У истоков Ночи

      Из беспокойного сна, как прежде, наполненного мутным светом и людьми в шелестящих плащах, Арлена выдернул бесцеремонный голос Леоны: — Я думала над словами девчонки. Может, зажигать свечку у выхода из подвала — та ещё глупость, но кое-что разумное в её словах было.       Соскребая с сознания липкие остатки сновидений, Арлен открыл глаза. Смутная надежда, что обращаются не к нему, а уже проснувшемуся напарнику, не оправдалась: Кинан точно так же сидел на кровати, ошалело тряся головой и периодически ероша спутанную шевелюру.       Даже не прикидываясь милосердной, Леона лишь буркнула: «Собираемся у входа в погреб», — и тотчас покинула комнату, оставив Арлена наедине с недоумевающим соседом и слегка ноющей после внезапного пробуждения головой. — Это чего так? Чего надо-то? — Кинан потёр висок и, неожиданно подскочив, вдруг бросился поправлять покосившийся нож на окне. Мысленно досчитав до десяти, Арлен поднялся: — Надо одеться и спуститься к дверям погреба. Если это то, о чём я думаю, она собралась выманивать чудовище.       Говорил он легко, но в душе кипело раздражение. Как же легко этой женщине обвинять других куда раньше, чем задумываться об их словах! Хоть такое поведение и недостойно джентльмена, но стоило бы не постесняться, выдать старшей Хранительнице в лицо всё, что накопилось на душе, указать на её ошибки, возможно — безжалостно высмеять. Надо же, так рьяно доказывать, что желание обыскать подземелья может быть вызвано лишь внушением ночных тварей, чтобы почти тотчас же заявить о спуске в катакомбы и выдать это за собственную блестящую идею!       Подле опостылевших дверей уже ожидали Леона, Роланд и Кларисса. Последняя раскраснелась, хмурила брови и никоим образом на испуганного ребёнка не походила. Словно почуяв настроение Арлена, старшая Хранительница оскалилась, напомнив о почти забытых подозрениях: — Прямо вижу на ваших лицах: с какой стати мы не пошли в подвал сразу, зачем патрулировали… Так вот: я искала кое-что, без чего этот спуск стал бы последним. Старый план подземелий. Эта их часть не особо велика, но уходит глубоко. Потеряться — раз плюнуть. — По-моему, такие вещи следует держать под рукой, а не прятать, — буркнула Кларисса. Леона потёрла изуродованную глазницу: — Ценное замечание! Вот только кто-то в моё отсутствие переворошил библиотеку, а план использовал в фотоальбоме как закладку.       Все взгляды устремились на Арлена, с трудом сохранившего невозмутимое выражение лица. Он не припоминал, чтобы ему попадался пресловутый план, но, учитывая ту монотонность, которой неизбежно оборачивалось чтение местных трактатов, готов был признать свою вину. Леона, к счастью, предпочла не развивать тему: — План у меня, можем спуститься. Отойдём чуток, чтобы не торчать у входа, и зажжём лампу. Тварь точно решит, что мы хорошая добыча. Не отставайте. — Отличный план, — раздражённо шепнула Кларисса, так, чтобы её слова непременно достигли слуха старшей Хранительницы, — к чему выманивать чудовище на нашу территорию, гораздо проще влезть прямиком к нему в гнездо!       Арлен ждал, что Леона по обычаю прикинется глухой, но надежды не оправдались: — Разумеется, отличный. Оно не ждёт нападения. Спускаемся! Держитесь левой стены.       Дверь за их спинами закрылась, отрезав от света.       Нет, наверное, ничего более дезориентирующего, чем слепота. Мрак — всего лишь отсутствие света, но кажется, будто забиваются под веки, в нос, в горло миллионы невидимых чёрных мотыльков. Арлен зажмурился, сосредоточенно вслушиваясь в окружающие звуки. Частое, короткое дыхание, тяжёлые шаги — Роланд. Лёгкий шелест; не от крыльев ли ночных бабочек? Нет, всего лишь длинная юбка Клариссы. Под пальцами — шершавый холод стены, на которой изредка попадались едва ощутимые сколы. — Зажигать? — Рано.       Путь сквозь темноту продолжался, навевая спутанные, но жуткие воспоминания. Да, разумно не зажигать свет у самых дверей, но разумно ли ступать во тьму, рискуя наткнуться на чудовище, в разы более привычное к существованию, лишённому дневного света? Какие бы призраки ни таились в подвале штаба Хранителей, вряд ли они могли сравниться с теми ужасающими картинами, что вдохновенно вычерчивало подсознание.       Что-то оглушительно стукнуло. Сердце сбилось с ритма и застучало вновь лишь тогда, когда раздалось виноватое гудение Кинана: — Дык я это, спотыкнулся.       Поворот. Арлен скорее угадывал, чем действительно знал, где сейчас находятся спутники. Все они осторожно прощупывали путь прямо перед собой, то и дело натыкаясь на сколотые плиты, выступающие камни. Однажды под ногой глухо звякнуло вделанное в пол металлическое кольцо.       Будь он чудовищем, действительно счёл бы кучку Хранителей безобразно лёгкой добычей. Если бы тварь напала сейчас! Лучше так, чем бесконечное ожидание, наполненное то ли действительными звуками, то ли галлюцинациями, то ли эхом их собственных шагов и дыхания. — Смысл брать с собой план, если его не видно? Мы так запросто заблудимся. Зажгите уже проклятую лампу! — с каждым словом голос Клариссы звучал всё громче, звеня и отдаваясь эхом. Смешанные чувства: хочется как подойти и успокоить, так и зажать рот. Посторонние шумы помешают почувствовать приближение твари — до того, как не станет слишком поздно. — Ещё один поворот. Уж попробуйте перетерпеть, — не слышно страха, только усталость, с какой обыкновенно взрослый объясняет ребёнку, почему не следует ловить птичку, шагая с чердачного окна.       Одноглазое существо, похожее на волка. Леона не боится, ступает уверенно, словно видит каждый изгиб подземной галереи. Или в самом деле видит? Арлен машинально схватился за голову, защищаясь от бесконечных мыслей, и лишь затем сообразил, что теперь не знает, где находится нужная стена. Он прищурился, но темнота не спешила размыкаться. Пошарив вокруг себя, он получил лишь короткий взвизг Роланда и ощутимый толчок. Арлен шагнул наугад, и щиколотка вдруг ощутила прикосновение чего-то мягкого. Скорее приятное, чем болезненное, и оттого неожиданное здесь, в подземелье. Но следом до заторможенного сознания дошла мысль — шерсть! Он хотел закричать, но из горла вырвалось только слабое сипение. — Да что вы там возитесь?! — чирканье спички — и спасительный свет лампы, озаривший встревоженные лица Хранителей и уходящие вдаль каменные стены. Если верить рассказам о Теневике, тварь должна была исчезнуть, но то, на что наступил сбившийся с пути Арлен, осталось.       Скрученная в свёрток, перевязанная волчья шкура.       Из всех присутствующих не удивилась, кажется, одна Леона. Выдернув свёрток, старшая Хранительница развернула его — так, чтобы показать перекошенную одноглазую морду. Даже в зыбком мерцающем свете она выглядела жутко, но лишь на первый взгляд: пересилив дрожь в руках, Арлен заметил кривые стежки. Изначально шкура ничем не отличалась от сотен поделок, какие покупают зажиточные господа, чтобы после хвастаться охотничьими подвигами, но кто-то постарался придать ей как можно более пугающий вид.       Или же сходство с конкретным человеком? — Так вот куда вели зарубки на стене, — выдохнула Леона, встряхивая выпотрошенное «чудовище». — Кое-кто, кажется, очень боялся как потерять свою шкурку, так и спрятать её ближе ко входу.       Смысл её слов пробился сквозь недавний испуг, и Арлен воскликнул: — Вы знали, что чудовища здесь нет! — Разумеется. Подвал изолированный. Вряд ли даже вы способны проглядеть монстра, вломившегося через парадный вход.       Она то ли улыбалась, то ли скалилась. Чувство реальности исчезло, как недавно спасительная стена, всё снова переворачивалось вверх дном. Что это — какая-то безумная проверка? Или местная традиция, вроде той «шутки», когда прибывшего в частный колледж новичка старожилы запирают в кладовой? — Зачем это? — пробормотал Роланд, сжимая что-то в кармане: наверняка либо очередной священный символ, либо недоеденная горбушка. Леона, жестом велев Кинану поднять лампу чуть выше, покрутила находку: — Смотрите-ка! И разрез на брюхе в наличии. — Оборотни так, того, не делают. У них шкуру портить никак нельзя, а то не надеть! — не к месту брякнул Кинан, а старшая Хранительница, прищурив единственный глаз, покосилась на Клариссу: — Ничего не хочешь рассказать, девочка?       Всё происходящее оборачивалось несусветной чушью. Тварь из подземелий, та самая, из-за которой они держались штаба, патрулировали коридоры — всего лишь старая шкура? Леона прекрасно понимала это, и всё же заставляла их еженощно бродить по коридорам — ради чего?! — Почему сразу я? Вы вывели нас прямиком к этой дряни! Если уж вести речь о странных совпадениях, — Кларисса стиснула кулаки и зубы, такая непохожая на испуганную, затравленную девочку, какой была совсем недавно. — Зарубки на стенах, царапины. Их можно нанести не только когтями. Ещё, например, алмазом, который болтается кое у кого на шее. Сколько ты выскребала следы «монстра» — час, два?       Обвиняемая нагло прищурилась: — Раз уж мы заговорили, что у кого на шее… Здравствуй, луна! Где твоя тень, скажи мне, где?       Безумные слова Кларисса подчеркнула рывком вперёд — достаточно быстрым, чтобы дёрнуть за полумесяц из лунного камня. Леона перехватила тонкое запястье и стиснула до хруста; мгновение назад обозлённо-нахальная, Кларисса вдруг поникла и съёжилась. — Это сделала Диана. Не я.       Почему она так меняется? Бетти приучила Арлена к мысли, что женщины непредсказуемы; но бабушка, злилась она или радовалась, оставалась сама собой. Почти плачущая, потерянная девушка с холодными руками и замерзающими глазами. Уверенная в себе, стоящая прямо, с раздражённым угольным взглядом. Словно два разных человека.       Леона чуть ослабила хватку: — Верю. Ты удивилась, когда увидела шкуру. Хотела, чтобы мы спустились в подвал. Ты всё-таки вспоминала, я права? Что-то, что сделала другая, воспользовавшись тем же самым телом.       Медленно блеснула в неярком свете слеза — одна, вторая. Кларисса не двигалась, лишь мучительно кривилась, словно пыталась высказаться, но по какой-то глупой случайности позабыла человеческую речь. Почему? Почему Леона настолько спокойна?! — Посидишь пока под замком. Для твоей же безопасности, поняла? Ты можешь хоть сто раз не помнить, что творишь, но опасной быть не перестанешь, — наверное, в представлении старшей Хранительницы жестокие слова звучали как утешение. — Не я! Диана… не я! — Кларисса беспрерывно плакала, но не вырывалась, позволяя Роланду и Леоне вести себя обратно к погребу. Голова кружилась и болела.       Сейчас было бы очень неплохо проснуться.