Кейтлин едва переставляла ноги — четырнадцати часов в машине вполне хватило, чтобы они затекли под тяжестью трех свежих яблочных пирогов. Эндрю никогда в жизни не испытывал такого сильного искушения посмотреть на женские бедра, но он то и дело оглядывался и думал, не обойтись ли в День благодарения всего двумя пирогами. Поездка прошла довольно спокойно, хотя и была достаточно долгой, чтобы многие люди бы просто полетели на самолете, в дерьмовой машине, с людьми, которые в прошлом чуть не убили друг друга. Аарон провел большую часть этого времени, отрубившись на заднем сиденье, восстанавливаясь после трудного экзамена по фармакологии, а музыкальный выбор Кейтлин оказался не безнадежным: смесь тяжелого баса и созерцательного рока, под которую он несколько раз постукивал пальцами по рулю. Когда она открыла Spotify, он увидел, что выбранный ею плейлист называется «Вежливое отношение к Эндрю», и понял, что, вероятно, есть второй, менее щедрый плейлист, припасенный на случай, если он начнет вести себя как мудак.
Кейтлин начинала нравиться ему все больше.
Он позволил машине слегка вильнуть, одновременно сообщая гостям, что они на месте и пробуждая своего близнеца; старая Corolla все еще могла доставить неприятностей, если достаточно вжать педаль. Он вспомнил, какой звук издавал Ники, когда чувствовал, что машину начинает заносить, — полувскрик и полусмех. Аарон издал нечто похожее, когда начал просыпаться.
Время было уже достаточно позднее, чтобы все отправились спать, но их все равно встретили в полном составе. Эндрю терпел неловкие попытки физической близости к нему, как будто обитатели дома могли достаточно сильно сфокусировать свое
ци, чтобы вместо объятий разогреть Эндрю, как в микроволновке. Эбби, Ваймак, Кевин, Би и два маленьких ошеломленных первокурсника составляли их гостеприимный комитет, чашки с кофе расставлены по дому, а безошибочные признаки того, что крайне измученный шеф-повар пытался приготовить большой обед к следующему дню, были повсюду — от переполненного мусорного ведра до зловещих размороженных пластиковых контейнеров для еды на стойке. Они поставили свои сумки в прихожей, чего Эбби терпеть не могла: обычно она не загромождала ее, но сейчас прихожая выглядела как зона боевых действий. Даже до того, как они разместили свой багаж, прихожая уже была забита экси-экипировкой, запасными куртками и обувью, наполовину засунутой в шкаф, — отклонение от нормы
Эндрю подождал, пока все более или менее успокоятся или, по крайней мере, возьмут по чашке кофе, и ударил Кевина по затылку так сильно, что тот чуть не выронил из рук свою чашку. Один из первокурсников действительно уронил кружку, с негромким стуком и тихим «Блять!», когда та упала на ковер.
— Эй! — взвизгнул Кевин, но перестал протестовать, когда Эндрю обхватил его рукой за бицепс и толкнул в сторону заднего двора.
— Утверждения «я чувствую», используй свои утверждения «я чувствую», Эндрю! — крикнула Би, но никто не двинулся за ними и не остановил их, когда он потащил Кевина через заднюю дверь.
— Я чувствую, что вот-вот зарою Кевина в землю, — проворчал он в ответ, когда они уже вышли. Стекла в окнах были не достаточно толстыми, чтобы крики боли не смогли проникнуть на кухню, но достаточно, чтобы их слова не подслушали.
— Ты только что пришел, я даже ничего не сделал! — громко пожаловался Кевин, когда дверь захлопнулась. Он тщетно оглянулся в сторону кухни, вероятно, чтобы посмотреть, не придет ли кто на помощь, и только после этого принялся выслушивать Эндрю.
— Речь пойдет о Ниле.
— Господи, — Кевин раздраженно провел рукой по лицу. Эндрю задумался, специально ли он копирует Ваймака, или это наследственное. — Что он сделал?
— Ничего.
— Мне трудно в это поверить…
— Мне нужно, чтобы ты вспомнил наш разговор в автобусе.
— В каком автобусе?
— Я был в автобусе, понятия не имею, где был ты, — внес поправку Эндрю. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. С тех пор как он определил, что они выйдут на улицу, он так и не удосужился снять куртку. Кожа на руках Кевина начала покрываться мурашками, и он начал дрожать. На самом деле было не так уж холодно, но, прожив в Хьюстоне большую часть двух лет, он отвык от такой погоды. — Ты позвонил, чтобы сказать мне настоящее имя Нила и о том, что именно из-за него Рико покончил с собой. — Он уже решил, что не будет исправлять представление Кевином о том, как погиб его партнер. Он размышлял об этом по дороге, в перерывах между фантазиями о том, как вдолбит ему в голову некоторые мысли, но ему показалось, что Кевин не готов услышать их. И уж точно они не вписывались в тот разговор, который им сейчас требовалось провести.
— Ты бросил трубку, — Кевин произнес слова, прокручивая их во рту, словно пытаясь вспомнить и понять, почему Эндрю на него злится.
— Ты пытался обвинить в буквальном смысле ребенка в том, что его слишком весело мучить, Кевин. Если бы мы говорили здесь и сейчас, разговор прошел бы совсем по-другому.
— Э…это не то, что я имел в виду, — сказал Кевин, и Эндрю увидел, как усталость покинула его плечи, даже когда он высказал свой протест. За годы общения с ним он знал, что не понять суть разговора для него едва ли не сложнее, чем говорить о сложных вещах или столкнуться с тем, что его называют монстром. Теперь, когда они были на одной стороне, Кевину казалось, что этот разговор будет легким.
Он ошибался.
— Теперь я немного узнал Нила, — они оба уже сошли с крыльца на низкую зимнюю траву. Если бы он ударил Кевина, то, наверное, пришел бы в порядок, — поначалу это было нелегко, ведь
кое-кто сказал мне, что он — второе пришествие Рико…
— Я бы никогда так не сказал, — вклинился Кевин. Эндрю
понял, что тот говорил о его игре, а не о его личности, и ему захотелось, чтобы они вернулись в Лисью Башню, где он смог бы столкнуть его с лестницы, дать ему встать на ноги, а потом снова столкнуть.
— Ты сказал мне, что он опасен, что мне надо пролить его кровь, а потом держаться на расстоянии.
— Да. Тебе все еще стоит, Эндрю. Ты должен держаться на расстоянии.
— Ты сказал, что те вещи, которые с ним вытворяли в Гнезде, были заслуженными.
Он задумался над этим.
— Да. Многие из них…
— Расскажи мне, как ребенок заслуживает изнасилования, Кевин. Ну-ка, расскажи мне… — Эндрю оборвал фразу и откинулся на пятки, немного озадаченный тем, почему он еще не замахнулся на него. Он давал Кевину много поблажек в тех вещах, с которыми ничего не мог поделать, но это не входило в их число. Это он не пропустит. — Давай, я подожду. Расскажи мне, как жестко кто-то должен бороться с людьми, которые ими владеют, чтобы заслужить изнасилования. Расскажи мне, как сильно им приходится провиниться.
— Эндрю…
— Расскажи мне, насколько
хорошими они должны были быть, чтобы избежать этого. Расскажи мне, насколько хорошо они должны были себя вести, чтобы заслужить такие базовые вещи, как еда, вода и безопасность, — он осознавал, что его голос или лицо заставляют Кевина дрожать. Это был уже не просто холод. — В какой момент они заслуживают достаточно благосклонности, чтобы не подвергаться пыткам? В какой момент он заслужил, чтобы его трахали и резали?
— Эндрю…
— Это потому, что они с Жаном были
собственностью? Поэтому он не был абьюзером, пока не ударил
тебя?
Теперь, когда он замолчал, казалось, что Кевин больше не хочет его перебивать.
Кевин снова выглядел расстроенным, не в силах сохранить неподвижность. Его лицо было искажено одновременно гневом и растерянностью, как будто он пытался понять, почему у него возникли проблемы, но не мог.
— Я выбрал тебя, а не Нила, ты должен быть благодарен, а не злиться, — наконец сказал он после нескольких минут молчания.
— Объясни.
— Я пытался помочь тебе.
— Я знаю.
— Ты даже слово «изнасилование» не можешь услышать без того, чтобы не выйти из себя, — Кевин начал нервно ходить взад-вперед, делая паузу, чтобы оценить, позволит ли ему Эндрю передвигаться, бросив быстрый взгляд в его сторону. — У Нила есть все необходимое оружие, чтобы разрушить всю твою карьеру и причинить тебе
боль.
— Он не трогал меня. Отвечай на мой гребаный вопрос, — выплюнул Эндрю. Он не мог сейчас думать о том, как Нил
касался его. Все, что он мог чувствовать, — это призрачную тяжесть над собой и тысячи, тысячи раз, когда он задавал себе вопросы, которые сейчас озвучивал Кевину. Больная, извращенная часть его души всегда хотела знать ответ. Был ли способ избежать того, что произошло. Он знал, что нет. Он знал, как знал и Нил, что не было другого выхода, кроме как выживать как только они могли.
Разговор шел не о нем, но каким-то образом о нем. Потому что если Кевин мог поверить, действительно поверить, что кто-то заслужил такую боль, как Нил, то были все шансы, что и он ее заслужил.
— Я просто хочу, чтобы с тобой все было хорошо, — Кевин нарушил молчание, его голос слегка дрожал. Эндрю вынырнул из своего быстрого потока мыслей, заметив, что в чужих глазах появился блеск, как будто он сдерживал слезы, но с трудом. — Я не могу отвечать за другого…
— Не отвечай.
— Эндрю, я не могу. Все это. Все. Ты даже не должен был быть замешан…
— Да брось. Тебе не кажется, что уже поздновато для этой речи? Может быть,
лет на пять?
— В том-то и дело! Если бы я… если бы я смог заставить тебя увидеть, на что способны Мориямы, ты был бы лучше подготовлен. Ты бы предвидел появление Дрейка.
Эндрю заставил себя преодолеть подступающую тошноту, не желая портить первый в жизни Кевина Дэя момент мужества тем, что его стошнит на собственные ботинки. Он скрестил руки на груди, впиваясь пальцами в свои руки, чтобы заземлиться.
— Аарону не пришлось бы его убивать. Ты бы не был… он не смог бы причинить тебе боль снова. Он почти
убил тебя. Если бы я смог заставить тебя понять… Я не смогу снова увидеть тебя таким, Эндрю. Ты не представляешь, как мне было тяжело.
— Я скажу это только один раз. Это была не твоя вина, — он позволил Кевину обдумать эти слова, прежде чем продолжить. — Ты виноват только в том, что натравил меня на другую жертву Рико.
— Я пытался защитить тебя, — повторил он. — Он не… нездоров…
— Никто из нас
не здоров, — и снова желание ударить Кевина было почти непреодолимым, но что-то удерживало его. Какой-то инстинкт, который он не совсем понимал.
— Иди на терапию, — сказал Эндрю, наконец-то позволив напряжению выплеснуться из своего тела. Год назад он бы избил Кевина до полусмерти, высказал все, что думает, и вернулся бы в дом, как ни в чем не бывало. По его мнению, это был заметный рост. — Тебе нужен кто-то, кто сможет разобраться во всем этом дерьме. У тебя в голове болтается тысяча винтиков, а ты даже не знаешь, что они там есть.
— Я пытался. — сказал Кевин, удивив его. — Ничего хорошего, пустая трата времени.
— Попробуй еще раз.
— Они не поняли…
— Тогда
заставь их понять. «Я сирота, которого вырастил жестокий дядя с психопатичным рабовладельческим старшим братом внутри культа, и мне нужна помощь, чтобы разобраться в своем дерьме» — вот полное предложение. Они тебя облепят.
Кевин открыл рот, чтобы возразить, но потом снова потер лицо.
— Это неправильно. То, как Рико с ними обращался, — сказал он наконец. — Я понимаю это. Никто не заслуживает такого обращения.
— Хорошо. Ты понял то, чему большинство людей учатся в детском саду.
— Ты определенно не заслужил такого обращения. Ты хороший человек.
— Кевин… — Эндрю запнулся. От этого разговора у него болела грудь: от грудины до пупка. Вероятно, ему придется блевать перед сном, по крайней мере, один раз. — Неважно, какой я человек, или каким Нил был, или является. Понимаешь? Ты не можешь быть таким человеком.
Кевин молчал гораздо дольше, чем это было удобно Эндрю, размышляя о том, что должно было быть черным и белым, правильным и неправильным.
— Я
действительно думаю о них по-разному. Жан и Натаниэль. Они были… — он поморщился и сделал шаг назад, словно этого было достаточно, чтобы помешать Эндрю отреагировать на то, что собиралось вырваться из его уст. — Большую часть жизни они были для меня как домашние животные. И я понимаю, что нормальные люди так не ведут себя и не думают. Это трудно объяснить тому, кто никогда не жил в ранговой системе.
— Тебе нужно поговорить об этом с кем-нибудь, иначе ты никогда не поймешь, что правильно, а что нет. Рико
использовал их, чтобы заставить тебя быть ему благодарным за то, что он не причиняет тебе боль, это базовая тактика контроля, и ты бы знал это, если бы потрудился провести хоть какое-то исследование, когда выбрался, вместо того чтобы пытаться ползти назад. — Он увидел, как удар пришелся в цель, и почувствовал, насколько ему приятно наносить удары, хотя бы словами. — У Нила сложилось впечатление, что я трахаю тебя в обмен на защиту от Рико, потому что это было единственной его мыслью о том, что у тебя есть и что я мог бы получить от тебя. Может быть, тебе стоит сосредоточиться на том, насколько это хреново, а не злиться на него за то, что он не привык к жизни в качестве груши для битья.
Кевин выглядел потрясенным, и ему стало нехорошо от этой мысли.
— Ты ни разу такого не делал, — сказал он Эндрю, как будто ему нужно было напоминать об этом.
— Я в курсе.
— Он думал, что ты… все это время?
— Похоже на то.
Кевин замолчал на некоторое время.
— В этом нет никакого смысла.
— Да, Кевин, я знаю…
— Я выше. Так что я был бы…
— Кто, блядь, давал тебе сексуальное образование, а? — огрызнулся Эндрю, отчаянно пытаясь заставить его не заканчивать фразу.
— Я никогда не хотел ни с кем спать, — сказал ему Кевин мягким голосом, как будто он выдавал какой-то великий секрет.
— Ты хотел Тею Мулдани.
— Я хочу
жениться на Мулдани, — поправил он, словно это были совершенно разные вещи.
Наступила тишина, но тяжелая, в которой Эндрю не знал, в какую сторону повернется разговор. Кевин задумался, это было очевидно, но в течение нескольких минут Эндрю не знал, будет ли он упираться или примет то, что ему сказали. Эндрю не мог дать Кевину ничего другого. Может быть, кто-то получше провел бы параллели с собственной историей, сказал бы вслух несколько самых жестоких и беспощадных вещей, которые с ним делали, чтобы Кевин понял, что такие вещи случаются, и их нельзя
заслужить. Лучший человек просто сказал бы вслух, что Кевину нужно понять, что и он когда-то был беспомощен. Но он не мог.
— Могу я… задать вопрос?
— Не заставляй меня пересматривать свое решение не избивать тебя до смерти.
— Вы теперь с Нилом друзья?
Вопрос был таким глупым. Глупый способ описать то, через что они прошли за последние полгода. От рисования линий на песке экскаватором до осознания того, что другой никогда не пересечет их, даже если линии будут прочерчены веткой. Пройти путь от необходимости вкапываться в землю, пока ладони не закровоточат, только для того, чтобы линии были снова и снова проигнорированы, до возможности поднимать глаза и видеть другого человека, который знал, каково это, и двигался по его линиям, даже не замечая их. Пропускать самые неловкие откровения и объяснения, потому что они и так знали, что другой пострадал. Понимание того, какие части себя они прячут под кожей. Знание того, какие части уже оторваны.
Эндрю не умел дружить. Но, с другой стороны, он также не сожалел ни о чем, а когда речь зашла о Ниле Джостене, он, похоже, сожалел о многом. Поэтому, вместо того чтобы распускать нюни и еще больше затуманивать понимание Кевина, он просто кивнул. Первым побуждением Кевина было поморщиться, как будто это признание причиняло ему какую-то боль.
— И он не пытался ничего с тобой сделать?
— Например, Кевин?
— Надо же, вы оба еще живы. — Голос Ваймака сопровождал звук открывающейся двери, и у них было достаточно времени, чтобы услышать его приближение. Он держал в руке стаканы, а под мышкой у него был зажат пакет со льдом. Хотя Эндрю видел обе бутылки на стойке, он считал своей личной победой то, что тот взял скотч, а не водку. Судя по тому, как надулся Кевин, он тоже уловил недоброжелательное отношение к своей персоне.
— Водка в морозилке, — почти сразу же уступил Ваймак, бросив пакет со льдом на перила крыльца, когда стало ясно, что Кевину лед не нужен. — Каждый из вас получит по одной бутылке, и ее должно хватить на весь завтрашний день.
— Тогда зачем вы тратите на него мою бутылку? — спросил Эндрю, принимая стакан.
— Оба стакана для тебя, предполагалось, что ты его уже уложил.
—
Папа, — захныкал Кевин, но все равно взял стакан со скотчем и одним махом опрокинул его.
— Вечером это уже «папа». Утром же ты назвал меня «тренерапой». Мне этот вариант понравился. — Ваймак отличался крупным телосложением: когда он играл, его корпус состоял в основном из мускулов, но с тех пор он сильно располнел. Для тех, кто к нему не привык, он был грозной фигурой, темно-черные тюремные татуировки с размытыми линиями покрывали обе руки. Он опустился на ступеньки крыльца, бережно придерживая бедро — старая травма, которая обычно обострялась зимой. При слабом освещении трудно было понять, как он раньше не замечал, что они были родственниками: и отец, и сын выглядели почти одинаково, с темными чертами лица и небольшой кривой улыбкой. — Что ты сделал?
Кевин открыл было рот, намереваясь отрицать, что он сделал что-то не так, но взглянул на Эндрю и передумал.
— Я пойду в дом, — сказал он и скрылся в относительной безопасности дома, вероятно, чтобы достать водку из морозильника. До восхода солнца бутылка, скорее всего, будет наполовину выпита.
— Что он сделал? — спросил Ваймак у Эндрю, как только дверь закрылась.
— Почему он не проходит терапию?
Ваймак вздохнул.
— Ты не можешь заставить кого-то проходить терапию.
— Посмотрите на меня, — он покопался в кармане своих джинсов и достал сигареты.
— Сколько из…
— Пас.
— Черт возьми, Эндрю.
— Ваш сын не может отличить угрозу от жертвы.
Ваймак уставился на него, темные глаза старательно сохраняли нейтральное выражение.
— Ты, как никто другой, знаешь, что может быть и то, и другое. — Он не выглядел слишком обеспокоенным ни пристальным взглядом, ни холодом, несмотря на то, что был одет в привычную белую майку. — Это из-за Джостена?
— Речь идет о вашем сыне, — поправил он. — Я… просчитался, отчасти благодаря ему. Джостен не представляет угрозы. Он не обладает достаточными средствами, чтобы быть таковым. Он просто еще один человек, которого сломал Рико.
— Значит, дело в тебе.
На этот раз Ваймак все же поморщился от его взгляда и поднял обе ладони в извиняющемся жесте.
— Все, что я хочу сказать, — это то, что ты не выбил дерьмо из Кевина. И мы с тобой оба знаем — это не из-за того, что ты не хочешь. Возможно, ты сможешь обмануть этим Би, но не меня. Так что
это говорит о том, что ты не считаешь, что твои руки чисты. А раз ты больше не причиняешь вреда себе, то и ему ты тоже не навредишь.
Эндрю смотрел на него так долго, что потерял возможность возразить, и Ваймак слабо и негромко усмехнулся, когда снова поймал его взгляд.
— Не могу поверить, что раньше я считал тебя сорвавшимся с цепи.
— Вы знали? Что Нил был… — Эндрю запнулся, не зная, что сказать.
— Я предполагал, — сказал Ваймак, будто они были на одной стороне. — Он также мог оказаться полным психопатом. Однако ты не тренируешь отбросов так долго, как я, чтобы знать, что жесткие люди не становятся такими просто так. И уж тем более нельзя пережить себя и свою семью, не поняв, что даже худшие из отбросов заслуживают второго шанса. Знаешь, сучий взгляд не действует, когда я знаю, что ты не собираешься меня бить, но не смотри так на моих первокурсников, они обоссутся, а Эбби только что почистила ковер.
— Вам следовало предупредить о нас, прежде чем приводить их сюда.
— Предупредил их о чем? О том, что мои сыновья — чересчур драматичные придурки? Возможно. Я сказал им, чтобы они держали руки при себе и не звонили 9-1-1. — Его улыбка, которая становилась все шире по мере того, как он заставал Эндрю врасплох, слегка померкла.
— И что ты теперь собираешься делать? Насчет Джостена?
Эндрю сглотнул.
— Я разберусь с этим.
— Каким образом?
Эндрю очень старался не думать ни о теплом дыхании Нила на собственной шее, ни о его слабо кровоточащем запястье в своей хватке, ни об огне в его глазах, когда он вывел их на корт.
— О Боже.
— Что?
— Ничего, — Ваймак провел рукой по лицу. Это определенно было наследственным. — Я все равно пристрелю его за тебя. Мне нравилась тюрьма. Там было намного спокойнее.
— Ты не можешь его застрелить, он якудза.
— Ты знаешь, что он для них делает?
— Я еще не спрашивал.
— Эндрю, будь осторожен.
— Осторожность — мое второе имя.
— Хорошая попытка. Я точно знаю, что твое второе имя — «Засранец», так было написано в документах на твое усыновление.
— Возвращайтесь в дом, старик.
Ваймак поднялся на ноги и взял свой стакан.
— Не задерживайся здесь слишком долго, Эбби хочет, чтобы все вы устроились на ночь, а ей уже давно пора спать.
— Сейчас только докурю, — Эндрю затянулся сигаретой и повернулся спиной к крыльцу. Он услышал скрип двери и звук того, как она захлопывается за ним, пока глядел туда, где свет проиграл борьбу темноте, поглотившей остатки заднего двора. Где-то вдали виднелся огород Эбби, скорее всего, опустевший на зиму. Он медленно подошел к нему, ощущая под ногами каждый треск сухой травы, давая глазам привыкнуть к слабому освещению, пока не смог разглядеть сарай для инструментов, приподнятые грядки. Вспышка света, вызванная тем, что он затушил фильтр и бросил бычок в грязь, чтобы Эбби потом поворчала. Он оставит небольшую кучку, и это будет символический, ничтожный протест в обмен на дискомфорт от невозможности здесь спрятаться. Он подумал, что это можно сравнить с тем, как если бы кто-то тупой ложкой стал копать в его груди. Он включил это в список вопросов, которые надо задать Нилу, чтобы он мог напрямую сравнить.
Эбби действительно ждала его, когда он вернулся в дом.
— Наши соседи уехали за город к своим детям, и мы сняли у них дом. Так что сегодня у каждого будет своя комната, и никому не придется спать на диване.
Это было вполне безобидное заявление, поэтому странно, что оно вызвало краску на лице Ваймака. Эндрю смотрел на него, пока тот не поднял голову и не поймал его взгляд, а затем многозначительно посмотрел на переполненную прихожую, заваленную вещами Ваймака.
— Ты такой маленький засранец, ты знаешь об этом? — сказал он, давая Аарону и Кейтлин понять, что что-то происходит.
Эндрю приподнял одну бровь и он сломался.
— Я расторг договор аренды квартиры. Теперь я живу здесь, ясно?
— Почему? — спросил Кевин, и Аарон потянулся и шлепнул его по руке.
— Потому что он трахает Эбби.
— Зато добираться до стадиона почти в два раза быстрее.
— Спокойной ночи, — сказала Эбби, толкая гогочущую Кейтлин к двери, ее лицо загорелось ярко-красным.
Дом по соседству был одноэтажным, меньше, чем у Эбби и Ваймака, и явно заброшенным из-за отсутствия машин и огней. Они перетащили свои сумки через двор, повозились с незнакомым замком и растолкали друг друга локтями, чтобы первым занять спальни. Аарон просунул голову в первую комнату и быстро вышел, бросившись на поиски другой. Эндрю не знал, что заставило его искать другие варианты, — розовая тематика или матрас, но ни то, ни другое не было для него решающим фактором. За то время, которое понадобилось Кевину, Кейтлин и Аарону, чтобы начать спорить о том, кому достанется лучшая комната, Эндрю успел первым принять душ. К тому времени, как он закончил, все уже практически улеглись на ночь, или, по крайней мере, решили этот вопрос, потому что к тому времени в доме стояла тишина.
Его сумка лежала там же, где он ее оставил, — на розовом шерстяном пледе, усыпанном блестками, но теперь один из массивных деревянных стульев от кухонного стола стоял прямо перед дверью.
***
Их было слишком много, чтобы поместиться за столом. В итоге они расположились на кухне и в гостиной: одни — у острова, где была разложена еда, другие — за столом, третьи — с тарелками на коленях на диване или с ногами под журнальным столиком. Эндрю предпочитал это чопорным, слишком формальным традициям Хэммиков.
Это было похоже на любой другой вечер с Лисами, на поглощение еды и пива после проигранной игры, а не на праздник. Он не знал, было ли это исключительно его заслугой или побочным продуктом этой странной группы людей. Первые несколько минут застолья прошли в почти полной тишине, пока люди запихивали еду в рот так, что Марии Хэммик стало бы очень неловко.
— Как у вас обоих идут дела на учебе? — спросила Эбби, жестикулируя вилкой в сторону Кейтлин и Аарона.
— Все идет хорошо. Изнурительно, но хорошо. Мы еще даже не приступили к клиническим занятиям, а учебы уже много. Мы оба работаем на полставки, но посмотрим, надолго ли это.
— У кого средний балл выше? — дразняще спросила она, и оба указали на Кейтлин.
— Я сдаю тесты гораздо лучше Аарона, — дипломатично ответила она. — Во всем остальном мы практически не отстаем. На учебе куча математики, очень много математики, и он в ней разбирается гораздо лучше меня. Но поскольку у нас много одинаковых предметов, учиться, к счастью, очень легко.
— Я не проваливаю тесты или что-то в этом роде, — поспешил вмешаться Аарон. — Просто я не в списке отличников.
— За тройки выдают дипломы, — бессмысленно сказал Эндрю, не обращая внимания на полный отвращения взгляд, брошенный на него Кевином.
— Я бы подумал, учитывая, что ты учишься на врача…
— Заткнись, Кевин, — перебил Эндрю.
— Господи Иисусе! — сказал один из младших новобранцев Лисов из угла. Эндрю уже позабыл их имена.
— Я отношусь к этому серьезно, — ответил Аарон, звуча немного раздраженно. — Я знаю материал, и ко всему, на что ответ был неправильным, я возвращаюсь и разбираю потом. Я просто никогда не могу пройти весь экзамен. Не хватает времени.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Би, слишком небрежно.
— Времени никогда не хватает на все, поэтому я просто пропускаю и отвечаю на те вопросы, на которые знаю ответ, а потом возвращаюсь и заполняю все, что могу. Обычно этого достаточно, чтобы сдать экзамен.
Эндрю протянул руку и щелкнул близнеца по голове, тот отшатнулся и отбросил руку.
— На учебе есть льготы, идиот, — сказал ему Эндрю, не обращая внимания на то, что Би смотрела на него так, словно он украл ее славу. И гордость, и раздражение одновременно.
— Я не инвалид, просто у меня мало времени.
— Да, потому что ты слишком занят проверкой выходов и входов в течение первых 45 минут.
Аарон уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Многие трудоспособные люди подают заявления на получение льгот при прохождении тестирования. — Би тактично нарушила молчание. — Если ты считаешь, что сдача экзаменов в более спокойном месте или наличие большего количества времени помогут тебе, то ты мог бы получить письмо от Тимоти.
Тимоти, психотерапевт Аарона и контактное лицо Эндрю в экстренной ситуации, скорее всего, не ударит Аарона по голове и не скажет ему, что он слишком положился на льготы, что оказалось бы очень обидным. Но он, вероятно, смог бы эффективно отстаивать интересы, несмотря на отвращение к насилию.
— У тебя никогда не было таких проблем в университете, — Кевин вновь вступил в разговор с явно меньшим тактом.
— Были, просто курсовая работа была намного легче. И у нас были поблажки для качков.
— Нет никаких поблажек для качков, — пробормотал Ваймак в сторону нынешних Лисов с немного страдальческим выражением лица.
— Не надо им врать, — поправил Эндрю.
— Ты решил усложнить мне жизнь, — выстрелил Ваймак в ответ.
— Я не виноват, что ты спишь со своей коллегой.
Эбби вышла, чтобы вытереть бумажным полотенцем вино с передней части блузки, когда она поперхнулась, лицо снова стало ярко-красным.
— У меня тоже есть объявление, — Кевин поднялся со стула, чтобы достать что-то из спортивной сумки. Не успел он вынуть письмо из конверта, как Эбби бросила свое занятие и заключила его в объятия. На лице Кевина отразилась легкая тревога, когда он сделал ответный жест.
— Что это? — спросил Аарон.
— Это приглашение в Корт, — сказал ему Эндрю, узнав печать USEC. Ваймак, должно быть, уже знал, потому что продолжал сидеть на своем месте с раздражающе гордым выражением лица, которое чуть не заставило его пойти за сигаретой.
— Это не гарантия того, что меня возьмут в команду, но это первый шаг, — Кевин наконец-то отцепился от Эбби и достал письмо из конверта, разгладив его на столе, словно это был бесценный исторический документ. Эндрю удивился, что письмо еще не было заламинировано. — Я приеду в тренировочный лагерь в январе, а потом они назовут короткий список…
— В Западную Вирджинию, — перебил Эндрю, и весь дом, казалось, затаил дыхание. Эндрю насмешливо хмыкнул. Неужели они этого не ожидали?
— Тренировочный лагерь находится в Мичигане, — сказал Кевин с уверенностью, которая говорила о том, что до этого он сотни раз повторял про себя эти слова. — Мне не придется ехать в Гнездо до середины марта, наверное.
— И ты думаешь, что с тобой все будет в порядке, если ты вернешься обратно? — спросила Кейтлин.
— Да. Особенно рядом с Эндрю.
Стол коллективно перестал смотреть на Кевина со смесью беспокойства и волнения и повернулся, чтобы посмотреть на него.
— Где твое приглашение, Эндрю? — спросил Кевин.
Наверное, ему следовало просто сказать, что он его не получал. Они бы никогда не узнали — приглашения хранились в тайне, а участников объявляли только после того, как они выходили из самолета в Детройте. Он мог солгать и остаться безнаказанным. Но он все равно был немного разочарован тем, что ему не удалось ударить Кевина, и немного раздражен тем, что в одном месте собралось так много людей, которые его понимали. Некоторый хаос определенно не помешал бы. И тут тихий голос, в котором он совершенно не узнал никого конкретного, прошептал ему на ухо:
«Ты не врешь.»
— В мусорном ведре, — без смущения сказал он им. А потом зачерпнул огромный кусок индейки и запихнул его в рот, добавив: — Вместе с прошлогодним.
Миссия выполнена. Весь стол заговорил сам с собой, и на целую минуту Эндрю отвлекся от их отдельных слов и просто наслаждался происходящим.
— Тебя выбрали в Корт как новичка, а ты отказался? — вскричал Кевин, и Эндрю позволил себе улыбнуться, пока жевал. Аарон выглядел совершенно ошеломленным. Би пыталась сделать серьезное лицо и потерпела поразительную неудачу, уголок ее губ подергивался, словно она точно знала, что делает Эндрю, и наслаждалась тем, что он использует способность к массовому уничтожению так, чтобы не ронять трупы.
—
Эндрю… — начал Ваймак, слегка задыхающимся голосом. — Ты понимаешь, что еще никого не приглашали в Корт в первый год? Ни разу, ни в одной стране. Ты мог бы войти в историю…
— Его это не волнует, — с полной уверенностью сказал Аарон. — Там ведь не было никаких дополнительных денег, правда?
— Не-а, — сказал Эндрю, закончив жевать.
— Одни только спонсорские взносы удвоили бы твою зарплату, — голос Кевина повысился почти до крика. — Я не могу поверить, что ты упустил такую возможность, Эндрю. Даже ты должен понимать, что это значит. Какая честь для них… Ты мог бы… Рико… — он прервал себя и сделал глубокий вдох, что было очень хорошо, потому что он не закончил ни одной фразы и выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание прямо там, на кухне. Прошло несколько минут, прежде чем он смог собраться с мыслями. — Это поправимо. По приезде ты сможешь извиниться, и сказать, что тебе нужен был дополнительный год для совершенствования, и они поймут.
— Я и в этом году не поеду.
— Ты не можешь сказать «нет», — прогремел Кевин.
Би вздрогнула.
— Очень даже могу, — ответил он, голос приобрел опасные нотки.
— Нет. Ни в коем случае, Эндрю, я не позволю тебе испортить всю свою карьеру, шанс попасть на Олимпиаду, из-за того, что ты ведешь себя как сопляк.
— Тебя так беспокоит мой шанс поехать на Олимпиаду, Кевин, или то, что никого не будет рядом, чтобы держать тебя за руку в Гнезде?
— Эндрю…
— Нет, — сказал он твердо. — Это не зависит ни от тебя, ни от кого-либо еще. Я, в отличие от тебя, свободный человек и сам принимаю решения о том, где и когда мне играть.
— Эндрю, — тихо сказал Ваймак, и он щелкнул зубами, прежде чем сказать что-нибудь, что заставило бы их тренера оттащить его от стола.
— Я хочу. Я хочу играть в Корте, — сказал ему Кевин, не обращая внимания на то, что все за столом вздрогнули от такого поворота разговора, на расширенные глаза младших Лисов и на нарастающее напряжение. — И ты тоже должен этого хотеть.
— Скажу тебе предельно ясно. Я не буду играть в Корте. Я не буду играть за сборную США ни в какой мере, и ты ничего не сможешь с этим поделать.
Кевин хлопнул рукой по столу и вскрикнул:
— Тогда ты идиот!
Аарон вскочил на ноги и вышел из комнаты, Кейтлин следовала за ним по пятам. Эндрю больше не пытался мириться. Может быть, он и испытывал какие-то неприятные чувства из-за того, что ударил Кевина вчера вечером, но сегодня был новый день.
— Кевин, ты не можешь заставить Эндрю участвовать на Олимпиаде, если он этого не хочет. — раздраженным тоном сказал Ваймак.
— Но согласись, это пустая трата его таланта, и все потому, что он упрямится.
— Согласен. Но это не нам решать.
— Ты можешь что-нибудь сделать? — спросил Кевин у Би, которая от самодовольства перешла к удивлению.
— Эндрю, похоже, все обдумал и решил, что для него лучше. Я думаю, мы должны уважать его выбор.
— И что? Мы просто сидим и позволяем лучшему вратарю в спорте забить хуй на себя и на наши шансы на медаль? На
Олимпиаде?
— Я с удовольствием послушаю, какие другие варианты ты придумал, — саркастически сказал Эндрю. — Продолжай.
— Если бы ты был Вороном…
— О да, если бы я принял приглашение Рико присоединиться к тому, чтобы быть избитым и порезанным до подчинения, мы бы даже не стали спорить.
Два младших Лиса на ватных ногах проскользнули вверх по лестнице, словно не думая, что кто-то заметит их ухода.
Кевин продолжал говорить еще несколько минут, периодически прерываясь то на Ваймака, то на Би, но в конце концов Эндрю перестал его слушать. Вместо этого он достал свой телефон и отправил сообщение.
Эндрю: По шкале от 1 до 10, насколько бы ты расстроился, если бы я убил Кевина?
Нил: 4,5.
***
Пробки на дорогах были сущим кошмаром, особенно в праздничные дни. Дорога в город заняла несколько часов, и к концу ее все трое были измотаны. На обратном пути Кейтлин растянулась на заднем сиденье, впав в пищевую кому, а Аарон сел за руль, покорно проклиная всех, кто пытался их подрезать. В конце концов, они добрались до квартиры Эндрю, заскочили в гараж и с облегчением вздохнули, не признаваясь, что сделали это одновременно.
Вместо того чтобы выйти из машины, Эндрю полез в карман и протянул Аарону ключи от Maserati.
— Что? Зачем? — спросил он, взяв брелок, не прикасаясь к руке Эндрю.
— Что происходит? — ворчливо спросила Кейтлин с заднего сиденья.
— Видимо, мы уедем на хорошей машине.
— Ох, блять. От чьего тела ты собираешься избавиться?
— Что? — Аарон с тревогой оглянулся на свою девушку.
— Ну не будет же он кидать труп в Maserati!
— Я не собираюсь выбрасывать труп, — сказал Эндрю, выпроваживая их из машины и открывая багажник.
— Ты кого-то преследуешь? Может, снимем номера?
— Аарон, твоя девушка слишком много слушает тру-крайма.
— Ну, теперь я думаю, что слушаю слишком мало, — пробормотал Аарон, но вышел из машины и начал перекладывать сумки.
— Серьезно, зачем тебе Corolla? — спросила Кейтлин, но Эндрю лишь пожал плечами. Поняв, что он не собирается ей отвечать, она открыла дверь. — Пожалуйста, не пачкай салон кровью. И, пожалуйста, используй фальшивые номера, если собираешься совершить что-то незаконное. Ты можешь просто напечатать другой, заламинировать его и сделать так, чтобы номер выглядел как временный…
— Не обещаю.
***
— Здесь так много вещей, в которые можно врезаться.
— Значит не врезайся, — посоветовал Эндрю, пока Нил сдавал назад. Ему потребовалось целых десять минут, чтобы выехать с места парковки, но это было лучше, чем просто… запустить машину задним ходом, подумал он. Они жили в манхэттенской высотке — все машины, заполнявшие подземный гараж, были на порядок выше Corolla, несмотря на то, что она была новой. Теперь на машине было столько вмятин, что даже если бы они и врезались во что-то, Аарон, скорее всего, не смог бы этого заметить. Беспокоиться нужно было о других роскошных машинах, хотя из-за праздничных выходных в это время суток здесь было более пустынно, чем обычно. Когда Нилу наконец удалось направить машину носом вперед к выезду — Нил нажал на газ, позволив Corolla проехать вперед несколько футов, а затем сильнее надавил на педаль.
Эндрю поморщился. Если бы они были в GTR или Maserati, то пробили бы стену. Может быть, и соседнее здание. Может быть, оказались бы в Джерси.
— Прости, — извинился Нил, наверное, в тысячный раз с тех пор, как он уговорил его сесть на водительское место.
— Все в порядке. — со стиснутыми зубами сказал Эндрю, заставляя свое тело поверить в это. Волосы на затылке встали дыбом, а инстинкты умоляли его выйти из машины и попросить Нила опустить стекло, чтобы он мог поговорить с ним так, чтобы это не привело к кармическому правосудию со стороны его биологической матери.
— Оранжевая машина…
— Ты
не будешь называть свою GTR «оранжевой машиной».
— Мою? — спросил Нил. — У GTR есть что-то сбоку от руля. — Он пошевелил руками, чтобы показать, что он имеет в виду.
— Переключатели скоростей. Если мы оба не умрем, пока ты будешь осваивать азы, мы перейдем к ним.
На Ниле были его ботинки. Или старая пара, понял он, увидев, как обтрепались шнурки и нижняя часть отделялась от верхней. Они были тонкие и позволяли ему чувствовать педали, и после первого рывка с места они оказались не так уж и плохи. В гараже было три уровня, и, если не считать нескольких промахов на поворотах, все прошло как нельзя лучше.
— На дороге вечно куча других машин, — пробурчал он через некоторое время, выкручивая руль влево для очередного подъема по пандусу. — Тут хорошо, но даже ночью здесь тысячи машин.
— Миллионы, — согласился Эндрю. — Мы подождем, когда у нас будет очередная выездная игра, и первым делом поедем с тобой в захолустье. Потом ты сможешь попробовать город. Объясни, что ты имел в виду, говоря, что машина не твоя.
— Лорд Морияма точно подарил мне ее, — ответил Нил, сосредоточившись, снова заходя на пандус и поднимая машину на следующий этаж. — Но хозяин говорил, что собственность не может владеть собственностью. Так что я не знаю, считается ли это на самом деле.
— Кто вписан в право собственности? — спросил Эндрю, стиснув зубы, чтобы не выказать ярости. Если бы Нил начал волноваться, то мог бы действительно разбиться. Они ехали всего около пяти миль в час, но все же.
— Зачем мне право собственности на машину?
— У тебя хоть паспорт есть?
— Думаю, да. Я видел однажды паспорт Жана.
— Это было, когда Тэцудзи измельчал его?
Нил тихонько хмыкнул, и только через мгновение он понял, что это был смех.
— Ты ездил в Южную Каролину? В Пальметто? — неуверенно спросил Нил. — И поэтому теперь ты хочешь убить Кевина?
— Ты когда-нибудь пробовал еду на День благодарения? — спросил Эндрю, не желая вдаваться в подробности спора с Кевином. Он еще не разобрал его, предпочтя этому безумию желанное отвлечение от попыток осмыслить прошедшие выходные.
— О да, хозяин каждый год устраивал нам ужин. — сказал Нил с совершенно серьезным лицом, и Эндрю понадобилось несколько ударов сердца, чтобы понять, что Нил просто пошутил.
— Поставь машину на место.
Нил осторожно направил машину на место, и сразу после вынимания ключа из замка зажигания Эндрю увидел, как он протянул руку и как бы… погладил ладонью приборную панель. Однако Нил слишком быстро вышел из машины, чтобы он мог его окликнуть, и они, не разговаривая, направились к лифту.
Как только Эндрю открыл дверь в свою квартиру, Нил засунул руки в карманы и старался не показывать нервозности. Когда Эндрю встал между ним и дверью, он, конечно, слегка расслабился и старался, чтобы этот путь был свободен, пока он направлялся на кухню. Его квартира не была стерильной и холодной, как у Нила. Мебель не сочеталась ни с полом, ни друг с другом — все это было реликвиями из их дома в Колумбии. Все, что Ники не хотел перевозить или Аарон не мог вместить в Corolla, он спасал. Диван следовало отправить на пенсию еще десять лет назад, а тумбу, на которую он бросал ключи, погрызла собака, о существовании которой в доме никто не помнил. Глаза Нила метались по каждой детали, словно он запоминал, чем отличаются их квартиры.
Разумеется, они начали с самого главного — кусочков оставшегося яблочного пирога. Эндрю старался не принимать близко к сердцу, когда наблюдал, как Нил съедает несколько кусочков своего пирога, а затем берет вилку и катает тесто по тарелке. С преувеличенным недоумением Эндрю наклонился и отломил кусочек, чтобы показать, что пирог не отравлен.
— Оно… очень сладкое, — с легким расстройством сказал он, когда наконец положил немного в рот и стал жевать, не обращая внимания на то, что Эндрю переоценивал все свои жизненные решения.
— С мороженым лучше.
Нападающий сморщил нос.
— Не думаю, что я когда-либо полюблю сладкое.
Эндрю провел рукой по лицу и остановился в ужасе, поняв, что это не только наследственное, но и, по-видимому, заразно.
— У меня скоро фотосессия с Кевином, — сказал Нил, передвигая вилку по тарелке. Он посмотрел вверх, чтобы поймать глаза Эндрю, и в его взгляде появился намек на озорство. — Но учитывая, что я недавно дал интервью о том, как мне не терпится снова сыграть с ним, я не буду его убивать, извини. Плохая репутация.
Эндрю, покончив со своей порцией и не в силах больше смотреть, как Нил ковыряется в пироге, встал и сунул тарелку в микроволновку, на которой беспорядочно валялись другие вещи.
— Теперь он в Корте. Или будет там.
Глаза Нила расширились. Эндрю прислонился к плите, и на его лице отразились несколько эмоций. Во-первых, волнение. Улыбка Нила, маленькая, притаившаяся в уголке рта, затем перешла в тоскливую зависть, а затем в озабоченность.
— Ему придется в одиночку отправиться в Гнездо.
— Значит, тебя не пригласили? — Эндрю не был уверен. Если он получил приглашение в первый год, значит, это не было невозможным, а Нил в своем дебютном сезоне определенно вызвал достаточно шумихи, чтобы его можно было смело пригласить. Но нападающий покачал головой.
— Обычно они не берут игроков…
— Они пригласили меня в прошлом году, — Эндрю не совсем понимал, почему он это сказал, но взгляд, которым Нил посмотрел на него в следующее мгновение, вызвал в его нутре какой-то взрыв. Одобрение. Может быть, даже восхищение.
— Ты хорош, я не удивлен, — легко согласился он, откусывая от новой тарелки, поставленной перед ним. Словно он не знал, что от его легкомысленного взгляда у Эндрю свело живот. Он откусил еще кусочек, но Эндрю заметил, что он смотрел на него из-под челки, и на лице его было что-то такое, чего он не мог определить. Он знал, что не может протянуть руку и откинуть его волосы назад, чтобы увидеть это более отчетливо, не вздрогнув.
Но он мог спросить.
— Прикоснусь к твоей голове, да или нет?
Нил несколько секунд моргал, глядя на него, прежде чем его плечо поднялось и опустилось, давая понять, что он не уверен. Но через секунду он кивнул, широко раскрыв глаза. Значит, не испугался. Просто не уверен.
Медленно двигаясь, Эндрю потянулся к нему, запустив пальцы в волосы, закрывавшие глаза. На секунду глаза метнулись, пытаясь проследить за его движениями, но при первом же движении кончиков пальцев по коже головы он перестал беспокоиться о том, как выглядит его рука. Эндрю отвел руку назад, поглаживая медные локоны, чтобы они легли подальше от лица. Когда он убрал руку, Нил проследил за ней взглядом, пока она не опустилась на стойку.
— Почему ты не пошел? — спросил он. — На Корт?
— Я и так уже достаточно отдаю этому проклятому спорту. Больше ничего не дам.
— Я не понимаю, как ты можешь так хорошо играть и при этом так сильно себя сдерживать.
— Я уже говорил, что для меня есть вещи поважнее, чем моя работа. Это не моя жизнь.
Как и для тебя, — осталось невысказанным.
Нил вздохнул.
— Он попытается рассказать мне об этом на съемках. Теперь у меня будет время придумать, что сказать в ответ. — «спасибо» не прозвучало, но Эндрю все равно почувствовал его.
«
Увидимся в следующий раз, когда мне удастся улизнуть на ночь» тоже не было сказано, когда он провожал его до двери, но он все равно отчетливо почувствовал это.
