У истоков Ночи

      Хотя Арлен беспокоился, что запах крови может привлечь вампира вновь к жилищу семьи Древ, беспокойство не оправдалось: ещё трижды за ночь слышались вопли и плач, но они лишь отдалялись. Чудище стучалось во все дома, пыталось заглянуть в окна — и раз за разом повторяло едва различимое в надрывном хрипе имя.       «Мари».       Как только стих четвёртый вопль, Роза облегчённо выдохнула:       — Что ж, и на боковую можно.       — Может, стоит установить дежурство? — Арлен не мог оторвать глаз от двери. — всё ждал снова скрежета и стонов у порога. — Если вдруг он попытается войти...       — Не войдёт, — отмахнулся мистер Древ. — Завсегда четыре раза орёт, а потом — всё! Да и защита у нас особая, за так не пролезешь: вона из вяза обережный венок, ручка дверная волосом заговорённым обвязана, и снаружи ещё знак особый вырезан и зверобой сушённый под порогом.       Арлен молча наблюдал за тем, как Роза и дети разворачивают одеяла и пристраиваются поудобнее: последним, убедившись, что всё семейство разместилось, лёг отец. Ему и Марии тоже нашлось по одеялу, но вот куда лечь — оставалось загадкой. Кое-как пристроившись у стены, под угрожающе покосившейся прялкой, он уставился в потолок. Странное же место — восточный Оукенвуд: здесь вера в безграничную силу обережным талисманов и народную мудрость столь велика, что позволяет спокойно уснуть, пока за стеной блуждает вампир.       «Ох, — подумал он, отодвинувшись от упёршегося в живот локтя Кори и тут же стукнувшись о ножку низкого стола, — я так никогда не засну».       Суеверие или нет, но до утра их в самом деле не побеспокоили. Пробудился дом, как по часам, с рассветом: привыкший за последний месяц спать чуть подольше Арлен, на которого в обычных утренних заботах наступили, с минуту пытался понять, где он вообще находится.       — Вы, мистер, звиняйте! — улыбнулся поредевшим на зуб ртом Кори и метнулся во двор.       Когда Арлен, потягиваясь, чтобы не ныла затёкшая спина, вышел наружу, всё семейство, включая Кинана, уже толпилось у соседнего здания. Присмотревшись, Арлен запоздало сообразил: вовсе это не дом побольше, а коровник! Ещё в копилку странностей Оукенвуда: здесь нормально тесниться в крохотном домишке, зато скотину содержать в просторе.       — Эх! — в сердцах воскликнула Роза и хлопнула себя по бедру со звенящим шлепком. — Нашу, гад, выбрал!       Всего коров было три. Двое подёргивали ушами и хвостами, отгоняя кусачую мошкару, и только одна стояла неподвижно, равнодушная к укусам. Большие влажные глаза помутнели и слезились, как у очень больной. Мистер Древ похлопал несчастную по жёсткому боку:       — А вона и укус, под ухом прямо… Эх, жалко забивать, не отъелась ещё толком, с зимы-то, и держали на молоко: да разве так оставишь! Назавтра вернётся тварина и совсем добьёт, а так хоть мяса наедимся вдоволь. Роза, пригляди пока, чтоб не ела животина: я гляну, на месте ли молот, не умыкнул ли кто…       — Да не станет она ни есть, ни пить, — Роза сочувственно погладила безучастную, точно уже мёртвую корову. — вид-то какой — точно неделю не кормили… Что придёт тварина сегодня, что нет — к завтрему помрёт.       Арлен не знал наверняка, можно ли употреблять в пищу то, чего коснулись клыки вампира, но не мог и осудить отца Кинана: легко говорить, когда у тебя довольно денег и возможностей, чтобы покупать мясо у лавочников, а благополучие твоего семейства не зависит от сытости и довольства скота.       — Да вы не грустите, я, как с упырём насовсем закончим, у соседов наших, ну, в западном, куплю вам ещё корову: у меня денег много! Я откладывал! — Кинан стукнул себя кулаком в грудь. Мать нахмурилась:       — Смотри, как бы с тобою-то не закончили! Я-то думала — кого опытного пришлют, чтоб наверняка справился: не время для твоих-то приездов.       — Вам не стоит беспокоиться, — ввернул Арлен, — я и ваш сын не единожды сталкивались с нечистой силой и знаем, что делать в случае нападения. Полагаю, уже нынешней ночью проблема будет решена.       На него посмотрели с большим сомнением: Роза видела в нём не Хранителя, а приятеля сына, хорохорящегося мальчика. Стараясь выглядеть профессионалом, он оглядел стены коровника:       — Здесь нет никакой защиты?       — Амулеты — те для домов токмо работают, где, значит, люди живые, с душой: а нету души, как у коровы — не поможет! — влезла Эмми. — Сторожить тоже не получается, вон, Луис-старик пытался, и чего вышло? Сам страху натерпелся — чуть не помер!       Дальнейшим расспросам сильно помешал резкий запах навоза. Заставив себя идти медленнее — негоже борцу с ночными бежать от какой-то вони — Арлен направился обратно к дому. На двери остались неровные борозды, обрывающиеся на вырезанном символе: вампир царапал дверь, но странный знак заставил его прекратить, отпугнул. Арлен дотронулся до царапины: нет, такие не оставит человек.       — Не могли бы вы сказать, — спросил он, не оборачиваясь, — он делал так раньше? Возле других домов?       — Не, — ответил незнакомый голос, — первый раз такое!       Круто обернувшись, Арлен увидел, что толпа у дома значительно разрослась. Горохом посыпались из соседних домов зеваки: старики, взрослые, дети. Так и не скажешь — сочувствуют ли соседям, на чьём дворе сегодня беда, или радуются, что не у них. Они перешёптывались, толкали друг друга и указывали на Арлена, точно на диковиного циркового зверька. Если подумать, он, в цилиндре и фраке, разве что без положенной джентльмену трости, для них как с неба свалился.       — Вы ведь не станете возражать, если я осмотрю снаружи ваши дома? Нужно убедиться наверняка.       Перед ним люди расступались, улыбаясь и кивая, но за спиной толпа вновь смыкалась, и, что раздражало больше — они семенили за ним, ни на минуту не замолкая. Говорили между собой, лишь изредка кто-то выкрикивал, обращаясь к нему, очередную безусловно важную информацию о вампире, наподобие: «Зубы — во!» и «Орёт-то как, страх слушать». Арлен осмотрел несколько близлежащих домов: подозрения подтвердились. Царапин, как и говорили деревенские, нигде больше не было.       — А есть ли в деревне женщина или девушка по имени Мари?       Имя не из самых редких. Арлен ожидал услышать множество голосов: «Ну сестру у меня так зовут, и дочку, и тётушку, и пятерых племянниц…», — но деревенские лишь озадаченно переглянулись.       — Мари? Нет у нас таких.       — Верно, у нас так и не называют уже…       — Была у меня бабушка Мари, да только не с нашей деревни, издалека уж с семьёй приехала…       То ли от раннего пробуждения, то ли от галдежа заныло в висках. Вспомнив о царапинах, Арлен уточнил:       — Она, скорее всего, жила когда-то в доме семьи Древ.       — Нет, здесь-то отродясь ни одной Мари не было, — важно выдала из толпы старуха, выговаривая резко каждую «р». — Я-то знаю — почитай, старше всех тут, сколько лет живу!       Не было… а что, если появилась совсем недавно? Как наяву, вспомнил Арлен крики и вой, доносившиеся из подземелья штаба, и бряцанье тяжёлой цепи — такая могла бы удержать на весу рыбацкую лодку с пятью рыбаками, но Мария, укушенная Грустной Леди, не чувствовала веса.       А где она?       В хижине на полу лежало лишь аккуратно сложенное одеяло: Мария проснулась вместе с остальными. Вот только куда направилась потом? В смутной тревоге Арлен обошёл дом кругом, успев споткнуться о брошенные в траве грабли — толпа неотрывно следовала за ним. Судя по звуку за спиной, кому-то с граблями повезло даже меньше.       К счастью, девушку с серебристо-белыми волосами, походящую на привидение, видно издалека.       Как не замечая Арлена и толпы, Мария стояла у границы леса. Она сложила руки на груди, точно в молитве, и изредка поглядывала по сторонам. Так высматривают человека, с которым договорились о встрече. Арлен дотронулся до её плеча: она быстро заморгала, как только что проснувшаяся. На миг почудилось, что во взгляде её расплескалась чернота, но мгновение спустя глаза снова подёрнулись привычной прозрачной дымкой.       — Что ты здесь делаешь? — нет ответа. Арлен крепко сжал её запястье, прощупывая пульс.       Бьётся. Она жива.       Интересно, если верна теория, что вампир способен почувствовать сородича на расстоянии — может ли быть, что он звал её, чтобы закончить начатое Грустной Леди, завершить обращение? А может ли она почувствовать его присутствие?       — Прячусь, — Мария невозмутимо разгладила юбку. — Эти дети, похоже, решили, что я — их собственность. Пусть уж Кинан сам разбирается со своими братьями и сёстрами.       С сомнением Арлен покачал головой: первой, с кем заговорила Мария, была малышка Агата.       — А мне показалось, ты любишь детей.       Полная невозмутимость:       — Тебе показалось.       — Ты что-то видела? — с усилием спросил Арлен: как ни крути, а тяжело представить, что провидческий дар может существовать по-настоящему, а не как средство добычи денег из доверчивой публики. Мария моргнула — медленно, тяжело, как укушенная корова.       — Ты не поймёшь. Я сама разберусь.       Она отошла и села на поваленное дерево, что-то напевая под нос — Арлен еле удержался, чтобы не потащить её за собой. Всё выстроилось в логичную версию: местный вампир — не только любитель коровьей крови, но и мощный телепат, он неосознанно позвал её к себе — отого она и изъявила желание поехать с ним и Кинаном в Оукенвуд. И вот теперь он зовёт её вслух, по имени, чтобы она вышла навстречу, чтобы…       Ещё бы было этому хоть одно настоящее доказательство.       Ещё час Арлен провёл, расспрашивая деревенских о твари. Единственной полезной фразой, исключавшей охи, ахи и расспросы о том, действительно ли вампира можно одолеть без помощи высших сил, одними лишь солью, серебром и осиной, было сказанное тем самым старым Луисом, что некогда столкнулся с тварью лицом к лицу. Важно поглаживая плешь, он заявил:       — Одно, паря, тебе точно скажу: не уходит он, не добив, скотину-то… Коли оставят коровёнку в живых — вернётся он, чтоб дело окончить. Там-то его и можно подстеречь. Да только удачи, ох удачи вам понадобится, чтоб по эдакому прыткому с оружья попасть: я, веришь, охотником по молодости был, белке в глаз на бегу попадал — а тут, вишь, сплоховал, больно тварина быстрая. Вы уж не оплошайте, выручите — век благодарны будем…       С головой, гудящей от множества перебивающих друг друга голосов, Арлен скрылся от толпы в хижине. Он искал тишины, но встретил его радостный визг младших братьев Кинана и мяч, прилетевший в лицо.       — Ой! — Кори спрятался за брата. Кинан беспомощно развёл руками:       — Ты как, живой?       Арлен потёр челюсть:       — Ещё б разок так — и прощайте, зубы… Есть идеи, что делать?       — Как чего? К ночи засядем у коровника, поймаем, прикончим, да и дело с концом, — в устах Кинана всё звучало просто. Арлен вздохнул: иногда не стоит усложнять. Если избавиться от вампира — странное поведение Марии не будет иметь значения. Он сел в углу, подальше от разыгравшихся Кори и Барни. Двух старших девочек в хижине не было, только Агата сидела с угольком и листом дешёвой бумаги и, высунув язык, старательно подрисовывала уже готовой человеческой фигурке в руки свёрток.       Хлопнула дверь: мать семейства оглядела играющих детей, походя улыбнулась Агате и взяла длинную хворостину. Не говоря ни слова, она направилась назад к выходу, когда Кинан, хлопнул себя по лбу, метнулся рыться в сумке:       — Мам, я ж и забыл совсем! — он извлёк на свет что-то небольшое, завёрнутое в плотную ткань. Зеркало! Небольшое, в серебряной оправе, украшенное мелкой янтарной крошкой. Развернув подарок, он протянул его матери:       — Я, вон, в Эмбертауне купил — заместо того, которое в детстве разбил. Правда, похожее — то же самое как будто!       Роза побледнела, нет, посерела: лицо её как выцвело и сравнялось с выгоревшими светлыми волосами. Точно не дорогую безделушку она увидела перед собой, а окровавленное человеческое сердце.       — Убери, где взял: к чему мне такое! Его и положить некуда: побьют…       С лица напарника сползла дурашливая улыбка, и он почти жалобно пробормотал:       — Так в сундук положи, ну, у очага который, как было: туда и не лазают толком, а если завернуть, так не побьётся. Я ж как извинение… дорогая штука, заменить надо…       Мать отстранилась от него, едва не споткнувшись о порог, и замахала руками:       — Да что ты заладил: не было у меня такого, да и откуда? У нас, чай, не город. Вот бусы деревянные и восковые привозили, стекляшки разные — в том году, на ярмарку — а серебро кто в глушь повезёт! Не надо мне, назад забери: дурная примета — эдакое в доме держать!       Она выскочила на улицу и помчалась к коровнику, спотыкаясь о длинное платье. Обескураженный Кинан стоял на пороге и прижимал к себе отвергнутое зеркало:       — Я ж думал, ей понравится… чего она?       Арлен не ответил, ошарашенный неожиданной мыслью. Наконец, он понял, что беспокоило всё это время. Собравшаяся поглазеть толпа была разнородной: толстые и тощие, высокие и низкие, веснушчатые и нет, растрёпанные, точно годами не знали расчёски, и прилизанные, неотличимые от благовоспитанных горожан. Вот только в колышущейся людской массе мелькали каштановые, рыжие, светлые волосы: среди жителей восточного Оукенвуда черноволосых не было. Семья Кинана, как на подбор, демонстрировала все оттенки русого: он, с растрёпанными патлами цвета угля, не походил ни на отца, ни на мать.       Из себя он смог выдавить лишь:       — Вы такие разные. Ты, твоя мать, твои братья и сёстры…       Пока Арлен размышлял над тем, как бы корректнее продолжить, чтобы не обидеть товарища и не смотреться бесцеремонным нахалом, Кинан догадался сам и махнул рукой:       — У меня, говорят, настоящий отец другой был. Не из наших. Он маму и меня оставил, я тогда не родился ещё: но у нас не злой народ, хороший, никогда вслед не плевали. Маму уже со мной замуж папа, ну, в смысле, дядя Арон, взял. Да только я себя без него и не помню: по мне, так отец и есть отец, а что некровный — дык какое дело! Нет, ну чего мама зеркало-то не взяла? Красивое ж, сам выбирал…       Действительно красивое: мастерская гравировка, стекло прозрачное, лишь у краёв немного искажающее изображение, и мелкая россыпь янтаря, вспыхивающая на свету точно собранные и обработанные капли солнца. От такого не положено отказываться не то что крестьянке — знатной даме. Арлен встряхнулся: живо возникла перед глазами ухмылка призрачной женщины из зазеркалья. А так ли не права Роза, не желающая видеть в доме никаких зеркал?       — Может, она не ожидала подарка прямо сейчас, — утешая, он хлопнул друга по плечу. — Отдашь попозже — когда разделаемся с вампиром. Кстати о вампире…       Кинан беспечно махнул зеркалом:       — Чего разговоры разговаривать? Его убивать надо!       В отражении мелькнула вспышка утреннего солнца, небо, деревья — и Мария, сидящая у леса.       Она всё ещё ждала.