Недостающий элемент

— Да там двести шестьдесят один! — Возмущается Кэйа. Он опирается о парту руками и сверлит Розарию, занявшую его место, взглядом. — Двести семьдесят один. — Настаивает девушка, сложив руки на груди. Сначала это было забавно, — с первого класса смешно наблюдать за тем, как одноклассник теряется, если его ответ не сходится с твоим. Если человек ещё и в предмете не силён, то растерянность перерастает панику и бесконечный поиск аргументов в пользу своей правоты, — но сейчас эти двое выглядят так, словно и вправду готовы подраться. Алгебра с геометрией в принципе никому в их классе не нравились, что говорить о контрольных с проверочными. Эту так вот вообще дали в последние десять минут от урока, у них просто не было времени, чтобы списать все четыре задания. Где-то половину всей длинной перемены Альбедо наблюдает, как друзья спорят. По какой-то причине они пытаются доказать друг другу что-то, хотя оба ошиблись. Если бы сразу сверились с ним, то это закончилось куда быстрее, но теперь он даже не знает, что говорить. — У тебя по алгебре тройка вышла, в чём ты меня убедить пытаешься? — Розария говорит тихо, но с ощутимым раздражением. — Твоя чудом вышедшая четвёрка ничего не значит. — Не унимается Альберих. Спор привлекает внимание остальных одноклассников. Сами Кэйа и Розария не замечают этого, но Альбедо сталкивается с обеспокоенным взглядом Джинн. Честно, его и самого напрягает происходящее. Ещё ни разу он не видел, что бы эти двое всерьёз злились друг на друга. — А вы уверены, что внимательно прочитали условие?.. — Спрашивает Джинн, улыбаясь и выглядя немного растерянной. — У нас, конечно, могут быть разные варианты... — Пытается уйти на попятную, подняв руки в примирительном жесте, но старшеклассники уже смотрят на неё и их недовольство никуда не делось. — Ты о чём? — Более нейтрально интересуется Розария, приподняв брови. Джинн прикрывает глаза ладонью. Наверное, будь они незнакомцами, она просто спокойно указала на ошибку, но огорчить друзей детства? Не в этой жизни. Поразительно, как легко оказаться в таком неприятном положении, если слишком сильно заботиться о состоянии и мнении окружающих. Хорошо, что у него не всё так запущено. — О том, — подаёт голос Альбедо, — что вы оба невнимательные. По условию в конце надо прибавить ещё сотню. — Джинн коротко кивает, а Розария с Кэйей сильнее хмурятся от этого. Альбедо поворачивается к Кэйе и улыбается, — А ты считать учись. Там семьдесят один. — Я с вами не разговариваю. — В васильковых глазах заметна обида с раздражением, хотя последнее скорее вызвано гордым «а я говорила» от Розарии. Дверь в кабинет распахивается и чудом не бьётся о стену, — к концу года им, видимо, придётся заменить их хотя бы в одном из кабинетов. Венти влетает в класс, даже не оборачиваясь в сторону своего места. Он подбегает к ним и встаёт справа от Джинн, давая всем возможность полюбоваться собой, уперев руки в бока. — Угадайте что. — Он слегка вздёргивает подбородок, так и излучая гордость. — Ну же, удиви нас. — С лёгкой насмешкой говорит Розария. Хоть в чём-то она была права и обошла Альбериха, поэтому её не так тяготит бессмысленность спора. За спиной слышатся шаги. Венти оборачивается на Дилюка в другом конце класса и жестом подзывает к ним. Он проходит к своему месту позади Джинн, кладёт рюкзак и встаёт около Венти, выгнув бровь, молча спрашивая: а что собственно происходит? Венти выжидает недолгую паузу, напевая какую-то плавную мелодию. Происходящее вполне в его духе. Он любил внимание и легко привлекал его. Нужно было ходить по коридорам с закрытыми ушами и глазами, чтобы не знать о нём, его постоянных выступлениях, — сейчас он чаще играет на пианино или скрипке, дополняя пение Барбары, но в начальной школе сам нередко отвечал за вокальную часть, — постоянных проделках или разногласиях с учителями. Малознакомых людей это могло отталкивать или даже раздражать, но они уже привыкли. Эта излишняя важность казалась забавной. — Я танцую вальс с девятым классом. Дилюк с Розарией хлопают, не зная, как лучше отреагировать. Альбедо с Джинн просто улыбаются. Один только Кэйа удивлённо смотрит на друга. — Так значит вам всё-таки разрешили. — Джинн кладёт руки на парту и подпирает голову ладонью. Она сейчас выглядит так, словно разрешилось то, что долго волновало её, но теперь можно наконец-то расслабиться. — Стойте, а разве нам не запрещали брать кого-то из других классов? — Кэйа прогоняет в голове воспоминания о подготовке к их выпускному и не может проигнорировать строгий запрет на участие кого-то не из их параллели. — У них девочек больше, чем мальчиков. — Поясняет Альбедо, откинувшись на спинку стула. — Я тоже танцую. Вот это заявление вызывает больший интерес, — Венти хмурится, когда замечает. Джинн не удивлена, скорее одним взглядом говорит «ого». Ей почему-то от этих новостей так же радостно, как и самим танцующим. Дилюку в целом нравилось узнавать что-то об Альбедо, так как знал о нём только с рассказов Кэйи, — Розария обычно сдерживала себя от подобных разговоров о ком-то, — и все были положительными. — И с кем же вы танцуете? — Поражало, что с обоими парнями Кэйа в последнее время часто общался, но ни один из них не обмолвился и словом об этом. — Барбара. — Венти фыркает, слыша «Я не удивлён» со стороны Дилюка. — Сахароза. — В целом, ожидаемый вариант. Да и смотрелись бы они вдвоём неплохо. По какой-то причине Кэйе неприятно об этом думать. — Вот только мы с Барбарой до января не сможем репетиции нормально посещать. — Венти складывает руки на груди. Такое ощущение, словно его правда сильно тревожат эта пара недель пропущенных репетиций, хотя впереди ещё полгода. — Нам же на новый год концерт ставить. У них в школе не проводилось каких-то дополнительных кружков. Но Венти не мог это так оставить и — после разговоров с директором и родителями, работающими в консерватории — выбил небольшой кабинет под что-то вроде клубной деятельности. Помимо него в этом участвовали ещё девятиклассники: Барбара, Синь Янь, Сяо и периодически забегала Юнь Цзинь. Все школьные мероприятия хоть как-то связанные с музыкой или спектаклями успешно вешали на них. Венти ещё везёт в этом году, а вот остальным бедолагам помимо этого к экзаменам и выпускному готовиться. — О, кстати о новом годе. — Кэйа как-то резко переключается и Розарию это напрягает, особенно в совокупности с этой улыбкой, говорящей: «У меня предложения, от которого вы не сможете отказаться!». — Всё ведь в силе? — Мои предки уезжают. — Пожимает плечами Венти. — У меня отец в командировке. — С досадой добавляет Джинн. — Только мама придёт. Альбедо не до конца понимает, о чём они, но то, что Кэйа, уточнив что-то у друзей, теперь не отводит взгляд от него — не предвещает ничего хорошего. — Слушай, — Альберих обращается к нему, растягивая гласные, — А как насчёт того, что бы отпраздновать с нами? Хочется, чтобы повисла тишина, ведь это одна из самых странных и неловких вещей в его жизни. Он ожидает, что все будут против этой идеи. Единственный с кем он хоть как-то сблизился здесь — Кэйа. Но на удивление ничего такого не происходит. Он слышит только «почему бы и нет», «клёвая идея» и подобные им высказывания, которые несут в себе только искренний интерес. Альбедо научился распознавать то, что говорят из вежливости, и не слышит этого в их реакции. Улыбки Венти с Джинн так вообще настолько милые, что тут скорее он из вежливости согласится, даже если бы не хотел, — а ему теперь самому стало интересно, — чтобы просто не расстраивать этих двоих. Кэйа смотрит так самодовольно, словно уже наперёд продумал ситуацию и сценарий в его голове — единственный вариант того, как всё закончится. Альбедо очень сомневается в том, что при этом Альберих обговорил это хотя бы с друзьями. Что уж говорить о взрослых? Плеча аккуратно касается чужая ладонь. Альбедо поворачивается к Розарии. Она смотрит ему в глаза со всей серьёзностью, какая у неё только была, словно от решения зависят их жизни. — Если ты хочешь праздновать только в кругу семьи, то не ведись ни на какие уговоры. — Она косится в сторону Кэйи, на что тот зло фыркает. Это выглядит забавно и Альбедо даже подумывает не сдерживать смех рядом с ними, когда позади тихо хихикает Джинн, давно привыкшая к таким перепалкам. — Не подумай, я, как и все здесь, буду очень рада, если ты всё-таки придёшь, но он может запудрить мозги кому угодно. Ты просто пока не осознаёшь его опасности. Это так глупо и мило. Розария сама по себе создаёт впечатление достаточно осознанного и взрослого человека, но вот так, с этими лекциями и нотациями Альбедо действительно чувствует себя под присмотром суетливой старшей сестры. — Брось, не опаснее щенка. Разумеется, это было сказано в шутку. Этот диалог в целом не был похож хоть на какое-то подобие серьёзности. Кэйа складывает руки на груди и вскидывает подбородок, собираясь сказать что-то ещё в свою защиту, потому что они с Розарией, кажется, не могут не выделываться друг перед другом. Но тут о себе вновь напоминает Венти: — А меня однажды шпиц покусал. У него много вопросов к их компании. А судя по шокированным лицам, у них столько же вопросов к Венти. Кэйа не стесняется их озвучить, — у них с Дилюком тоже мелкая собака, но он представить не может, чтобы она кого-то покусала со зла, — пытаясь понять, как это вышло. Альбедо сосредотачивается на разворачивающимся спектакле, — оба парня вечно жестикулировали при разговоре, на сильных эмоциях это особенно заметно и интересно, — но его отвлекает Дилюк, прикрывающий улыбку ладонью. — У моего отца есть загородный дом. — Издалека начинает объяснять, куда вообще Кэйа пытается его затащить, — Мы собираемся там семьями. Я или Кэйа обговорим ваш приход с моим отцом, уверен, он не будет против. — Вы там все с детства общаетесь, не думаю, что звать меня уместно. — Попытка отмахнуться. Ему приятно такое внимание, когда им интересуются просто, как личностью, а не его заслугами, но лёгкая тревога не перестаёт кричать о том, что парень будет лишним и ему туда лучше не соваться. — Тут с раннего детства только я, Кэйа и Джинн общаемся. Розарию однажды Кэйа к нам притащил и просто поставил перед фактом, что мы теперь друзья. — Он всё-таки убирает ладонь от лица и его улыбка больше не весёлая, а скорее настольгическая и нежная. Дилюк сейчас раскрывался с другой стороны. Теперь он не вечно хмурый и отстранённый, а приятный человек, который просто держится за дорогих ему людей, не считая нужным растрачивать силы на других. Альбедо в какой-то степени даже польщён, что ему довелось лично узнать это. — Если я пойду, то с тётей и младшей сестрой. Ему казалось, это станет решающим фактором, который позволит ему не идти. Какого же было удивление, когда не столкнулся с недовольством, а наоборот. Джинн, которая отвлеклась от болтовни Кэйи с Венти, выглядит удивлённой, но воодушевлённой такой новостью. Да и Дилюк не сильно отличался. — Видел бы ты, как они любили возиться с Барбарой. — Объясняет Розария, усмехаясь про себя. Будь здесь младшая, по-любому засмущалась и начала бы возмущаться. В класс начинают заходить и другие одноклассники. Мельком взглянув на собрание около третьей парты, они проходят на свои места. Вскоре после этого звенит звонок, показывая, что им пора бы заканчивать. Венти удаляется так же быстро, как и появился здесь. Альбедо провожает его взглядом, пока рядом Кэйа вновь за что-то ворчит на Розарию. Взрослый, а ранимый, как ребёнок. — Тогда мы договоримся с отцом, — вновь обращает на себя внимание Дилюк, — а ты уже после обговоришь это со своими. Альбедо только кивает в ответ на это. Идея приглашать его к ним всё ещё кажется сомнительной, но отказываться тоже не хочется. Когда ещё выпадет такой шанс? Да и в случае чего он может проводить время с Розарией. Она, в отличие от Кэйи, не так сильно погружается в общение с кем-либо, чтобы не иметь хотя бы минуты свободного времени просто обсудить с ним что-то. Да и они, вроде, поладили. Клубок переживаний постепенно становится менее затянутым. Осталось только договориться обо всём с взрослыми. *** Оба старшеклассника заходят в квартиру и сбрасывают себя обувь. В глубине квартиры слышится какое-то копошение. Очень ленивое и медленное. Кажется, они прервали чей-то сон. — Ты договаривайся, а я пойду в комнату, если что. — Говорит Дилюк, стягивая с себя шарф. — Даже не попытаешься помочь мне уговорить твоего же отца? — Улыбаясь, спрашивает Кэйа. — Ты мальчик большой, сам отвечай за свои идеи. — Парирует рыжий без капли злобы, — Не хочу перед ним лишний раз объясняться. — После этого он уходит, не дожидаясь ответа. Кэйа понимает. Он не может назвать Крепуса плохим человеком или родителем. Тот всегда был добр по отношению к нему. Да и сам Дилюк никогда не жаловался. Просто со временем надоедает вечно отчитываться за свои оценки, друзей, увлечения. Это ясно и без каких-то объяснений. В коридор наконец-то выбегает Юки. Она приветливо машет хвостом, зевая при этом. Кэйа чешет её за ухом и проходит в глубь квартиры. В гостиной пусто, поэтому он идёт дальше, останавливаясь у двери из тёмного дерева. Он стучится пару раз и заглядывает внутрь: — Привет, можно? Крепус оборачивается на него, отвлекаясь от бумаг на столе. Он на мгновение кажется хмурым и даже сердитым, но смягчается, видя, кто к нему пришёл. — Да, конечно. — Мужчина теперь полностью поворачивается к столу спиной и указывает жестом на диван рядом, демонстрируя, что не занимался чем-то особенно важным и вполне может выделить время на разговор, — Давненько ты ко мне не приходил. Что-то случилось? Вместе с Кэйей в кабинет заходит Юка, быстро устроившись на его коленях, стоило только сесть. Ей нельзя сюда ходить из-за кожаной мебели, которую легко могла испортить по неосторожности, но она пользуется тем, что Кэйе в этом доме прощается многое. Кэйа ненадолго заглядывается на фотографии в рамках. Где-то просто семейные фото с Дилюком. Где-то фотографии с праздников, на которых они собирались семьями. Но его интересовали не они. Взгляд всегда возвращался к фотографиям, на которых их отцы ещё были студентами. Альберих старший не сильно поменялся. Немного отросшие волосы, которые он собирал в небольшой хвостик, так и остались с ним, да и возраст пока не сильно сказывается. Его характер стал немного твёрже, но после историй взрослых, Кэйа уверен, что это не такие уж критичные перемены. Кажется, что он так и остался тем весёлым первокурсником, с которым однажды повстречался отец Дилюка. С Крепусом же всё немного иначе. Он так же стал менее беззаботным, — как может быть иначе, когда тебе в одиночку нужно воспитывать и содержать ребёнка, изначально ничего толком не имея? — что сказалось не только на поведении, но и на внешности. Кое-где на лице появились морщинки. Он обрезал волосы, которые раньше собирал в хвост до лопаток, — так сейчас делал сам Дилюк, — и отрастил бороду. В голове не укладывалось, что люди могут так меняться, и что, возможно, Кэйа сам изменится в такой же мере. Но для него он так и остаётся добрым другом отца. Прямо сейчас Крепус молчаливо ждёт ответа, так как всерьёз переживает, не случилось ли чего-то плохого. Кэйа и вправду стал больше проводить времени только с друзьями, даже от отца по-немногу стал отдаляться, хоть и делал это не намеренно. — Всё в порядке. — Кэйа понимает, что Крепус вряд-ли откажет ему, но всё равно немного нервничает и тщательнее подбирает слова, — Я хотел кое-что уточнить про новый год. Помнишь ведь Алису, она, вроде, в родительском комитете состоит сейчас. — Алиса? — Старший прикладывает руку у подбородоку, вспоминая что-то, — Тётя Альбедо? — Да! — Это звучит более радостно и эмоционально, чем планировалось изначально, за что Кэйа мысленно отвешивает себе подзатыльник, — Мы сегодня с ребятами разговаривали на перемене и решили, что было бы здорово позвать их праздновать с нами.. — он делает паузу и чешет Юку, от чего та довольно жмурится, — если вы, конечно, не будете против. Крепус по-доброму смеётся. Он всегда так делал, когда Кэйа просил его о чём-то. Словно для этого мальчика нет никаких ограничений, пока он рядом. Это немного не вязалось с тем образом строго взрослого, которого порой нехотя описывал Дилюк. — Алиса всем нравится, так что проблем у нас с ней не будет, если она согласится. С Альбедо у вас тем более будет всё хорошо. — Он вновь о чём-то задумывается, опуская взгляд в пол. — У них ведь ещё младшая. Алиса не будет против вести её? — Не думаю, что это станет проблемой. Кли — ну, младшей, — я нравлюсь, так что она может оставить заботу о ней мне. — Кэйа говорит это с лёгкой насмешкой, но всё же радуется, что смог поладить с малышкой. Она забавная. — Что ж, тогда пусть они обсудят это приглашение, а мы будем ждать. — Крепус улыбается, сложив руки на груди. — Рейнтодир, кстати, не приехала? Вдруг захотят в семейном кругу отпраздновать. Алиса говорила, что мать Альбедо редко тут бывает. На последнем вопросе в выражении лица мелькает что-то вроде отвращения. Кэйа может только предполагать, что связано с личным опытом, но уточнять не решается, только отрицательно качает головой. — Нет. Альбедо сказал, что в этот раз они втроём. — Тогда поговоришь с ним, а я вернусь к документам. — Младший кивает и идёт к выходу, взяв собаку на руки, — Кстати, — останавливает его у двери, заставляя обернуться назад, — передай отцу, чтобы завтра не опаздывал, у нас новая партия. Кэйа ухмыляется и наклоняет голову в бок: — А нам оставите? — Ой, — Крепус закатывает глаза, вновь сосредотачиваясь на документах. — мелкие ещё. В одиннадцатом классе поговорим. — Я запомнил. Они прощаются и Кэйа наконец-то покидает кабинет. Он относит Юку в комнату Дилюка, прощается уже с ним, после чего уходит в прихожую. Сейчас всё ощущается до странного лёгким. Он знал, что шанс на отказ мал, но и это не давало покоя. Теперь же сердце наполнено странным трепетом и ожиданием. Он не знает, с чем это связано, поэтому списывает на небольшое изменение в их устоявшейся традиции. Мороз приятно покалывает кожу. Зима всё ещё не одарила их особенными красотами, но хотя бы небольшой слой нормального снега лежал на улицах и хрустел под ногами. Рука тянется в карман пальто и вытаскивает оттуда телефон. Пальцы быстро набирают и отправляют сообщение: Кэйа: он разрешил, можешь со своими договариваться) Он правда рад, но не знает, как лучше описать эту радость словами. Ответа вновь не приходится долго ждать. Кэйа так и не спросил, Альбедо просто привык отвечать по возможности или дело в чём-то другом. Ему интересно, но так же нравится чувствовать себя особенным. Альбедо: Хорошо. Она как раз домой пришла Подросток довольно хмыкает и убирает телефон на место. Пальцы касаются пачки сигарет и... Ладно, он сделает небольшое исключение. Ему не плохо, далеко не так, но и этого «хорошо» резко стало как-то много. Единственная сигарета не сильно поломает его привычки. Копаться в рюкзаке держа его на весу немного неудобно, но он всё-таки достаёт зажигалку из бокового кармана. Первая затяжка вновь напоминает, почему он редко курит. Розария лучше переносила этот запах и вкус, даже без добавок, — но, по какой-то не ясной ему причине, постоянно подкалывала его из-за курения. Будто бы это он, а не Розария сможет раздобыть сигареты когда бы ей не вздумалось, — Кэйю же вновь успокаивает эта горечь, наводя порядок в голове. Главное — не встретить сейчас своего классного руководителя. Он и так вечно таскает их с Розарией «на ковёр». Отметил их двоих как «самая плохая компания класса» и пытается чему-то научить старшеклассников. Кэйа отгоняет от себя эти мысли, желая вернуться к чему-то более приятному. Он сосредотачивается на том, как теперь может пройти их новый год. Ему никогда не бывало скучно, ему нравились его друзья. Даже если не все его безумные идеи поддерживались, с ними всегда была приятно общаться, да и просто находится рядом. В этот раз всё тоже пройдёт хорошо, но это будет заметно интереснее. Как Алиса вольётся в компанию их родителей? А как Кли будет общаться с ребятами? Они будут от неё в восторге, он уверен, но интерес к будущему празднеству становится всё больше и больше. Окурок летит в ближайшую урну, а Кэйа двигается дальше к автобусной остановке, напевая что-то под нос.