У истоков Ночи

      В моменты, когда от действия или бездействия может зависеть твоя дальнейшая судьба, или даже жизнь, нет ничего хуже апатии. Сонное безразличие к тому, что будет, давит и не даёт даже вздохнуть полной грудью, не то что приняться за дело.       Кажется, нужно определиться, что именно — или кого — они ищут. Кажется, нужно искать.       … А зачем?       Стиснув зубы, Арлен пытался вернуть былую ясность уму, но вязкий туман и не думал рассеиваться. Он едва слышал обрывки слов и фраз:       — Нам нужен быстрый результат — пока не вернулся Эртон. Если я попробую поговорить с духом Лестера…       — И что это докажет, девочка? Скажут: «ярмарочное шарлатанство». А нам нужны реальные улики! Настоящий убийца, из плоти и крови!       — Роланд, немедленно объясни, что здесь происходит и каким образом ты мог связаться с людьми, способными на преступление? Мы немедленно уезжаем, собирайся!       — … Мама, никто никуда не едет!       От гомона только сильнее болела и кружилась голова. Нужно собраться. Нужно решить проблему. Несколько раз Арлен открывал рот, готовый присоединиться к обсуждению, и несколько раз шум сносил вырывающийся шёпот, как поезд сносит хлипкую телегу.       — Замолчите.       Нивен не утруждал себя перекрикиванием всей толпы, но ему подчинились, и разговоры, расходившиеся по толпе подобно кругам на воде, стихли. Замолчали даже Бетти и миссис Беттеридж, что было совсем уж немыслимо. Глава ордена откашлялся:       — Я полагаю, что никто из нас столь предосудительного поступка не совершал. Но всё же… сейчас я хочу, чтобы все, кто отсутствовал в зале, немедленно поведали, по какой причине. Начну я. Я и госпожа Мирайн, — Леона скрежетнула зубами, но ничего не сказала, — имели беседу с господином Реджинальдом Эгманом. Говорить о предмете беседы я считаю себя не вправе, но, полагаю, сам её факт мистер Эгман готов будет подтвердить.       Лысоватый мужчина в тугом расшитом костюме, явно маловатом на пару размеров, выдавил из себя кислую улыбку, но всё же кивнул:       — Я хотел переговорить с господином Сильвербладом и его спутницей о личном деле, без посторонних. Затем мы все вместе вернулись в зал.       — Себастьян?       — Я, это… выпить немного хотел. Знаю, как Лео к этому относится, ну и отошёл. У входной двери стоял, где эти тяжёлые занавески. За ними прятаться от кого — в самый раз.       Привратник промолчал, но выражение его лица ясно говорило, что прятки Себастьяна также не остались незамеченными.       Мгновение — и выживающие взгляды устремились на Арлена. Вот теперь уж точно нельзя отмалчиваться: любая заминка будет смахивать на попытку получше обдумать ложь.       — После того как вы с госпо… с Леоной ушли, случилось кое-что странное. Явилась девушка под именем Клариссы Темплтон — рыжеволосая, в красном платье… думаю, вам уже известно. Мы с Илин хотели сообщить вам. Отправились на поиски. Потом я увидел ту девушку в коридоре и поступил несколько неосмотрительно, попытавшись догнать её. Она нас обхитрила и заперла в библиотеке. Однако затем нас выпустили, и теперь я понимаю причину: настоящей убийце требовалось, чтобы мы отсутствовали как можно дольше, а затем неожиданно вернулись.       Только поведав о случившемся вслух, Арлен осознал некую неправильность, тревожившую и ранее, и уже тише добавил:       — Погодите… что-то не сходится. Она бросила на столе окровавленный стилет, вот только если так, она должна была сначала убить, а потом уже запереть нас, но в этом нет никакого смысла. Чересчур рискованно: она ведь не могла знать, что мы выйдем из зала — хотя она могла идти навстречу, надеясь нас выманить, и мы по случайности поспособствовали её плану…       — Да чем мы тут занимаемся?! — Илин раздражённо хлопнула в ладоши, привлекая внимание. — Надо сейчас же отыскать эту рыжую и хорошенько допросить. Кстати, видите эти чёрные пятна? Это сажа из камина в библиотеке. Когда нас заперли, я пыталась пролезть через трубу.       — И одёжу её досмотреть надо! — влез Кинан, уже оправившийся от разговора с советником. — Когда коз или там курей режешь, крови — хоть залейся, а тута в шею, четыре раза… Всю б как пить дать забрызгало.       Деревенскому дурачку в голову приходят более разумные мысли, чем тебе — верный знак, что что-то здесь не так. Скорее из природной дотошности, чем из намерения защитить фальшивую «Клариссу», Арлен проговорил:       — Она могла принести ещё одно платье и переодеться.       — Могла-не могла — это мы выясним, когда её найдём! Дамы, господа — да-да, все вы! Если увидите хоть где-то рыжеволосую девушку в красном платье — да, Арлен, расскажи чуть подробнее, как она выглядит — живо сообщить!       Благородные господа и их не менее благородные дамы всем своим видом выражали недовольство: как же, какая-то жалкая Хранительница, чей орден к тому же вот-вот прекратит существование, вздумала ими командовать! Но тут — неожиданно вовремя — упёрла руки в боки миссис Беттеридж и вслед за Леоной рыкнула:       — Всем понятно? Ищем!       Кое-как Арлен рассказывал о круглом лице, блекло-зелёных глазах, очень туго завитых кудрях и лентах, перетягивающих руки, и всё яснее представлял её перед собой — девушку, назвавшуюся Клариссой. Говорившую так знакомо, осуждавшую его за собственную смерть.       Лучше об этом не думать. Уйти — поскорее, подальше от остальных.       Особняк Эртона нависал угрожающей громадой. Тут и там ярко светились окна, придавая дому сходство с гигантским многоглазым чудовищем. Наверняка здесь даже не десятки — сотни комнат, и это не считая чердака; а погреб? А пристроенный корпус для прислуги? Наконец, парк со статуями и фонтанами, где, разумеется, холодно, но вполне можно укрыться, если не желаешь быть обнаруженной?       В те времена, когда Бетти ещё могла позволить себе светские приёмы, джентлмены и леди всех мастей частенько развлекали себя игрой в прятки. Маленький Арлен прятки не любил, и не только потому, что однажды во время такой игры обнаружил в собственном шкафу мистера Элбрандта, нежничающего с чужой невестой. Дело было в отсутствии у гостей малейшего воображения. Они прятались под столами со свисающими длинными скатертями, в шкафах и за портьерами; раз за разом они выбирали самые очевидные места — и вот уже для Арлена, которого бабушка частенько назначала водить в качестве «хозяина дома», веселье превращалось в рутиный обход.       Что ж, невесело усмехнулся он, вот и игра в прятки, о которой ты мечтал всё детство. И ставка что надо. Пожалуй, следует начать с парка: в доме достаточно людей, да и девчонка, забрызганная кровью, скорее всего не рискнула бы вернуться туда …       Шелест платья за спиной заставил подскочить и машинально потянуться к поясу — туда, где обычно находился кинжал, а сейчас только мешочек с солью.       — Зачем так подкрадываться? А если бы я тебя ударил?!       Бетти опустила вскинутые руки и попыталась придать обеспокоенному лицу строгое выражение:       — Ты ни о чём не хочешь мне рассказать?       — Бетти, это очень не вовремя. Тебе не стоит здесь находиться. Жаль, что ты не смогла уехать до того, как всё это началось, но что поделать; постарайся держаться толпы, не будь одна, потому что я не знаю, что может взбрести в голову той, которая всё это устроила, а мне нужно…       Он попытался уйти, но это оказалось не так-то легко, когда его, как нашкодившего мальчишку, ухватили всё ещё крепкой старческой рукой.       — Ты знал, что этого юношу убьют?       — Только не говори, что и ты подозреваешь орден. Отвечая на твой вопрос: я не знал, что именно случится. Просто чувствовал, что это всё неспроста, и, как видишь, оказался прав. Мне пора. Если мы не найдём убийцу до возвращения Эртона…       — А что, скажи на милость, мне думать? — Бетти вцепилась в него, точно боялась, что внук сейчас вывернется и убежит, как в детстве, когда по случайности разбил чашку из дорогого сервиза. — Мы не виделись столько времени, а ты даже поговорить со мной не хочешь, вечно куда-то ускользаешь! Я спрашиваю тебя о чём-то, а ты только киваешь, как будто вообще не слушаешь и только чего-то ждёшь. И то, что говорил господин Эртон — сохрани Трое от такого горя… Никакое поместье, никакие деньги этого мира не стоят того, чтобы мой единственный внук себя загубил в погоне за какими-то там призраками и вампирами!       — Ты же в них всегда верила.       — И никогда по-настоящему не видела, — Бетти устало выдохнула; изо рта вырвалось облачко пара, и пальцы на плече чуть разжались. — Арлен, дорогой, когда ты уходил, я действительно боялась, что тебя убьёт какое-нибудь страшное чудовище… А вот теперь вижу, как ты отдаляешься и губишь сам себя. Может, это с самого начала было ошибкой — и тебе, с твоим умом и талантом, стоило бы попробовать завести собственное дело, а не кидаться в сомнительные авантюры.       Она говорила быстро и печально — так разговаривают с тяжелобольными, боясь, что те ввернут хоть слово и неловкость продлится. Арлен, высвободившись, прибавил шаг:       — Бетти, у меня действительно сейчас нет времени. Потом, хорошо?       Ненадолго она отстала, но, как выяснилось, то было не более чем секундное замешательство.       — Арлен Глендауэр Бретт, я немедленно оставлю вас в покое, если вы, наконец, соизволите ответить на мои вопросы! В конце концов, мы можем одновременно искать и говорить.       В детстве, пока другие дети учились слушаться своих родителей и почтительно склоняться на каждое их обращение, Арлен учился держать в узде неугомонную Бетти. Но именно сейчас, когда этот контроль мог пригодиться, всё пошло не так. Может, за то время, что она провела в одиночестве, бабушка выучилась не только причитать, но и действовать? Он сходу мог бы назвать несколько причин, почему лучше идти молча — и желательно ему одному. Надо бы подоходчивей объяснить Бетти, что её воспитательный пыл и светские беседы действительно неуместны, раз уж она сама не способна это понять… Уже подготовив достаточно зрелую отповедь, Арлен взглянул на Бетти — и разом растерял все слова. Такой — съёжившейся, испуганной и потерянной — он видел её только много лет назад, после похорон его родителей.       — Когда ты перестал мне доверять, дорогой? Когда решил, что лучше справишься без своей старухи?       — Я не хочу тебя во всё это вмешивать. Стать частью ордена было моим собственным решением, и я справлюсь с его последствиями. Я доверяю тебе, но… ты не сможешь что-то изменить.       Всё ещё тихо и скорбно — она ведь не боится всерьёз? — Бетти прошелестела:       — Господин Эртон… о чём он говорил? О каком убийстве?       День за днём с того злополучного выстрела Арлен выстраивал вокруг болезненных воспоминаний стену; запрещал себе думать, осмыслять, оценивать — слишком много «если бы» беспощадно вгрызались в сердце. Казалось, эту стену не преодолеть — но Бетти лёгким толчком развалила все укрепления до основания. Не в силах смотреть на бабушку — неотъёмлемую часть той жизни, что была «до» непрекращающегося кошмара — он опустил голову:       — Помнишь, я писал тебе о девушке? Клариссе Темплтон? — знакомое имя ранило язык и горло, наполнило рот привкусом железа. Бабушка осторожно кивнула:       — Да, но разве это не та рыжеволосая леди, которую мы ищем?       — Нет. Настоящая Кларисса, она… мы выслеживали вампиршу, и я выстрелил. Она умерла, Бетти. Я даже подбежать не успел, а она уже не дышала. Я смотрю на Леону, на остальных — они тоже знали её, многим доводилось кого-то терять, но они держатся. Наверное, потому, что не убивали близких своими руками, или даже они сильнее меня — не знаю. Я не хочу, чтобы ещё и ты пострадала из-за меня — даже если это будет случайность, я себя вообще никогда не прощу! — то, что должно было быть коротким и сухим изложением, какое пристало джентльмену, умеющему держать себя в руках, разрасталось со скоростью снежной лавины. — Прошу тебя, вернись в дом и держись остальных, ни в коем случае не ходи одна! Я тебя провожу, пойдём…       Отдышавшись, он совершенно по-мальчишески вытер глаза рукавом и только затем посмотрел на поражённую леди Бретт. Неважно, что она скажет: сейчас и сочувствие, и осуждение ранят с одинаковой силой. Может, именно за этим Грустная Леди — а сомнений, что именно она устами Лестера настояла на присутствии здесь Бетти и родителей Роланда, оставалось всё меньше — привела её сюда: сломить, причинить боль. Наверняка сейчас наблюдает за ним глазами своих верных марионеток.       — Я-то думала, отпустило.       Нет, не Бетти — Леона, выросшая за спиной словно из-под кучи талого снега.       — Ночные твари обожают слабость. Кормятся ею ничуть не меньше, чем человеческой кровью и плотью. Мне казалось, ты это понимаешь.       Арлен слабо кивнул, хотя понимать что бы то ни было сейчас получалось хуже всего. Бетти, очевидно, впервые в жизни почувствовав ненужность слов, молча потрепала внука по плечу. А вот и ещё один укол в сердце — забавно, ещё год назад он знал, где оно находится, только по анатомическому атласу.       «Прости меня. Ты не должна была это узнать».       — Помнишь, надеюсь, как они любят играть с разумом. Контролировать. Давить на больные точки, — показалось, или единственный глаз Леоны светится в темноте? — Ты не имеешь права сейчас сломаться. Это понятно, надеюсь?       Арлен провёл рукой перед глазами, силясь разогнать тяжёлую и, несмотря на холод, мучительно-душную пелену. Да, она права, сейчас не время расклеиваться, ведь он держался до сих пор — и всё-таки разве стало от этого хоть немного легче? Сейчас, стоя между Бетти и Леоной, он как никогда остро ощущал, сколь велика пропасть между прежней жизнью и нынешней.       — Ладно, неважно. Идём-ка со мной. Есть одна идея…