Недостающий элемент

Начало декабря. Время пролетело незаметно. Так же незаметно, как и вошло в привычку приходить в гости к новому приятелю. Не только ради учёбы, просто потому что может. Даже сейчас он сидит на диване, перебирая чужие рисунки. — Я всё равно не верю, что ты самоучка. — Кэйа разглядывает акварельный натюрморт с букетом белых лилий, — Ладно там вазы, но цветы? Такому самостоятельно не выучиться. Ты ведь говорил, что не долго рисуешь? Ответом служит снисходительный смешок. Альбедо сидит у стола, повернувшись лицом к Альбериху. Он раслабенно выводит линии в скетчбуке, набрасывая портрет. Есть что-то странное, но приятное в том, как Кэйа рассматривает работы. Цепляется за каждую деталь, словно она несёт какой-то глубокий смысл, а ведь большинство из них были просто изображением природы и случайных прохожих, чей образ сумел удержаться в памяти. Такое внимание бессмысленно, но оно заставляет гордость растекаться теплотой в груди. — Ты преувеличиваешь. За несколько лет вполне возможно осилить средний уровень, если ты заинтересован в этом. — Он ловит на себе недоверчивый взгляд и слабо улыбается, — Тем более, я с самого начала рисую с натуры. Мне просто это легко даётся, наверное. Кэйа тихо фыркает, возвращая взгляд к цветам на бумаге. Он с ужасом вспоминает свои жалкие попытки сделать хоть что-то акварелью — промокшие насквозь листы, пятна краски, смешавшиеся в одно единое пятно грязи — и решает, что Альбедо в очередной раз недооценивает усилия, которые он приложил. Из стопки аккуратно достаётся другой рисунок. Пейзаж. Водная гладь выглядит не очень реалистично, но и не то что бы совсем ужасно. Словно простая проба краски. По ограждениям, растениям и некоторым зданиям, которые схематично изображены вдалеке удаётся понять, что это за место. — Набережная? Сколько ему лет? — Кэйа демонстрирует лист в ответ на немой вопрос во взгляде. — Надо было его всё-таки убрать... — В голосе слышатся нотки разочарованности и усталости. На мгновение Альберих даже задумывается, что ему не следовало трогать его, — Это то, с чего я начал. Ему года четыре, вроде. Удивление в очередной раз ударяет в голову. Четыре года, чтобы суметь рисовать красиво, правильно, ещё и акварелью? — Он слышал, что это достаточно сложная для освоения краска и спорить с этим не собирается. — Тебе так нравится там? — Взгляд возвращается к автору рисунка. Альбедо хмурится. Кэйа не может сказать, связано это с вопросом или он действительно испытывает стыд за свои первые попытки в рисовании. Неважно, это выглядит забавно. — Моей маме там нравилось, — он делает глубокий вдох и отворачивается к окну, — я больше люблю туда в конце осени или зимой ходить. Это несёт в себе смешанную эмоцию. Что-то между печалью и ностальгией. Кэйа следует чужому примеру и смотрит в окно. Снежинки медленно падают вниз. Погода не позволяет им надолго задержаться на земле, но на подоконнике виден тонкий слой снега. — Поехали туда? — Альбедо пытается распознать в этом шутку, но, к собственному удивлению, получает только озорную улыбку. — На метро не так уж долго. Тишина повисает давящим грузом. Альбедо есть что возразить и сказать, но он этого не делает, только недоверчиво сверлит Кэйю глазами и обдумывает всю несерьёзность и спонтанность предложения. Кажется, он не может предложить ничего лучше. — Хорошо. — Соглашается на выдохе, вставая с прежнего места. Он подходит к однокласснику, чтобы собрать рисунки и вернуть их на место. *** Вагон практически пуст. В дальнем углу сидит старушка и ещё несколько человек. Они садятся немного поодаль от них на противоположных местах. — Ты – самый непредсказуемый человек, с которым я общался. — после долгого молчания вдруг заявляет Альбедо, поправляя пальто и шарф. — Приятно быть самым-самым для кого-то. — Улыбка не сходит с лица. Он выглядит так, словно действительно гордится этим званием. Альбедо хочет объяснить, что это комплиментом не являлось, но не успевает открыть рта, в вагон заходят две блондинки, сразу привлекая внимание. Заметив их, они сразу двинулись в сторону Кэйи. Тот же в свою очередь раскрывает руки для объятий, в которые Барбара, не раздумывая, бросается. Она довольно жмурится, как котёнок, а потом машет рукой уже Альбедо, словно вспоминала о чужом присутствии. — Привет, не ожидала встретить вас здесь вдвоём. — Здоровается Джинн. Как и ожидается от старшей, она ведёт себя куда сдержаннее. Коротко кивнув, садится рядом с Альбедо и подзывает к себе сестру, но младшая, наконец отлипнув от Кэйи, садится напротив, всё ещё весело улыбаясь. — Мы вас – тоже. — Кэйа смотрит на счастливую Барбару, а потом переводит взгляд на Джинн. — Чего она такая радостная? Вы куда едете? — Смотреть платье! — Опережает сестру Барбара, — Для вальса. Мама занята, поэтому мы только вдвоём. — При последних словах безмерное счастье куда прячется и, несмотря на улыбку, по голосу ясно, что ей хотелось бы сегодня быть не только с сестрой. Быстро мотает головой, словно отгоняя лишние мысли, и теперь смотрит на Альбедо. В глазах, на момент потуших, снова загорелся огонёк веселья и интереса, — Ты ведь придёшь в среду? — Конечно, как я вас оставлю? Джинн с Кэйей остаётся лишь удивлённо переглядыватся. У Гунхильдр есть догадки о чём они говорят, но то, что она сейчас видит — улыбки сестры и одноклассника — ничего не объясняет и не подтверждает, поэтому предположение так и остаётся при ней. Развивающаяся далее картина добавляет Кэйе лишь больше вопросов. Барбара недолго молчала, но тишина в вагоне, по общему мнению, была немного неприятной, поэтому она решила продолжать разговор. И это было бы чем-то естественным, если диалог шёл между сёстрами, но нет, Барбара увлечённо болтает с Альбедо о предстоящем выпускном. Он не принимает активного участия в разговоре, но внимательно слушает и отвечает на все вопросы, — для Кэйи остаётся загадкой, почему большинство из них было про вальс, — дружелюбно улыбаясь. Барбара обычно легко ладит с людьми, но ей требуется некоторое время, чтобы почувствовать себя спокойно рядом с кем-то. Есть две возможные причины, почему разговор получается таким непринуждённым: либо Джинн рассказывала ей про Альбедо, либо они просто общались до этого. Потоки размышлений и фантазий о предстоящем празднике прерывает объявление станции. Парни прощаются, оставляя сестёр в вагоне. На улице холодно. Мелкие снежинки падают на землю, смешиваясь с лужами. Зима в этом году решила их сильно не баловать. Мокрый снег хлюпает под ногами, а от холода неприятно жжёт щёки. На набережной, как и ожидалось, никого нет, только две их одинокие фигуры движутся в сторону каменных перил. Альбедо устремляет взгляд к реке, мирно текущей внизу. Он сжимает рукав пальто – привычка, которую Кэйа обнаружил совсем недавно. Когда парень задумывается о чём-то, он редко показывает это мимикой, но постоянно сжимает что-то в руках. — Почему именно это место? Странно начинать с чего-то, что тебе не нравится. Альбедо бросает на него сосредоточенный взгляд и снова отвлекается на реку. Солнце прячется за облака, забирая с собой и блики на воде. Становится темнее, но ветер не успокаивается, из-за чего оба сильнее затягивают шарфы. — Мне было двенадцать, если правильно помню. — Голос спокойный, но Кэйе кажется, что бирюза во взгляде темнеет. Словно море перед штормом. — Мама тогда приехала к нам ненадолго. Мы с ней гуляли, пока не пришли сюда. Альбедо замолкает, давая время на размышление и себе, и Кэйе. Ему просто нужно понять, правда ли стоит рассказывать. Кэйа же неожиданно задумывается над тем, что вообще из себя представляет Рейнтодир. Как она выглядит? Где сейчас? Как долго Альбедо живёт с Алисой? В начале общения это не имело особого значения, но сейчас кажется странным, что он ни разу не спрашивал о чём-то настолько важном. В голову закрадываются достаточно мрачные мысли. Вдруг с ней что-то случилось, поэтому Кэйа никогда её и не видел за почти что десять лет учёбы? Мрачная атмосфера вызванная непогодой лишь усиливает ощущение, что за этим стоит нечто печальное. Словно чувствуя, что мысли Кэйи стремительно уходят не в то направление, Альбедо продолжает рассказ: — Она в Германии работает, поэтому редко здесь бывает. Тогда ведь многие улицы и места в парках ремонтировались, либо уже были отремонтированы, если помнишь. Я показывал их, но её, как и меня, всё это не сильно впечатляло, зато тут, на старой набережной, она зависла на какое-то время. — Он усмехается и кривит губы в улыбке. В её натянутом подобии. — Помнится, она подошла к ограде, просто рассматривая людей и здания вокруг. Думала над чем-то, а потом улыбнулась и сказала: «Из этого вышла бы хорошая картина. А ты как думаешь?». — Недолгая пауза лишь для того, чтобы выражение лица смягчилось. Эмоции в нём всё ещё слишком спутанные, но когда Кэйа пытается дать им определение, он останавливается на светлой грусти. — Я тогда совсем забыл, что она умеет так тепло улыбаться. Не составляет особого труда представить эту картину. Светловолосая девушка с изящным станом восхищённо оглядывается по сторонам. — Кэйа не может точно сказать, какой была или является сейчас Рейнтодир. Представление о ней расплывчато и основывается лишь на Альбедо с Алисой. Она, вероятнее всего, сильно повлияла на характер сына, а значит и улыбка у неё не такая лучезарная, как у сестры с племянницей. — Она улыбается, сдержанно, но искренне, едва приподнимая уголки губ. Смотрит на мальчика рядом с собой, пока в алых глазах пляшут блики от солнца. Мальчик же в свою очередь не в силах оторвать взгляда от этой улыбки. Он давно привык к этому пейзажу, но вот к таким эмоциям на лице матери, судя по сказанному – нет. По-любому судорожно перебирал в голове варианты, как вновь заставить её вот так улыбнуться ему. Горько усмехнувшись, Кэйа понимает, что был не так далеко от истины. Это и вправду звучит грустно. — И ты решил, что сможешь её обрадовать, если перенесёшь это на лист? — Тихо интересуется, убедившись, что Альбедо не собирается дополнять историю. — Да. Но ты видел, насколько я был плох. Она поблагодарила меня, а забирать не стала. — Пожав плечами, он облокачивается на ограждения, смотря куда угодно, но не на Кэйю. Не привык так откровенничать с кем-либо. В груди неприятно щемит. Альберих сам показывал свои первые стихи отцу и они были отвратительны, но старший всё равно хвалил его. Ему кажется, что Рейнтодир была не так мила. — Я потом переделал на холсте.. где-то год назад. Этот вариант забрала, но я так и не получил того, чего добивался. Альбедо поднимает взгляд, чтобы понаблюдать за хороводом снежинок. Они оседают на щёки с веснушками. Холодные, как мама, вот только им растаять гораздо легче, чем ей. — Ценность картины не в её внешнем виде, а в истории... — Задумчиво, с паузами говорит Кэйа. — Теперь я понял. — Ты о чём? — Меня никогда не цепляла живопись. — Это заявление совсем не соответствует тому, с каким интересом он разглядывал каждый мазок на его натюрмортах. — Мне больше поэзия нравится. Иногда ты можешь бесконечно долго разбираться в ней, так и не придя к истине. А в картинах всё немного по-другому. Перед глазами сразу цельная картинка. Ты сходу можешь назвать основную мысль, даже не заморачиваясь над этим. Отец когда-то сказал, что иногда важна не сама картина, а история её создания. Когда он заканчивает свою речь, встречает непонимающий взгляд. Одноклассник рассматривает его так, словно не верит в сказанное. Это вызывает улыбку и чувство дежавю. Также они несколько месяцев назад обсуждали литературу, только теперь их взгляды расходятся даже в искусстве. — Чем тебя так заинтересовала литература? — Он даже не пытается отстоять гениальность некоторых художников. — Ты совсем не похож на человека, которому будет интересно подолгу сидеть за книжками... — Это было сказано тише, но, из-за короткого расстояния между ними, Кэйа всё равно слышит каждое слово. Мысли мечутся между «какого чёрта?» и «это действительно так странно?». Кэйа глупо хлопает ресницами, обрабатывая сказанное. Альбедо же опускает голову, словно стараясь спрятаться за шарфом. Эмоции этого парня практически всегда не являлись чем-то очевидным, но сейчас он определённо смущён или растерян. От внимания никак не может ускользнуть то, как он сжимает рукава пальто. Кэйа подходит ближе, хитро щурится и растягивает губы в улыбке. — Да ну? И на какого человека я тогда похож? — На придурка вроде Чайльда. Альбедо поворачивает голову в его сторону. Он выглядит удивительно серьёзным. Опять хмурится, а в глазах видно негодование — как это так, предположение гения оказалось ошибочным. А ещё они поразительно близко друг к другу. Прямо как в этих слащавых романтиках, где всё обязательно завершается поцелуем. Кэйа стыдливо отводит взгляд, проклиная себя за собственные мысли. Как он может думать о таком, когда его по сути только что оскорбили? Отношение Альбедо к Чайльду далеко не дружелюбное. — Как ты умудрился собрать почти всех интровертов с нашего класса в компанию с твоим-то характером? — Даже если в эти слова не было заложено злого умысла, он всё равно почти физически ощущает боль от них. — У меня иногда такое ощущение, что тебя невозможно полностью понять. «Можешь наконец-то повзрослеть?» — возмущается когда-то до странного приятный и родной девичий голос. Кэйа трясёт головой, отгоняя воспоминания. Сейчас он с другим человеком, в иной ситуации, но не получается не провести параллель между ними. Огонёк веселья словно испарился, оставив после себя глубокую задумчивость. Он теперь не выглядит таким же беззаботным, как минутами ранее, что заставляет Альбедо лишь сильнее переживать. — Ты не первый, кто говорит мне об этом. Я книжками увлёкся только потому, что отцу надо было чем-то занять меня, пока он занят. — Кэйа разглядывает проходящих вдалеке людей, пока Альбедо в свою очередь внимательно наблюдает за ним. — Представь его удивление, когда ему, только пришедшему с работы, пришлось выслушивать кучу вопросов от своего гиперактивного ребёнка, почему взрослые в «Маленьком принце» такие глупые. Он ведь даже не предполагал, что я стану вникать в это всё. Провёл тогда небольшую лекцию о несправедливости мира, о том что даже умные на вид люди могут ошибаться и всё вот в этом духе. Он до сих пор припоминает мне это, когда я слишком много говорю о чём-то, что не имеет значения. «Прямо, как сейчас», — добавляет у себя в голове. Стыдно. Он не решается посмотреть на реакцию своего слушателя. Если история одноклассника хотя бы частично объяснила его отрешённость и приподняла завесу тайны, нависшей над их семьёй, то собственная на её фоне выглядит до смешного банальной и глупой. Альбедо никак не даёт знать своей реакции. А именно о том, что в какой-то момент ушёл в себя, ведь разум потревожили непривычные для него мысли. Скорее всего это связано с тем, что Кэйа рассказал что-то про своего отца, отношения с которым складываются иначе, чем у него с матерью, что достаточно обидно. Он вряд-ли сможет подойти к ней, чтобы обсудить что-то настолько несущественное. Хотя, наверное, для ребёнка всегда очень важно понять, почему взрослые так меняются, когда вырастают. Ему трудно представить, что Альберих станет таким же. Тут лишний раз становится понятно, насколько они разные. Примерно такая судьба, вероятнее всего, ждёт Альбедо, ведь он с детства умел рассуждать «по-взрослому». Это заставляет задуматься, а смогли бы они с Кэйей подружиться если не в младшей, то хотя бы в средней школе? Нашли бы общий язык? Смогли так же непринуждённо разговаривать, как спустя эти несколько месяцев? Полюбил бы Альбедо уже тогда то, насколько красиво звучит его голос? — Мне кажется, ему было интересно. — Резко предполагает Альбедо, хоть и думал он совсем об ином. — Да ну? Брови ползут вверх от удивления, но в голосе не слышится сарказм. Когда он оборачивается, чтобы взглянуть на выражение лица, то тоже не видит ни намёка на насмешку. Альбедо всё так же смотрит вдаль, только поза стала заметно более раслабленной. Плечи немного опустились, а спина больше не кажется идеально ровной, словно их обладатель просто перестал так тщательно следить за осанкой. Он опирается на перила, подперев голову ладонью. Если в начале разговора в очах бушевало море, то сейчас они вновь похожи на два драгоценных камня, мирно поблёскивающих на солнце и не выражающих ничего, кроме спокойствия. — Мне нравится смотреть за тем, как Кли понемногу взрослеет и рассуждает о том, о чём раньше никогда не спрашивала. У вас ведь с отцом хорошие отношения? — Он слышит тихое «ага» и кивает сам себе, подтвердив свою догадку. — Думаю, это ещё интереснее, когда речь идёт о твоём единственном ребёнке, которого ты любишь. — Ты не слушал весь тот бред, что я нёс. Тебе легко говорить. С губ почти срывается «Я готов слушать, что угодно, если это говоришь ты», но Альбедо вовремя прикусывает язык, останавливаясь на более подходящем, хоть и не передающем всех эмоций, варианте: — Это не значит, что я не хотел бы послушать. — Сравниваешь меня с человеком, которого не переносишь, а потом говоришь, что в общем-то меня может и потерпеть. Интересный ход. — Какой человек, такой и подход к нему. — Легко жмёт плечами, своими словами вызывая такое же лёгкое короткое замыкание в голове у Кэйи. Звучит сигнал уведомления и Альберих радуется, что ему не придётся что-то говорить в ответ, по крайней мере не сейчас. Альбедо бросает заинтересованный взгляд через плечо, но не лезет с расспросами. Не ему всё-таки пришло сообщение. Вот только ждать и просить о чём-то не приходится, Кэйа сам подходит, слабо ткнув в плечо и прошептав «смотри». На экране телефона фотография: счастливая Барбара улыбается и кружится в белом платье до колен. Подол красиво развивается от движений, а на поясе виден небольшой бантик. Воротник украшенный кружевом и аккуратные тонкие манжеты – это кажется идеально подходящим для кого-то вроде неё. Столь же нежно и аккуратно. — Я её с раннего детства знаю, она так выросла... — Он говорит это с лёгкой грустью, но в том, как он разглядывает фотографию чувствуется гордость, словно они родные брат с сестрой. Альбедо трудно представить, что когда-то он будет также смотреть на подросшую Кли. — Прямо как принцесса. Ты обязан проследить, чтобы её партнёр по вальсу выглядел не менее достойно. — Это кажется нереальным, учитывая, что они почти не поддерживают связей с девятиклассниками, но Альбедо знает, что Альберих и вправду сможет это организовать. — Обязательно! — Он воспринимает это не более чем за шутку, поэтому просто улыбается, стараясь звучать убедительно. — У него не будет выбора, когда он увидит такую красоту. Оба тихо смеются, просто наслаждаясь моментом. Ветер стих, а солнце выползло из облаков, покой нарушают только редкие прохожие, которые торопятся по делам где-то у них за спинами. Тихие разговоры парочек и небольшие компании дают понять, что это место пользуется спросом даже в это время года. — Я всё ещё не до конца понял, почему ты предпочитаешь это, — Кэйа проводит перед собой рукой, как бы указывая на царящий вокруг пейзаж. — но мне хотелось бы вернуться сюда в твоей компании. — А мне хотелось бы послушать ещё что-то из твоих рассказов. Такие лёгкие, как оказалось, признания, которые кружат голову обоим. Это заставляет сердце пропустить удар и недоумевать, даже не предполагая, во что такие чувства выльются в будущем.