От дождя укрою, спрячу за спиною

      В тот вечер они так ничего и не обсудили. Вообще почти не говорили. Её расстроенность и нежелание говорить он считал прекрасно. Не расспрашивал, просто даря тепло своего тела. А на следующий день в кабинет зашла уж слишком воодушевленная Аверина и судя по её плану, в конце тоннеля вновь забрежжила надежда. -Паша, ты все собрал? - Оля оглядела пустые полки больничной тумбочки цепким взглядом, убеждаясь, что все нужное забрали. -Забрал-забрал, поехали уже отсюда, - она усмехнулась и удобно устроив свою руку в его послушно пошла следом.       За прошедшие дни многое изменилось. В непроглядной тьме, что устроило ей министерство, появилась брешь. Ковальков не самый примерный человек на планете, докучи у него обнаружились вполне влиятельные враги среди министерских чинов. Хотя враги слишком громкое слово, пусть будут недоброжелатели. Так вот, эти недоброжелатели пожелали помочь, и даже не просто со смещением заведующего 70ки с поста, а даже предоставлением доказательств его неправомерных действий, правда решили остаться в тени. Все это будет позже подробно изложено в отчёте, а сейчас Марина занималась причесыванием отчёта по 58й подстанции, ибо сдавать его нужно было первым, да так чтобы начальник и подумать не мог о том, что на самом деле грядёт. К сожалению, а может уже и к счастью, правда была и в том, что после такой выходки свой пост сохранить Аверина не сможет, бросившись на амбразуру. Это понимали все, а Марина даже в какой-то степени ещё и очень желала. Людское лицемерие, подлость, подлог, особенно в высших чинах было распространено повсеместно, задевало всех и каждого и её в том числе, за долгие годы она привыкла, влилась и чувствовала себя там прекрасно. Но в тот вечер, а затем и в последующую ночь поняла, что это её шанс вернуть сына. Не сразу, с его упрямым, несносным характером, но как первый шаг на длинном пути. Стать тем человеком, которому будут рады в его доме. На старости лет начинаешь больше ценить семью, может даже - это и есть тот чудесный последний шанс, что все просят. -А ты я вижу в хорошем настроении, - на улице было прохладно, но оба восприняли это, как прекрасную возможность немного прогуляться. Давно не было таких спокойных моментов. Паша нес в одной руке легкую спортивную сумку, за другую крепко держалась Оля. -Да, случилось кое-что хорошее. Хотя не для всех, пожалуй. -Мне стоит знать? - она долго думала над этим, но жест, тот поступок, на который решилась его мать, был больше для него, чем для неё, поэтому он просто обязан был узнать и узнать от неё. -Стоит, но давай обсудим это дома, а сейчас просто пройдёмся и подышим воздухом, - смеётся и согласно кивает -Как скажешь, милая.       Как только Оля начала свой рассказ Паша отложил вилку, которой только что рылся в тарелке и затих, внимательно слушал, не перебивал. Взгляд быстро подернулся дымкой и мысли его явно витали где-то очень далеко. Брюнетка замолчала, закончив и просто ждала, что скажет супруг. Он был таким задумчивым и печальным, словно окунулся куда-то глубоко в недры памяти. И вдруг заговорил, глухим, низким голосом, словно из погреба.       Дима и Марина познакомились совершенно случайно. Он приехал в Москву на месяц учиться, в свободное время гулял, шел туда, куда сердце просило и в одну из таких прогулок встретил девушку. Красивая, умная, честная. Роман закрутился быстро и, когда пришло время уезжать сделал предложение, а она согласилась. Оба были молодыми и глупыми. Не зная ни бед, ни лишний бросились в пучину семейной жизни, появился Пашка. Прямо посреди безнадежности жизни в далёком гарнизоне, где в любой момент прямо посреди улицы могла упасть сброшенная с летящего мимо самолёта боеголовка. Симпатичный мальчуган с широкой улыбкой и очаровательными ямочками, будучи сыном своего отца быстро начал играть в войнушку и страстно желать стать военным, а далекие взрывы вместо страха вызывали лишь восторг. Школа была старой и полуразвалившейся, садика не было и подавно, а всю еду получали с барского плеча начальства. Когда маленький Паша плакал от голода, а Дима говорил, что все наладится молчала. Когда сын пришёл домой с подбитым глазом, потому что папа плохо лечит, приняла, как превратность судьбы, но когда обвалилась кладка в стене школы, насмерть задавив местного охранника из числа молодых солдат, плотину прорвало, поставила ультиматум, либо ты уходишь со службы и мы уезжаем в цивилицию, либо развод. В то время и Дима испугался, разрушенный, едва дышаший гарнизон перестал казаться хоть сколько-нибудь хорошим местом для ребёнка и он согласился. По-началу все было хорошо. Марина успела поступить в колледж, муж работал на скорой, Паша вот-вот должен был пойти в школу, и не ту, старую, что разваливалась от легкого порыва ветра, а в хорошую, новую и чистую, с ребятами, которые интересуются не только военными делами и не подстерегают маленького сына местного врача по подворотням. Вот она жизнь, безопасная и спокойная, да только вот беда пришла откуда не ждали. Вырванный из напряжения военного положения супруг быстро сник, недостающее восполнял посиделками в гараже с друзьями за особо горячительными напитками. Паша был слишком маленьким чтобы понять, что реально происходит. Папа был для него самым лучшим, самым смелым. Это уж Марина постаралась оставить в памяти, даже когда, не выдержав, ушла взяв только самое необходимое и сына.       Переломным моментом стало возвращение пьяного мужа, сын ещё очень тактильный. Лезет с обьятиями, целует в щеку своими крохотными губами, восторженно рассказывает о ребятах в подготовительном классе. Папа всегда был рад ему, всегда поднимал на руки, крепко прижимал к себе, внимательно слушал и смеялся, а сегодня почему-то с силой, присущей взрослому человеку, отпихнул его, рухнул на диван и захрапел. Паша не ожидавший подобного упал, отлетев на приличное расстояние, ударился головой об угол столика, за которым обычно рисовал, стаканчик с карандашами упал, те посыпались на пол с мелким стуком. В голове загудело, забились фейерверки. Марина прибежала на страдальческий крик, а застала зареванного ребёнка, с начавшей формироваться шишкой на затылке. Это и стало последней каплей в море недовольства. Любовь, мимолетная, молодая прошла, а остался лишь страх за своего родного маленького мальчика, который смотрел на неё с такой надеждой, будто от одного её слова голова могла перестать болеть, а папа снова стал бы прежним любящим и нежным. Этот вечер он не запомнил. Как же ему вероятно было больно тогда и не только физически. Пусть бы папа остался тем хорошим и добрым, пусть бы был самым лучшим. В мире много всего происходит страшного для маленького ребёнка, чем же он заслужил это знание, что больше не важен для папы. Так и осталось все тайной, до тех пор, пока будучи рослым 16леткой сын не заявил, что уходит из дома и, что мать знать не желает. Папаша проговорился и об ультиматуме и о разводе, конечно изрядно под градусом. Марина тогда делала все для него и заявление это сбило с ног. Тогда, он был слишком молод и ей удалось уговорить его остаться, но отношения превратились в простое соседство, а когда отец и вовсе умер, напился и замёрз в сугробе, молодой Паша, учащийся колледжа, собрал вещи и ушёл. И больше с матерью знаться не хотел. Такова правда, часть из которой, ту, что придумал юношеский мозг, подкрепленный обидой отца, его тяжёлыми словами и поведал мужчина. -Из-за неё умер мой отец, - как приговор без суда и следствия, как большая рана на сердце маленького ребёнка, которым он становился стоило начать разговор об отце.       Оля мягко улыбнулась, взяла его руки в свои и чуть сжала. Ему было настолько больно говорить об этом...Даже спустя столько лет. -Ну что скажешь про мою долбанутую семейку? - нервный смешок и взгляд в пустоту, туда, где осталась память об отце, где все ещё роилась обида на мать. Просто держать его руки стало вдруг слишком мало. Быстро поднялась и пересела к нему на колени, крепко прижалась, чувствуя, как быстро бьется его и свое собственное сердце. Даже если и так, даже если он прав, в своей самой последней инстанции, она все-таки его мама. Она любит его и хочет наладить хотя бы что-то, она заслужила за годы неведения. Пальцы забираются в короткие волосы на его затылке. -Но она любит тебя, - он вдруг, как маленький прячется, утыкается лицом в ее плечо. И слова его, то каким тоном он их говорит разрывают на мелкие частички душу, а в глазах неприятно щиплет. -Я знаю, - обречённо и глухо. Он знает, он знал и прежде, знает и сейчас. И наказал себя и её этими десятками лет безмолвия. Все, что ей остаётся это рвано поцеловать его и успокаивающе поглаживать по спине. Он взрослый и сильный, но стоит окунуть назад в детство, как все те забытые чувства возрождаются с новой силой, оглушая, погребая под собой. Словно он снова маленький Паша, тянет ручки к папе, доверительно улыбается, а в ответ получает лишь сильный толчок и жуткую боль, и это уже далеко не о физическом.       Теперь Оля ещё сильнее уверяется в мысли, что им нужно поговорить, хотя бы даже для него, для его душевного благополучия.