У истоков Ночи

      Лишь с рассветом Арлен, Кинан и Мария позволили себе уснуть. Проснулся же Арлен от того, что Кори наступил ему на руку.       — Извините, мистер! — со свистом протараторил он и умчался прежде чем Арлен успел ответить. Зевнув, он потёр плечо: вампира нужно прикончить сегодня же, потому что если бой с ночной тварью он выдержит, то ещё одну ночёвку на полу — вряд ли.       Давно разгорелся день. Мария, сидя в углу с Агатой, разглядывала её картинки и что-то негромко спрашивала: довольная малышка, как умела, отвечала жестами. Роза хлопотала у очага, и аппетитный запах щекотал ноздри. Судя по расчищенному от лишнего столу, приближалось время обеда. Арлен хотел уйти — негоже второй день подряд навязываться даже к семье друга, особенно если не платишь за постой, но хозяйка легко подтолкнула его назад:       — Да вы садитесь, садитесь! Что ж я, сына за стол, а вас — во двор траву щипать?       В качестве обеда было жареное мясо, кое-как порубленное неровными кусками, и общий котелок жирного бульона, который предлагалось зачерпывать кружками. Тарелок молодым Хранителям не хватило, а в качестве столового прибора предложили на троих одну вилку и два ножа. Кинан решил проблему по-простому и свою порцию взял руками, после чего с ойканьем принялся перекидывать с ладони на ладонь: жареное мясо ещё дымилось. Эмма и Майя, не сговариваясь, захихикали. Кори поступил умнее старшего: насадил кусок на нож, точно на пику, и принялся обкусывать по краям.       Арлен наблюдал за вопиющим бескультурьем, широко распахнув глаза, когда перед носом неожиданно оказались нож и вилка.       — А?       — Держи-держи, — Мария невозмутимо сунула столовые приборы ему в руки. — У меня, по крайней мере, не будет без них психологической травмы.       Она невозмутимо подцепила мясо на нож и последовала примеру Кори. По подбородку тотчас потёк жир: не смущаясь, Мария вытерлась рукой.       «Странно, — Арлен, придерживая мясо вилкой, принялся отрезать небольшие кусочки под ошалелыми взглядами всего семейства. — ведут себя неправильно они, а идиотом выгляжу я».       На какое-то время за столом воцарилась тишина. Прервалась она со стуком двери: запоздало явился к обеду Арон. Сняв покрытые тёмными пятнами перчатки, он сел рядом с Кинаном.       — А недурное вышло мясцо: хоть что хорошее, — он потёр руки и шумно отхлебнув горячего бульона. — Вот что ни говори, а жалко мне их резать, когда сам растил: кормишь, поишь, молоко пьёшь, а потом — вот так, из-за тварины, на стол.       Арлен поперхнулся: нет бы задуматься, откуда взялось мясо! Что ж, теперь, если у поедания укушенной вампиром коровы будут последствия, проблемы будут у всех, включая его.       — Не в ту глотку пошло? — сочувственно заметил Арон и с силой хлопнул по спине жирной рукой: Арлен откашлялся и покачал головой.       — Спасибо, всё… всё нормально.       По крайней мере, это отвлекло от на удивление единодушного чавканья. Глупо будет просить подать полотенце или салфетку — лучше закатать рукава, чтобы даже случайно рубашка не соприкоснулась со столешницей. И так придётся долго отстирывать.       — Скажите, мэм, — неожиданно вежливо спросила Мария. — Не знаете ли вы, в каком доме живёт та девушка, на которую напали ночью?       Роза переглянулась с мужем:       — Мина? На другом конце деревни, у них крыша ещё в зелёный крашена… А она тебе на что?       Спутница невозмутимо подула на мясо, откусила, прожевала и только затем ответила:       — Вампир всегда возвращается за намеченной жертвой: ночью мы возьмём её с собой и выйдем вчетвером за окраину деревни, чтобы никто не пострадал. Вы лучше нас знаете местность: есть ли здесь, скажем, холм или овраг, мы могли бы подготовить засаду и оставить приманку там…       — Приманку?! — Кинан подскочил, едва не опрокинув кружку с бульоном. — Сдурела?!       — А что? — Мария по-змеиному прищурилась. — У тебя есть вариант получше? Если эта… Мина, если она останется у себя, могут пострадать все члены её семьи. Лучше рискнуть только ею.       Братья и сёстры Кинана, притихнув, наблюдали за спором. Только Агата не ёжилась, не вжимала голову в плечи — знай себе вгрызалась в жареное мясо, изредка поглядывая то на Марию, то на мать. Пальцем она вырисовывала на столешнице непонятные узоры.       — Сохрани Трое, — пробормотала Роза, прижимая руку к груди. — Она ведь девчонка совсем! А если что не так — это ж вам не корова, чтоб погоревать да прирезать!       — Вампир очень быстр. Его можно подстрелить только во время кормления. Хотя…       Кинан треснул кулаком по столу:       — Да знал бы — ни в жисть с собою не позвал! Мы ж Хранители, мы защищать должны, а не это… вот! — от полноты чувств он шумно выдохнул и выпучил глаза. На Марию его выступление не произвело впечатления:       — Хранители должны убить вампира и сберечь деревню. Если ради всех стоит рискнуть одной девушкой — это наш долг. Мне, если хочешь знать, это нравится ничуть не больше. Укус вампира… не приведи Трое кому-то это пережить.       От упоминания Трёх из её уст Арлен удивлённо вскинул брови. Мария не сводила взгляда с Розы, точно говорила только с ней:       — Сначала твоя кровь закипает и бурлит, как вода в котелке, ты горишь и мечтаешь содрать с себя кожу, чтобы остыть. А потом… потом выкручивает желудок, словно ты не ела много дней, но этот голод не утолить никакому, даже самому вкусному мясу. Ты хочешь крови. Это затмевает всё, кем ты была, и остаётся лишь голод…       Она выдержала паузу и закончила:       — Если переживёшь, конечно. Большинство умирает и становится такими же упырями. Будет досадно, если вместо одного вампира появятся два.       Барни отчётливо икнул и спрятался за спину Кинана. Мария легко пожала плечами:       — Конечно, лучше бы нам найти тварь до заката: убить прямо в логове, пока спит, не подвергая опасности ни себя, ни Мину, вот только прочесать лес целиком не хватит и пары жизней.       Бряк! — Агата, увлёкшаяся своими узорами, всё-таки опрокинула кружку: остатки бульона растеклись по столу. Как проснувшись, она потёрла локоть и пристально посмотрела на мать. Арлен заметил, что губы немой девочки шевелятся: пытается что-то сказать? Нет, скорее, по славной семейной традиции жуёт с открытым ртом.       — Знаете, а я… — Роза тревожно покосилась на мужа и чуть тише пробормотала. — Есть место одно. Может, тама тварина и сидит. Я, конечно, наверняка не знаю, да и дурное то место, ох, дурное, а ночные же завсегда в дурных местах обитают, верно?       Мария склонила голову набок в ожидании.       — Кладбище, старое, там не хоронят уже… Ну, давно не хоронили, с эпидемии ещё. Тогда больных-то на обычное не возили, заразы боялись: всех на старое свезли, сожгли да в общую яму, и землёй прикопали. Говорят, тама призраки бродят, ну тех, которые болели, потому и не ходят туда…       — Вы полагаете, логово вампира на этом кладбище? — не выдержал её путаных речей Арлен. Роза примолкла и опустила голову:       — Я, значит, пошла как-то раз, месяц назад или около… Ну, туда, на кладбище старое.       — Мама! — укоризненно всплеснула руками Эмма — точно маленькая и очень строгая взрослая. — Ты же всё время говоришь: подальше держитесь, чтоб не помереть и беду не принести…       Роза слабо улыбнулась дочери и похлопала её по плечу:       — Там бабка твои с дедом лежат… Как память родни не почтить! Я тогда заплутала чуток, к кладбищу вышла и думаю — загляну, раз пришла, к могиле, и домой, да поскорее, а то темнело уже. А тама склеп есть — не поймёшь, сколько лет ему, старше как будто и кладбища, и леса, аккурат подле него заразных-то хоронили. И вот иду мимо и слышу: шевелится кто-то. Скребётся о камень, да не снаружи, а изнутри, с той стороны. Я, признаться, струхнула, всё позабыла — и бегом назад. А нынче думаю: может, в склепе том тварина сидела, выйти не могла, а теперь выползла…       — Что ты вообще делала в лесу? — удивлённо протянул Арон. Роза отвела взгляд и стиснула до треска край передника:       — За хворостом ходила, на растопку.       Мария кивнула, полностью удовлетворённая её ответом, и встала из-за стола:       — Спасибо.       Толком и не скажешь, за что благодарит — за еду или за новую информацию. Арлен ещё не доел, но мясо не лезло в горло: сколько ни успокаивай себя, что эта корова не первая укушенная, которую забили и съели, а всё равно желудок крутит. Потому он скомкано поблагодарил Розу и выскользнул из дома вслед за Марией.       Небо делилось чётко пополам: белая полоса перистых облаков сверху и чуть выцветшая синева внизу, плавно перетекающая в свежую зелень на склонах невысоких холмов. Если смотреть вот так, в сторону полей, где пасутся коровы, пейзаж умиротворяет. Тихий, сонный и ненастоящий, как рисунок на пасторальной открытке.       А за спиной — чаща, где притаился вампир. Марию мало интересовали картины деревенской жизни: снова, как в первый день, она смотрела в сторону леса. Арлен встал рядом:       — Ты ведь не собиралась на самом деле отдавать Мину вампиру, так?       Она не отводила взгляда от сплетения деревьев, как будто сейчас была юркой птицей, скользящей меж ветвей и смотрящей куда глубже, чем достигает взгляд простой смертной.       — Я хотела, чтобы Роза заговорила.       — Ты могла просто спросить её о логове. Не запугивать и не угрожать.       — Могла ли? — только сейчас Мария повернулась к нему. — Это её тайна, спрятанный секрет. Ради этого секрета она могла бы отдать свою жизнь, но чужую — не способна.       — Откуда тебе-то знать?! — не выдержал Арлен. Ох уж этот многозначительный тон ярмарочной гадалки, и глаза, пустые, как у дохлой рыбины! Вдох. Выдох. Спокойно. Она не умеет по-другому.       — Мне рассказала Агата. О спрятанном зеркале в сундуке, которое разбили до того, как она родилась. Она как я. Видит больше.       Да уж, зато умеет вышибать из-под ног почву, чтобы собеседник чувствовал себя котёнком, выброшенным в бушующую реку. Немая девочка рассказала ей о чём-то.       — Больше?..       — Ты не обращал внимания? — Мария достала из поясной сумки обрывок листа. На нём угадывались нарисованные детской рукой ворота из громоздких камней. Внутри ворот всё было старательно замазано углём.       — Склеп, который мы ищем. Она нарисовала эту картинку ещё до обеда и подарила мне.       По давней привычке ещё всплывали в голове аргументы для спора: рисунок не идеален, при желании можно увидеть здесь что угодно, и меньше всего это похоже на склеп, больше — на груду камней. Людям свойственно искать закономерности там, где их отродясь не было. И придавать незначительной мелочи слишком много смысла. Но Арлен ограничился тяжёлым вздохом:       — Это так странно.       Мария едва заметно улыбнулась:       — Понимаю.       — Ты серьёзно? — Арлен приподнял бровь. — Для тебя что-то бывает странным?       Кивок:       — Вся эта история с вампиром… В ней что-то не так. Я пытаюсь увидеть дальше, но ничего нет. Стена.       От странного разговора отвлекла фигура, уверенно идущая в сторону леса. Разве вампир может ходить под солнцем?! Нет, не вампир — всего-то Кинан, забывший с утра расчесаться. Ох, ему бы давно следовало подстричься…       — Эй, ты куда?       Кинан замер, как ребёнок, пойманный за разрисовыванием маминого любимого платья, и заторможенно повернулся:       — В лес. В склеп, в смысле.       — Один?..       — А чего всей толпой идти? Он же спит, не бросится, то бишь, кол в него вбить — делов-то, сразу издохнет.       Запас терпения, истощившийся ещё на разговоре с Марией, подошёл к концу:       — Ты идиот?!       Кинан растерянно заморгал, и Арлен поспешно исправился:       — Я хотел сказать… даже если вампир спит, осторожность не помешает. Лучше, если кто-то будет караулить снаружи.       — Да, — глядя над его плечом, кивнул Кинан. — Лучше.       Воистину, в восточном Оукенвуде что-то не так: не только Мария сошла с ума.