горла был обернут кожаный ошейник толщиной в один дюйм. — Кай, — сказал он, протягивая ему руку для пожатия, но с плоской ладонью. Эндрю пожал, и снова щелкнул пальцами бармена. — Эндрю. Что ты пьешь? Он заказал себе третью рюмку, а Каю — джин с тоником, после чего протянул руку и щелкнул по кольцу, висевшему у него на горле. — Ты сегодня свободный клиент? — спросил он, и лицо Кая засветилось. — Йеп, — он выделил «п». — Просто решил повеселиться, понимаешь? — По-твоему, я похож на весельчака? — Эндрю наклонил голову и не улыбнулся в ответ. Он увидел, как горло Кая дернулось, когда он оглядел Эндрю с ног до головы, его адамово яблоко зацепилось за кожаный ошейник, а брови поднялись, пока он рассматривал его. — Да, вообще-то. Эндрю усмехнулся, лишь маленьким изгибом на одной щеке, и мужчина слегка расслабился. Он был одет в джинсы и прозрачную майку, стоял, прислонившись к барной стойке так, что Эндрю с удовольствием проследил за его взглядом. — Хочешь потанцевать? — спросил он, протягивая руку, чтобы положить ее на бедро Эндрю. Он ожидал этого и поймал его запястье прежде, чем оно успело приземлиться. — Нет. — О-кей, — Кай начал смотреть на него сбоку, но значительно оживился, когда он наклонил голову в сторону уборных. Он чувствовал Кая за своей спиной на протяжении всего пути через толпу, его дыхание на затылке, его носки стучали по подошвам при каждом шаге. Эндрю не отпускал его запястье, чувствуя, как твердость кости контрастирует с гладкой кожей и слишком большим количеством браслетов, цепочек, кожаных и стеклянных бусин. Он не отпускал его до тех пор, пока они не миновали уборные и не свернули в другой коридор, который вел в подсобку. Это не было уединением, но, по крайней мере, они были спрятаны от посторонних глаз, и это место уже несколько раз выручало его. Он прижал плечи и бедра Кая к стене и отбил руку, которая попыталась обхватить его шею. Он прижался к нему, давая полный контакт от груди до колен, пригвоздил его к стене и поцеловал, проглотив грубый стон благодарности, когда он прижал его к себе, обхватив руками оба запястья. Он почувствовал, как Кай напрягся, и проверил захват, не пытаясь вырваться, просто чувствуя его, а затем все его тело обмякло, и он подчинился, слегка покачивая бедрами. Эндрю поцеловал его снова, сильнее, получая в ответ еще один звук, более высокий и похожий на стон, и не отпускал до тех пор, пока у него не перехватило дыхание. — У меня есть два правила для тебя сегодня вечером. Как думаешь, ты сможешь с ними справиться? Кай кивнул головой так быстро, что они чуть не столкнулись носами. — Ага, да, я могу… — Не прикасаться ко мне. Вообще, — твердо сказал Эндрю, сжимая его запястья для подчеркивания. Кай закрыл глаза в мягком разочаровании, но потом кивнул. — Все же, хочется потрогать. — Нет. — Хорошо, не буду. Не буду. — И не проси. Кай посмотрел на него прямо, явно немного смущенный. — Я не могу… что ты хочешь, чтобы я тогда делал? — Стой, — прорычал Эндрю и переместил руку с запястий на пояс. Колени Кая почти подкосились, но его лицо расплылось в ухмылке. — Да, да, да, сэр, я могу это сделать. Эндрю расстегнул ремень и позволил ему свободно висеть, но не взялся за пуговицу. Еще нет. Он провел рукой по выпуклой линии чужого члена и потер, чувствуя, как он заполняет руку, как кровь приливает к нему. Кай вертел бедрами, пока его держали, но теперь он начал толкаться всерьез, помогая поместить руку Эндрю прямо туда, куда он хотел. — Руки за спину, — приказал он, и Кай послушно просунул их в пространство между перегретым телом и гипсовой стеной, которое оставил его выгнутый позвоночник. Его дыхание било Эндрю в ключицы, мягкие струи теплого воздуха; подбородок был прижат к груди, глаза расширены. Эндрю не спеша расстегивал пуговицу на его джинсах, тянул бегунок вниз, словно у него была целая ночь, чтобы сделать это, словно они были в уединении его собственной спальне, а не прятались за углом от тысячи людей, и Кай ударился головой о стену, зажмурив глаза, поскольку ему было невыносимо на это смотреть. Через секунду его глаза снова опустились, потому что он не мог ничего с собой поделать и в отчаянии смотрел, как Эндрю освобождает его член, позволяет поясу боксеров зацепиться за яйца, ощущая, как его выставляют на показ, наблюдая, как дергается его член, когда воздух попадает на него, как он напрягается в поисках большего контакта. Эндрю проигнорировал это и наклонился для очередного поцелуя, убедившись, что ничего не прикасается к нему, позволяя другому мужчине почувствовать отсутствие его руки. — Если ты останешься в таком положении, я отсосу твой член, — прошептал Эндрю ему на ухо, и Кай прижался к стене, быстро кивая головой в знак согласия. — Если ты пошевелишься или прикоснешься ко мне, я уйду. — Да, сэр, — Кай подстроился, расставив ноги чуть шире и обхватив себя за локти, сосредоточившись на том, чтобы следовать указаниям. Эндрю снова поцеловал его, прежде чем опуститься на колени. Кай застонал, протяжно и громко, так, что кто-то в уборной захихикал еще до того, как он прикоснулся к нему. Его лицо покраснело, и он прикусил губу, чтобы заглушить себя, но его член сильно бился в руке Эндрю, пока он надевал презерватив. Никто не выглянул из-за угла, так что, по крайней мере, у них было что-то вроде приличия. Вскоре после этого он перестал смотреть на что-либо, кроме отчаянного изгиба мышц живота Кая, когда опускался на его член. Стон, вырвавшийся даже из закрытого рта Кая, был чистым грехом. Эндрю хмыкнул в ответ, и член в его рту дернулся, прижимаясь к небу. Он был приятного размера, едва надавливал на заднюю стенку горла, когда его нос касался волос на лобке, с ним было легко справиться, даже если он извивался. Он изо всех сил старался не шевелиться и не делал глупостей вроде попыток трахнуть его в рот, но его вес смещался, а бедра то и дело крутились, ища хоть какое-то отвлечение от натиска горячего, тугого рта Эндрю вокруг него. — Руки, — огрызнулся Эндрю, увидев чужие руки, но ответа не получил. Он полагал, что трудно извиниться, когда ты изо всех сил стараешься молчать. Его руки вернулись за поясницу, и он что-то пробормотал в смущении и желании, поэтому Эндрю решил, что в качестве извинений этого будет достаточно. Губы его были припухшими от поцелуев, а глаза яркими, и когда Эндрю вынул его член из горла, чтобы посмотреть на него с упреком, тот опустил глаза и одарил его одурманенной улыбкой, пока он не продолжил, так что сегодняшний вечер прошел необычайно хорошо. Он только жалел, что не выбрал любой другой цвет волос, помимо рыжего. Он мог сказать по корням, что они от природы коричневые, но крашенный цвет выглядел достаточно близко к натуральному, поэтому он решительно выкинул из головы воспоминания о том, как в последний раз оказался на полу уборной бара, сосредоточившись на влажном скольжении члена Кая по его языку. Он довольно успешно отгонял навязчивые мысли, когда они появлялись, но мысли пропадали на недостаточно долгое время, и несколько раз, когда он наклонял голову вниз, Эндрю представлял себе льдисто-голубые глаза, остекленевшие от удовольствия над ним, и глубокие шрамы там, где он вжимался носом в живот Кая. Когда Эндрю почувствовал, как чужие яйца напряглись и сжались, втягиваясь в тело в предвкушении кульминации, он отстранился и вместо этого подул на член холодным воздухом. Глаза Кая опустились на него, затуманенные и немного растерянные. Он открыл рот, несомненно, чтобы попросить его продолжить, умолять об этом, но в последний момент вспомнил свои инструкции и закрыл его, сделав один из лучших щенячьих глаз, которые он когда-либо видел. Эндрю ухмыльнулся, не в силах сдержаться. — Подожди, — сказал он, просовывая свою руку в переднюю часть штанов, и это было достаточно многообещающе, чтобы Кай снова расслабился у стены. Он снова заглотил член Кая до задней стенки своего горла, пока сам себе грубо дрочил, сглатывая и хмыкая в знак благодарности. Он не мог ни расслабиться, ни закрыть глаза. Но этого было достаточно. Задыхающиеся стоны мужчины над ним, ощущение члена во рту и грубые движения его собственной руки стали достаточной стимуляцией, чтобы он смог кончить, заляпав свои боксеры и руку, прежде чем вновь сосредоточиться на задаче и довести Кая до экстаза. Даже если он уже кончил, ощущение члена, дергающегося во рту, наполняющего презерватив, было смаковано и сразу же отложено на потом. Он не стал его дразнить, а просто мягко отстранился и качнулся назад на пятках, прежде чем встать, дав ему знак рукой, что можно двигаться. Каю, однако, понадобилось несколько секунд, чтобы привести свой мозг в порядок, прежде чем двинуться. Он медленно опустил руки и еще медленнее стал снимать презерватив и заправлять член обратно в брюки. Он немного повозился с ремнем, но сумел застегнуть его и привести себя в порядок практически одновременно с тем, как выровнялось его дыхание. Улыбка, которую он подарил Эндрю, была чистым счастьем. — Это было здорово. Эндрю кивнул, и когда он не предложил ничего больше, Кай снова кивнул. — Что ж, могу я записать свой номер в твой телефон? На случай, если ты снова захочешь взять мой член в рот? — он ярко улыбнулся, и Эндрю хмыкнул, несколько раз прокрутив в голове это предложение. В худшем случае он просто удалил бы его, но Кай сегодня оказался очень послушным. Никакой борьбы с правилами, никаких глупых вопросов, никаких ожиданий. Это была хорошая ночь, и не все случаи, когда он пытался провести ее так, были удачными. Поэтому Эндрю достал свой телефон и открыл раздел контактов, посмотрел, как он набирает свое имя с сердечком в конце и вернул его обратно. — Поцелуй на дорожку? — спросил он, и Эндрю покачал головой — нет. Он не очень любил, когда к нему прикасались после этого, особенно незнакомцы. Кай пожал плечами, как будто это не имело большого значения, и все равно улыбнулся. — Спасибо за минет и выпивку. Воспользуйся номером, если захочешь, — он похлопал по брюкам, чтобы убедиться, что у него есть телефон, ключи и бумажник, а затем нахально улыбнулся Эндрю. — О, и удачи тебе в игре в эти выходные. Вперед, Бароны, и все такое, — он подмигнул и, оттолкнувшись от стены, направился в уборную, чтобы привести себя в порядок.***
Тренировка состоялась на следующее утро и по большей части прошла гладко. Никто не страдал от похмелья, а тренеры выглядели довольными, что означало меньше воплей. Лишь после тренировки к нему подошел Джостен. Эндрю увидел его приближение, когда тот еще спокойно пересекал раздевалку, потому что это противоречило его обычному поведению. Отличалось то, как он двигался по прямой линии к месту, где он стоял, шагая размеренно и уверенно. Даже когда они играли вместе, он обычно обходил его стороной. И Эндрю отмечал это и упивался этим, думая, что Джостен относится к нему как к сопернику, который получил сильный удар, а не как к человеку, который… боится. Его глаза были подняты, он смотрел ему прямо в глаза, и его лицо было пустым. Маска. В его мозгу прозвучал тревожный сигнал, но они были окружены товарищами по команде, и вряд ли он хотел причинить ему вред прямо здесь и сейчас. И если быть честным, совершенно честным, ему становилось все труднее держать себя в руках рядом с Нилом Джостеном. — У меня есть вопрос. Это важно, — твердо сказал он, когда оказался в зоне слышимости, выдавая нервозность. Эндрю оглядел его. Его волосы были мокрыми после тренировки, но одежда выглядела свежей. Он принял душ и, вероятно, собирался отправиться домой. — Не здесь, — протянул Эндрю, заканчивая вытирать грудь и надевая простую черную футболку. — Сегодня вечером. Вспышка разочарования, небольшая трещина на его безучастном лице. — Я не уверен, во сколько закончу сегодня вечером. Эндрю вздохнул. Что бы он ни собирался спросить, это явно будет грубым, и он действительно не хотел делать этого здесь, в окружении их товарищей по команде. — Дай мне свой телефон. Глаза Нила на мгновение встретились с его глазами, но медленно он потянулся в карман и достал телефон, передавая его Эндрю. Эндрю ввел свой номер в контакты как «Миньярд», не слишком вглядываясь. Там было не так много сохраненных имен. — Что ты делаешь сегодня после тренировки? — Дела Мориямы, — с легкостью ответил Нил. — Напиши мне, когда закончишь, и мы встретимся на балконах, — сказал он ему и положил телефон обратно в ладонь. — Сделай одолжение, сначала смой кровь. — Джостен воспринял это замечание даже без вспышки гнева и кивнул. Ему было не по себе. В основном потому, что он пытался понять, какой вопрос был настолько важен, что Джостен не рискнул раздражать его и не бросаться на приманку… Если он спокойно говорил о Мориямах, но нервничал, когда речь заходила об этом, то разговор предстоял не из легких. В конце концов, почти в полночь, он получил сообщение на свой телефон и почти решил просто лечь спать и не трогать его. Он не мог сосредоточиться ни на телевизоре, ни на книге, ни на чем-либо еще; он просто бездумно прокручивал телефон и ждал, что за дерьмо произойдет сегодня вечером. Легкое, удовлетворенное чувство выходного дня теперь было лишь воспоминанием. Сообщение было странным, и он долго смотрел на него. Оно просто гласило: «.» Больше никакого контекста, никаких слов, и некоторое время он просто смотрел на сообщение. Это была еще одна часть всей этой ситуации, которую он не понимал. Он медленно поднялся, взял сигареты и направился на балкон. Джостен уже был там, закрывая свою раздвижную стеклянную дверь с излишней аккуратностью, словно не хотел шуметь. Его волосы были мокрыми после очередного душа, а на лице появилось… пустое… выражение, которое он не успел толком разглядеть, прежде чем тот повернулся к нему. Нил устал, когда они покидали стадион, но сейчас он был измучен. Он тяжело вздохнул, чтобы успокоиться. — Тебе следует быть осторожнее с тем, что ты мне пишешь, ради твоего же блага. Будет лучше, если никто с моей стороны не будет знать, что мы разговариваем, — его голос был мягким, немного неровным. Это не звучало как угроза. — Твоя мама проверяет телефон по ночам? — спросил Эндрю, насмехаясь, но Джостен устало потер лицо. — Кто-то проверяет. Это… — он прервался и на секунду замялся, а потом зарылся руками в свою толстовку. Она была серой, заметил Эндрю, такой же большой, как та, которую он носил в Майами. Никто из них не включал наружный свет, но свечение города было достаточно ярким, чтобы Эндрю мог видеть, как он сглотнул. На секунду вратарь подумал, что его может вырвать через перила. — Мне нужна минутка, — сказал он вместо этого. И Эндрю дал ему минуту. Он не рвался выяснить, что было настолько важным, чтобы Джостен хотел поговорить с ним, и, если быть до конца честным, эта новая, более кроткая сторона его личности сильно давила на травмы, которые он не хотел раскрывать сегодня перед почти незнакомым человеком. Поэтому он сел, скрестив лодыжки, и закурил сигарету, пока Джостен не разобрался с тем, что ему нужно. — Ты действительно собираешься играть против Кевина? — спросил он минуту спустя, и Эндрю усмехнулся. Он не хотел, чтобы разговор завязало экси. — Скучно. Попробуй еще раз. Когда ответа не последовало, он оглянулся. Джостен стоял на краю балкона и смотрел ему прямо в глаза. — Подожди… это твой вопрос? — Да. Эндрю издал полный отвращения звук из глубины горла. — Я весь день готовился к важному ответу, а ты хочешь знать, буду ли я тратить силы на игру в стикбол. — Это важно. — Это абсолютно не так, — возразил Эндрю. — Я уже сталкивался с этим раньше и знаю, что гнездо промывает вам мозги, заставляя думать, что вы были созданы на Земле, чтобы играть в экси, и вас шокирует, когда никто больше так не думает. Я не стал терпеть это ради Кевина, и уж точно не собираюсь терпеть это ради тебя. Нил уставился на него, разочарование проглядывало сквозь усталость. — Я знаю, что ты не играешь стабильно. Я знаю, что в некоторые дни ты играешь, как перспективный игрок, а в другие — как дерьмо. Я хочу знать, что из этого будет на игре с Сиренами. — Я подброшу монетку в день игры и сообщу тебе. Он наблюдал, как тот коротко вдохнул в расстройстве, глаза буравили его. — Тебя это не беспокоит? Совсем? — Меня беспокоит моя зарплата, — признался он, что заставило Джостена нахмурить брови. — И меня беспокоит то, что я беспокоюсь слишком сильно. Он хотел сказать, что это был просто комментарий, насмешка над его нелепым стремлением, но в глазах Нила промелькнуло понимание, которое на долю секунды заставило его растеряться. Он кивнул, как будто эти слова значили больше, чем на самом деле. — Мы не можем проиграть еще одну игру, — начал Нил, и Эндрю попытался его прервать. — Я не собирался несколько часов выслушивать ободряющую речь, — но Нил поднял руку, чтобы остановить его. — У нас больше нет слабых команд в таблице, и мы близки к тому, что не попадем в весенний сезон из-за очков. Ты ведь получишь премию, да? Если мы попадем в финал? — В общем-то, так оно и есть. А ты? Нил пожал плечами, как будто он не знал, или это было неважно. — Экси — это моя жизнь. Оно значит для меня все, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы победить. Я просто… мне нужно знать, будешь ты играть или нет. — Объясни. — Если я буду знать, что ты действительно охраняешь ворота, я смогу больше рисковать. Быть более безрассудным. Сосредоточить больше энергии на том, чтобы сравняться с Кевином в голах, вместо того, чтобы помогать задней линии, — Эндрю осознавал, что это было самое большое количество слов, которое они когда-либо произносили, и самое комфортное состояние, в котором Нил когда-либо чувствовал себя в его присутствии. Говоря об экси, он был почти, почти, нормальным человеком. Уверенным в себе и прямым. — Но если ты собираешься позволить ему забить, — мелькнула вспышка гнева. — Из-за того, что ты заключил с ним сделку, то я должен это учесть. Эндрю зажег еще одну сигарету (он все еще расходовал излишки, оставшиеся после занятий йогой). — Даже если ты не ответишь мне или солжешь… — Я не лгу. Нил моргнул. — Даже если ты не собираешься играть. Мне нужно знать, будешь ли ты мстить, если игра станет грубой. — Насколько грубой? Нил не ответил. — Насколько грубой? — спросил он снова. — Ты собираешься сломать ему вторую руку? Он резко вдохнул. — Нет, — он немного подпортил свой шанс выглядеть правдоподобно, разорвав зрительный контакт и уставившись на свои ноги. — Но я могу ударить его. Эндрю откинул голову назад и рассмеялся. Это был настоящий, честный смех. — Позволь мне прояснить ситуацию. Ты не только хочешь, чтобы я играл, ты хочешь, чтобы я отменил свою защиту Кевина на эту ночь, чтобы увеличить наши шансы? — Я ничего не хочу. Он повторил слова, сказанные им самим в уборной, когда он угрожал ему. Это привлекло внимание Эндрю. — Я говорю тебе прямо, — мужественно закончил Нил, и Эндрю оказался на ногах раньше, чем принял сознательное решение встать. Джостен наблюдал за его приближением, но, казалось, не боялся. Он не вздрогнул от неожиданности и не приготовился к удару. На самом деле… пустота, которая была на его лице, казалось, слегка уменьшилась, в глазах появилось больше света, а лицо сбросило маску, приобрело кривоватую ухмылку и выдвинутую вперед челюсть. Упрямство. Немного агрессии, но не той, которая заставляла его нападать. А той, что заставило его захотеть вытащить ее поближе к поверхности. — Это тебе дорого обойдется. Ошибка. Вместо того, чтобы разгореться, как он ожидал, борьба, которую он видел за мгновение до этого в его глазах, погасла, как пламя свечи на сильном ветру. В одну секунду она была, а в следующую исчезла. — У меня ничего нет. — Ничего, с чем ты готов расстаться, или вообще ничего? — И то, и другое. Эндрю хмыкнул. — У тебя есть кое-что. И если его последнее парирование было ошибкой, то это было полным, стремительным падение. Лицо Нила стало совершенно пустым, его глаза сделались тусклыми и безучастными, что заставило сердце Эндрю громко стучать в груди, а вены на внутренней стороне рук гореть от выброса адреналина в организм. Он инстинктивно понял, что Нил оставил его здесь одного, что он больше не участвует в этом разговоре. — Не это, — огрызнулся он. И гнев в голосе, казалось, слегка напугал и вернул нападающего назад, куда бы он ни ушел. Он медленно моргнул, словно удивляясь, что снова оказался на сыром балконе ранним утром. — Это будет стоить тебе ответов. По крайней мере, пять, и никаких повреждений. Никакой крови. Никаких сломанных костей. Нил тихо втянул воздух, его руки пробежались по гладкому металлу перил, словно он заземлялся. Нет, не словно — он пытался удержать свое сознание в теле. Его пальцы слегка подрагивали, но в основном руки были твердыми, двигаясь в такт вдохам. Он никогда раньше не видел, чтобы кто-то так быстро отключался и включался. Будто он мог сделать это по команде. — Хорошо, — сказал он наконец, кивнув головой. — Сейчас я задам два. — Окей. — Ты когда-нибудь убивал кого-то? Нил посмотрел на него и кивнул. Без колебаний, без объяснений, просто кивнул, один раз. Эндрю ждал, что его желудок перевернется, что он как-то отреагирует, но по какой-то причине он был спокоен. Он подумал, что Нил, возможно, все еще в каком-то тумане, если он не совсем здесь. Мысль о том, чтобы получить от него ответы, пока он уязвим, была как-то… отвратительна. И разве это не странно, ведь он так рисковал, чтобы добиться именно этого? В его нутре возникло странное, незнакомое чувство вины. Эндрю не испытывал чувства вины. Он хотел спросить о работе, которую он выполнял для Мориямы, но в последнюю секунду передумал. Он не стал спрашивать себя, почему. — Ты вообще умеешь водить ту машину, которая у тебя есть? Нил явно не ожидал этого вопроса. Это, казалось, слегка привело его в чувство. Он несколько раз удивленно моргнул, а затем с каждой секундой его лицо становилось все более раскрасневшимся. Эндрю знал ответ еще до того, как он открыл рот. Знал еще в Сиэтле, когда Жан упомянул экзамен по вождению. — Я… я… я скоро научусь. — Какого хуя? Зачем тебе покупать GTR, если ты не знаешь, как водить? — Это был подарок, — его голос стал… каким-то тихим. Казалось, он предпочел бы отмотать разговор назад и заставить Эндрю покопаться в его первом вопросе, предпочел бы поговорить об убийстве, а не о машине, припаркованной на пять этажей ниже их ног. — Это традиция — получать машину, когда ты подписываешь контракт с профессиональной командой. У тебя тоже есть машина. — Да. Взамен той, которую уничтожили дружки Рико. На которой я смогу ездить. — Ну. Я научусь. Я попрошу… Я научусь. — Кто купил ее для тебя? Мориямы? — Лорд Морияма, да. — Хоть ты и не умеешь водить ее. Нил сделал паузу. — Я не уверен, знает ли он, что я не умею водить машину. Возможно, это был… недосмотр. — Недосмотр. — Я не знаю. Зачем мне спрашивать? Эндрю молчал, но казалось, что Нил действительно хотел узнать ответ на этот конкретный вопрос. Когда ответа не последовало, он вздохнул, обхватив руками ребра. — Я думаю, это был любезный жест. — Это просто пустая трата хорошей машины. Уголок рта Нила приподнялся в небольшой улыбке, и он пожал плечами, словно это было неважно. На его щеках поблескивал румянец, придавая ему более живой вид. Чем дольше Эндрю не задавал вопросов, тем глубже, казалось, он дышал, тем больше расслаблялось его тело, пока он не прислонился к перилам, вдыхая дым, тянущийся от него. Они простояли так несколько минут, ни один из них не нарушил тишину. — Экси, — Эндрю, наконец, затянулся. — Это не моя жизнь. — Это очевидно. — Но. Годами терпеть одержимость Кевина Дэя экси — достаточно, чтобы стало очень весело его отшивать. Не ради тебя, ты понимаешь. И я бы никогда не позволил ему забить, если бы мог это остановить. Слишком весело смотреть, как он бесится. Нил издал короткий забавный звук. — Значит, у нас одинаковые цели, — его кривая ухмылка не затрагивала глаза… — Я бы очень хотел немного позлить его. — Значит, твоя нынешняя цель — хорошо играть с Моро и подначивать Дэя? Его улыбка расплылась (Эндрю увидел вспышку зубов). — Я не подначиваю его. Я просто отказываюсь проигрывать. — И ты хочешь, чтобы я смотрел в другую сторону, если ты его отымеешь. Только в этот раз. — Я… я этого не говорил. Я не прошу тебя смотреть в другую сторону. Я сказал, что хочу знать, где проходит твоя граница. Чтобы я мог ее обойти. И это было… честно. Если не совсем пугающе.