Особенности национальной охоты

Завтрак — самая важная часть дня. Неоспоримая истина. В кружке Исао разбавленный молоком черный кофе, а на тарелке три блюда: омлет, бобы и огурцы, замаринованные на скорую руку в целлофановом пакете. Интерьер вокруг правда оставляет желать лучшего, но, учитывая его положение, стоит радоваться тому, что вообще жив. Мамору и Тадао, кажется, не так повезло. Вообще так вляпываться — это надо, конечно, уметь. Отсиживаясь третьи сутки на окраине Бангкока, в наспех снятой на остатки налички квартире Исао понимает это как никто. Первым его импульсом было рвать когти из этой страны, но, спасибо душке папаше, его счёт был заблокирован. «Ты представить не можешь, как сильно разочаровал меня, сын. Ты подставил меня. Решай свои проблемы самостоятельно». Весьма в духе его любимого родителя, другого и ожидать не следовало. Завтрак — самая важная часть дня. Именно так думает Танкхун, намазывая клубничный джем на свежеподжаренный тост. Жизнь после покушения — сказка. Любой твой каприз исполняют, стоит только о нем подумать. Шутка, жизнь Кхуна всегда такая. Вот только сфера его желаний изменилась и, с недавних пор, включает в себя одного блондина. Это превращается в навязчивость — желание найти его. Арм роет землю носом уже третьи сутки и результата пока нет. Поисками занимается и команда из двух его братьев и подневольных телохранителей Исао, которые, к чести своей, мужественно молчат или правда не в курсе, где хозяин, но Танкхуну в этом приключении с ними не по пути. Отдавать Исао на растерзание мстительным личностям он не хочет. Он хочет отомстить сам. Хотя, если быть честным с самим собой, интересует его далеко не месть, справедливости ради они уже выбили друг из друга достаточно, чтобы сесть и спокойно поговорить. Что ещё за столпотворение? Исао вспоминает, как подъезжал к Марриотту в день похищения на арендованной машине и понимал, как сильно недооценил братьев Танкхуна. Те успели прислать человек двадцать к его прошлому месту обитания. Он хотел забрать пару вещей, прежде чем податься в бега, но, видимо, ему это не светило. В голове лихорадочно вертится сцена недавнего побега со склада, перемежаясь с застывшим в одной позе парнем, пристегнутым к трубе. Совесть кошкой скребет его, заставляя испытывать вину за содеянное до сих пор, но он откидывает её куда подальше. У них 1:1, ничья, сравняли счёт насилия в отношении друг друга. Исао вбил в букинге квартиры, пересчитал те крохи, что у него остались и понял, что снять комнатушку может себе позволить ровно на неделю. Неделя передышки, чтобы придумать, как ему быть дальше. Что ещё за столпотворение? Танкхун спускается в гостиную, где застает без малого всех членов его разросшейся семьи. Кинн стоит за спинкой дивана, положив руки на плечи сидящему Поршу, напротив них Ким, развалившийся на кресле, и Порче, сидящий на ручке этого кресла. В комнате висит такая тяжелая тишина, что Кхун не может не пошутить: — Кого на этот раз украли? — На него обращают внимание примерно, как на комод в углу комнаты — никак. Танкхуна не шокирует то, что рука его младшего обвита вокруг брата Порша. Он был достаточно наблюдателен все это время, Кхун помнит, как изменилось лицо Порче, когда он показал ему семейное фото. И как Че плакал тайком от всех, возвращаясь в один день домой, он тоже видел. — Ты не будешь забирать его тогда, когда тебе вздумается, хватит с тебя и того, что твои мозги все ещё не украшают эти обои, — с угрозой в голосе произносит Порш. — Но Хиа, это не тебе решать. Я уже взрослый, — влезает в их с Кимом диалог Че. — Согласен, решать за него — не твоя прерогатива, — кивает Ким. — Тебе не кажется, что ты дохуя смелый? — Порш за неимением аргументов переходит на личности. — Не кажется, я это точно знаю, — дразнить Порша очень легко и весело, с каждым днем их с Порче отношений, Киму все больше нравится бесить его брата. Сегодня четвертый день. Чертов четвертый день его временного заточения. Исао буквально дичает без солнечного света, но светиться в округе — лишний риск. Сейчас самое время придумать гениальный план по вылезанию из беспросветной задницы, но, как назло, в голову ничего не лезет. Продуктов, что он закупил в огромном количестве, хватит еще дня на три. Аренды у него осталось столько же. Он целыми сутками режется в игры на телефоне, заменяя их листанием соцсетей, а последнее подменяя чтением манги. Любой вид досуга, не позволяющий остаться наедине со своей головой — его. Потому что в его голове сидит образ избитого им же, как будто полностью сломленного, мужчины. Ну и образ анального отверстия, в которое он угодил. Сегодня четвертый день. Четвертый с момента, как его похитили и отпиздили. И именно в него Арм появляется в комнате вечером, светясь довольной улыбкой. — Господин Танкхун, я смог отследить его передвижения в тот день, и, кажется, у меня есть нужный адрес. — Отлично, выезжаем через три часа. Танкхун не прихорашивается. Совершенно точно нет. У него просто слишком скудный гардероб, поэтому на выбор, что надеть он тратит около часа, перемерив несколько вариантов. Останавливается в итоге на черной классике: водолазка с высоким горлом, пиджак, брюки. Выход из дома приходится осуществлять как в тупом шпионском кино. Танкхун буквально крадется по коридорам, пока Арм последовательно гасит камеры на пару секунд по пути его следования. Дождавшись его в машине, Пол газует. Они едут втроем по ночному городу, и Кхун буквально весь заводится от предвкушения. Ещё бы, столько дней ожидания. Танкхун стучит в дверь малоприметной квартирки в районе среднего класса. Слышимость в этих домах такая, что, когда сосед чихает на четвёртом, ты желаешь ему здоровья с первого, поэтому он узнает о приближении человека к двери сильно заранее. Дверь открывается, что удивляет Кхуна, который уже собирался выламывать её. — Скучал по мне, сладкий? — Тянет он с усмешкой на губах, дверь перед ним спешит захлопнуться, но он успевает подставить ногу и с усилием распахивает её. — Нет уж, я войду. Вы двое, ждёте снаружи, — говорит Танкхун, все ещё наблюдая за парнем перед ним и на ощупь захлопывая дверь. Исао не разменивается на слова, переходя сразу к делу. Его кулак стремительно летит в лицо Кхуну, который отмахивается от него, будто от назойливой мухи. Танкхун делает подсечку ногой, тут же поймав за плечи парня и уберегая того от падения. Он фиксирует объятиями руки Исао, просовывая левое бедро между его ног, чтобы обездвижить. Исао в долгу не остается, и, от всей широкой души, бьет Кхуна лбом по губе. Застывает, изучая его лицо, чему-то ухмыляется, тянется языком к крохотной ранке, слизывая кровь. Танкхуна скорее озадачивают действия парня, но он не сопротивляется, наоборот, находит губами губы Исао, вкладывая в поцелуй всю ту бездну агрессии и страсти, которая в нем плещется в данный момент. Им совершенно точно надо поговорить, однако поцелуй затягивает их, превращаясь в борьбу за первенство: кто кому сделает больнее. В какой-то момент Танкхун ослабляет хватку на руках, на что Исао мгновенно хватает его за горло. Он разрывает поцелуй, пристально смотрит Танкхуну в глаза, тот не сопротивляется удушению, даже не хрипит, держит лицо. — Теперь чувствуешь, как я скучал, котëночек? — Спрашивает Исао, продолжая сжимать шею Кхуна, но делает это с явной халтурой. Он же первый и не выдерживает, ослабляя ладонь и перемещая еë на талию Танкхуна. Притягивает того к себе, вовлекая в поцелуй, на этот раз не настолько агрессивный как первый. Их языки сплетаются в бешеном ритме. Руки Исао нашаривают ремень брюк Кхуна, вытягивают из-под него края водолазки и проникают под неë, впиваясь ногтями в спину любовника. Исао старается разодрать кожу как можно сильнее. Танкхун хватает его за распущенные волосы, оттягивая его голову назад и приникая губами к шее. Между ними есть место только для похоти. Он ставит на тонкой шее несколько засосов, кусает еë и удовлетворенно возвращается к губам. Исао помогает пиджаку упасть с плеч Кхуна и иступлено тянет водолазку, оголяя верхнюю часть тела парня. Исао делает несколько шагов назад, выставляя себя на обзор, смотрит в глаза Кхуна и расстегивает по одной пуговицы своей рубашки, ловит в его глазах азарт, поэтому делает это нарочито медленно. Расправившись с пуговицами, он оголяет сначала одно плечо, кокетливо поводя им, потом снимает предмет полностью. Ведёт руками по груди вниз, оттягивает резинку домашних штанов, приспуская их всего на пару сантиметров, чтобы акцентировать внимание Танкхуна на собственном стоящем члене. Наигравшись, Исао сокращает между ними дистанцию, прижимая разгоряченные тела друг к другу, обвивает руками шею, утягивая в плавный дразнящий поцелуй. Руки Кхуна находят ягодицы парня, проникнув под резинку белья он сжимает их, оставляя красные полосы и этим действием вжимая таз парня в свой, это заставляет Исао прикусить ему губу и вызывает у Кхуна стон. Танкхун убирает руки, подхватывая парня за бедра и поднимая, заставляет того обвить себя ногами. Он находит ближайшую стену, прижимая Исао к ней, чтобы перераспределить вес и, не прерывая поцелуй, спускается губами ниже, облизывая шею, которую Исао подставляет, отвернув голову. — Так и будешь нежничать или может трахнешь меня уже? — Спрашивает Исао, недвусмысленно надавливая своими ногами на бедра парня, заставляя его член прижаться к нему. Танкхун на это лишь хмыкает, отрывая Исао от стены и перенося того на кровать, как же все-таки удобны квартиры-студии. Он даже не старается быть аккуратным, когда кладет парня на кровать, сам нависая сверху. Он достает из кармана квадратик презерватива и такой же квадратик разовой смазки. Вытянув свой ремень, он кладет его поперек живота Исао, сам берет его руки в свои и, в несколько отточенных движений, делает петлю, оплетая запястья парня, и туго затягивает его. Танкхун снимает с себя брюки, боксеры и носки, неспешно сворачивает их, аккуратно складывая на прикроватную тумбочку. Поворачивается к Исао, чей связанный вид усиливает и так разрушающее все внутри возбуждение. Но Танкхуну нравятся игры с самоконтролем, поэтому он делает все нарочито медленно. Он стягивает с парня под ним остатки одежды, оставляя полностью обнаженным, и обводит взглядом все его тело. Взяв стянутые руки Исао, он переводит их наверх, прижимая к кровати и фиксируя своей ладонью. Исао бесстыдно расставляет ноги, обхватывая ими бедра Кхуна и прижимая к своему обнаженному телу. Танкхун находит свободной рукой квадратик смазки, делает надрыв зубами и выдавливает для удобства на живот Исао, обильно зачерпывая с него пальцами и потирая их друг о друга. Он ловит глаза Исао, жадно впитывая каждое изменение на его лице, когда проникает в него одним пальцем, наслаждается каждым его выдохом, каждым стоном. — Ещё, да, — хнычет парень под ним, эта картина вызывает у Танкхуна сдавленное рычание, он добавляет ещё два пальца, делая движения руки более широкими. Исао под ним потрясно стонет, что дает Кхуну понять: японец явно уже готов. Танкхун с характерным хлюпом достает из него влажные от смазки пальцы, находит презерватив, в несколько быстрых движений раскатывая его по своему члену, собирает остатки смазки с живота Исао и обмазывает ею член. Исао даже не сжимается, когда Танкхун проникает в его тело, подставляясь, распаленный и совершенно открытый для него. — Да блять, — стонет парень под Танкхуном, и эта музыка для ушей заставляет его сразу взять достаточно быстрый темп, совершая глубокие, размашистые толчки, буквально вбиваясь в тело под ним. Он находит губы Исао, пробуя его стоны на вкус, ему пиздец как нравится это. Японец сам подается бедрами, умудряясь делать их точки сонаправленными и от этого ещё более глубокими. Танкхун стонет, получая какое-то космическое удовольствие, кажется, он ещё никогда не испытывал подобного наслаждения. Как будто вспомнив о чем-то, он находит рукой член Исао и теперь в такт толчкам надрачивает ему. Парень буквально кричит под ним, спустя несколько движений изливаясь в руку Танкхуна, и тот ловит губами его крик, выпивая его. Кхун выходит из парня, переворачивая его лицом вниз и подтягивая к себе за бедра. Он берёт в руку волосы Исао, натягивая того на себя и заставляя опереться на предплечья. Танкхун приставляет член ко входу, намереваясь подразнить парня, но тот моментально насаживается на него до самого конца, выбивая из Кхуна протяжный стон. Отставив в сторону игры, он быстро и глубоко долбит Исао, перемещает руку с волос ему на лицо, тот находит губами его палец, обсасывает его, втягивая щёки. Танкхун оставшимися снаружи рта пальцами не сильно бьет Исао по лицу, заставляя его прикусить палец. — Не хочешь взять в рот кое-что другое? — Спрашивает Танкхун, в целом, не надеясь на какой-либо ответ, но парень под ним разрывает контакт их тел и разворачивается. Танкхун стягивает с себя презерватив, откидывая его куда-то на пол и берёт свой член в руки, постукивая им по услужливо подставленным губам. Исао на пробу облизывает головку, ствол члена, на что Танкхун не удержавшись, берет его за подбородок, надавливая на щеки, заставляя рот открыться шире, и вставляет на всю длину. Исао, конечно же, давится, закашливаясь, но достаточно быстро приходит в себя. С характерными звуками он начинает быстро насаживаться ртом на член, фактически так же, как несколькими минутами ранее насаживался задницей. Танкхун низко стонет от его действий и через достаточно короткий промежуток времени кончает в рот Исао. Тот в свою очередь сглатывает, усаживаясь на свои колени и довольно облизывается, собирая языком то, что успело вытечь. Кхун иступленный смотрит на эту картину, приходя в себя, после крышесносного оргазма и наклоняется, чтобы поцеловать парня перед ним. Чувствовать на чужих губах свой же вкус оказывается чертовски горячо. — Пойдём мыться, — разрывая поцелуй говорит Исао, и, дождавшись, пока парень освободит его руки, утягивает Танкхуна за собой в ванную комнату. Прежде, чем войти в душевую он настраивает воду, дожидаясь пока та из удушающе ледяной нагреется до приемлемой температуры. Исао поливает их, наслаждаясь теплой водой, стекающей по обнаженным телам. Всё тело в неге, легкое, но ленивое после недавнего секса. Танкхун водит по нему намыленными руками, помогая помыться. — Может уже… — Тшшш, — не дослушивая затыкает Танкхун Исао, прикладывая палец к его губам, тот тут же игриво прикусывает его. — Не сейчас, сладкий, дай до конца насладиться моментом, пока мы не начали выяснять отношения. Исао послушно молчит и тянется к нему, вовлекая в расслабленный поцелуй, плавно сплетает их языки, одной рукой водит по телу, скользя по приятной влаге. Их поцелуй длится, кажется, несколько часов, и ни один не хочет его заканчивать, упиваясь прелестью этого откровенного момента, их тела прижаты друг к другу. Мужчины вылезают из душа с явной неохотой, оттягивая неизбежное, но сучья реальность уже подстерегает их за дверью этой крошечной квартирки. Выйдя из ванной, Исао идёт на кухню, даже не думая стеснять себя одеждой. Он ставит чайник, чтобы заварить кофе и попутно берет сигарету, закуривая прямо в комнате. — Поганая привычка, — тянет Танкхун, осуждающе косясь на парня и натягивая бельё. — Не поганей, чем бить незнакомцев, — парирует Исао. — Туше. — Тебе черный или с молоком, — уточняет Исао, наливая кофе по кружкам. — Чёрный, сахар не нужно. Исао оставляет кружки на кухонной столешнице, за неимением других подходящих поверхностей, и отходит к кровати, собирая свои же вещи вокруг неё и надевая на себя. Когда он, уже одетый, возвращается на кухню, такой же одетый Танкхун потягивает свой кофе. — С чего начнем? — Спрашивает он у Исао. — С заверений в вечной любви и всепрощении? — С ироничной надеждой в голосе спрашивает Исао. Танкхун прыскает, растягивая губы в красивой улыбке. — Как бы ни хотел, я не могу повлиять на то, что все мои родственники задались целью прострелить твою симпатичную голову, прости. — Тогда мне не о чем тебя просить, — разводит руками Исао. Между ними снова устраивается тишина, пока, спустя несколько долгих минут её не прерывает Танкхун. — Прости, что ударил тогда, мне правда жаль. И что оскорбил. Я не знал, что тебя тогда накачали, но, будь уверен, я разберусь с теми, кто это сделал. — Проехали. Прости, что похитил, я растерялся, если честно. Ты выглядел пиздец пугающе, ещё в маске этой, хуй знает, что от тебя можно было ожидать. — Окей, в расчёте, — тянет руку для делового рукопожатия Танкхун. — В расчёте, — Исао прыскает, протягивая руку в ответ, но не для рукопожатия, а чтобы притянуть мужчину к себе и легко чмокнуть в губы. Тот не отстраняется, углубляя поцелуй с улыбкой на лице. — Господин Танкхун, извините, пожалуйста, время, — слышат они из-за двери. — Прости, сладкий, мне уже пора. — Ничего, нам с тобой подозрительно везёт на случайные встречи.