Альбедо:
А мне нравится. Пожалуй, одна из моих любимых здесь
Ответ, конечно, не заставляет долго ждать. Кэйа: Но ведь есть же много вариантов, где я вышел куда лучше Кэйа: Вот наделаем фотографий, где неудачно получишься уже ты… Это сообщение подразумевало под собой незаконченную угрозу, Альбедо понимает, но тепло всё равно растекается по телу. Было что-то привлекательное в идее оставаться рядом достаточно долго, чтобы у них накопились снимков, из которых можно было бы выбрать. Не уходить. Обида всё ещё скребётся кошками где-то в груди, от неё никуда не деться. Но он опять смотрит на фотографию с забавной троицей, и эта боль притупляется. Взгляд мельком пробегается по холстам, сложенным на диване, и возвращается к тому, что стоит на мольберте. У него ещё есть дела, на которых следует сосредоточиться. Однако перед этим он быстро набирает последнее — лишь на этот день, — сообщение:Альбедо:
Обязательно
За рисованием, к собственному удивлению, удаётся просидеть ещё пару часов. Позже пришли Кли с Алисой. Недолгие разговоры, — ему по-настоящему повезло, что Кли сегодня слишком вымоталась, — быстрые разборки с домашним заданием и опять холст перед лицом. Он набрасывает примерное расположение теней и света на черепашьем панцире, когда замечает, что время на часах уже перевалило за десять часов вечера. Ему предстоит ещё долго просидеть за этим, но основа каждого холста заложена, так что удовлетворение приходит под руку с усталостью, накопившейся в мышцах. *** Честно, такое чувство, будто его катком переехало. Альбедо высовывает растрёпанную макушку из-под одеяла и пытается приподняться на локтях, о чём моментально жалеет. Всё тело резко прошивает острой болью, особенно в области поясницы. Несмотря на любезно предложенный Алисой стул, большую часть работы он выполнял стоя, поэтому её теперь ломит с особой силой. Кое-как переодевшись из вещей для сна в домашние, он встаёт с дивана, хотя это скорее походит на борьбу за равновесие, чем просто подъём. Доковылять до кухни является более лёгкой задачей, хоть и не без трудностей. За столом уже потягивает кофе Алиса. Расфокусированный алый взгляд устремлён куда-то в стену. Светлая растрёпанная коса и мятая футболка. Одного кофе тут явно недостаточно. — Ты в порядке? — медленно моргнув, интересуется Алиса, не очень умело связывая буквы в слова, из-за чего речь кажется немного растянутой. — А сама-то? — Альбедо приваливается к дверному косяку. Взгляд направлен на тётю, а вот её, вроде, смотрит на него, но так и не может поймать фокус. — А я-то? — фыркает Алиса, подперев щёку рукой, — А я до двух часов провозилась с личными делами своего класса… — тяжёлый вздох, — А потом в четыре встала готовить уроки. Сквозь боль он всё-таки находит силы изобразить что-то вроде сожаления, на что старшая только выгибает бровь. Альбедо вспоминает о самом вопросе и неловко вскидывает руку, чтобы почесать затылок, но новая порция неприятных ощущений опять бьёт по всем нервам и мышцам. Он тихо шипит, клянясь про себя, что никакого больше «забылся и прорисовал несколько часов без передышки» в его жизни никогда не будет, и вот тут хоть какое-то подобие бодрости просыпается в Алисе, судя по тому, как она чуть дёрнулась на стуле, словно собиралась подскочить к нему. — А у меня жутко ломит всё тело. — Немного раздражённо объясняет Альбедо, всё-таки дотянувшись до затылка, — Можно сегодня не идти? — Дуй спать, — с неким облегчением выдыхает Алиса, — художник от слова «худо». — Я для благой цели… — Ага, давай тут не загнись, благодетель. — Фыркает она, покачивая кружку в одной руке, — Что случится — попроси помощи у Рейн. Он разворачивается в дверном пороге, и Алиса не может не заметить, как тот в момент поник. — Да, я знаю. — Но никогда не обращаешься к ней. Альбедо ничего не отвечает, молча уходя обратно к себе. Такая реакция Алису, конечно, не устраивает, но и влезать дальше она не может. К сожалению, с отношениями родителей и их детей должны разбираться сами родители и дети. Уснуть оказалось проще, чем он предполагал. Самой сложной частью было прятать улыбку, когда Кли ругалась — разумеется, шёпотом, — на Алису, ведь та шумела и мешала бедному больному. Количество энергии в этой малышке было пропорционально доброте. Альбедо и не заметил, когда стал проваливаться в сон, поглубже зарываясь в одеяло. Тьма за окном уже рассеялась, когда он разлепил веки. Свет, отражаясь от сугробов внизу, начинал резать глаза. Кажется, время было около полудня. Шикнув от новой волны боли, которая моментально растеклась по телу, Альбедо встал во весь рост. Неловко потянувшись, он взглянул на часы, и действительно, на них уже было одиннадцать утра. Лампы везде выключены, только распахнуты шторы и приоткрыты окна. Рейнтодир читает в комнате Алисы, где её временно расположили, не обращая внимания на Альбедо, когда тот выходит в коридор. Умывание и завтрак занимает немного времени, поэтому вскоре он возвращается к себе, коротко поблагодарив Рейн за оставленную на кухне яичницу. Плана на сегодня, конечно же, у него не было. Однако, как бы глупо, учитывая причину его пропуска, это не звучало, следует снова сесть за рисование. Через полторы недели всё уже должно быть сделано и упаковано. Он вздрагивает, когда за спиной резко раздаётся мелодия звонка. Кому приспичило звонить ему посреди рабочего дня? — Здравствуйте? — Здравствуй, — судя по звукам, учитель химии что-то печатал, — не отвлёк? — Да нет, — Альбедо поворачивается к окну, вглядываясь в деревья вдалеке. Редко с ним учителя созванивались, так сегодня ещё и первый прогул за эту четверть, — что-то случилось? Шум от клавиатуры заменяется тихим, задумчивым мычащим звуком, после которого опять раздаётся удар по кнопке. Последний раз Альбедо в такой ситуации был, когда оформлялся на дальнейшее обучение в десятом классе. Наверное, отчисление проходит приблизительно так же. — Смотри, — химик наконец отстаёт от компьютера и уходит в лаборантскую, так как в кабинет стали забегать восьмиклассники, — вы с Сахарозой прошли на регион по химии. — Бесстрастие в голосе сменяется лёгкой гордостью, — Мне нужно передать тебе материалы для подготовки, но в понедельник уже слишком поздно, не говоря об остальных днях. Олимпиада в первых числах января. Альбедо непонимающе моргает. Нет, он ожидал, что пройдёт дальше, да и в Сахарозе ничуть не сомневался, но что за ограниченные временные рамки? Взгляд находит календарь, стоящий на столе. Двадцать третье декабря, пятница… Оу, новый год через неделю. Кажется, пора запасаться обезболивающим, если он хочет успеть всё доделать. Под натиском неожиданно возникнувшей тревоги Альбедо не сразу замечает, что с ним вновь заговорили: — Может, Сахароза сможет тебе передать? Или встретишься с кем-то из одноклассников? — А, нет… — Он жмурится и зарывается ладонью в чёлку, обдумывая: сможет ли он преодолеть путь в несколько кварталов, когда поясница ноет только при одной мысли об этом, — Я могу зайти в школу. — Замечательно. Так, а ну-ка тише! — на мгновение детский шум становится таким громким, будто Альбедо находился в кабинете, а не у себя в квартире, но, после замечания, ребята сразу же затихают. Может, их учителя химии многие и недолюбливали, однако и ослушиваться не смели, — Тогда позвонишь мне, когда доберёшься сюда, я спущусь на вахту и отдам тебе. — Хорошо. С того конца звенит звонок, и трубку вешают. Что ж, если постарается, успеет на автобус через двадцать минут. Он быстро собирает волосы в хвост и натягивает на себя тёплые вещи. Остаётся только обуться и накинуть сверху куртку, за чем Альбедо выходит в прихожую. К сожалению, не один. Пол тихо скрипнул из-за шагов рядом. Тяжёлый вздох срывается с губ, но он старается игнорировать всё это, снимая чёрную куртку с вешалки. — Тебе же плохо? — спрашивает Рейн, сложив руки на груди. В её голосе не было слышно беспокойства, только сомнение. Словно его сейчас поймали на обмане. — Я не при смерти. — Парирует Альбедо, просовывая руки в рукава, — Мне нужно в школу. Больше его не тормозят, — продолжают сверлить недоверчивым взглядом, — за что он чертовски признателен. После вчерашнего случая взаимодействовать с Рейнтодир не было ни малейшего желания. Хотелось просто абстрагироваться и заниматься своими делами. Почему она не могла сделать точно так же? То не обращает внимания, то цепляется из-за всяких пустяков. Рука сама по себе тянется к телефону в кармане, когда дверь подъезда за ним захлопывается. Кому можно набрать в такое время? Учащиеся на занятиях, а о работающих людях и речи не идёт. Лишь единицы «счастливчиков», как он. В круг общения Альбедо они, обычно, не входили. Однако он предпринимает самую абсурдную из всех возможных попыток. Гудки кажутся вечностью, глупой и бесполезной. Однако стоит убрать телефон от уха, как на экране стартует счётчик времени. — Ал? — с явным удивлением отвечает хрипловатый мужской голос. Судя по сигналам машин, он тоже решил пройтись, — Всё в порядке? Ты чего звонишь? — Привет, Тимей. — Альбедо тихо усмехается, торопливо переходя ну другую сторону дороги. Чтобы добраться до автобусной остановки, нужно свернуть налево, но обрывать звонок не хочется, хотя он сам не до конца понимает, с какой целью набрал, — Почему что-то должно было случиться? Тихое бурчание слишком неразборчиво, удаётся вырвать из него только «конечно, почему же». — Потому что ты практически не звонишь мне в последнее время. — Ну… — он огибает прохожих, высматривая нужный поворот, — у тебя ведь университет. Чего ответил, кстати? — Окно. — От удивлённого «серьёзно» на лице появляется немного усталая, что сказывается на интонации, которая теперь не столь напряжённая, как до этого, — Тут сдирают по три шкуры, — взгляд цепляется за вывеску медицинского университета вдалеке, после чего устремляется под ноги, — но иногда и врачам дают выдохнуть. — Понял. — Тему для разговора подобрать трудно, поэтому он спрашивает первое, что пришло в голову, — А почему ты не с сокурсниками? — А ты чего не с одноклассниками? — прозвучало с лёгким недовольством, но неожиданное воспоминание опять вызывает перемену в настроении, — Сахароза говорила, что ты нашёл новых друзей. Голос друга сейчас звучит почти ласково. Он больше всех был обеспокоен тем, что «его младшие» так необщительны, когда Сахароза с Альбедо целенаправленно не шли на контакт со сверстниками. Сейчас, наверное, он рад тому, что и ситуация меняется, однако… неприятно ведь, когда узнаешь, что кто-то перестаёт проводить с тобой время, потому что тратит его на других. Сегодня достаточно тепло, солнце светит ярко и лишь изредка прячется за облаками. Но Альбедо, сжимая рукав куртки свободной рукой, мечтает, чтобы было совсем наоборот. Возможно, холодный ветер или снег помогли бы отвлечься. — Я сейчас иду в школу, так что, может быть, и пересечёмся. Разговор ожидаемо перетёк к обсуждению его одноклассников. Порой Тимей напоминал ему Алису. Такой же суетливый и присматривающий. Немного неловко рассказывать о том, что это за люди, почему Альбедо разговорился именно с ними; ещё никогда причина «так сложилась судьба» настолько сильно не подходила, при этом выглядя максимально глупо. Но приятно, что кто-то интересуется такими мелочами. Всерьёз интересуется, не потому что это вежливость или необходимость. Они говорили о Венти, когда Альбедо подошёл к воротам школы. Бросать трубку не хотелось, однако и тянуть дальше он не мог, ведь его ждали. — Мне нужно идти. — Немного грустно сообщает он, носком ботинка ковыряя снег под ногами. — Хорошо. — Тимей глубоко вздыхает. В его следующих словах чувствуется явное облегчение, — Я рад за тебя. — Да, я знаю. Он набирает преподавателя, сообщая, что уже находится на пороге школы. На фоне слышится шорох бумаг, после которого звонок завершают. Главное сейчас — не столкнуться ни с кем из одноклассников. Прятаться ему незачем, но и объяснять свой пропуск как-то неудобно, поэтому он просто встаёт у турникетов, уткнувшись в телефон, надеясь, что внимание на него обращать никто не станет. Какая ирония, что его обратил он сам. На лестнице отдалённо слышатся знакомые голоса, и он поднимает голову, наблюдая за двумя старшеклассниками. Розария с Кэйей поднимаются наверх, кажется, споря о чём-то. Они бы так и прошли мимо, если б не мальчик, протиснувшийся между ними, тем самым толкнув. Розария метает в спину незнакомцу сердитый взгляд, но быстро меняется в лице, столкнувшись с чужим. Она вслепую хватает Кэйю за рубашку и тянет назад. — Ты чего? — он оглядывается и тоже удивляется, наблюдая за тем, как Альбедо неуверенно машет им. Требуется около минуты быстрого шага, чтобы оказаться рядом. Альбедо ожидает приветствия или чего-то в этом духе. Вот только вместо этого Кэйа прижимает свою ладонь тыльной стороной к его лбу. Судя по удивлению Розарии, она тоже не имела и малейшего понятия, что это значит. — Я с холода. — Напоминает Альбедо, аккуратно берясь за чужое запястье. — Ага, — хмурится Кэйа, — без шапки и в плохо завязанном шарфе с холода. Ты. — И вправду, чего это ты не закутался, как обычно. — Губ Розарии касается лёгкая ухмылка. Она опирается на железные ограждения, что были ей примерно по пояс, подпирая голову ладонью. Наверное, со стороны они выглядели странно. Двое парней не разрывают зрительного контакта, пока один держит руку у лица другого. Менять никто ничего не торопился. Ладонь-то тёплая, зачем Альбедо её убирать? Химик, наверняка, подумал так же. — Молодые люди, — Розария от неожиданности вздрагивает и резко выпрямляется, переводя испуганный взгляд на преподавателя, — у вас какие-то проблемы. Он обводит Розарию с Кэйей взглядом, но даже сейчас Альберих не убирает руку, пока Альбедо сам не заставляет опустить её. — Нет, всё нормально. — Он жмёт плечами, а Розария опять оказывается рядом, беря его за рукав. Альбедо так и не довелось спросить, что это за привычка такая странная, — Удачи. Учитель провожает парочку сердитым взглядом. Только когда друзья скрылись из поля зрения, он протянул Альбедо распечатки, быстро объясняя, что к чему и как. Звонок опять бьёт по ушам. Честно, Альбедо даже рад, что ему не придётся слышать его следующие два дня. Химик хмурится, а потом кладёт руку ему на плечо. — Рассчитываю на вас. — Да, — кивает Альбедо, слабо улыбаясь, — мы сделаем всё, что только возможно.